Адам Смэшер, Авантюрист 1-го Уровня, Семья Гестии
Он разделил по группам ядра, добытые с гоблинов и кобольдов, и ядра, добытые с новых тварей, больших ящериц. В общей сложности за сегодня они управились со ста сорока тремя гоблинами и кобольдами, заработав три тысячи пятьсот семьдесят пять вали. Ровно столько же он конвертировал в уме: двадцать пять вали за малявку или псину, и у них ещё оставалось семь ящериц. К его немалому удовольствию, ящерицы стоили по две сотни за каждую. Тысяча четыреста вали, заработанных за семь ящериц, составляли примерно сорок процентов от всех убитых ими малявок и псин вместе взятых, причём только за ящериц размером примерно с велосипед. Загвоздка заключалась в их относительной редкости: они встречались гораздо реже остальных двух. Гильдия попыталась прочесть им какую-то лекцию, и хотя это дерьмо могло бы подействовать на Бойкого, Адам был слишком занят подсчётом выплат, чтобы париться об этом. Двести за ящерицу. Это было примерно шесть эдди за ящерицу по сравнению с полтора эдди за псину или малявку. Эти цифры всё ещё пиздец как выводили его из себя, но такой рост с учётом того, что всё ещё было так легко хуярить, был многообещающим. Так что после всех выебонов, перечисления выручки на счёт и пересчёта бабла, они поднимались по лестнице башни гильдии. По какой-то причине Бойкий хотел вернуть меч кузнецу, и Адаму даже сраться не хотел из-за этого, ему было плевать. Его рук и ног с лихвой хватало на то, чтобы резнёй зарабатывать бабло, а у пацана в общем-то ещё оставался нож, которым можно было пользоваться. Поэтому они спросили, где находится этот «Бруни», и получили указания подняться на другой этаж. По всей видимости, местные корпораты арендовали этажи башни для размещения своих лавочек, и у «Бруни» там была лавка. Четыре тысячи девятьсот семьдесят пять... Это было примерно... сто пятидесяти эдди? Они провели там шесть часов, и их было двое, так что это примерно... Адам хмурился про себя, пока они поднимались. Затем он ещё раз перепроверил свои расчёты, чтобы убедиться, что перевёл всё правильно, и нахмурился ещё сильнее. Двенадцать пятьдесят в час. Может быть, на двадцать пять центов больше их почасовой платы, и то только за счёт ящериц. Зачистка каждого этажа того не стоила. Слишком много времени тратилось на то, чтобы получить слишком мало, и это объясняло, почему ублюдки с более крутой снарягой просто сразу лезли глубже, а не пытались зачистить верхние этажи. Верхние этажи нихуя не стоили. Им нужны были мешки побольше и нижние этажи. Достигнув следующего этажа, они были встречены звуками шумной работы, ударами молотков по металлу, криками толкающих свой товар торгашей и запахом горящего угля. Всё это было ему очень знакомо, но не в таком сочетании. Взглянув на вывеску, он понял, что не может её прочесть, и сильно нахмурился, а затем проигнорировал её и устремил взгляд перед собой. — Приветствую! Добро пожаловать в Квартал Гефест! Ищете что-то конкретное? — раздался полный энтузиазма голосок, привлёкший к себе внимание. Адам почти с изумлением уставился на маленькую девчонку, одетую в красочное платье и пушистый фартук и которая стояла за небольшим прилавком и держала в руках знак типа «Стоп» с ещё большим количеством слов, которые он не мог прочесть. — Ах! Э-э... Мы хотим вернуть меч... — начал Бойкий, отчего на глаза ребёнка упала тень, но затем Бойкий продолжил. — Мой коллега по семье нашёл его на... теле... — неловко стушевался Бойкий. Девчонка потеряла мрачное выражение, и её глаза приобрели более понимающий свет. — А, поняла. Могу я взглянуть на меч? — девчонка протянула руку, как бы говоря Бойкому передать его ей. Взяв меч одной рукой, девчонка подняла его перед собой, чтобы осмотреть область рукояти, а