Запретное Искусство.
Глава 3.
Кто я? Я – человек и я родился в этом мире ужаса и страдания, как и ты.Император Карл Франц.
Джон IV.
Перечитывая письмо раз за разом, он словно никак не мог принять то, что там было написано. Настолько фантастичным казался текст письма. Когда Марвин передал ему свиток, запечатанный печатью с лютоволком, он ожидал чего-нибудь прозаичного: очередного приглашения в Винтерфелл, для очередной провальной попытки примирения семьи, воззвание к его совести, возможно даже вызов на суд, если лорд Старк совсем сдал под напором гневных писем из Риверрана. Никак не того, что его «отец» созывал знамёна. − Что там? – спросил Нелкарион, который, кроме Марвина и Сареллы, присутствовал в кабинете Джона. − Война, господа. – коротко ответил Джон, смяв послание и бросив его в огонь. Он поступал такк со всей перепиской которую не мог как-то использовать – так от потраченной бумаги была хоть какая-то польза. – Лорд Старк велит мне, как одному из своих лордов собрать знамёна. Сколько мы сможем выставить, без ослабления гарнизона? − Тысячу тяжёлых пехотинцев. – ответил Нелкарион. – Ещё столько же останется здесь, для защиты Рва. − Хм, да, пожалуй. – Джон сел за стол, а взгляд его переместился на карту на стене. – Есть какие-либо важные новости от наших шпионов на юге? − Да. – Кивнул Нелкарион. – Речные земли страдают от набегов странных тварей. Я бы назвал их орками, однако от тех с которыми я сражался они отличаются: мельче размером, и форма черепа больше схожа с человеческой, согласно копии записей мейстера, которые шпионы умыкнули из Риверрана. Так что, я решил в последствии называть их уруками. − Как один из новых подвидов орков? – уточнил Джон. − Нет. – покачал головой Нелкарион. – Нам неизвестно, кем или чем являются существа, в последнее время заполонившие Речные земли, а лорд Хостер скорее проглотит свой меч, чем согласиться сотрудничать с нами. − Н-да. – Джону всё это не нравилось. Ни с какого боку не нравилось. Конечно он понимал, что политика его деда, Рикарда, была провальной. Ему следовало искать пути для усиления самого Севера, а не заключать непонятные соглашения с Югом, чьи королевства привыкли наебывать Север за триста лет правления Таргариенов, как и сами Таргариены, кстати говоря. Возрождение флота – вот с чего ему следовало начать. Торговля с Браавосом, как Джон когда-то посоветовал Эддарду. Север был богат на ресурсы, но вот людей здесь жило мало. Пока Джон не знал, что ему сделать с подобной проблемой. Однако он должен был заложить надёжную основу. Если не он сам, то его дети, как и дети Робба, увидят независимый Север и будут править им. Если бы ещё одна тупая форель это понимала! Действия леди Кейтлин в последнее время донимали Джона всё больше и больше, его уже достало перехватывать её письма домой, особенно те, в которых была информация о проектах лорда Эддарда. Рано или поздно придётся с ней что-то сделать. Пока – лишь поговорить с дядей. Возможно он наконец возьмёт яйца в кулак и разберётся со своей женой. Ха! Если бы. Он всегда ей потакал. Никогда не мог определиться, что ему делать. Более того, действия леди Кейтлин отравили его отношения с его остальными братьями и сёстрами. Он стал видеть Кейтлин в их чертах. Рыжие волосы, черты лица, некоторые манеры, которые она успела в них вбить. Особенно этим грешила Санса, просто миниатюрная копия своей мамаши. Это так раздражало, что он был готов схватиться за меч. Он был рад, когда выиграл то пари с лордом Старком и сумел уехать из Винтерфела. Становиться убийцей родичей он не хотел. Он решил посвятить свою жизнь защите интересов Севера от, зачастую, чрезмерных амбиций Юга. Однако одна наглая форель, которая никак не могла угомониться. Всё пыталась привести «цивилизацию» на Север. Чтоб её, ей построили септу в Винтерфелле, а ей всё мало! Более того, эта чёртова тварь Мордейн стучит как дятел, он едва успевал перехватывать сообщения, которые она отправляла Хостеру, да и других её доносчиков, гонцов и и