(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Второй

Под лопаткой что-то жгуче кольнуло — это ощущение донеслось даже сквозь удушающую пелену. Джимми Фриз заерзал и едва не свалился на пол. Укол повторился, только жжение сделалось гораздо интенсивнее. Прекрасно. Наверняка посадил занозу. Да еще и в то место, куда своими силами он нипочем не дотянется. Придется кого-то просить. Что за доля-то скотская… Кое-как Джимми уселся на кровати. Если, конечно, дышащей на ладан жесткой койке можно было дать столь высокое звание. Оптимизм по поводу внешнемирского сервиса у Фриза пропал как только тот дряхлый колдун определил их на “нижние этажи”. Но эти ублюдки ухитрились переплюнуть даже худшие ожидания. Комнаты оказались вовсе не комнатами, а крошечными каморками — каждая примерно с половину обезьянника в Трес-Кабронес. Сходство усиливали зарешеченные оконца. Еще б только стены разукрасить ругательствами и автографами банд — и стопроцентно покатит за камеру. Убранство тоже оставляло желать лучшего. Две одинаковые койки, стол, табурет, рогожа на полу… и горшок с эмалированными ручками в углу. Джимми не сразу понял, зачем он там; мозг хреново соображал, но потом дошло. Для дорогих гостей оборудовали парашу. “Пиздец”, — мрачно подумал он, — “я в Дварф Фортресс строил для своих гномов комнаты лучше”. А сейчас сам оказался в шкуре такого вот сказочного (долбоеба) существа, и восторга это как-то не приносило. Еще и солнцем шибануло. Чесслово, как только все это закончится, он снимется с насиженных мест и поедет куда-нибудь в царство вечной ночи. На Аляску. Там всегда дефицит квалифицированных кадров, так что если можещь без ошибок свое имя написать, уже к службе годен. Все эти бури в пустыне не для него… В затылок ударило спазмом, и Джимми застонал, опрокинувшись на койку. — Ч-что такое? — перед глазами появилось обеспокоенное лицо Юри. Оно слегка размывалось, тонуло в точках, мушках и крапинках… и все равно видеть его было чрезвычайно приятно, — б-больно? — Ну… так, — не стал лукавить Джимми, — терпеть можно. Вот если бы еще набат в черепушке не долбил… Набат — это еще мягко сказано. Однажды, еще во время обучения в академии, их с Чапом занесло на подпольный концерт. Это выдающееся мероприятие техасской андерграундной сцены проводилось в подвале под рестораном “Пицца Хат” и предназначалось для истинных ценителей. После первой же песни группы под названием “Кровоточащий Пролапс” Джимми понял — он к этим ценителям не относится. Песни длились недолго… вроде бы. Но больше трех они с Чапом все равно выдержать не смогли. Все, что осталось в памяти — запахи пота, кожи, дешевого бухла… а еще грохот, с которым ударник “Пролапса” молотил в свою установку. Сейчас призрак того ударника будто бы поселился у Джимми в мозгу. Приватный концерт для единственного слушателя. Прозвучат все хиты! — Все… в-все б-будет хорошо. Рука Юри легла ему на лоб. Прикосновения робкие, нерешительные, словно она его боялась. Возможно, так оно и было. Если то, что он успел почерпнуть (подслушать! подслушать, как старая сплетница) из обрывков чужих разговоров, правда, то девочки вообще впервые оказались среди людей. В таком случае держатся они чертовски достойно. Можно только позавидовать — у него, например, отъезд крыши ожидался с минуты на минуту. — В-вам нужен п-покой. Э-это скоро п…п…пройдет. — Юри, — Джимми осторожно обхватил ее запястье, — давно уже хочу сказать, еще с участка. Каждый раз, как ты называешь меня на “вы”, сразу хочется завернуться в саван и ползти в сторону кладбища. А я предпочел бы пока не сваливать из мира живых. Брось. Чувствую себя дедом сразу. Она смутилась и опустила глаза. — П…п…простите, то