затем кивнула и передала оружие обратно. — Бруни работает в Главном районе Е, видите на табличке? — девчонка перевернула доску, прикреплённую к столбу, и показала план этажа вместе со списком мест, там была маленькая звёздочка, которая явно обозначала «Вы здесь». — Это двенадцатая лавка справа, — девчонка с серьёзным видом кивнула. — То, что вы делаете, очень доброе дело, так что от имени Семьи Гефест я выражаю благодарность. Адам неопределённо промычал, в то время как Бойкий поклонился и заалел. Тебя слишком легко смутить, пацан, она всего лишь поблагодарила тебя. Покончив со всем рутинным «спасибо за спасибо», Бойкий двинулся через просторные центральные коридоры этого этажа, а затем свернул в один из боковых коридоров. «Коридоры» было не совсем верным названием, сам этаж был довольно просторным, а многие из центральных «лавок» стояли в основном в открытую без крыши, полнились товарами, смуглым мясом в фартуках и торгующихся покупателей. Это больше походило на мостовую с крышей над головой, и Адам всё никак не мог взять в толк, почему это всё не находилось где-нибудь на улице. Современная архитектура не переставала удивлять его тем, насколько расточительно «художественна» она была. Впрочем, проходя по этой центральной дороге, он смог оценить, сколько стоит «топовая» снаряга. Если судить по нулям и пересчитать их в эдди, то цены на них были примерно такими же, как на вещи, которые он покупал бы в своём настоящем теле. Десятки или сотни тысяч эдди за предмет, редко чуть больше миллиона. Похоже, что расценки и правда были схожими, и его оценка цен была пока точной. С другой стороны, Бойкий время от времени видел ценник с семью нулями и тут же спотыкался на ровном месте. Тебе не стыдно, пацан? Это просто большие цифры. Экономика всё равно одно большое наебалово. Переговорить по всей этой теме было слишком накладно, а Бойкий не заслуживал такой помощи от него. Он и сам мог разобраться. Наконец, они подошли к открытой деревянной двери и табличке, на которой, вероятно, было что-то написано, но Адаму было плевать. Вместо этого он взглянул на пацана и спросил: — Двенадцатая справа в Главной Е? Бойкий кивнул, затем переступил порог и огляделся. Адам помог ему, громко постучав по дверному проёму. — Минуту! Я в подсобке! — раздался хрипловатый женский голос. Зайдя внутрь, Адам увидел множество полок с огромным количеством товаров, выполненных в типа единой эстетике. В их общем виде преобладали квадратные формы, а многие были украшены плетёными узелками, либо впечатанными, либо вырезанными на их различных формах и изгибах. Направившись к прилавку, с Бойким за спиной, Адам ненадолго взглянул на цены. Самым дорогим товаром был большой округлый щит, достаточно крупный, чтобы полностью закрыть пацана, и в настоящее время продававшийся с «потрясающей скидкой» в десять тысяч вали. Если снова пересчитать в уме, то получается около трёх тысяч эдди за то, что выглядело как большая плита из стали. Он не стал хмуриться, либо здесь имелся какой-то подвох, либо цена была завышена, но ему в любом случае было всё равно. — Добро пожаловать в «Чокнутую Бруни», я Бруни, чем могу помочь? — голос вернул его внимание к прилавку, на который он облокотился. Посмотрев по сторонам и ничего не увидев, он опустил глаза и заметил источник голоса. Женский мешок с мясом, возможно, вдвое ниже его ростом, с толстыми титьками и хорошо загорелой кожей. На ней был фартук и огромные кузнечные перчатки, а сама она стояла на табурете для высоты и нормального использования прилавка. Бойкий начал говорить, и Адам занял себя тем, что разглядывал её сиськи. Топ был расстегнут, и она была вся в поту. В целом недурно, он бы оценил её на семь из десяти. — Мой товарищ по семье нашёл этот меч