шпионов, рано или поздно ждал скорый конец. Он конечно не хотел делать этого, но убрать септу Мордейн придётся. В храме случиться пожар, все бросятся тушить пожар, пока суть да дело, никто не заметит её отсутствия. А когда заметят – найдут сгоревшие останки. Ужасная смерть. Впрочем, Джон точно не будет плакать по старой септе, он всё ещё помнил, как эта старая кошёлка пыталась убедить его родственников в том, что он убьёт их. С Сансой это прошло на ура, слишком уж она хотела одобрения матери. С Роббом, Браном и Арьей это не прошло. Маленького Рикона он ещё не видел. Его размышления прервал неожиданный стук в дверь. Один из стражей принёс вести о процессии, путешествующей на север, скорее всего в Винтерфелл, так как шли они под флагом Ридов. Несколько часов спустя в своём кабинете, внимательно разглядывая Хоуленда Рида. Он знал, что Хоуланд был единственным, кроме Эддарда, кто пережил битву у Башни Радости. Он хотел бы услышать эту историю, но не задавал вопросов: он знал, что лорд Рид не нарушит своего слова и ничего ему не скажет. Лорд Рид был невысокого роста, короткими коричневыми волосами и глазами цвета мха. Моршины избороздили лицо этого человека, но он всё ещё казался крепким и полным сил. В глазах его Джон видел потаённую мудрость, которую он, до этого, видел лишь в глазах своего учителя. Нелкарион не пожелал присутствовать при их разговоре, хотя лорд Рид, казалось узнал его, и не был удивлён этой реакцией. На вопрос Джона не знакомы ли лорд Рид и Нелкарион, болотный дьявол ответил, что Могильный Лис терпеть не может пророков. И те кто могут видеть «зелёные сны» об этом знают. О причинах подобной неприязни ни Нелкарион, ни Хоуленд ничего не рассказали, и Джон поумерил своё любопытство. Он нутром чуял, что здесь есть кокая-то мрачная тайна, но никто не спешил ничего объяснять молодому лорду, и на некоторое время он решил оставить обоих мужчин в покое. На данный момент всё его внимание занимал Хоуланд Рид, человек, который спас его жизнь. Он прибыл пару часов спустя, после того, как Джон получил сообщение о сборе знамён от лорда Старка, а значит, скорее всего, лорд Эддард написал ему первым, либо попросил о личном одолжении. Не зря же лорд Рид проделал этот путь. − Джон. – наконец сказал он. – Не передать словами, как я рад видеть тебя. Рад видеть, что ты поправился после той лихорадки. Признаться, тогда я боялся, что ты умрешь, последуешь за своей матерью, забрав у нас последнее напоминание о ней. Джон нахмурился. Он не любил напоминаний ни о попытке леди Кейтлин убить его, ни о своей покойной матери, Лианне Старк. Он не любил обеих женщин, одну – за попытку своего убийства, вторую, свою мать, − за глупость. Конечно же, он понимал, что если бы не её решения, если бы не её дикий нрав и нежелание выходить за Роберта Баратеона, он бы, скорее всего, не появился на свет. Однако он был здесь, и Семь Королевств истекали кровью, а тысячи человек погибли, для того, чтобы он родился. Тем не менее, Рейгар Таргариен, готовый уплатить любую цену, чтобы его пророчество сбылось, однако он ошибся, как и многие до него. Ходили слухи, что он хотел взять ещё двух жён, когда Элия Мартелл сумела подарить жизнь только девочке, а не наследнику Железного Трона. Ходили слухи, что он собирался взять вторую жену и Тайвин Ланнистер подготавливал к этому свою дочь, пока принц не решил взять, чересчур буквально, другую девушку – Лианну Старк. А затем всё завертелось – казнь Хранителя Севера, его наследника и наследника влиятельных северных родов, Восстание Роберта, Битва на Трезубце, смерть Рейгара, разорение столицы, смерть Элии и Рейнис, битва у Башни Радости, смерть Лианны. И вот он здесь. Последнее наследие кровавого прошлого. Дитя, ради рождения которого, Рейгар похитил Лианну. Он сидит у своего очага, попивая эль с лордом Ридом, и разговаривая о временах былых и планах Эддарда Старка, из-за которых Рид покинул Сероводье. Смеясь, но помня о тех, кто умер из-за решений мечтателей, безумцев и влюблённых.Зира I.