есть, п…прости. С…старая п-привычка. — Да ничего. Джимми снова попытался сесть. Тело подчинялось нехотя, с непонятной задержкой, словно он был спутником, управляемым из командного центра. Та-а-ак, ковбой, пристегнись, помолись, слегонца похмелись — и ты на коне. Еще немного, совсем чуть-чуть… Пелена перед глазами рассеялась. Но радости это не принесло — что-то вспыхнуло, как будто в мозгу взорвалась китайская петарда. Минувшим Рождеством они с Чапом конфисковали целую коробку таких у Билла Таннера, владельца лавки скобяных товаров. Старина Билл надеялся поправить свое финансовое состояние, сбыв их в остинский универмаг за полцены. И наверняка сбыл бы, не будь его соседка весьма пронырливой старой девой. Петарды эти так и хранились где-то в участке. То ли на втором этаже, то ли на третьем. Наверняка полыхнули здорово. При мысли об этом Джимми улыбнулся. — Ну вот, — пробормотал он себе под нос, — вроде как очки здоровья восстановил. Теперь бы еще маной запастись. Неожиданно его повело вбок. Закружилась голова, к горлу подкатил горький ком. Юри схватила за плечо, пытаясь удержать, но куда там — она в лучшем случае весила килограмм шестьдесят, в то время, как Джимми уверенно пробивал сто тридцать. На пол он все-таки свалился. Грохнулся как мешок подгнившей картошки. Потолок комнаты-камеры — низкий, неровный и влажный, вращался над ним. Джимми подумал, что пережил он, конечно, много всякого… дразнилки на физкультуре в младшей школе, костюм подсолнуха на Хэллоуин, пресловутые “Блевотворные Горки”. Но до такого опускаться не приходилось. А дальше что? Только дно. Темная, чавкающая бездна. Только Джимми об этом подумал, как его вырвало. Выполоскало на славу до самых кишок. На пол перекочевали остатки съеденных еще в доходном доме чипсов, желчь и какая-то черная дрянь. — Д-джеймс! — вскричала Юри. Глаза ее сделались большими, с четвертаки. Джимми смотрел в них и думал, что не может быть у людей фиолетового цвета радужки, что это противоречит законам природы, биологии и черт знает чего еще. “То есть вся остальная хуебесия в твоей жизни, значит, соответствует закону Божьему, Джимми?” — прорезался внутренний голос. “За минувшую неделю тебе пришлось убивать и, скорее всего, придется еще не раз, ты покинул Землю и отправился черт знает куда, чтоб свергнуть императора-тирана, ожившие скелеты разгуливают по улицам и гонят самогон… но за рамки разумного выходит неестественный цвет глаз. Вот где ты проводишь черту, да? Превосходно, получи свою заслуженную “А”.” Голос как две капли воды напоминал скрипучий хрип Гарри Дарбера, отчима Джимми и одного из самых мерзких уродов, когда-либо живших на свете, поэтому на душе стало еще паршивее. — Кажется, на свое кладбище я уже приполз, — с грустью резюмировал Фриз. Юри всплеснула руками. — Ничего п-подобного! Я с-сейчас… тебе п-помогу. Она честно попыталась, но с таким же успехом хомячок мог бы пытаться сдвинуть с места здоровенную фуру. Не помогали и размеры комнаты — даже двум субтильным карликам было бы непросто в этой клетке развернуться, а они с Юри к таковым не относились. Тем не менее, лежать в луже блевотины и тужить о собственной горькой доле Джимми не хотел. Решение пришло быстро. — Юри, — слова давались тяжело, — короче… ты можешь сдвинуть эти нары? Они не приварены к полу? — Сейчас п-попробую. Ей удалось. Местные планировщики интерьера плевать хотели на устойчивость, кхм, спального места. В обычной ситуации это взбесило бы, но сейчас Фриз был до глубины души благодарен этим распиздяям. Вытянув одну руку, он уперся в поверхность своей койки, другой — в соседнюю. Чувствовал Джимми себя в этот момент героем. Чисто библейский Самсон, рушащий