Крупным планом

      Кайл знал, что однажды умрёт. Ну, то есть, все умирают, но он точно умрёт быстрее, чем все.       Он знал, как это будет: скорее всего, в одиночестве, возможно, его будут пытать до смерти, а может, что просто подстрелят. Он не станет национальным героем посмертно, у него не будет даже безымянной могилы — всё, что от него останется — ворох пепла, вплетенный в нагретый полуденным солнцем песок.       Он знал цену деньгам — и то, что цена эта была кровавой. Такой же, как и след, тянущийся за ним. Если действительно существует Ад, то дорога ему уготована в куда более страшное место. С возрастом он закостенел, очерствел — и свою работу выполнял с филигранностью ювелира и с хладнокровием хирурга. Он не имел никакого права отбирать чужие жизни, но и жизнь, сука, не имела права рождать его в подобных условиях. Вечное гонение за деньгами в попытках погасить долги собственной семьи.       Каждый шаг под прицелом оружейного дула. Он пьет кофе и думает о деньгах. Он чистит зубы и думает о деньгах. Он гладит рубашку и думает о деньгах. Покупает продукты, здоровается с соседкой, кормит уток и думает о…       В конце пути ему всегда хотелось плебейского счастья: маленький коттедж на окраине какого-нибудь южного городка, омываемого морем. Собаку завести, купить удобную кровать и кофемашину. Мелочи, кароче, но у него таких не было.       Ему приходилось много читать, работать и путешествовать. Наверное, если не вдаваться в подробности, то вполне сойдет за чью-то мечту. Кайл ладит с напарниками — про себя он называет их живыми мертвецами, — он нравится начальству, потому что он умный, харизматичный и хорошо шутит.       Кайл знает, что будь он рожден хотя бы в обычной среднестатистической семье, то смог бы раскрыть свой потенциал полностью: он точно был бы, если не отличником, то хорошистом; обзавёлся бы кучей хобби, возможно, стал бы старостой. У него точно была бы своя компания — и все девчонки в школе тоже…       Мужчина поправляет кепку, прячет под козырьком усталый взгляд. Гладит рукой подбородок, отвлечённо думая, что стоило бы побриться. Кофе на вкус отвратительно горький, но выбирать не приходится — это единственное кафе в этой дыре, и вместо этого ему могут предложить разве что пойти нахуй.       Убивать нетрудно, когда это становится привычкой.       Офисные клерки, работающие с документами, корпящие над таблицами, рисующие какие-то графики, кажутся Кайлу гораздо более загадочными персонажами. Вот это воистину трудная работа — столько усидчивости, вдумчивости… не то, чтобы работа наемника легкая: просто со временем ты доводишь все до такого автоматизма, что порой действуешь совершенно бездумно.       Кайл знает, что однажды он умрёт. По нему никто не будет горевать, потому что будет, банально, некому. Не будет благородной эпитафии на могильном камне, ни слез, ничего. Ему лишь было интересно — как это случится?       Быть может, он будет есть дешёвую лапшу у себя дома, когда к нему ворвётся заказанный наёмник и свернет ему шею. Или схлопочет пулю на задании?       Возможно, кто-то будет месяцами выслеживать его, искать слабости. Слабостей у Кайла мало. Наверное потому, что за все года, что прожил, так и не нашел то, что мог бы ценить и любить. Может, стоило всё-таки завести собаку?       Это было бы безответственно: его квартиру, размером с каморку, могли взорвать в любой миг. Он постоянно в разъездах, хвостатого дружка было бы некому кормить. Но наверное приятно знать, что дома тебя кто-то ждет. Возможно, Кайл смог бы любить и ценить собаку.       Точно. Но он всё ещё может умереть в любой момент, а после его смерти даже некому будет позаботиться о щенке.       Кайл прячет мягкую улыбку в краешке картонного стакана, делает глоток и морщится. Возможно, что посыл нахуй всё-таки самое удачное блюдо из всего меню.       Он выходит из кафе, держа в руке коробочку с морковным тортом. Закатное солнце близится к горизонту, небо насыщенно оранжевое, с розовыми разводами — воспитательница всегда говорила, что когда умирает художник, то Бог дает ему разрисовать небо.       Интересно, что дает Бог умершему наёмнику?       Кайл знает, как обращаться со снайперской винтовкой, поэтому звук выстрела его мозг распознает быстрее, чем он действительно того бы хотел.       Когда ты нажимаешь на курок — давление газов на дно пули сдвигают её с места. Она врезается в нарезы; вращаясь, движется по каналу ствола с непрерывно растущей скоростью, пока не выбрасывается наружу.       Отдача толкает плечо и через восемь секунд пуля оказывается у виска Кайла.       Он роняет коробку с тортом.       Хорошо, что всё-таки не решился завести собаку.