Благоразумный разбойник

- Не понимаю, - сказала Клариса, - почему вы всё ещё здесь. - Сейчас вы ему нужней, чем я. - Я не готова. - А я всё упустил. Испортил. Не выполнил единственную просьбу. Обессмыслил его жертву. - Но вы же не думаете, Уилл, что он действительно хотел расстаться с вами навсегда? - Я допускаю, что он хотел привязать меня к себе, заставить постоянно вспоминать, анализировать… Но видеть... Не знаю… Мне никогда не удавалось вполне его понять. - С ним надо правильно обращаться. Например, когда он попросил меня рассказать о самом плохом, что случилось в моей жизни, я сперва решила, что он хочет позлорадствовать. Это худший мотив. А каким был бы лучший? Что если он пытался с моей помощью разбудить в себе сочувствие? Мне, собственно, было неважно, к чему он стремится, но я решила действовать, исходя из второго постулата. - Вы «решили действовать»?....... Вы врали ему!? Вся эта история с ягнёнком!.... Господи! Какой смысл резать детёныша, в котором одни кожа да кости! Как вам вообще такое в голову взбрело!? Сыграли на религиозных символах, зная о его набожности? - Уилл, остановитесь! … Я не была абсолютно честна с доктором Лектером; тестировала его разными драматичными сюжетами, фиксировала отклики, но он не тот человек, который стал бы смотреть в кривое зеркало! - Что вы, в конце концов, поняли? - Между десятью и двенадцатью годами он пережил насильственную смерть ближайших родственников, попал в приют, где испытал грубое нарушение личных границ, возможно, сексуальные домогательства, впрочем, успешно отражённые. В итоге у нас оптимистичный реваншизм на фоне слабо развитого абстрактного мышления. - Но Ганнибал – очень умный!... - Скорее творческий, изобретательный, смелый. Только дезориентированный. Найдите его, Уилл! Угроза никогда не была так велика! Тот, кто поднялся над самим собой, может упасть только ниже себя. - Кажется, уже упал, если учесть, как обработал охранников во время побега. - А вы видели личные дела тех парней? Я – да. Это был сущий позор правоохранительных органов: скандалы, злоупотребления, взятки, даже наркотики. Агент Кроуфорд… - Накрыл ему поляну!? - Погасил свою задолженность. - … А Рут Мартин? Ганнибал не слишком-то сочувственно с ней побеседовал. - Да, я сама долго недоумевала, но потом всё сошлось. Он был жесток с миссис Мартин, потому что увидел в ней своего первого обидчика – свою мать. - Чем именно мать его обидела? - Думаю, неделикатно отлучила от груди при том, что кормила до сознательного возраста, три года, как минимум. Вот зерно идеи «человек – это пища», и оно упало в очень удобренную почву. Если мы… - Я понял, не продолжайте. - Хорошо. Мне пора. Верю, вы поступите правильно. - Клариса, ……… что всё-таки произошло с ягнёнком? - Он кричал от голода, просил молока … Истинным мучителем бедняжки, единственным виновником его смерти… стала я. …… Пять лет потом каждую полночь я твердила одну молитву: «Господи, сделай меня самым несчастным человеком на свете!». - Почему перестали? - Потому что каждое утро, просыпаясь, чувствовала себя совершенно счастливой. - Вам не приходило на ум, что Тот, к Кому вы взываете, просто не существует? Девушка с ласковой улыбкой качнула головой: - У меня не настолько богатая фантазия, агент Грэм. - … Спасибо за визит, агент Старлинг. Из всех, кого я когда-либо встречал, вы – самая добрая и отзывчивая, мудрая и проницательная, самая вдохновляющая психопатка. Перед сном Уилл включил телевизор – транслировали бейсбольный матч, и это напомнило больницу скорой помощи, куда четыре года назад пришлось срочно привезти Молли. Как только отгремел последний выстрел в тело Красного Дракона, у неё что-то закорчилось в животе, начались боли и кровотечение. Уолтера нельзя было оставить ночью одного, да ещё после такого потрясения. Пока врачи стабилизировали состояние будущей