Охотница на Шезму

Дорогу к храму охраняли многочисленные изваяния сфинкса, расположенные по обе стороны, Эвтида не была раньше здесь и удивленно хлопала глазами, минуя безмолвных стражников и ворота-пилоны, как и Тизиан. Амен же смотрел прямо и выглядел безучастным, словно бывал здесь сотню раз. В огромном окуренном благовониями помещении их встретил главный жрец. — Господин верховный эпистат, — он глубоко поклонился, — Амен, а ты…в роли сопровождающего? — Можно и так сказать, — Амен похлопал по плечу щуплого жреца, заставляя того покоситься. Эвтида с Тизианом переглянулись, не понимая, в чем дело. — Господин, после Вашего письма были подготовлены покои в восточной части комплекса, если что-то понадобится, я и мои ученики готовы оказать посильную помощь. Охотница смотрела на жреца, подмечая его внешний вид и манеру общения. «Да ты сама любезность. Хотрый проходимец» Яхмос одобрительно кивнул, отпуская жреца по своим нуждам. Они приехали как раз к концу праздника по случаю чествования Амона Ра, во время которого жрецы спускали на воду примыкающего к храму озера ладьи со статуями Амона, Мут и Хонсу. Праздник должен был завершиться торжественным возвращением священной флотилии из плавания от Карнака до Луксора и обратно. Этим вечером служителям храма предстояло встретить корабли и снять переносные ладьи, поэтому все старались закончить приготовления как можно скорее. Когда солнечный диск стал стыдливо прятаться за горизонтом, множество людей собрались у храма, чтобы узреть Фиванскую Триаду. У прилегающего к комплексу озера уже стояли жрецы и их ученики, готовые возложить на свои плечи ладьи. Все было украшено цветами и фруктами, у Эвы разбегались глаза, она жадным взглядом блуждала по линии соприкосновения неба с водой, выглядывая величественное судно. Толпа ликовала и пела песни, возводя руки к солнцу, желая быть ближе к Богу. Дыхание девушки перехватило, когда она, наконец, увидела его. На палубе, в самом центре огромной ладьи возвышалась кабина, своеобразный дом под балдахином, где хранились изваяния и принадлежности для церемоний в храме. Перед этой кабиной, как перед храмом, стояли два обелиска, окученные четырьмя мачтами с лентами. Всюду на палубе видны статуи и сфинксы, а две гигантские головы барана украшали нос и корму. Люди восхищались и благоговели, наблюдая за происходящим, они ждали этого события каждый год и начинали подготовку задолго до того, как священные ладьи спустят на воду, чтобы потом гулять, петь, плясать и веселиться несколько недель. Охваченная восторгом толпа начала сгущаться, каждый старался пробраться поближе к воде, чтобы хорошенько все разглядеть. Вскоре образовалась толкучка, Эвтиду стали давить люди со всех сторон, наваливаясь своим весом, девушку охватила паника, ей не нравились прикосновения чужих людей, а тем более в таком количестве. Кто-то прижался своим телом к её, обхватывая с обеих сторон за плечи и вытаскивая из людской пучины. Эвтида дернулась, стараясь вырваться, но мужчина только крепче схватил её, быстро перехватил за тонкую талию и поднял над собой. Девушка не успела опомниться, как оказалась сидя на крепких плечах. — Держись крепче, — Амен отпустил её, когда почувствовал, как девичьи ноги обвили его по бокам и уперлись ступнями в спину. Опустив взгляд на белую макушку, Эва выдохнула. Лучше он, чем какой нибудь вонючий и потный незнакомец. Ее бедра терлись о плечи мужчины, он улыбнулся и подбросил её, располагая на себе поудобнее. С каждым шагом Амена щеки охотницы все сильнее наливались краской от трений о крепкую шею и мускулистые плечи, она ерзала, неотвратимо выдавая себя. — Ты в порядке? — Да, опусти меня на землю. — Опустить? Амен взял Эвтиду за бедра и подался вперёд, чуть наклоняясь. Девушка невольно прижалась промежностью к его шее, сердце бешено зашлось и она издала первый тихий вздох возбуждения. — Нет! Нет, я просто…боюсь высоты. «Дура, дура, дура!» — Тогда тебе надо чаще кататься