− В смысле ушёл!? – тяжёлый металлический кубок ударился о каменную стену позади кочевника, и он распростерся перед своей повелительницей, надеясь, что буря её гнева минует его. – У вас была одна единственная работа: забрать его у чёртовых крыс, положить в саркофаг и привести сюда! Что здесь непонятного? Что невыполнимого? – Зира тяжело опустилась на свой трон, понимая, что желанный приз опять уплыл из её пальцев. Её слуга поспешил удрать, а сама она осталась наедине с тяжкими думами. Она родилась века тому назад, когда земли Страны Мёртвых были плодородны, молоды, не осквернены порчей Нагаша, и звались Неехарой, Нехекарой или Нехекхарой, в зависимости от произношения населения в различных городах, но писалось оно всегда одинаково. Мать её была наложницей тогдашнего царя Ламии, платившего дань Кхемри и единственным достоинством этого идиота был его инстинкт самосохранения – ему хватила ума откупиться от Сеттры. Пожалуй, единственное достоинство человека, бывшего отцом её единоутробной сестры. Она знала это. Своего отца она видела лишь один раз, когда он навестил её мать после смерти царя Ламии, и помог занять престол. Неслыханной дерзостью считалась, чтобы женщина не слишком высокого происхождения, которой была её мать, по меркам нынешних аристократов, бедная разорившаяся дворянка, попавшая во дворец через постель царя, благодаря своей исключительной красоте, заняла престол. Однако это случилось. Зира помнила его, огромное, человекоподное существо, покрытое густой чёрной шерстью, носящее роскошные доспехи. Его мощные руки сжимали двуручный клинок, а шакалья голова осматривала помещение в котором он находился, глаза его словно горели отсветами пожаров, а пахло от него дымом от пожаров и погребальных костров. Таким был её отец, Джаф. Она не знала, как она это поняла, но в тот день, когда её золотистые, с вытянутым зрачком глаза, встретились с его, они оба почувствовали родную кровь. Тем не менее, не смотр на признание. Джаф ничего не сказал ей. Той же ночью он исчез, оставив ей в дар кхопеш с чёрным лезвием и рукоятью в виде скарабея. Этот подарок… стал для неё и благословением и проклятьем. В те дни, обстановка на границах их маленького царства была неспокойной. То соседи норовят оборону пощупать, то разбойники-кочевники налетят. И именно на плечи Зиры, проявившей недюжинный талант к военному делу, пала оборона границ. Шли года, молодая неказистая девочка с чёрным кхопешом, превратилась в красивую воительницу. Она была высока, статна, с высокой грудью, бросающей вызов гравитации, точёной талией рельефными мышцами, перекатывающимися под её загорелой кожей и великолепными бедрами, чьи покачивания не раз заставляли обернуться и женщин, и мужчин. Все говорили, что утончённые черты лица, как и длинные чёрные волосы, и другие женские прелести, Зира унаследовала от матери, но юная принцесса больше всего любила дары, доставшиеся ей от отца – магический дар и недюжинную физическую силу, а также талант обращаться с любым оружием. Стоит сказать, что у невероятно совершенной внешности Зиры был один небольшой изъян: три шрама на её левой щеке, она получила их, когда убила голыми руками пантеру, присланную в дар её семье, которая попыталась загрызть её сестру и мать той же ночью, науськанная дрессировщиком. Вражеского агента жестоко допросили, а Зира получила свои первые боевые шрамы, которые придавали её божественной красоте этакую земную изюминку. Словно подтверждая, что настолько красивая женщина действительно настоящая, и живёт и ходит среди обычных смертных. Люди пророчили ей долгое царствие, но увы! Она так и не взошла на престол. Чтобы укрепить военные союзы Ламии, её мать решила выдать её младшую сестру за одного из соседних царей. Стоит также отметить, что обязанности Зиры, как Хранителя Границ, долго держали её вдали от дома, и несмотря на её героический поступок в детстве, отношения с матерью и сестрой постепенно расстроились, что и сделало возможным будущее предательство. По возвращению с очередного пограничного конфликта, царица встретила свою старшую дочь