матери, только что отнявшей чужую жизнь, мальчик смотрел телевизор, спортивный канал. Наконец дежурная акушерка успокоила Уилла. Он присел рядом с пасынком, сказал: - Всё хорошо, мама будет жить и твой братик тоже. - Мама молодец. - Да. - Здорово она его убила! Жаль, что у меня нет пистолета. - Уолли… - Их надо убивать, всех убивать. - Они тоже люди. - Надо убивать. Их надо убивать. Я хочу их убивать. Я убью их всех. Я прямо сейчас кого-нибудь убью. Сбегаются чёрные санитары. Один держит бьющееся тельце и голову, другой делает укол в тонкую шею… Спустя несколько дней Уиллу разрешают навестить ребёнка в клинике для душевнобольных преступников. Тот сидит за столом и рисует что-то ветвистое. Ноги в светло-серых тапочках не достают до пола. - Привет, дружок. Как ты? ... Кормят нормально? - Что значит нормально? - … Доктор Чилтон тебя не обижает? - Он говорит, что я никогда отсюда не выйду. - Обязательно выйдешь! Потерпи ещё немного. Слушайся врачей – и поправишься. - А могу я выйти, не поправившись? - … Нет. - Уилл,… забери меня отсюда,… пожалуйста. - Не могу. Это невозможно. - … Тогда уходи. И никогда не возвращайся. Проснувшись, Уилл со сдавленным воем хватает себя за волосы… Через минуту понимает, что всё было не так. А как всё было? Молли потеряла много крови, её оставили в больнице на неделю. Уолли заснул от укола в плечо; он почти не сопротивлялся. Врач сказал, что мальчика надо поставить на учёт у психиатра, возможно, поместить в стационар, а Уилл позвонил тестю, и уже к полудню этот приветливый, спокойный человек, десять лет прослуживший коком на подводной лодке, приехал, приласкал внука, дал ему ореховую шоколадку… А потом? Этого Уилл не мог вспомнить. Сплошная слепая зона… Но вот пришло то единственное письмо от Ганнибала. Тогда Уилл воскрес и сразу всего себя посвятил приёмному сыну. Пока Молли кормила, купала, баюкала, выгуливала Джоша, он, отчим, учил со Уолтером уроки, расспрашивал о школьных делах, осваивал новый сленг, привыкал к футболкам с прикольным принтом, читал вслух и комментировал детские книжки, осторожно рассказывал полицейские истории, следил, чтоб все таблетки были выпиты в положенное время. - Пап, может, сходим на рыбалку? Ты раньше любил. - Нет, малыш, я завязал. - Почему? - Рыбалка хуже даже охоты. На охоте убивают, а на рыбалке – обманывают,… соблазняют малых и неразумных. Давай лучше на великах покатаемся. Они стали лучшими друзьями. Ездили в походы с ночёвками, варили или жарили еду на костре, плавали на лодке, лечили больных собак, а одну оплакали и схоронили; сажали возле дома яблони, смотрели сериалы под чипсы с колой, покупали новые кроссовки, чинили холодильник и стиралку, заготавливали дрова и собирали грибы, красили забор и перекрывали крышу, готовились к школьным сочинениям и при этом всегда хохотали до слёз. Уилл всё меньше задавал вопросы. Последний раз вышло так: - Друг, ты это… знаешь, что такое секс? - Конечно. - Точно? - Пап, мне четырнадцать. - Ну, да… Теперь Уолтеру пятнадцать, он уже два года не принимает никаких лекарств, знает устройство всех хозяйственных машин и правила дорожного движения, не раз сидел за рулём, успевает по всем предметам и твёрдо нацелен поступить в колледж ФБР. Он позаботится о Молли и Джоше. Он выздоровел. Значит, это возможно. Уилл допивает кофе и начинает собираться. Одну душу он вырвал из пасти безумия – спасёт и другую! Тем более, что разница не велика. Истинный Ганнибал Лектер на сорок лет младше самого себя. Пресловутый синдром Питера Пена – вот его диагноз. Не случайно Уилл с самого начала прятал письмо в «Приключениях Тома Сойера». Денег в чёрной сумке убавилось изрядно. Уилл брал оттуда на подарки и цветы для Молли, на оплату медицинских страховок, на праздничные костюмы мальчиков, на то, что, как он думал, Ганнибал одобрил бы. Однако тысячи три ещё