верхом, — Амен ухмыльнулся, — высота не страшна и даже приятна, если…обуздать свой страх. Эвтида не нашлась с ответом, слова мужчины звучали слишком двусмысленно и, чтобы не показаться еще бóльшей дурой, она просто решила промолчать и сосредоточиться на эмоциях, с которыми она так старательно пыталась совладать. Отойдя подальше от ликующей толпы, Амен опустил Эву на землю и походил прийти в себя. — Ты знаешь, почему даже фараон принимает участие в празднике? — Нет. Почему ? — По приданию, Боги даруют ему всевозможные блага и милости, — Амен принялся перечислять, сцепив руки в замок за спиной, — долголетие Ра, должность Атума, годы вечности на троне Хора в радости и мужестве, победу над всеми странами, царство обеих земель, молодость плоти и еще много чего, что там, простым смертным, недоступно. Мужчина сосредоточенно вел свое повествование, пока они шли вдоль озера. Солнце давно спряталось за горизонтом и путь молодых людей освещали огненные чаши по периметру храмового комплекса. Эва внимательно слушала, даже не думая перебивать. На самом празднике Амен вел себя безучастно, что вызвало в её голове диссонанс и ввело в заблуждение. Черномаг, чьи действия навевали мысли о том, что в нем нет ничего святого, вдруг знал больше, чем можно было предположить. Эвтиде вдруг захотелось ближе узнать его, расспросить о прошлом. Она не заметила, как Амен проводил ее до покоев. Девушка смотрела в бледно-голубые глаза, что-то подмечая для себя, выискивая, но это «что-то» отчаянно ускользало от её взора, прячась в самой глубине души. — Отдыхай, Эва, завтра много работы. Эвтида опешила, когда Амен вот так взял и ушел. Она сама не поняла, чего еще от него ожидала, но сердце сжалось с досадой. Пройдя вглубь комнаты, девушка плюхнулась на кровать, наконец расслабляя все мышцы. Она вспомнила, как Амен поднял её вверх, предупредив давку и буквально спас от пары синяков, и хотя она вполне могла за себя сама постоять, в этот раз ей так не хотелось этого делать. Вспомнила каменные мышцы на шее, об которые она терлась про каждом шаге мужчины, наверняка она выглядела глупо, сидя верхом на белоснежной скале в то время, как у самой щеки были краснее самого спелого граната. Было абсолютно плевать. Ниже живота предательски загудело, девушка свела ноги вместе, вновь напрягая мышцы и прогибаясь в пояснице. Эвтида закрыла глаза и провела кончиками пальцев по своей шее и ключицам, представляя в местах соприкосновения чужие губы. Его губы. Свободной рукой она скользнула ниже, к груди, забираясь под ткань одежды, нежная кожа покрылась тысячей мурашек, а соски затвердели от неправильных, постыдных мыслей, но она и не подумала прекращать это. Напротив, ей хотелось большего. Эва очертила контур аккуратной груди, помещая её в ладонь и нежно сжимая, представляя, подобное сотворил бы с ней Амен. Возбуждение постепенно наполняло ее разгоряченную кровь дофамином, и она захотела продолжить. Одной рукой она продолжала ласкать свою грудь, а другой скользнула туда, где раньше никто её не касался. Разведя бедра пошире, девушка инстинктивно мазнула по набухшему клитору и едва содрогнулась от необычных ощущений, приподнимая таз, а затем опустилась ниже, проведя по влажным половым губам сверху вниз. Сама не ведая, что делает, она с осторожностью проникла во влагалище одним пальцем. Медленными поступательными движениями она исследовала свое лоно и с удовольствием открывала для себя многогранность ощущений, которых раньше не испытывала. Палец был скользким и влажным от смазки и ей захотелось вернуться к чувствительному бугорку. Она снова мазнула влажными пальцами по клитору снизу вверх, подмечая, как ей нравится больше. Дыхание девушки участилось, когда она принялась стимулировать комочек нервов круговыми движениями, постепенно ускоряясь. Выдохи стали рваными и она почувствовала, как что-то вот-вот вырвется наружу, ей захотелось скорее избавиться от этого зудящего напряжения и она раздвинула