на... э-э... теле. Поэтому мы пришли вернуть его. Мясо для ебли перевела взгляд на Бойкого, и её лицо слегка нахмурилось. — Оу... Ну, я б сказала, что не стоило, я ведь не работаю с рассрочкой, так шо всё уже было оплачено, но поступили вы, наверн, правильно. Положите его здесь, наверн, — она наклонилась вперёд, чтобы погладить прилавок, позволив Адаму чуть лучше рассмотреть её декольте. Бойкий поднял меч и положил его на прилавок, и мясо для ебли хмуро уставилась на оружие. — Ну да, я узнаю его. Козявка Армин заказывал его. Он не был похож на того, кто рискует в Подземелье, слишком пугливое говно для этого, — она протянула руку перед собой, взяла клинок и подняла его, чтобы хорошенько рассмотреть. Что любопытно, она подняла его так, что прижала к груди, когда осматривала печать и износ оружия. Адам приподнял бровь, она явно делала это нарочно. Бойкий ещё даже не понял этого. Решив не затягивать с историей, Адам подал голос. — Нашли не в Подземелье. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Он продолжил, бурча ответ. — Труп был в подворотне трущоб, я забрал его плащ с мечом и пошёл дальше. Этот мелкий настоял на том, что его надо вернуть, — он показал большим пальцем на Бойкого, который имел смущённый, но решительный вид. — Я пользовался им до того, как отдать пацану, потом он немного попользовался им, а потом заметил там клеймо. И вот мы здесь. Ты будешь забирать его или нет? Она окинула его коротким взглядом с ног до головы, а затем в задумчивости пожевала щеку. — Сам бы ты его не вернул, я тя понимаю. — Не-а, — ему было слишком насрать. Что упало, то пропало. — Ну хоть честен, и на том спасибо, — она задумалась. — Наверн, я могу дать вам награду за его возвращение, ну или вы можете оставить его себе. Так-то за него уже заплачено, и я не возражаю. — Выбирай, пацан, мне он не нужен, — ответил Адам, облокотившись на прилавок и бросив взгляд на Бойкого, а затем снова уставился на её сиськи. — А у тя то хоть есть норм оружие, э? Ты небось какой-то крутой перец, раз гуляешь в плохих частях города? — с вызовом спросила его мясо для ебли, снова наклоняясь вперёд и заглядывая ему в глаза. — Мои кулаки лучше любого обычного меча, женщина, — уверенно заявил Адам, не потрудившись поднять глаза. — Обычное оружие, да хер там! — заявила она, поднимая меч, чтобы прервать его разглядывания её декольте. Он медленно поднял взгляд на неё и нахмурился. — Гобрист – это настоящий, сделанный Кузнецом меч, он оставит след, какой бы прочной ни была шкура! — ...Разве не все мечи делают кузнецы? — нахмурившись, спросил Адам. Она вдруг как-то растерянно посмотрела на него. Затем на её лице появилось понимание, и она спросила. — Сколько вы занимаетесь Авантюризмом? — Два дня. А вот Бойкий уже три, — скучая, ответил Адам. Он поднял руку и одним пальцем потянул меч вниз, открыв снова себе вид на её сиськи. Она разразилась смехом, но не попыталась остановить его. — А-Адам-сан! — Бойкий наконец-таки заметил, куда всё это время был направлен его взгляд, и схватил его за руку, пытаясь трясучкой остановить его. — А ты наглый первоуровневый, а? — с весёлым хрипцой ответила мясо для ебли. — Слушайте сюда, я те расскажу это за просто так, ясн? По достижению второго уровня, ты начинаешь получать Способности Развития. Если ты чо-то умеешь в ковке, то можешь выбрать Кузнечное Дело. Снова подняв меч, она дважды постучала им по рукояти. — А когда ты получаешь Кузнечное Дело, то можешь делать такие вещи, которые не под силу ни одному кузнецу из захолустья. Вот этот Гобрист, например, был сделан с помощью гоблинских когтей и чутка адамантия. — Ух ты! — Бойкий был впечатлен. Адам лишь приподнял бровь и ждал продолжения от мяса для ебли. Увидев его безучастную реакцию, она самодовольно