Не смогу рассказать

***

Холодно, сыро, темно и страшно. Животный страх съедает пленника изнутри. Фёдор сейчас один, изнасилованный пока что, только одним Малютой, он лежит в темнице, обняв себя за колени, и плачет, нет даже не плачет, ревёт. Все его попытки успокоится закончились ничем, не помогло. Ком в горле никуда не делся, а слезы льются рекой. Но сейчас, по его мнению, все ещё не так плохо, вот завтра будет намного хуже, когда Скуратов приведёт всех желающих оприходовать Басманова, а их как пришлось догадаться, будет немало. Этого Федя боится больше всего, время, наверное, близится к полуночи, а царь так и не пришёл. Видимо и вправду не нужен он ему более, конечно зачем тебе «слуга Сатаны». Но ведь это неправда, поганая ложь, а Иван Васильевич этому поверил. Как же больно от этого на душе. Больнее только мысль и воспоминания о том, что произошло каких-то пару часов назад. Глаза опухли от слёз, а дыхание не могло успокоится. Но тут одна страшная мысль проскользнула в голове. Появилось желание умереть. Назовите хотя бы одну причину остаться жить? Царь бросил в темницу. Отец отрекся. А Малюта и его «товарищи» завтра оприходуют его толпой. Желания терпеть ещё большее унижение просто нет. Значит смерть. Встает логичный вопрос. Как? Можно попробовать придушить себя цепью или перегрызть себе вены. Первый вариант как-то больше привлек Басманова. Приподнявшись на локтях, он пытался разглядеть цепь и оценить ее длину. Дёрнув рукой, Фёдор по звуку догадался, она достаточно длинная, ну что ж. - В таких случаях с Богом не говорят – Федя обвел правой рукой вокруг шеи, словно он сейчас кружиться в танце, холодные оковы оказались на тонкой лебединой шее, и потянул руку куда-то в сторону. Состояние удушья наступило практически ментально, задыхаясь, Басманов упал на холодный пол. Через несколько мгновений сознание покинуло тело и связь с реальностью прервалась. Прошло, наверное, несколько часов, за небольшим окном все также было темно. Неожиданно для себя Фёдор очнулся. Он не сразу понял мертв оно или нет. Голова болела адски, а цепь все еще была на шее. Видимо, когда он сомлел рука ослабла и не смогла завершить начатое. - Да что же это такое… – прошептал Басманов в попытках снять с себя цепь. Из-за полной дезориентации в пространстве, вызванной сильным недостатком воздуха, а также кромешной тьме, что ни зги не видать, это получилось не сразу. С попытки где-то третьей Феде наконец удалось снять с себя цепь и вздохнуть без препятствий, и ясность сознания постепенно возвращалась. «Задушить себя не получилось, видимо придется грызть вены» - первое, что посетило голову, после того, как Фёдор пришёл в себя. Ну хорошо не пришёл, мир перед глазами больше не двоится, голова кружится менее сильно, а дышать легче по объяснимым причинам. Сделав глубокий вдох, Басманов вгрызся себе в запястье. Было очень больно, и пока безрезультатно. Кусая кожу на руке, он безуспешно пытался хоть немного прокусить её. Воздух кончился, ещё один заход, а потом ещё и ещё. Не знает сам сколько раз пришлось пытаться кожу прокусить, прежде чем солоноватый привкус появился на языке. Получилось или нет? «Черт, это лишь маленькая царапина», но к сожалению, дальше дело пошло лучше, через пару минут мучений горячая кровь начала капать с холодный рук и пропитывать исподнюю рубашку. Боль на левом запястье усиливалась с каждой секундой, а поток пролитой крови больше. Фёдор откинулся назад в сидячем положении, облокотившись на стену темницы, пока малая алая лужа увеличивала свои размеры. Постепенно сознание снова начало покидать тело, мысли путались, а глаза слипались. Он их прищуривал в попытках, как можно дольше быть в себе, может ещё спасется? А что толку, если останется жив, то его по кругу пустят, нет уж лучше сдохнуть, чем через это унижение пройти. Но вдруг в последние секунды связи с реальностью дверь камеры отворяется, а на пороге появляется до боли знакомая фигура с посохом. Иван Васильевич пришёл. Несильный свет от факелов в подвале осветил место заточения, и конечно же царь сразу увидел, что Федя перегрыз себе вену. Иван тут же бросился к нему. - Что же ты сделал, Федюша? – испуганно спросил царь, освобождая правую руку Басманова от оков и подхватывая его на руки. - Ваня… – последнее, что смог сказать Федя, прежде чем провалился в бездну, в кромешную темноту. Иван Васильевич на руках вынес сомлевшего Фёдора и велел позвать Бомелия к себе в покои. Когда же Фёдора уложили на кровать Ивана и врач быстро перевязал рану, а потом с небольшой тоской и опаской поглядел на царя - Говори, жить будет? – словно гром сказал Иван Васильевич, а лицо его стало мрачнее тучи… .......