бедра шире, доводя себя до экстаза. Оргазм яркой волной разлился по всему её телу, девушка запрокинула голову наверх от того, что она ощутила. «Великий Ра! От чего я только отказывалась…» Переведя дыхание, Эвтида сощурилась, прислушиваясь к доносившейся снаружи музыке. Флейта, лира, барабаны, и…ситр? Девушка подскочила с кровати, поправляя одежду. Она слышала ранее подобную комбинацию и была почти уверена, что мелодия игралась для ритуального обряда. Решив её тратить время на обувь, она вышла из комнаты и направилась в сторону звука. Пройдя по колонному коридору, девушка оказалась на заднем дворе храма, пройдя через который можно было оказаться у озера или выйти к каменным обелискам. Что-то ей подсказывало, что идти нужно к воде. Она была права, минув задний двор девушка вышла на освещенную площадку с большим количеством людей, они танцевали вокруг огня и восхваляли Ра, девушки и женщины в прозрачных калазарисах ступали друг за другом по кругу, держа в руках подносы с подношениями в виде мяса, вина, фруктов, цветов и прочих благ, желая задобрить священное божество. Девушки складывали яства на каменный алтарь и продолжали ритуальный танец, на их запястьях красовались золотые браслеты, а на тонких шеях лежали увесистые колье из множества маленьких бусин. Жрецы окуривали воздух ладаном и фимиамом, они внимательно следили за правильной последовательностью всех действий обряда и верили, что так великий Амон Ра будет благосклоннее. Эвтида подошла ближе, стараясь оставаться в тени. Прежде она не видела ритуальных обрядов и ей было безумно интересно окунуться в процесс, пусть и наблюдая издалека. Когда высокий мужчина вышел к алтарю, держа под локоть молодую женщину, все присутствующие начали ворковать и устремили руки к небу, расступаясь, давая больше пространства. Из-за дыма было трудно разглядеть детальнее, поэтому Эва переместилась к дереву поближе, за которым она могла оставаться незамеченной. Когда ей удалось присмотреться, она с удивлением для самой себя подметила, что тем мужчиной был Амен. Он стоял у каменного изваяния, как бог, на его шее лежал увесистый золотой воротник, похожий на солнце, а на лбу обруч с изображением кобры и коршуна, символизирующий единство верхнего и нижнего Египта. Он занес кинжал над женщиной, покорно стоявшей перед ним, и перерезал ей горло, окропляя багровой жидкостью алтарь. Это было жертвоприношение. Женщина захрипела и стала хвататься за шею, царапая тонкую кожу и пачкая руки в собственной крови. Эвтида отвела взгляд, закрывая рот обеими руками, она впервые видела, как умерщвляют ни в чем ни повинного человека, но ужаснее всего была реакция людей, что стали воспевать убийцу. В бледных глазах Амена отражались языки пламени, или то были безумие и жажда крови - охотница не знала. Но вдруг сама для себя поняла: этому человеку не место рядом с ней. Не место рядом с её отцом или с кем бы то ни было еще. На утро Эвтида чувствовала себя помятой, она не помнила, как дошла до своей комнаты и как уснула, но спалось ей скверно. Во сне Амен снова и снова подносил окропленный чужой кровью кинжал к шее охотницы и резал, резал, резал, кромсал её плоть, лишая последнего вздоха. Она мотнула головой, желая забыть произошедшее накануне, наспех привела себя в порядок и направилась в библиотеку. Там она застала мужчин, которые уже были поглощены работой, если письмена с упоминанием священного писания были здесь, охотники непременно должны были их найти. Эва осмотрела большой зал, в котором царил безусловный порядок, чопорный жрец старался не выказывать неуважения, но его внешний вид говорил сам за себя: скрещенные на груди руки, взгляд с прищуром; он наблюдал за охотниками, будто те роются в его доме, сея хаос, но ничего не мог с этим поделать и негодовал от собственной беспомощности. Жрец косился на Амена с осторожностью и недоверием, но что еще более странно, с ним он мог общаться свободнее, нежели с верховным эпистатом. «И