столпы. Разве что не ослеп пока, но с его удачей все может быть впереди. С опорой дело пошло куда веселее, но когда он усилил давление, соседняя койка жалобно затрещала. На пол посыпалась мелкая крошка, опилки, и несчастная лежанка обрушилась, подняв в воздух облачко пыли. — Хуево как-то получилось, — философски резюмировал Джимми, глядя на результат своих трудов, — просчитался, но где? Догадаться он не успел — дверь в комнату распахнулась и в нее влетел Чап. В спешке он едва не снес с ног Юри. — Джим… ща, я поговорил с кем надо, доктора пришлют, только потерпи чутка… а что… что это вы тут натворили? Лицо друга вытянулось, и Джимми невольно поежился. Получилось действительно неудобно — это ж не его спальное место сейчас стало паззлом “собери их все” из тысячи кусочков. Фриз постарался сделать скорбную мину, но как назло, вместе с древесной пылью в легкие попала смешинка. Подумать только, гэг прямиком из дешевых комедий. Посмотрите, неуклюжий толстяк ломает мебель. Попахивает восьмидесятыми или, в лучшем случае, нулевыми. Чап остановился посреди комнаты и упер руки в бока. — На одну минуту, Джеймс Эдвард Фриз, я выпустил тебя из виду на одну, мать ее, минуту, и тебе этого хватило для того, чтобы перевернуть тут все вверх дном! Поразительная, сука, прыть! Вот если бы ты еще проявлял ее во время ловли преступников… — Я, пхах, я с-случайно, — попытался оправдаться Джимми. Рвущийся из него смех очень мешал. Сводил на нет всю искренность, — просто не знал же, что тут все такое хлипкое. Даванул чутка, а оно и крякнуло. Чап мстительно сверкнул глазами. — Вот сам и даванешь, потому что отныне это твое место. Чтоб в следующий раз неповадно было. А от тебя я ожидал большего, — повернулся он к Юри, — ты же ответственная, зачем позволяешь ему бесоебить? — Я…я не… я просто… п-помогала. — Ах, то есть ты еще и помогала, — взвился Бодески, — понятно теперь все с вами! Колитесь, чем я таким вам насолил? Джимми начал думать над тем, как успокоить друга, но не преуспел — затуманенный разум отказывался соображать. Вместо этого он раз за разом проигрывал по кругу дурацкую мемную песню “чиби-чиби-чапа-чапа”. Видимо, засело в кэше мозга еще с тех пор, как он ночью серфил по разным странным уголкам ютуба. Однако конфликт разрешился сам собой. — Ищу больных людишек целый де-е-е-е-нь! — послышался из коридора чей-то фильшивый тенор, — лечить больных людишек мне не ле-е-е-ень! Джимми поглядел на Чапа (чиби-чиби!) и вновь попытался встать. Голос незнакомца прямо-таки звенел от безумия. Возможно, тут это считается нормой, и психи гуляют по улицам толпами, как в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке, но если все-таки нет… Вдруг владелец голоса сейчас направляется сюда. А он тут сидит на полу. Уязвимое положение, прямо скажем. Чап подскочил и протянул Джимми руку. В весе он тоже уступал Фризу на несколько порядков, но с физухой у него было получше. Поэтому скоро Джимми занял место на своей (уже не своей, напомнил он себе) лежанке и привалился к стене. И очень вовремя. В комнату вплыла высокая фигура. От одного взгляда на нее у Джимми внутри все похолодело. На шее выступили мелкие бисеринки пота. И отчего-то захотелось перекреститься. Совсем как тогда, на ферме старика Бакнера. На фигуре висел плащ, даже не сшитый, а как будто собранный по кускам из лоскутьев кожи. Лицо закрывала маска с загнутым книзу птичьим клювом. Джимми она напомнила чумную докторшу из славной игры про проклятые подземелья. В одном из таких подземелий он сейчас оказался сам. Но чумная-то докторша хоть сексуальная была. — Ну-с, где тут пациент? — бодро заголосила фигура, — Кого окружить врачебной заботой и вниманием? — Эм… вот… его, — нерешительно