пояснила. — Гобрист всегда что-нибудь сделает со своей жертвой, и неважно, насколько прочна её бронька. Это может быть просто вмятина или царапина, но он всегда что-то да оставит. Адам продолжал пялиться, а затем фыркнул. — Мои кулаки лучше. Кузнец оскалилась, прижав меч к груди. — Хочешь проверить это, первоуровневый? Я тут не буду стоять и слушать, как о моём товаре говорят, как о говне, ясн? Адам фыркнул, и на его лице появилась крохотная злобная ухмылка. — Ладно, у тебя есть мишень? Мясо для ебли вызывающе ухмыльнулась в ответ. — Старый Грюннар просрал мне в споре свою наковальню, используем её.***
— Ну и какие будут ставки? — с вызовом спросила мясо для ебли, убирая инструменты и запасы с относительно небольшой наковальни, стоявшей в дальней части её лавки. Здесь было много всякого хлама, который Адам не узнавал и на который ему было насрать, включая ту вторую, гораздо большую наковальню. Бойкий стоял в дверном проёме, выступая в роли судьи и мальчика-колокольчика, тот наблюдал за входной дверью, чтобы сообщить мясу для ебли, если вдруг придёт покупатель. Адам приподнял бровь и уставился на маленькую женщину, пока она занималась подготовкой пространства. — Твоя гордость. — Ну неее, это скучно! — заявила она с хитрым хлебалом. — Ты должен поставить на кон что-то реальное! — ухмыляясь и наклонившись вперёд, а ещё положив руки на бёдра, она заявила. — Давай так: проиграешь ты, будешь работать в моём магазине неделю! Мне нужен кто-то, кто будет следить за залом, пока я ебашу до седьмого пота, а твоя симпатичная харя привлечёт больше покупателей. Адам уставился на неё, вскинув бровь и чуть задумавшись. — Ты продаёшь тут сумки? — спросил он. Она моргнула, нахмурив брови. — Сумки? — Большие кожаные сумки, — уточнил он. Та отрицательно покачала головой. Адам замолк, но потом снова задумался. Что бы ему сейчас пригодилось...? — Перчатки, — объявил он. — Если проиграешь, сделаешь мне комплект до локтей. Пойдёт? — Хех! Да запросто! — чуть крутанувшись на месте, она добавила через плечо. — Но я не буду, потому что не просру, сечёшь? Она взмахнула рукой, держащей меч, и тот с оглушающим звоном и морем искр врезался в наковальню. Отведя меч назад и опёршись на него, как на шест, она с ухмылкой посмотрела на результат. — Ну ты глянь, какая красивая царапинка, а? Адам подошёл и навис прямо над мясом для ебли и наковальней, прищурившись своими дерьмовыми мясными глазами, чтобы хорошенько рассмотреть. Там реально было царапина. Будь он сейчас в любом из своих настоящих тел, то мог бы легко превзойти это. Загвоздка была в том, что он не был уверен, что сумеет сделать то же самое в этом мясном теле. Он нахмурился на наковальню, начав чуть-чуть разминать свои руки. Она пнуло бедром его ногу. — Ну шо, нет ничего зазорного в том, что признать поражение, ага? — на её лице красовалась самодовольная лыба, словно она уже победила. Адам задержался немного на наковальне своим антипатичным взглядом, а затем фыркнул. — Отойди в сторону, мясо для ебли, у меня пари, которое я должен выиграть, — она моргнула, а затем разразилась смехом и отошла в сторону. Адам расслабился, напрягая своё тело и разминая суставы. Затем, подойдя поближе к наковальне, он встал над ней и оценил, с какой стороны лучше всего ударить. Панцерфауст по своей сути был простым боевым искусством. У него всего три составляющие – вращение, вибрация и вес. Вес от размера, от тяжёлых конечностей, от гравитации. Всё, что угодно, лишь бы финальный удар был как можно сильнее. Обычно это включало в себя прыжки, падения с высоты и увеличение урона за счёт собственного тела. Он откинулся вверх и назад, как можно дальше от стоящей внизу мишени. Следующей составляющей было вращение, которое он не мог полностью воспроизвести