Встречи под звездами

Под его ногами хрустят осколки стекла, и винные капли впитываются в белоснежную ткань рубашки. Лицо измучено, но глаза горят решимостью. Невольно на губы просится улыбка – дань тому, как много было сделано, чтобы встреча вообще состоялась. Сюда невозможно попасть без жертвы. Да что там, сюда вообще почти невозможно попасть. – Ты быстро решился. Презрел опасность, наплевал на предупреждения. Так сильно хотел меня увидеть? Золотые глаза в ответ пылают, вынуждая губы растянуться в усмешке. – Это лишь то, о чем ты сам мечтаешь. Нет ничего необычного в желании победителя взглянуть на побежденного, – Воскресенье буквально выплевывает эти слова. – Ты уже взглянул. Развернешься и уйдешь? Или, может, все-таки пожелаешь со мной выпить? Он такой идеальный – холод и бесчувственность мешаются с мощными эмоциями, которые скрывать от него Воскресенье не в силах. Каждый элемент его вышколенности, элитарности наталкивается на зеркалящее его дикое, темное, столь же важное, но куда более тщательно скрываемое. Здесь он может отпираться сколько угодно – Галлахер насладится отрицанием, наблюдая истину. Действительно, все, что отныне имеет значение – лишь чужие эмоции. Сильные, будоражащие, способные придать значение теперь уже пустому существованию. Эмоции того, кто победил, но не позволил рассыпаться его сознанию, удерживал его насильно. Галлахер не против, ему интересно, что его гордое и красивое создание еще придумает. Ему как раз пора делать следующий шаг. – Сейчас, находясь на грани исчезновения, все, в чем ты заинтересован – это в том, чтобы разлить по бокалам напитки? – Воскресенье все еще стоит на пороге, словно опасаясь приблизиться. Сжатые кулаки, напряженное лицо – он выглядит так, словно готов сбежать в любой момент. И впервые что-то приглушает ощущение торжества. Нужно подтолкнуть его… он не может уйти. На миг внутри искрой вспыхивает паника, и она такая чуждая, такая для него неправильная. Он не может уйти, не может… а связь между хозяином и тем, кому ему теперь предстоит подчиняться, уже налажена, и именно ее влияние сейчас и ощущает Галлахер. Он знает достаточно – Воскресенье уже работает над воссозданием его человеческого тела – зачем ему? Так понравилось? Более того, он скрыл от общественности часть истории, касающейся его личности. Тому может быть немало объяснений, но тут, в темной пустой бездне, Галлахер предпочитает выбрать наиболее для себя привлекательную. Смахивая прочь лишние мысли, он берет в руки шейкер и длинный высокий бокал – он уверен, в тонких пальцах Воскресенья он будет смотреться превосходно. – Присаживайся. Здесь небольшой выбор напитков, но, быть может, я смогу тебя удивить. А ты попробуешь в ответ удивить меня. Вдруг что-то получится?