***
Она бежала по окутанным ночным мраком коридорам, пытаясь сдержать рыдания. Она опустила голову, чтобы никто не увидел, как она плачет. Конечно, с опущенной головой и заплаканными глазами она едва видела, куда идёт. Так она и врезалась в профессора Макгонагалл. — Мисс Грейнджер! — воскликнула Макгонагалл. — Смотрите вперёд, дорогая. Если бы вы столкнулись с бедным профессором Флитвиком, вы бы просто сбили его с ног! Гермиона по-прежнему смотрела вниз. Она не хотела, чтобы профессор Макгонагалл увидела, как она плачет, словно какая-то убитая горем школьница, хотя именно такой она и была. — Мисс Грейнджер? — позвала Макгонагалл, её тон смягчился. — Дорогая, с тобой всё в порядке? — она приподняла подбородок Гермионы, открывая печальное лицо. — Что такое? — настойчиво спросила она. — Тебе больно? Зависит от того, что вы понимаете под болью, подумала Гермиона. Но она покачала головой. — Простите, профессор, — она вытерла щёки. — Всё в порядке, мне просто нужно поговорить с директором. — С Дамблдором? — удивлённо переспросила Макгонагалл. — Зачем? Гермиона снова покачала головой. — Пожалуйста, — взмолилась она. Понимая особенность ситуации, Макгонагалл подчинилась. — Конечно, — сказала она. — Следуйте за мной. Она шла по коридорам, наполовину спрятавшись за Макгонагалл. Гермиона старалась не попадаться на глаза ученикам, которые могли проходить мимо. Особенно всяким беловолосым слизеринцам. — Кислотные леденцы, — произнесла Макгонагалл, когда они оказались у порога кабинета Дамблдора. Она ободряюще кивнула Гермионе, и та поднялась в кабинет.***
Дамблдор, казалось, совершенно не удивился, когда заплаканная, опухшая и находящаяся на грани истерики Гермиона зашла в его кабинет. — Ах, мисс Грейнджер, — тепло произнёс он. — Я как раз подумал, что на днях мы сможем продолжить обсуждение. В очередной раз ошеломлённая собственной дерзостью, Гермиона чуть не закричала. — Как вы могли? Дамблдор невозмутимо поднялся из-за стола. — Дышите глубже, мисс Грейнджер, — успокаивал он, заколдовывая чайник и разливая чай в две изящные чашки. — Вы… вы попросили меня сделать невозможное, — сказала она, запинаясь между рыданиями. — Солгать перед Министерством под присягой, обмануть моих друзей и семью. Ради… ради него. Ради этого мерзкого мальчишки, который только и делает, что доводит меня с тех пор, как я переступила порог школы. Она сделала глубокий прерывистый вдох, когда Дамблдор сунул ей в руку чайную чашку. — И я знала, я говорила вам, что произойдёт. Как разозлится Гарри. Что он не простит меня. И все остальные… — она судорожно вздохнула, прежде чем дрожащей рукой поднести чашку к губам. Дамблдор внимательно наблюдал за ней, его взгляд был тёплым и ободряющим. — Но я подумала: может быть, это, наконец, избавит меня от Малфоя. Однако он стал хуже, чем когда-либо! — она почувствовала, как слёзы потекли по её щекам и капнули в чашку с чаем. — Он просто ужасен. Он намеренно отдаляет от меня моих друзей, и скоро у меня никого не останется, — она глубоко вздохнула, уставившись на свои колени. — И ради чего? Ради мальчишки, который хотел бы видеть всех магглорождённых, вроде меня, изгнанными из волшебного мира. Или того хуже. Она сделала ещё один глубокий вдох, глядя прямо на Дамблдора. — И всё потому, что вы попросили меня об этом. Дамблдор медленно кивнул. — Послушайте. Мисс Грейнджер, если бы Волдеморт убил мистера Малфоя только потому, что вы сообщили в Министерство о том, что видели той ночью, или если бы вы рассказали кому-либо о случившемся, зная, что это может привести к гибели мистера Малфоя, но я бы не просил вас солгать, разве бы вы действовали иначе? — мудро спросил волшебник. Гермиона несколько мгновений покусывала губу. Нет. Она не произнесла этого вслух, но в этом и не было необходимости. — Мне пришлось сделать многое из того, что я не хотел. Непростые вещи. Я дорого заплатил за это, — спокойно объяснил он. — Как и вы. Это просто одна из таких вещей. Гермиона кивнула. — Что, если они никогда не простят меня? — прошептала она, её глаза теперь выглядели устало. — О, мисс Грейнджер, они простят. Это может произойти не так скоро, как вам бы хотелось, и всё может никогда не вернуться на круги своя, но друзья, которых вы здесь приобрели, никогда вас не покинут. Доверьтесь мне. Директор долго смотрел на неё, его взгляд внезапно стал задумчивым. — Позвольте спросить, мисс Грейнджер, до вашего недоразумения с Гарри, говорил ли он вам что-нибудь, что я с ним обсуждал этим летом? Гермиона сделала паузу, чтобы обдумать его вопрос, прокручивая в голове обсуждения в Норе в тот день, до момента, как всё поглотила её встреча с Малфоем. Нет, Гарри и Рон говорили о квиддиче и результатах С.О.В., но ничего не говорили о беседах с Дамблдором. Её мысли метались. Это должно быть из-за того, что произошло в Отделе тайн, верно? Это связано с Сириусом? Или с Пророчеством? Она отложила эту информацию подальше, напомнив себе, что нужно посмотреть, не удастся ли ей выведать у Рона или Джинни — мрачная перспектива, учитывая их последнее общение. — Нет, директор, — серьёзно ответила она. — А должен был? Дамблдор погладил бороду с отсутствующим выражением в глазах. — Я полагаю, при других обстоятельствах он бы рассказал. Но беспокоиться не о чем, мисс Грейнджер. Выражение его лица её не убедило, и у неё снова скрутило живот. — Тогда кому бы он мог довериться? — продолжил Дамблдор. — Только Рональду Уизли? — И Джинни, — быстро ответила Гермиона. — Ах, конечно, — сказал он, выглядя несколько успокоенным. Он сел прямее. — Я могу вам ещё чем-нибудь помочь? Да, подумала Гермиона. Что вы обсуждали с Гарри летом и связано ли это с войной? Гермиона закусила губу. Нет, если бы он собирался мне рассказать, то рассказал бы. Она решила не испытывать судьбу и сосредоточилась только на текущей проблеме. — Что я должна делать? Просто позволять Малфою продолжать запугивать меня и вбивать клин между мной и моими друзьями? — Между прочим, я никогда не говорил, что, защищая мистера Малфоя, вы будете обязаны смириться с его поведением. Совсем наоборот, мисс Грейнджер, — ответил он, проводя пальцем по краю своей чашки. — Так что мне делать? — Мисс Грейнджер, я не могу указывать вам, как поступить. Вы должны сами принять решение. Что касается меня, то мне всегда нравилось платить той же монетой тем, кто бросает мне вызов, — старый волшебник улыбнулся ей, в его глазах блеснул огонёк. — А теперь, прошу меня извинить, уже довольно поздно, и, боюсь, мне пора идти. Дамблдор и Гермиона одновременно встали. — Спасибо, директор, — мягко сказала Гермиона, ставя чашку с чаем на его стол и спускаясь по лестнице из его кабинета. Когда она вернулась в гостиную, было уже поздно, её инквизиторы ушли. Гермиона медленно направилась в спальню и упала на кровать. Она провалилась в сон, раздумывая над коварным планом.