Пятница тринадцатое

Выходные проходят хуёво. Из-за нарастающего с каждой секундой чувства тревоги Королёв не может нормально спать и есть. В голове только один сюжет: Серёжа приходит в школу, а все вокруг шепчутся и переглядываются, а некоторые и вовсе показывают пальцем и кричат «пидор!». А когда он заходит в класс все вокруг смотрят с отвращением и демонстративно пересаживаются подальше. А после занятий Исаев тащит друга за школу, где хорошенько пиздит ногами минут тридцать, параллельно харкаясь Серёже в лицо. Данная картина во всех подробностях заставляет Королёва встать с кресла, дойти до ванной комнаты, умыться холодной водой четвертый раз за день и тяжело вздохнуть. Как бы Сергей этого не хотел, утро понедельника наступает. Заходя за ворота школы он мечтает только об одном: чтобы здание прямо сейчас обвалилось и убило всех здесь присутствующих, в том числе и самого Королёва. Увы, не все мечты сбываются. Медленно идя по школьному коридору кучерявый чувствует, как звенит в ушах. Тревога давит всё сильнее: руки подрагивают, а сердце колотится как бешеное. Королёв заходит в класс и все вокруг подозрительно спокойны. С ним как обычно здороваются Горяев и Епифанов, а Будилова с Харитоновой, громко хохоча, обвиняют в неумении пить. Даже Исаев смотрит на него как обычно и протягивает руку. Серёга решает принять правила этой игры и сделать вид, будто ничего не было. – Здарова, – натянуто улыбаясь приветствует Королёв. – Нормально мы так отдохнули в пятницу, – Вадя ухмыляется в ответ. По коже Королёва проносятся мурашки. В «курилке» всё тоже как обычно: друзья потягивают одну сигарету на двоих и обсуждают всякие глупости. Тревожность окончательно ушла на второй план и Серёжа впервые за два дня смог расслабиться. После школы Вадим предлагает Королёву прогуляться, на что второй соглашается с большой радостью. – А куда идём? – спрашивает Серёжа. – Место тебе одно покажу, – подозрительно сладко улыбается Исаев. Шли они ещё минут пятнадцать. Оказавшись рядом с заброшенными гаражами Королёв с недопониманием смотрит на Вадима. Не успел кучерявый и возмутиться, как ему в живот прилетает кулак. Скрючившись, парень оседает на землю, с ужасом смотря на друга. – Ты думаешь, я настолько бухой был что забыл как ты ко мне лез? – глаза Вадима застилает ненависть, – пидор. Последнее слово Исаев произносит с ещё большим отвращением. Пиздец. Серёжа чувствует, как изнутри всё трещит по швам. Боль, ни столько физическая сколько моральная, окутывает всё тело, скапливаясь в один мерзкий комок и заседая где-то в груди. – Вадь, я.. – Закрой своё ебало и слушай меня, – Исаев садится на корточки рядом с Королёвым, – теперь мы каждый ебучий день будем приходить сюда и я буду пиздить тебя до тех пор, пока на теле живого места не останется, – парень смотрит так, что кровь в жилах леденеет, – скакал сегодня вокруг меня весь день как заец, наверное, надеялся что я с бодуна всё забыл, а сам небось подрачивал у себя в комнатке. Слова, подобно пулям, проходили сквозь кожу, проникали в мозг и оставляли за собой след из ноющей боли. – Нажалуешься кому-то или начнёшь бить в ответ – все узнают, и тогда тебя буду пиздить не только я, а вся школа разом. Серёжа понимал – хуже уже не будет. * * * Следующие две недели проходят одинаково и Королёв пытается свыкнуться с тем, как пройдёт оставшийся учебный год. В школе – авторитет среди учителей и одноклассников, миллионер, плейбой и филантроп, а после школы, у заброшенных гаражей – «опущенный пидор», как его теперь называл Исаев. Теперь каждый вечер Серёжа запирался в ванной и мазал йодом новые раны, прикладывал лёд к гематомам и тихо выл от горящей боли. Не смотря на безжалостность и жестокость Вадима во время избиений, в школе он вёл себя как обычно и не привлекал внимания. Одноклассники даже не заметили, как жизнь Серёжи разделилась на «до» и «после». Выйдя за порог школы Королёв уже начал идти в привычном направлении, но вдруг Вадим резко одёргивает его за рукав куртки. – Сегодня.. Сегодня я не смогу, короче, – говорит Исаев. Серёжа застывает на месте и несколько секунд смотрит на «друга», ожидая подвоха. – Че зыришь, блядь? Иди, пока я не передумал, – рявкнул Вадим. Королёв, впервые чувствуя радость за эти две недели, почти вприпрыжку идёт домой. На следующий день всё повторяется. Исаев хватает Серёжу за край куртки, говорит что-то невнятное и отпускает. Королёв даёт себе мысленный подзатыльник за то, что беспокоится за того, кто уже две недели его изводит. За того, кто заставляет возненавидеть себя ещё больше. За того, кого любит. Всю следующую неделю Вадима нет в школе. В четверг Серёжа всё таки осмелился ему позвонить, но на звонок никто не ответил.