произнес Чап. Джимми с мольбой посмотрел на друга. С мольбой и толикой страха. Что этот идиот вытворяет? Или месть придумал такую изощренную? Но ведь сдать человека на опыты какому-то психопату из-за сломанной лежанки — перебор, разве нет? — И какая же хворь с вами приключилась, родной мой? — поинтересовалась фигура, — на что жалуетесь? Тон был ласковый, почти как у опытного воспитателя детского сада или педиатра. К одному такому, доктору Либерману, Джимми ходил до двадцати одного года и не стыдился этого. Доктор Либерман действительно понимал в медицине, а еще после каждого приема доставал из особого шкафчика вкусные лимонные пастилки. А вот у этого “эскулапа” никаких пастилок в запасе явно нет. И мозги у него явно не на месте. Но сказать что-то все-таки стоит. Джимми по горькому опыту знал, что буйных провоцировать себе дороже. Чего доброго, этот лекарь вытащит щас топорик из-за пазухи и организует немедленную ампутацию головы. — Да что-то с самого прибытия сюда меня мутит жестко, — не стал выдумывать Джимми, — голова кружится, в глазах двоится… — Д-даже рвота п-появилась, — добавила Юри. После этих слов Джимми опустил голову. Почему-то от того, что он переблевался перед девчонкой, неловкость была особо жгучей. Почти как саднящая боль под лопаткой. Наверное, все от того, что образ крепкого парня, который он выстраивал все последние несколько дней, сейчас летел в тартарары. Герои боевиков, знаете ли, не блюют красивым девицам на сандалии… разве только в открывающей сцене. — Я думаю, что это тепловой удар, — заявил Чап, — Джим плохо жару переносит, а тут у вас с обогревом жесткий перебор, вот и… Доктор прервал его на полуслове. — Голубчик, оставьте диагностику профессионалу! Сейчас мы все выясним, после первичного осмотра. Джимми в очередной раз поежился и подобрал под себя ноги. Перспектива пройти курс лечения у этого джентльмена (или леди? хер тут разберешь) вызывала легкое напряжение. Он уже жалел, что дал слабину. Позволил Чапу развить бурную деятельность. Теперь-то назад уже дороги нет… “Хе-хе, да вас развели же” — вернулся голос отчима, — “Как лохов развели, Джимбо. Это наверняка засланный казачок. Ща он тебя лечить начнет, чакры какие-нибудь ножичком откупоривать, а потом ножичек соскользнет — и все. Одним защитником у Земного Царства меньше станет. Ты, конечно, не бог весть какой боец, но все равно чертовски глупая смерть. Не лежи кульком, сделай что-нибудь!” И Джимми сделал. Вернее, попытался. Когда фигура нависла над ним (не обманула чуйка — ножичек и правда был), он забарахтался и попытался пнуть “доктора” в живот. Нога подчинилась, но медленно… слишком медленно. Такое впечатление, словно вместо воздуха она рассекала густой кисель. Фигура увернулась и погрозила Джимми пальцем. — Ну-ну, не капризничайте, — пожурила она, — мы еще даже ничего не начали, а вы уже заставляете своих друзей краснеть. Верно я говорю? Чап и Юри наперебой закивали. Чертовы предатели. Хотя… он бы тоже вряд ли стал перечить высоченному психу с холодным оружием. Но от понимания легче не становилось. Фигура наклонилась к Джимми и нацелила лезвие ножа ему в грудь. Солнечные лучи пробивались сквозь оконце, но даже с их светом разглядеть лицо под маской не выходило — слишком мутные стекла. Да видит ли это чучело вообще? — Только попробуй меня прирезать, тут же и помрешь, — просипел Джимми пересохшим горлом, — не только у тебя, знаешь ли, ножики есть… Посмотрев на Юри, понял, что с угрозой просчитался. Знакомого серебристого чемоданчика при ней не было. Облом. Ну вот надо же так — девчонка все время с ним таскалась, как с писаной торбой, но как только припекло, так бросила черт