* * * *
В день икс, Хантер вдруг понял, что готовится чересчур. Если раньше он одевал первые попавшиеся вещи из гардероба, то в этот раз он провел минимум десять минут перед шкафом. Десять. ДЕСЯТЬ. Минут. Факт того, что он был взволновал перед встречей с Дартом ударил под дых, обезоружил и обещал новые часы рефлексии. Попозже, конечно, ведь сейчас ему нужно было уже выходить. И единственное, что его задержало — это лишняя деталь, выбивающаяся из привычного интерьера. Письмо на журнальном столе. Настоящее письмо — в конверте и все такое. Это уже было удивительно. Собственно, Хантер и так уже опаздывал, так что пять минут ничего не исправят. Он сел на диван, подобрал письмо и осторожно распечатал, выуживая содержимое. Внутри был лист, развернув его, омега нахмурился. «Понравилась новинка от Молли? Жаль, что ты не сдох. Может стоит снова ей заплатить, чтобы он накачала тебя чем-нибудь интересным? Видел новости. Не понимаю, почему люди думают, что ты способен измениться. В следующий раз я прирежу тебя собственными руками.» Хантер удивленно выгнул брови, теряясь на пару мгновений. Конечно, у него было много хейтеров, но никто не пересекал черту подобным. Тем более... как это письмо попало в дом? К тому же, этот человек знал те детали его смерти, которые не знал никто. И, судя по всему, это из-за него у Палмера случилась передозировка. Омега задумчиво прикусил щеку изнутри, складывая письмо в несколько раз и пряча в сумку. — Пит, кто положил сюда это письмо? — обратился он к дворецкому. — Господин Нолан, — отвечает мужчина, отрываясь от книги, — Заезжал с утра, хотел проведать, как вы. Я сказал, что вы отдыхаете. — Нолан, — Хантер хмурится, ощущая дежавю. Имя будто реминисценция, и стоит Палмеру попытаться вспомнить, откуда он знает это имя, как перед глазами вдруг мутнело; однако то, что прислуга и охрана этого парня знает — и доверяет, раз беспрепятственно пустила в дом, — Попроси охрану отправить мне запись со всех камер, когда он пришёл и когда покинул дом. — Что-то произошло? — обеспокоенно уточняет дворецкий. — Все нормально, — Хантер улыбается, — Просто хочу кое-что узнать. Я пошёл. — Хорошо вам провести время. — Спасибо, — бросает омега, торопливо покидая особняк. Он быстро минует сад, у пункта охраны уже видит Дарта. И папарацци. Хейз сидит на огромном мотоцикле — и вот на этом звере прокатиться захотелось неиронично, — предусмотрительно не снимая шлем. За ворота Палмер выскакивает точно молния. Он хватает шлем, быстро надевая его на голову, прыгает сзади и с силой шлёпает Дарта по бедру, мол, гони. Будто опомнившись, журналисты наперебой несутся к ним и что-то спрашивают, но Хейз уже выжимает сцепление — и они с визгом трогаются с места. В спину раздаются вспышки фотокамер, но Ханту уже неважно: он крепко перехватывает альфу поперек живота и наслаждается кинохроникой пейзажа, смазанной кляксой мелькающей через стекло шлема. Дрейфовали меж бетонных монолитов они минут десять: удалось миновать все пробки, благо, мотоцикл оказался достаточно маневренным, а его водитель... талантливым. У пункта охраны пришлось снять шлемы и показать пропуска — лишь тогда их пропустили в студию. Уже на парковке они, наконец, смогли поздороваться — и глядя на растрепанного Дарта, Хант вновь почувствовал это странное желание поправить его волосы. — Впервые убегал от журналистов, — признался он. — Это мой крест. Моя неподъемная ноша... — Хант откладывает шлем на кожаное сидение и зачесывает челку назад, направляясь в сторону здания. — Представляю, — хмыкает Хейз, пропуская его вперед автоматических дверей. — Нет, вы даже не представляете, — доверительно говорит Палмер, останавливаясь и серьезно глядя в чужие глаза, — Вообразите себе: некоторые наглые журналисты иногда даже сидят в кустах, чтобы заполучить мои фото. А однажды, один из них даже пробрался в мой дом... Дарт прикрыл ладонью пылающее румянцем лицо, прекрасно понимая намек. — Сочувствую... — невнятно бормочет он, а Хант смеется, снова разворачиваясь. — Доброе утро, — ассистент в очках вежливо кивает ему, — Меня зовут Адам. Позвольте провести вас. И пока они идут до нужной гримерки, Палмер