осталось. Поверх сокровища были уложены разные шмотки, в боковые карманы – бритва, всё для гигиены, коробка патронов и Библия. Уилл набил багажник баклажками с питьевой водой, походным снаряжением, на заднее сидение бросил тёплую одежду, малоактуальную в середине июля, и тронулся в путь. На въезде в город образовалась внеурочная пробка из-за аварии. А на фига вообще мне этот Балтимор? – спросил себя Уилл. Разве доктор Лектер после кровавой выписки вернулся в свой дворец? Нет, там поселилась полоумная чувырла, строчащая романы о вампирах, а на фасаде висит мемориальная доска: «В этом доме с 1960 по 1977 год жил и работал сами знаете кто». Искатель развернул Додж и вскоре съехал с основной трассы, погнал вглубь континента, привольно и с наслаждением думая о друге, а при налётах страха только сильней давя на газ. Он плохо представлял, куда ведёт эта старая, пустынная дорога. Миновав два непримечательных городка, прибыл к раскрученному мотелю, с бензоколонкой и ресторанчиком. Над входом в офис дико-западным шрифтом было начертано «Здесь не дерутся, не стреляют и не матерятся. Любовью занимаются тихо. Нарушителей порядка находят утром мёртвыми». Свободный номер нашёлся. Зарегистрировавшись, Уилл спросил: - От вас можно позвонить? - От меня? – испугался администратор. - Отсюда. Мне нужно связаться с Мэрилендом. Ему предоставили телефон. Звонок предназначался тестю: наверняка Молли сейчас у родителей, или же они с ней в контакте. - Алё, Рон. Это Уилл. - Привет. Где ты?... Тут трубку на другом конце перехватили, и в ухо скитальцу закричал молодой голос: - Папа! Где ты!? Что, блин, происходит!!? Что это за трёп про маньяка, который за нами охотится, а ты, типа, на его стороне!? - Уолтер, тише. Мама там? - Она с тобой говорить не хочет. Но мне-то ты объяснишь!?... - У меня мало времени. Я в порядке, звоню из мотеля, вполне приличного. Но может статься, что мы с тобой… больше не увидимся. Обещай, что всегда будешь защищать маму и брата, помогать им. Ты уже почти мужчина. Да какое почти! Точно! А я… Знаешь, я напишу тебе письмо и в нём всё расскажу. Это… такая сложная история. - Сказать, что ты делаешь и зачем, - это вроде не до луны доплюнуть! - … Семь с половиной лет назад меня обвиняли в убийствах, а я не мог оправдаться. За день до вынесения приговора мой друг пришёл в суд и сказал, что это он совершил всё, что вешают на меня. Он получил пожизненное. Но недавно сбежал из тюрьмы. Я ищу его… - Мама говорит, что он нелюдь – не только псих, но и мутант, а вину на себя взял из тщеславия, типа такие, как он преступления считают подвигами. - Таких, как он, больше нет, Уолтер! Он действительно представляет угрозу для общества, но в глубине души хочет, чтоб его остановили, и сделать это могу только я. Я ведь… только с виду лошара, а по сути – суперсигма, догоняешь? На том конце провода прыснули смешком и вынужденно уступили трубку. - Уилл, - потянулся озабоченный голос Рона, - Молли тут спрашивает, куда тебе выслать документы для подписи? - Документы?... - О разводе, ох… - … Не знаю. Хотя… - Уилл глянул на чучело пеликана, осенившее крыльями высокий синий сейф, - В Хуму, штат Луизиана. До востребования. Занявшись письмом, Уилл потратил три часа из ночи, но ничего толкового не выразил. Его постоянно стаскивало в надрывный пафос, согласно которому он готов предаться на заклание Потрошителю, но предварительно возьмёт с него клятву на этом прекратить убийства. Вообразить данную сцену с Ганнибалом он мог в любой декорации: от кафешки с белыми плетёными стульями где-нибудь на Ривьере (поклон Фицджеральду) до готического кладбища в духе «Тайны Эдвина Друда» - и всякий раз выходило абсолютно по-дурацки. А если бы сам Ганнибал решил предать бумаге историю их отношений? Вот уж он бы развернулся! Фолкнера бы обставил! Но ведь не всем дано… На славу