знает где. Готовый случай для книжки “Что такое не везет и как с ним бороться”. “Доктор” тоже угрозу серьезно не воспринял. — Да не нервничайте вы, голубчик, резать вас никто не собирается, — заверил он, — если сами, конечно, не попросите. Есть у нас тут охотники до этого дела. Дай волю, так живо башку кому-нибудь отпилят, только успевай в мешки собирать! Но я другого подхода придерживаюсь, научного! Потому-то из университета сюда прямиком и командировали… Холодное лезвие ткнулось Джимми чуть ниже грудины. Он икнул и зажмурился. Перед глазами возникла картинка из фильма ужасов. Вот этот криповый чудила перебирает его внутренности, вытаскивает печень, вырезает почки, постепенно вытягивает кишки. И все это скрупулезно раскладывает по отдельным кучкам. — Эй! — подскочил Чап, — ты ж сказал, что не будешь резать! — Пациента не буду, — согласился “доктор”, — но лишнюю одежду с тела нужно удалить. Осмотр подразумевает полный доступ к организму, поэтому как минимум от рубашки нужно избавиться. К тому же свежесть у нее весьма сомнительная. “На свои тряпки посмотри”, — хотел сказать Джимми, — “вот устроить бы тебе сначала автопробег по старой доброй Америке, а потом мясорубку с психованными культистами, и посмотреть, сохранит ли твое шмотье первозданную свежесть”. Но не сказал. Когда тебе в брюхо тычут ножом, выебываться таким образом… неосмотрительно. — Давай я сам ща сниму, — начал он. Но было уже поздно. Лезвие прошло аккурат посередке униформенной рубашки и рассекло ткань. А этот псих не обманул — кожи даже не задел. Филигранная работа — Вот теперь другое дело, — обрадовался доктор, — с этим уже можно работать. Джимми, однако, никакой радости не чувствовал. Один только стыд. Наружу, как монстр-капля из старого трэшового хоррора, выбралось его пузо. Рукотворный памятник бесчисленным банкам чипсов, печенькам “твинки”, бутылкам пива и чизбургерам. Обычно Джимми не переживал из-за собственной комплекции. В работе она не мешала, а в жизни — так тем более. Ну, похохмят Чап с Мортом и Стиви из-за того, что под ним в очередной раз сломалось офисное кресло, велика ли беда… Мотор не барахлит, печень в отказ не падает — и ничего, жить можно. В чем-то это даже на пользу шло. Несмотря на габариты, Джимми умел двигаться быстро. Неприятный сюрприз для нарушителей закона в Трес-Кабронес. Но сейчас, когда его сомнительное добро вывалилось прямо перед Юри, Джимми вдруг стало так неудобно, что вся спутанность в голове, вся муть исчезли. В один момент. Как если бы кто-то треснул по барахлящему телевизору и прогнал помехи. “Приятель, если будешь и дальше так жрать, то симпатичные девчонки вроде Юри вовек на тебя не посмотрят”. Правда, скоро думать пришлось совершенно о другом, потому что “доктор” безо всякого предупреждения сильно ткнул указательным пальцем под ребра. Джимми взвыл сквозь стиснутые зубы. Чертов ублюдок угодил в нерв, буквально раздавил его… или что-то еще сделал. Но боль была адская, аж до пота прошибло. — Хм, чувствительность при пальпации высокая, — глухо проговорила фигура, — зафиксируем-с. Тут же из-за пазухи появился небольшой свиток и очиненное перо. Видать, с культурным обменом между измерениями дела были не очень хороши, раз они тут сразу на несколько веков отстают, подумал Джимми. Но особенно над этим вопросом не размышлял — боль мешала. Доктор тем временем развернул свиток, взял перо, приложил его к поверхности и замер. Джимми напрягся. Он, парень не робкого десятка, однажды размотавший в драке буйного боксера-тяжеловеса (пусть даже тот и едва стоял на ногах после попойки), испытывал нешуточный страх. Даже не так, ужас. От одной этой маски. — Вот я растяпа, — хлопнул себя по лбу