все не может остановиться от подтрунивания — и, для закрепления, припоминает, что Дарт даже нашел его трейлер на съемочной площадке. Уже в отведенной ему комнате, откуда предварительно выгнали Дарта, за него принимаются специалисты — и здесь над ним воркуют даже больше, чем перед съемками. Потому что красить приходится не только лицо, но и тело, ведь рекламировать они сегодня будут нижнее белье. Не то, чтобы Хантер стеснялся — ну что такого? Он же купается, в конце концов, в плавках. Да и тут трусы ему выдали вполне себе приличные: обычные черные боксеры с тонкой резинкой, на которых была резь букв одноименного бренда белья. Ему укладывают чуть отросшие волосы, красят и так длиннющие ресницы, и чем-то мажут торс. Хантер опускает взгляд вниз, осматривая себя... его грудь, твердый живот, бедра — все блестит, будто его измазали в чем-то маслянистом, однако наощупь все оказывается сухо. Сплошная загадка, в общем, единственное, что ему запрещают, это попадать под воду. Все это полуголое в итоге обрисовали белым махровым халатом. И потащили на съемочную площадку, где уже под вспышками фотокамер позировали Рой и Кай — второй главный герой, альфа, играющий бойфренда персонажа Роя, — те принимают какие-то немного... провокационные позы, кароче. Хантер даже несколько раз оглядывается, пытаясь понять, так надо, или они уже перебарщивают. Никаких неодобрительных взглядов даже не намечалось, а это значит, что его, кажется, ждет нечто подобное. Что ж. Он убивал людей. Спал в песке. Пытал людей. Он сможет пережить рекламную фотосессию, за которую им отвалят кучу бабок. Рой и Кай покидают свои места, им тут же подают халаты и воду. И фотограф оборачивается, чтобы о чем-то переговорить с ассистентами. — Привет, — говорит Хантер, прежде чем это успевает сказать Сэм, подошедший со спины. — Привет, — спустя небольшую заминку отвечает он, одновременно протягивая руку Дарту, — Как настроение? Готов сниматься? Хантер издает что-то вроде нервного смешка, неопределенно разводя руками. Он не успевает высказать своих опасений — ассистент просит их пройти к площадке. С них снимают халаты, и почему-то мозг Хантера вдруг решает, что это лучшее время для смущения — что-то это нихрена не пляж. На пляже на тебя не направлено пять камер и не пялятся пятьдесят человек одновременно. Палмер оборачивается назад, ища поддержки в лице Сэма, но тот беззаботно раздевается — ну конечно, чего там стесняться, с такой-то горой мышц. Они неловко замирают на белом фоне, пока фотограф и ассистент что-то обсуждают, а затем последний подходит к ним и, руководствуясь словами-руками, корректирует их позу. В итоге получается так, что Сэм стоит сзади Хантера, чуть склонив к нему голову и прикрывая глаза, а омега обхватывает руками собственные плечи, хмурясь. Что ж, динамика отношений их персонажей не похожа на то, что отыгрывали Рой и Кай — и все равно смущает. — Сэм, положи руку на его живот, — говорит фотограф и Хантер вздрагивает, беспокойно оборачиваясь назад. Что-то он совсем растерялся — от того и получалось, что вел себя слишком робко и неуверенно. Альфа, благо, мягко и успокаивающе улыбается, и кладет руку так, что та едва касается его кожи. Только подушечки пальцев касаются выпирающей тазовой косточки. — Хантер, подними руки и обхвати ими шею Сэма. Вытянись и прижмись щекой к его груди, — Палмеру приходится несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы собраться и сделать то, что сказал фотограф. Еще никто в этом мире, кроме врача-беты, не касался его так близко. И он тоже еще ни разу не трогал... альфу. Впрочем, наощупь Сэм оказывается вполне себе обычным человеком, не кусается и не спешит его насиловать, так что Хантер немного расслабляется. Он осторожно прижимается щекой к чужой груди, — Закрой глаза, — командует фотограф, — Замри. Они делают еще несколько кадров, после чего снова меняют позу. Теперь та становится еще более провокационной: они стоят лицом друг к другу, бедра плотно прижаты; Сэм поддерживает ладонью поясницу Хантера, который выгибается назад, одновременно сжимая руку в чужих волосах и будто пытаясь его оттащить от себя. Сэма просят расслабленно