выспавшись, пообедав, заправив Додж под колпак, купив дорожную карту, агент Грэм продолжил путешествие, у которого уже имелась конкретная цель. Однако, пошло всё негладко, да настолько, что наш герой заподозрил топографический идиотизм либо у себя, либо у автора путеводителя, который, вместо Теннеси отправил его в Каролину. Половины дорог, намеченных на карте, в реальности, не существовало. По Джорджии Уилл колесил четыре дня; из Алабамы всё-таки попал в Теннеси, так что пришлось полсотни миль ехать ровно обратно, пока не запахло Карибским морем с границы Флориды. В Миссисипи шли беспощадные дожди, задержавшие скитальца на неделю. Но какой бы передрягой ни угощал Уилла новый день, разозлить не мог, наоборот, всё было весело. Мэрилендскому затворнику казалось, что он сам сбежал из заточения, и какое же это счастье – просто двигаться, куда глаза глядят, смотреть вокруг, на всё более знакомые пейзажи! Скоро он прибудет в край, где провёл юность, закончил учёбу, впервые поцеловался и не только… Вот она, ровная, влажная, зелёная Луизиана, водно-растительный, сонный мир. Уилл снял хижину за чертой города, у самой реки, пропахшую тиной, обжитую лягушками. Отсюда он каждое утро ездил на почту, показывал паспорт, но старая дама в униформе, обшарив ячейки, не находила конверта для мистера Грэма, и тот не без облегчения возвращался в потную изумрудную глушь, садился в арендованную лодку и грёб вверх по течению, сколько было сил, потом дрейфовал, порой отстреливаясь от крокодилов, порой большим сачком вылавливая рыбу. Мелкую он отпускал, а крупной с извинениями ломал шею, чтоб зажарить на ужин. Борода у него попышнела, руки замозолились, а в сердце свило гнездо новое счастье. А что же Ганнибал? Он был тут, и это стало для Уилл самым изумительным открытием. На третий или четвёртый день в Хуме, в послеполуденный час блаженного блуждания по водному лабиринту, сыщик заметил в тростниках несколько белых перьев и вспомнил событие почти двадцатилетней давности. Ему было восемнадцать. Его отец, тихий маразматик, не способный думать о чём-либо, кроме рыбалки, дремал с удочкой в лодке, а он, добрый сын, следил, чтоб старик не свалился в воду или не уронил снасти. Во избавление от скуки он взял с собой Эдгара По в мягкой замызганной обложке. Хотя одноклассники говорили, что это детское старьё, а читать надо Чейза, Стаута или Флеминга, Уилл очень любил мрачного и вычурного сказочника. Не исключено, что и в Балтимор его привела потом привязанность к автору «Уильяма Уилсона». Вдруг над водой потянулся дымок, потом запахло аппетитно, как из ресторана, но ведь тут кругом одни болота, ни деревушки, ни лагеря, ни отеля… Уилл поправил удочку в руках отца и взялся за вёсла: мотор включать было нельзя, чтоб не спугнуть улов. Грести пришлось долго, но аромат становился всё ощутимей и заманчивей. Наконец обнаружился его источник. На островке возле колониальной руины, наполовину сползшей в камыши, догорал костёр, и одинокий человек жарил мясо на трёх деревянных шампурах. Небритый, нечёсаный, загорелый до того, что тёмно-русые волосы чуть не светились на коже, он был одет только в лёгкие, высоко подвёрнутые штаны. Рассмотреть его вполне мешала сетка пляшущих теней, но, когда он приподнял в манящем жесте левую руку, Уилл заметил, что она как-то странно устроена, и парень не сразу решился причалить к коряге, на которой уже сидел дикарь, окунув ступни и держа две дымящиеся шпажки. - Здрасьте, мистер. Вы звали? - Да, я звал, - замедленным, скрежетливым голосом ответил мужчина, - У меня ужасная привычка убивать больше, чем я могу съесть. Угощайтесь. Уилл, взял шампур, осторожно снял зубами крайний кусок, быстро прожевал. - Очень вкусно! Что это за мясо? - Это мясо важной белой птицы. Точнее не скажу. Почтенный джентльмен – возможно, ваш родич – пообедает с нами? - Папа, будешь жареную