пиром в её честь. Не раз поднимались здравницы, а младшая сестра и мать всё подливали и подливали вино в кубок Зире. Наконец, даже её полубожественной организм не выдержал столь сильной дозы алкоголя и отрубился. Очнулась она уже в гробнице, лежащая в саркофаге, пока, с открытой крышкой. На её груди лежал чёрный кхопеш и её верный клинок, столь легкий в руке и верный в битве, сейчас лежал предательским и тяжёлым грузом на её груди. Внутрь саркофага также был положен её магический посох, увенчанный змеиной головой. Пока она спала её переодели в ритуальные доспехи для погребения. Её мать, плача толи на публику, толи действительно от осознания того, на что ей придётся обречь собственного ребёнка, сбивчиво объясняла, почему она так поступила – оказывается, свадьба младшей сестры и юного царя, из соседнего королевства, обеспечит Ламию новой территорией, два царства объединяться в одно, под флагом Ламии, породив новую династию. Было лишь одно препятствие – собственно, сама Зира. Убить её не вариант – отец её разгневается. Оставалось лишь запечатать в гробнице. Её же собственной силой, где она и пролежит века, не затронутая тленом и временем, ибо суть её –бессмертна, а заклинания позаботятся о плоти. Как политик, Зира даже аплодировала такому действию, но как человек страдающий за это – заплетающимся языком проклинала, свою мать, сестру, Ламию и новую династию, что взойдет на трон. Жрецы читали заклинания громче, она проваливалась в сон. И вот, города Неехары и могучие царства пали, колыбель человечества стала страной мёртвых, а она всё спала, в гробнице, надёжно запечатанная, в саркофаге и лишь небольшая часть её пирамиды была видна из-под нанесённых песков. Века прошли, пока вход не нашел маг, и сопровождавшая его воительница, в доспехах, сильно напоминающих те, что носили рыцари ордена Кровавого Дракона. Он нашёл саркофаг и сумел снять клинок. Так Зира оказалась нос к носу с Нелкарионом. Странно напомнившем ей о единственном мужчине, стоившем её внимания – о её божественном отце, боге войны и смерти. От него веяло каким-то звериным естеством, могильным хладом, непокорным, яростным, воинственным духом. Совсем как от её отца. В гробницу он пришел вместе со странной спутницей. Он звала себя леди Бладривер. Леди Кровавая Река. Зира помнила, что она представлялась полностью, но что-то вымывало имя серебровласой воительницы из её разума, будто какое-то проклятье довлело над ней. Нелкарион говорил, что он встретил её несколько лет назад, на территории Бретонии, где она охраняла какую-то святыню, тогда он подозревал, что она была вампиром. Ничего из этого, полубогине, проспавшей в своей гробнице тысячелетия, ни черта не объяснило. Тогда Нелкарион, стал рассказывать ей историю лет недавних и лет минувших. Знания, что он почерпнул из Книги Мёртвых, за авторством Абдула бен Рашида, и многих других менее, а временами и более, зловещих источников. Он поведал ей об упадке Неехары. О Нагаше, Первом Некроманте, о Неферате, правительницы Ламии и Королеве Вампиров, но этом месте Зира поморщилась, опять её город порождал ей очередной геморрой, сначала предательство, а теперь – это, о Великом Ритуале Нагаша и низвержении некроманта, о его возрождении и схватке с богочеловеком, Зигмаром. О следующем чемпионе после него – Жиле ле Бретоне. О создании новых государств людей на севере. Она слушала и помимо того, как она усваивала информацию, она восхищалась человеком, что её преподносил. Нелкарион был великолепным рассказчиком, и умел привлечь слушателя. Ей нравилась его внешность, а странная мантия, которую он носил, как и костяное ожерелье на его шее, выгодно показывали и подчёркивали могучий торс этого странного волшебника. Зире он напоминал выходца из древних историй о шаманах, которые возносили первые молитвы богам неба и земли, морей и рек, оазисов и пустынь. Она встречала таких, многим лично срубила головы, неккоторых пленила и допрашивала, но Нелкарион, в отличии от них, показывал недюжинный ум во всём. Особенно это было видно, когда он поддерживал светскую беседу. В такие