улыбнуться, а Палмера изобразить злость. Дальше все происходит куда спокойнее: все фотографии делают примерно в одном стиле, руководствуясь отношениями их персонажей. То есть, Сэм пристает — Хантер отталкивает. Это, конечно, не отнимает того, что позы они принимают где-то даже несколько эротичные. И когда они замирают в очередном кадре, Палмер вдруг кое-что замечает. Во-первых, из первых рядов на него смотрит Рой. Только на этот раз вместе с ненавистью смешалось что-то еще. Ханту показалось, еще немного — и тот разрыдается прямо здесь. И его чуть остекленевший взгляд то и дело соскальзывал с омеги на альфу. Палмер дернул бровью, испортив кадр, и фотограф цыкнул, командуя, чтобы поменяли наложение света и пересняли. Во-вторых... из правого угла чувствовалось довольно зловещая атмосфера. Хантер встретился с потемневшим взглядом Дарта и вздрогнул — настолько тот был непривычным. Но Хейз тут же смягчился, стоило омеге удивленно захлопать глазами — и из мрачного тот превратился в тоскливый. По спине побежали мурашки. Хант глубоко вздохнул. Ладно, если со вторым все понятно и вполне решаемо, то с первым будет сложнее. Палмер, может, и хреново понимает намеки, но в людях вроде разбирается. И в физиогномике самую малость — как пить дать, интересует Роя вовсе не фигура самого Хантера, а тот, кто стоит позади, кто касается омегу с осторожностью прирученного зверя, играя такой влюбленный вид, что впору и поверить. — Сэм, сделай вид, будто шлепаешь его по заднице. Хантер, а ты замахнись для удара по лицу. На этих словах терпение Роя лопнуло — он раздраженно дернулся, разворачиваясь и покидая съемочный зал. Приехали. Благо, это была последняя поза. Хантер торопливо закутался в поданный ему халат и дружелюбно улыбнулся Сэму, подавшему ему воду. Они вместе направились к выходу, обсуждая предстоящие съемки оставшихся серий. — Не хочешь с нами в бар? — предлагает Рассел, когда они оказываются возле Дарта, — Хотим посидеть небольшой компанией. От Хейза разит не просто раздражением. Кажется, тот немного в бешенстве. И лукавый взгляд Сэма, что тот бросил поверх макушки омеги, говорит о том, что альфа прекрасно это понимает — и, кажется, провоцирует вполне намеренно... Хантер подавляет желание закатить глаза — право слово, ведут себя хуже детей. — Я... — У нас дела, — перебивает его Дарт. Палмер оборачивается, выразительно выгибая брови. Хейз хмуро смотрит на Сэма, а затем мягко обхватывает его за запястье. И, пока Хантер ловит откровенный ступор — берет его за руку, — Идемте? — он снова смотрит на омегу, его взгляд тут же теплеет, и если Палмер ему откажет, то точно будет чувствовать себя живодером, обидевшим маленького щенка. — Извини, — соглашается Хантер, устало улыбаясь Сэму, — У меня действительно еще есть некоторые дела, — да и к тому же, если Рой увидит Хантера еще и там, в месте, где, предположительно, собирался расслабиться, то точно от ревности аннигилирует планету. — Тогда не отвлекаю. Пиши, если что, — дежурно откликается мужчина. Дарт с ним даже не прощается: разворачивается, чтобы увести Хантера из-под любопытных взглядов туда, где никто не сможет так жадно на него смотреть. И, тем более, трогать. В пустой гримерке они замирают. Хейз неловко чешет затылок, отводя взгляд, точно стыдясь своей нелепой выходки, а Хантер с любопытством наблюдает, скрестив руки на груди. Есть что-то в этом альфе такое, что заставляет Ханта хотеть с ним общаться. Что делает это общение приятным. Хейз притягателен, интересен и, несмотря на некоторые ребяческие выходки, вежлив и умен. Он неплохой человек, а еще у него глаза как у собаки. И классная задница — Хант случайно подметил это во время страйкбола. Трудно было не подметить, когда он вплотную к ней прижимался. Минусов было немного, но они вполне значительные. Например, Дарт был мужчиной. Но не попробуешь — не узнаешь, так ведь? Наверное, именно эта мысль становится решающим грузом на весах сомнений Хантера. Он осторожно кладет руку на чужое плечо, одновременно приподнимаясь на носочки, и, с небольшой заминкой вытягивается, чтобы запечатлеть на чужих губах поцелуй. Как маленькую награду за хорошее поведение.