птицу? - Нет! – Грэм-старший скривился, - Есть надо только рыбу. Рыба полезна для мозгов. - Когда они есть, - тихо произнёс юноша, утирая старику слюни. - Поплыли отсюда! Он безумный! - Извините моего отца, - сказал Уилл незнакомцу, - Альцгеймер… Такая болезнь… - Это разбойник! Он нас убьёт! - Не обращайте внимания. - Осторожно. Не испачкайте книгу. … Эдгар По? Его хвалят. - Вы не читали? - Пока не довелось. - Так возьмите. У него и вправду клёвые рассказы. Болотный обитатель прихватил книжку листом лопуха, одним из тех, что служили ему салфетками, благодарно кивнул. - Уиилл! – ныл отец, - Не говории с ним! Поплыли домоой! - Ещё раз извините… и спасибо, - с этими застенчивыми словами паренёк оттолкнулся веслом от бревна и начал разворачивать лодку. - Рад был вашей компании, Уилл. Даст Бог – встретимся ещё. И вот это уже не сон, не ошибка памяти. Случай на болоте тысячу раз прокручивался в сознании курсанта, стажера, наконец, агента Грэма с одним и тем же резюме: в мире есть прекрасные люди; но за все восемь лет в Балтиморе он не смог опознать в докторе Лектере лузианского анахорета (хотя, пара догадок, кажется, мелькнула), прозрение явилось только теперь. Уилл волей-неволей признался себе, что его история с Ганнибалом судьбоносна и при этом почти неизвестна. Первый человек, сказавший, что рад ему; первый, заговоривший с ним на равных, - среди прочих, сразу и всегда глядевших на Уилла сверху вниз, как на салагу и чудилу! Теперь он где-то на свободе. Стоит ли его тревожить? Но можно ли оставить его наедине с «ужасной привычкой»? И сколько ещё ждать документов от Молли? Только она дала ему не меньше, чем Ганнибал, а любит он её больше всего на свете, её и мальчишек. Но настал его черёд отречься от благополучия. Вот ещё один день (ну, два или три) он отъездит на почту, и если через неделю документы не придут, то через десять дней он сядет в первое попавшееся трансатлантическое корыто!... - Мистер Грэм, а ведь вас разыскивают, - укоризненно сказала почтовая дама. - Полиция? - Нет, ваша семья. Вот. Она вручила посетителю газету с объявлением о его пропаже без вести, предположительно гибели от рук серийного убийцы. Что за галиматья!? Уилл заказал междугородний звонок, но никто в Мэриленде не поднял трубку. Отправил телеграмму: «Я жив и здоров позвоню завтра в пять Уилл». На сеансе телефонной связи выяснилось, что согласие на развод было отослано, но адресат слишком долго добирался, и пакет вернули нераспечатанным, а бесславный супруг и нерадивый зять попросту не подавал признаков существования целых два месяца. Сколько!!?... Как, уже сентябрь!? Ох, чёртовы тропики, где само время стоит, как вода в луже! Шлите же, шлите ваши бумаги! Он всё подпишет, только бы скорее продолжить поиск своего дорогого маньяка! Первого октября Уилл Грэм вернулся к статусу холостяка; второго, приодетый, с окультуренной головой и пополнением в денежной сумке после продажи машины, - стоял у портовой кассы, выбирая рейс. В Гамбург завтра, в Бристоль послезавтра, в Порто через три дня он плыть не захотел, а вот до Венеции в следующий вторник – это годится. Венеция, наверное, как раз во вкусе Ганнибала. Что-то вроде Лас-Вегаса… В день прощания с родиной отчаянный профайлер взошёл на борт судна, наводящего на подозрение, что Эмпайр-Стейт-Билдинг сложили пополам и плюхнули в море. То-то билет пожрал цену Доджа. На корабле, как выяснил вскоре детектив, имелись кинотеатры, казино, кабаре, бассейны, бани, теннисные корты и баскетбольные залы. - А наркопритон в трюме есть?» - спросил Уилл у информировавшего стюарда. - Официально – нет, - с достоинством ответил прислужник в белом смокинге. - А… как пройти в библиотеку? - Отсюда вон туда до второго лифта и вверх на пятый этаж. Там вам кто-нибудь подскажет точней. Вверху прогудело на полнеба, и плавучий термитник отчалил.