чего я удивляюсь? С таким упоением восхвалял убийцу прошлой ночью» Эва всячески старалась избегать зрительного контакта с Аменом. Изучая свитки то тут, то там, она быстро перемещалась с места на место, как только понимала, что мужчина становится ближе. Спустя несколько часов поисков живот Эвтиды предательски заурчал, напоминая об отсутствии завтрака. — Даже твой желудок сегодня красноречивее тебя, — Амен хмыкнул, откладывая очередной папирус куда-то в сторону. — Давайте перекусим. Белесый выглядел так, будто не он перерезал глотку несчастной женщине. Он язвил и демонстративно томно вздыхал, находя их занятие скучным. Охотницу это раздражало, но выдавать себя при других она не хотела, понимала, что так или иначе сама будет инициатором скандала. Яхмос не стал бы терпеть пререкания между ними и обязательно наказал словом, заставив в очередной раз замолчать. — Мне нужно отлучиться в город, у вас есть пара часов до моего возвращения, распорядитесь этим временем по своему желанию. Тизиан, едешь со мной; Эвтида, тебе надо поесть; Амен…сам разберешься. По своему желанию = выполнить неумело замаскированный приказ. Эва откровенно не понимала, откуда такое снисхождение к этому человеку. Тиз глубоко вздохнул, понимая, что ему снова придется ехать верхом на чудовище, что конем называют. Перечить он не посмел, поэтому встал, поправляя одежду, и пошел следом за эпистатом. — Яхмос сказал поесть. Идем. — мужчина протянул руку, но та отдернула свою, как от огня, сделав шаг назад и гордо задрав подбородок. — Какое тебе дело до моего желудка? Амен склонил голову набок, смотря на девушку с высоты своего роста, облокотившись на стол. Воздух в помещении стал вязким, окучивая Эвтиду неприятными ощущениями. Связаны они были с личностью Амена, с накатившим голодом или с тем, что она видела накануне - неизвестно. Острое чувство справедливости сыграло на опережение с разумом девушки и она выпалила: — Кто ты такой и почему мой отец тебе потакает? — Опять журчит, — Амен ехидничал, демонстративно пропуская ее слова мимо ушей, — желудок. — Ты хуже любого черномага! Они хотят выжить, скрываются, никогда не нападают первыми, а ты… Мужчина перебил ее, делая шаг навстречу и прерывая без того незначительное расстояние. — Маленькая госпожа снова за свое? Я говорил тебе, бросай эту дурную привычку, слежка - не твой конек. Эва встрепенулась от осознания того, что белесый все понял. Его ничего не смутило и на лице снова красовалась ехидная улыбка, приправленная удовольствием от вида сбитой с толка девушки. Перед глазами охотницы был взгляд, полный слез женщины, что покорно ждала своей участи в руках Амена. — Какое право ты имеешь лишать жизни невинных людей? Ты…мерзкий, наглый, — указательный палец Эвтиды тыкал в грудь мужчины с каждым колким словом все настойчивее, — Лживый подонок! — Значит теперь ты, гончая фараона, радеешь за других? — Амен схватил её за запястья и потянул на себя, одно незамысловатое движение и Эвтида уперлась поясницей о стол, дерево клином врезалось в её кожу, доставляя неприятные ощущения. Голубые глаза сосредоточенно изучали лицо девушки, выискивая что-то. Она - охотница на черномагов. Наместница фараона, чью волю покорно несла все эти годы. Она лишь делала, что дóлжно, так ведь? — Я никогда не убивала из собственного удовольствия! Я видела твои глаза, ты упивался видом той женщины, она хрипела от боли, истекала кровью! Амена лишь забавляла реакция девушки. Тихий смешок вырвался из груди мужчины, он собственнически опустил руки на бедра Эвтиды, прижимая к себе. — А ты хоть когда нибудь делала что-то для своего удовольствия? — Амен наклонился ниже, обжигая своим дыханием, — тебе стоит лишь попросить, Эва… Охотница брыкалась и со всей силы тарабанила по его груди своими маленькими кулачками, теряя остатки самообладания. Горечь собственной беспомощности ощутилась на кончике языка вместе с металлическим привкусом крови. Ей стоило убить его той ночью.