моменты, как бы она не просила и не приказывала, ему была свойственна некоторая чопорность, будто его строгий преподаватель стоял с ними в одной комнате. Он явно получил хорошее образование, о чем она не постеснялась спросить. Оказалась, что недавно, да, что такое пару столетий для неё, проспавшей тысячелетия, произошло основание Имперских Колледжей Магии, где собственно и обучался, тогда ещё просто Нелкарион. Этот момент потребовал объяснения. Нелкарион рассказал ей, что не помнил, ни кто он, ни кем были его родители. Очнулся он в болотистой местности Восточной Сильвании, где он охотился и выживал, пока его не подобрала какая-то деревенская ведьма. Так и начался его путь. Он охотился и собирал добычу, чтобы прокормить себя и «бабушку Аглаю», как он называл старую ведьму, она в ответ учила его магии и языку Империи. Было ему лет пять от роду. Одно лишь это уже насторожило Зиру. Чтобы ребёнок в столь юном возрасте спокойно выжил в глуши? И в одиночку? Что-то явно тут было нечисто, и Зире припомнился её собственный отец, зачавший дочь, оставивший ей дары, но воспитание легло на плечи её матери, так и не сумевшей совладать со своенравной дочерью. Прошло немало времени. Она иногда просыпалась, обдумывала то, что произошло, несомненно, сестра и мать совершили предательство, но она тоже хороша – тогда для неё было лишь два мнения – собственно её и неправильное. Возможно она немного боялась себе признаться, что она просто боялась вернуться. Что та ночь, когда она убила пантеру… оставила более глубокие и болезненные раны на ней. На её сердце и душе. Она помнила страх в глазах своих родных. В глазах матери. В глазах сестры, которую она спасла. Возможно поэтому, когда она нашла груду костей гвардейцев рядом со своим саркофагом и два несомненно женских скелета, на которых были украшения столь любимые её сестрой и матерью… она просто похоронила их в глубинах своей пирамиды. Глубоко. Столь же глубоко, как и в своём сердце. Похоронила и оставила в покое. Та жизнь была в прошлом. Её ждала новая, трудная, но возможно более счастливая, чем до запечатывания, жизнь. Итак, возвращаясь к её неожиданным попутчикам. Она была уверена, что Нелкарион, как и она, был полукровкой, рождённый от богини или зачатый богом воитель, ещё один бастион, созданный на пути врагов рода людского. Неизвестно против кого конкретно, но в из мире врагов всегда хватало – только успевай убивать. Пытаясь вызнать, кто же всё-таки был его родителем, она спрашивала, кому покланялась, старая ведьма, и тот ответил: Морру и Таалу. Морр был богом смерти и снов, а Таал – богом природы, повелителем животных, гор и лесов. Таал был её выбором из-за места жительства, а Морру отдавали честь все живые, ибо все души умерших принадлежат ему. Зиру сильно заинтересовал именно Морр, ибо сама она было дочерью подобного бога, толькко её отец кроме смерти, отвечал ещё и за войну. Она была приятно удивлена, что от брака Морра с Вереной, богиней знания, обучения, закона и правосудия, родились две дочери – Мирмидия и Шаллия. Многие часто шутили, что от союза Смерти и Правосудия, родились Война и Милосердие. Что-то в этом было… трогательное. Возможно сама Озира отождествляла себя с Мирмидией, ибо война была тем, что она умела лучше всего. Тем не менее, ведьма. Что жила столь близко от проклятых болот, которая не убила мальчишку и не пустила его на ингредиенты, которая поклонялась Морру… в общем которая. И магическая предрасположенность Нелкариона к школе Смерти, заставляла Зиру подозревать, что её невольный учитель был либо сыном Морра, либо иго избранным. Затем, она аккуратно спросила, а где собственно, он получил благородное образование? Вряд ли на болотах объяснят, как надо вести себя в обществе. И последовавший ответ её морально уничтожил – его учитель, Эльспет фон Дракен, усыновила его и преподала ему необходимые манеры вместе с магическим искусством. Так, весьма неожиданно, матримониальные планы бывшей принцессы Ламии уперлись в возможное препятствие, в виде её будущей, весьма могущественной, по словам Нелкариона, свекрови.