для манёвров уклонения в этом мясном теле. Ведь эти суставы не могли вращаться во все стороны. Но он мог воспроизвести технику для наступательных манёвров – быстрые широкие вращения для наращивания и поддержания намного большей силы, чем обычно, в каждой и последующих атаках, прыжки от цели к цели, будто яростный вихрь. Кагекадзе всегда говорил о каком-то «золотом сечении», но Адам так и не удосужился запомнить философию, лежащую в его основе. Он закрутился и отошёл от цели, чтобы максимально увеличить энергию вращения, которую будет нести его удар. Последней составляющей, конечно же, были вибрации. Их не должны были уметь воспроизводить мешки с мясом, но эта симуляции была глючной поеботой, так что по итогу он умел делать её в этом мясном теле. Вибрации были, пожалуй, самым важным компонентом, они превращали обыкновенные удары в виброоружие, которое превращало в кашу плоть, кости и сталь. Его рука начала трястись. Панцерфауст, в своей основе, был простым искусством. Простые математические уравнения в движении требовали наносить удары настолько сильные, насколько это позволяла гуманоидная форма. Инженерный подход к безоружному бою, который разработан для полных киборгов и их полностью металлических тел. Центральная идея Панцерфауста была очень проста для понимания. Его рука опустилась, та была вся размыта от тряски. Просто бей сильно. Раздался бум. Пол загрохотал. Несколько стеллажей с оружием коротко лязгнули. — Воу! — изумленно воскликнул Бойкий. Адам стиснул зубы и отдёрнул руку от неподатливой поверхности наковальни. Его рука была изуродована от силы удара, вся кожа на ней была разорвана и кровоточила по всему полу. Поднёся руку к лицу, чтобы её осмотреть, он чуть оскалился от её слабости. Чёртова плакса снова вопила, ведя себя так, будто все эти повреждения не были просто поверхностными. — Воу! Воу! Воу! — мясо для ебли подскочила к нему и схватила его за руку. Он вскинул бровь и незаметно приготовил другую руку для удара, если она попытается что-нибудь выкинуть. Она с тревогой смотрела на его руку, оценивая урон. — Ну калечить-то себя зачем ради какого-то пари?! Мальчик! У меня под лавкой зелье исц–... — Нет, — прорычал Адам, а затем полез в свою сумку и достал одно из своих зелий. Он не собирался полагаться на благотворительность ради чуть покалеченной руки. Ранее он выпил только половину из этого флакона, ему требовалось тогда только залатать синяки и трещины. Допив сейчас вторую половину, он чуть замер и не проронил ни звука, пока она работала. По прошествии несколько мгновений, за время которых мясо орало ему, его конечности были снова приведены в порядок, оставив лишь едва заметные пятна и разводы на кожаных обмотках. Бросив взгляд на наковальню, он снова заговорил. — Я победил. Мясо для ебли подняла взгляд от его рук. — А? Адам повторил. — Я победил. Она посмотрела на окровавленную наковальню. И на трещину, проходящая через треть металлического блока. Мясо для ебли долгое мгновение пялилась на это. — ...Да... Наверное, так и есть, — после паузы ответила она. — Тебе нужна мерка, — безразлично заявил Адам. — Ага... я могу сделать это хоть сейчас, если ты свободен? — спросила она. Адам приподнял бровь, узнав нотки в её голосе. Сняв сумки с плеч, он подошёл и передал их Бойкому, который принял их со вскинутой бровью. — Я побуду здесь немного, пацан. Иди назад. Я вернусь, как только она закончит снимать с меня мерку, — пробурчал Адам. Бойкий с любопытством моргнул, а затем кивнул и поднял руку. — О, хорошо. Тогда увидимся дома. Адам немного понаблюдал за его уходом. По его талии скользнули руки, а затем поднялись к нижней части живота. Он ухмыльнулся про себя. — Наглый первоуровневый, а? — промурчала ему мясо для ебли. — Дай я запру дверь.