доктор, — чернила-то в кабинете остались. Но ничего — обойдемся теми ресурсами, что есть. Он отложил свиток и снял перчатку. Ладонь была бледная, костлявая, с суставчатыми пальцами. Весьма походила на лицехвата из серии фильмов про Чужого. — Алле-оп, — возвестил доктор и чиркнул лезвием ножа по коже. В разные стороны поползли темные струйки. Обычный человек от такого как минимум бы ахнул или хотя бы сморщился, но только не этот парень. Если это, конечно, был парень. Держа руку на весу, он обмакнул в кровь кончик пера и принялся шкрябать на пергаменте. Джимми опешил. С маньяками ему еще в жизни встречаться не приходилось — Чап таковым мог считаться разве что с натяжкой, в дни, когда посещала какая-нибудь особо взбалмошная идея, например, стать фермером и разводить уток или начать карьеру рэпера. Тогда друг фонтанировал креативами с напором исландского гейзера и лишал всех окружающих покоя. Но настоящий психопат — это дело другое. А как иначе назовешь человека, который из собственной крови чернила делает? Уж точно не веселым и находчивым. — Знаешь, — начал Джимми неуверенно, — может, не надо? Я себя уже гораздо лучше чувствую, ща еще полчасика полежу и буду готов вообще ко всему. — Надо, сударь, надо, — парировал “доктор”, продолжая выводить непонятные то ли руны, то ли еще какие-то закорючки, — неполадки со здоровьем лучше выявить на ранней стадии. Симптомы, что вы описали, указывают на проблемы более глубинные, нежели простое недомогание. Да вы не ерзайте, как глист в пинцете, лежите спокойненько. Свое последнее заявление доктор подкрепил ощутимым тычком Фризу в грудь. Пришлось подчиниться — пусть тело не идеальное, да, но хотелось бы, чтоб шрамов на нем было поменьше. И так за последние несколько дней ему столько раз набили морду, сколько некоторые бойцы смешанных единоборств за всю карьеру не огребают. Послышались неразборчивые слова. Джимми с трудом поднял голову (лежать без подушки он ненавидел) и увидел, что Чап что-то шепчет Юри на ухо. Наверняка шутейки очередные травит, остряк гребаный. Вот же подкинула жизнь товарища, и не денешься от него теперь никуда. Хотя Джимми особо и не стремился. Может, Чап и мудак, но без него жизнь была бы совсем кислой, в этом он прав. Юри тем временем перестала стеснительно жаться у дверей и подошла к койке. Джимми почувствовал, как неясное смущение внутри усиливается. Сам себе он сейчас напоминал устрицу, которую вытащили из панциря и разглядывают теперь ее бледное, студенистое нутро. Джимми Фриз не любил устриц. Как бы сильно их не пиарили в качестве изысканного кушанья. “И она стопудово думает так же! Еще бы — ты на себя посмотри, жиробасина. Вместо девушки у тебя вилка с тарелкой, да иногда китайские палочки на сдачу”. — На живот перевернитесь, — скомандовал доктор. Джимми нехотя повиновался. Поверхность у койки была грубая и щербатая, сладили ее из плохо подогнанных друг к другу досок, поэтому тут и там торчали занозы. Да что там занозы — здоровенные щепки. Только и ждущие повода воткнуться в чье-нибудь мягкое, плотное БРЮШКО. Далеко не сразу (ворочался он секунд тридцать, наверное), но Фризу удалось кое-как лечь на пузо. В процессе пришла мысль, что сейчас мистеру “доктору” ничего не будет стоить воткнуть ножик ему под лопатку и оставить тут истекать кровью. Потом скажет, что потребовалось хирургическое вмешательство, которого пациент не пережил, и дело с концом. А концы в воду. Тут Джимми вновь испытал соблазн двинуть в морду с птичьим клювом. Да посильнее, чтоб он, этот самый клюв, из затылка выскочил. Он невольно сжал кулаки… и тут сбитые костяшки пальцев обхватила теплая ладонь. Джимми повернул голову. — Я п-просто чтоб п-поддержать, — замялась