Встречи под звездами

— Вот билет. Вообще их осталось всего около десятка, потому даже не думай отказываться! — она действительно вручила Бутхиллу радужный голографический листок, сопроводив свой жест солнечной улыбкой. В нос ударил сладкий запах пудровых духов. Слишком странная, мелькнула мысль, но билет он все же взял, сунул в карман и хмуро уставился на свою спутницу. — Слушай, я же даже не обещал, что пойду на концерт! А ты прям вот так… — Вот так, — повторила она его слова и улыбнулась снова, — на то есть причины, знаешь. Мне кажется, мы похожи. Помолчи, я знаю, ты захочешь поспорить! Но пока ты не побывал на концерте, не посмотрел на то, как я пою, лучше этого не делай. Ее уверенность вместе с воодушевлением и нескрываемой радостью наводила на мысль о безумии. Точно! Эта птичка совершенно безумна, иначе как объяснить ее слова? — Почему? — не удержался Бутхилл. Зарянка повернулась к нему, и яркие неоновые вывески отразились бликами на ее волосах, на округлой линии ее гало. Красивая… дорогая, талантливая, нежная. Бутхилл мол выдать еще несколько эпитетов, которые бы ей подошли, и ни один с ним самим не сочетался. Так о какой схожести вообще речь? — Я просто кое-что поняла, и хочу, чтобы и ты понял, — последовал ответ. — Ну так объясни мне. — Тогда это будут лишь слова. А мне нужно, чтобы ты почувствовал. Как я. Как мой брат. Как те, кто приходят на мой концерт, зная, что они получат. Снова мелькнула мысль о ее безумии, но в этот раз она даже понравилась. Бутхилл сложил руки на груди и уставился на эту маленькую смелую певичку. — Договорились. Когда он, завтра, твой концерт? Хах, я там буду, послушаю твои песенки, а потом честно расскажу, что о них думаю. Только даже не думай, что я соглашусь отдать на входе пистолет. Он обязательно будет со мной! Как и все пули. Я же никогда с ним не расстаюсь. Согласна? Ответом последовал довольный кивок. *** Концерт Зарянки ослеплял. Он буквально поражал тем, как все ярко, пестро, как бьет свет софитов, как яростно рисуют по сцене разноцветные лазеры. Потом он оглушал, и дело не только в самой музыке. Ее фанаты — точно бешеные. Многие кричали так, что впору было накричать в ответ. А еще толпа, духота. Может ли такое понравиться? Да нет, конечно! И все же Бутхилл уже на первых песнях понял, что имела в виду Зарянка. За каждым ее движением наблюдали, словно загипнотизированные. Ловили каждую ноту и взрывались вспышками эмоций и их проявлений. Выкрикивали ее имя и поглощали музыку, а она невидимыми зацикленными волнами плыла над залом. Простая истина — Зарянка лучше всего умела делать именно то, что она любила. Нашла идеальный для себя способ разговаривать с другими, доносить свою правду. И вот сейчас взгляд ее ликовал, а сама она была так хороша как раз потому, что занималась своим делом. Ее слушали! Бутхилл усмехнулся и погладил оружие, спрятанное под курткой. Он действительно мог ее понять. Когда со всех сторон подступает тьма, от которой сбежать невозможно, когда боль мешается с рассудком, затмевая его, когда смысл стремительно выскальзывает из рук, не остается ничего, кроме одного — делать свое дело. Делать то единственное, что оставляет тебя тобой, делать не просто хорошо — превосходно, лучше всех, с азартом и наслаждаясь этим. А все остальное… оно выстроится вокруг этой последней линии, ценное и пустячное, смоделирует нового тебя, подчиняя любые законы новой правде. Бутхилл смеялся в толпе, и было так шумно, ярко и безумно, что никто его, конечно же, не слышал. *** — Так вот, я подумал, что должен купить тебе мороженое. Зарянка поставила на стол чашку с чаем и виновато улыбнулась. — Прости, от мороженого я откажусь. Мне его нельзя во время гастролей, холодное может навредить связкам. Но если ты понял мои слова и согласен с ними, можешь купить мне этот чай. Он уставился на пузатый зеленый чайник. Они сидели в кафе, встреча была быстрой, улетать Зарянка собиралась уже этим вечером. Но раз уж сама заявила, что они друзья, Бутхилл с готовностью похитил ее посидеть в кафе. — Ты же его уже сама купила, — фыркнул он. — Можешь купить еще один. Тут все вкусно! — Ну хорошо. Она снова отпила чаю, а затем улыбнулась, заглянув ему в глаза. Легкая, довольная, снова такая, что мысли о схожести кажутся безумием. Бутхилл поморщился. — Так вот, выступление было крутым. Я видел всех этих людей вокруг, они буквально понимали каждый твой жест, каждое слово… — Ага, — она поставила чашку на стол и снова стала выглядеть мечтательной. — Я рада, что ты верно меня понял. Тебе-то самому понравилось? Вот тут Бутхилл застыл, не найдя ответа сразу же. Понравились девчачьи песенки о любви, сладеньким нежным голоском, от которого балдела вся толпа? Дело всей жизни смелой и сильной девушки, которая отдалась своем увлечению целиком и научилась получать удовольствие от того, чем занималась? — Да. Это было очень круто! — ответил он наконец, осознавая, что искренен как никогда.