Юри, — т-так ведь п-принято делать, да? — Ага, — выдавил Джимми. Сердце ухнуло куда-то вниз и теперь застенчиво постукивало в районе желудка. Давай, выдай какой-нибудь залихватский каламбур вроде “не только принято, но и приятно”. Она же любит поэзию, так что должна оценить игру слов, не так ли? — Здесь чувствуете? — поинтересовался доктор и ткнул Джимми чуть ниже поясницы. Волна — нет, настоящее гребаное цунами — прокатилась вверх к шее по всему позвоночному столбу. В глазах полыхнули яркие серебристые вспышки. Сейчас он был готов заорать чуть ли не громче того бедолаги, которого пытают во дворе. Может, палач и ему такой массаж устраивает? — Сука, я чуть сознание не потерял, — признался Джимми, — ты хоть предупреждай, когда что-то такое выкинуть пытаешься! Однако доктора его окрик не смутил. Даже тон остался такой же бесстрастный. — Интересно-с. А здесь? Еще одно нажатие. Такими темпами у него скоро искры из глаз саданут, и он тут все сожжет нахер. Принесет этому дворцу ту же судьбу, что и участку в Трес-Кабронес. — О-О-О-О-О-О! — не сдержался Джимми на этот раз, — ты смерти моей хочешь? Может быть, и хочет, только помалкивает на этот счет. — П-перестаньте, — возмутилась Юри, — з..з…зачем в-вы его мучаете? — Вот именно, — поддакнул Чап, — странное у вас лечение какое-то тут, ненормальное. Мы таких докторов в обезьянник сажали на пару неделек для профилактики. Джимми поневоле улыбнулся. Правда, из-за боли улыбка больше походила на кривую гримасу, как в зеркале у легенды ревашольского сыска Гарри Дюбуа. Да, страдания такие, что впору на стенку лезть, но голову они ему прочистили на ура — от мигрени и следа не осталось. Так что метод оказался хоть и варварский, но действенный. — Спокойно, — заявил доктор, — с диагностикой мне все ясно. У вас, голубчик, кундис. — Что, блядь? — оторопел Джимми, — какой еще кундис? — О-о-о, — протянул доктор, — это крайне многообразное и хитрое расстройство. Скажите-ка, а что кундис значит для вас? — Чего? — Джимми повернулся на бок и с недоумением уставился в глаза “благодетелю”. Вернее, в грязные темные стекла на месте глаз, — в каком смысле для меня? Доктор всплеснул руками. В одной из них он все еще зажимал нож, поэтому движение получилось потенциально смертоносным. К счастью, никого не задел. — Какой же вы непонятливый, право слово! Я же говорю, что это многообразная болезнь, потому и спрашиваю, как именно ВЫ его видите? — Да никак я его не вижу! — взвился Джимми, — когда ты мне в спину ткнул, я вообще видеть, сука, перестал! Он думал, что сейчас этот сумасшедший шарлатан сникнет или извиняться начнет. Но тот только обрадовался. — Так это же прекрасно! Значит, гумор побежал по венам. Скоро он принесет вам спокойствие, ясность ума, пищеварение наладится, может, потенция подскочит, либидо… Насчет последнего этот чертила в маскарадном костюме на Хэллоуин уж точно просчитался. Никакого возбуждения Джимми сейчас не испытывал. Одно лишь сожаление о том, что кто-то его в таком неприглядном виде созерцает. — К сожалению, излечить кундис под силу не каждому лекарю. У нас за столь нетривиальную задачу берутся единицы. Но вам, голубчик, повезло — моей квалификации достаточно. — Все-таки придется резать? — с плохо скрываемым ужасом спросил Джимми. Ведь знал же, знал, что этому чучелу доверять нельзя! — Ну что вы, — укоризненно произнес доктор, — мною было дано обещание, что кровь вам пускать не станут, и я это обещание сдержу… С этими словами он поднялся и медленно, вперевалочку прошествовал к стене. Пару секунд выждал, после чего взял в руку факел. — Обойдемся прижиганиями, — сказал лекарь, подымая сучковатую, пышущую жаром деревяшку в воздух.