Шурочка

Всё началось с женитьбы Витеньки на этой стерве Насте. До того купец с купчихой её не пороли. И родители её не били. Но сейчас против хозяев не шли. “Это тебя воспитывают так. Наделала, значит, каких-то дел, вот и отвечай. И не ворчи!” Да поздно же воспитывать! Ей двенадцать, взрослая почти девка уже! А ведь до того, как их сыночек женился, купец с купчихой относились к Шурочке, как к родной. Слова плохого не говорили. Даже учили грамоте. Всё эта Настя, тварь. И за что её все так любят? Надо бы её проучить! Той осенью Настенька была на сносях и лютовала безнаказанно. Вмазала Шурочке оплеуху лишь за то, что увидела пылинку на краешке стола. Шурочка бросилась на кухню, заливаясь злыми слезами. Благо, никого из прислуги там не было. Забилась в угол и давай рыдать, в бессильной злобе представляя, какая кара небесная ждёт Настю. От осознания невозможности кары земной она завизжала, вскочила, зацепилась за какой-то рычаг и разорвала платье. Зарыдала Шурочка пуще прежнего, потому и не сразу заметила, что умывальника больше нет на привычном месте. А вместо него уходит под землю лестница, пыльная и страшная. В тот день она в ужасе вернула умывальник на место, а позже её осенило: лестница выглядит так, потому что хозяева не знают о её существовании. Ну конечно! Родители же говорили, что купец выкупил этот дом у какого-то банкрота, а не строил его. Всех тайн дома он и не знает! Так в голове Шурочки созрел коварный план по устранению Настеньки. Первым делом она осмотрела свою находку. Ход оказался просто коридором в подвал, куда вход закрыт, и ключ только у хозяина. Сокровища хозяев Шурочку не интересовали. Она сдвинула тяжёлые ящики так, чтоб казалось, что никакого коридора и нет. Это было легко, его и так не было видно, если не приглядываться. А дальше она сделала грандиозное открытие: если расшатать кирпичи у самого конца коридора, откроется довольно большая ниша. Однажды, когда всё семейство завтракало, она выкрала из хозяйкиной спальни серьги и кольцо с бриллиантами. Серьги положила в нишу, а кольцо - в настину комнату. И эти сокровища тоже не интересовали Шурочку. Устранение Насти было единственной её целью. Была полиция, допросы, чуть не дошло до обвинения Шурочки, которая на допросах повторяла хорошо выученную историю о том, что Настя в лавке обсуждала с неким мужиком, сколько можно выручить с продажи свекровиных бриллиантов. И полиция решила обыскать все комнаты. О, как же ликовала Шурочка, видя смертельно бледное лицо Насти, когда в её комнате было найдено кольцо. Дело замяли, Настю, к сожалению, не выставили беременную на улицу. Но Шурочка теперь знала, как на неё влиять. И Настя знала, чьи это козни, так что Шурочку больше не трогала. Валентин родился под рождество, и вскоре Настя снова начала распускать руки, уверенная, что теперь-то ей, молодой маме, точно ничего не будет. - Я тебе не крепостная! - крикнула однажды Шурочка и погрозила Насте кулаком. Та лишь рассмеялась в ответ. На крещенье, когда весь дом спал после службы, Шурочка прокралась в спальню Насти, где находился в тот момент Валечка. Заранее открыла тайный ход и приготовила свечи. Заткнула ребёнку рот платком, замотала его в одеяло и унесла в свой тайник, надёжно заложив его кирпичом. Утром в доме начался страшный переполох. Валечку искали повсюду, наказали сторожа, потому что решили, что в дом залезли цыгане. Обезумевшая Настя указывала на Шурочку: “Она мне угрожала! Это всё она! И серьги тоже спрятала она!” На это даже купец с купчихой лишь покачали головами. Причин не доверять Шурочке у них не было. А потом Настя начала слышать сдавленный детский плач в стенах. Ходила, прижавшись к стене ухом, пытаясь выявить источник, но не смогла. Когда следующим утром явилась полиция, плач уже прекратился. И снова допрашивали всю прислугу, и снова все были в ужасе от перспективы потерять место и получить плохую рекомендацию. Ужас Шурочки был неподдельным. О секрете дома знает лишь она, значит лишь она может спасти ребёнка. Это если он ещё жив. А если нет? Ведь её будут судить. Конечно, она ещё маленькая, но намеренное убийство ребёнка - не шуточки. Что если будут судить как взрослую? Что если каторга? И Шурочка молчала. Поиски Валечки прекратились лишь следующим летом. Так как не было никакой надежды найти его живым, его признали мёртвым. За этот год Настенька поседела. Время от времени она принималась ходить ухом к стене, шепча, что Валечка плачет. Витя ходил за ней с каменным лицом, умоляя прекратить это и смириться. Он приглашал разных докторов, но ничего не помогало. Всё дело в том, что Шурочка ночами приходила к Насте в спальню, обнимала её и говорила, что тоже слышит, как Валечка плачет. Иногда они слушали стены вместе. На вторую годовщину исчезновения сына Настя повесилась на трубе в ванной. В тот день Шурочка прилагала нечеловеческие усилия, чтобы не ликовать открыто. Извела-таки Настеньку! Шли годы. Купец с купчихой состарились и умерли. Умерили и шурочкины родители. Витя жил один, став мрачной тенью прежнего себя. Постепенно растерял всех друзей, занимался делами через посредника, редко выходил из дома и общался только со слугами. Слуги приходили и уходили, жизнь шла своим чередом. Неизменными в этом доме оставались лишь Шурочка да депрессия хозяина. Но идеальная жизнь Шурочки не могла длиться вечно. Вите было шестьдесят три, когда он женился на молоденькой ради наследников. Видимо, так и не смог он забыть первую жену, так как новая Настенька носила её имя и даже внешне походила на неё. И была такой же стервой. С первого взгляда невзлюбила Шурочку, вечно придиралась к ней из-за ерунды, несмотря на её возраст. Шурочка обещала себе, что изведёт и эту Настю. Когда-нибудь. Тем временем, прожили супруги восемь лет, но наследника так и не появилось. Витя умер с началом великой войны. Не очень-то долго Настя была молодой богатой вдовой: пришли большевики, отобрали богатства, населили в дом чужих людей. Настя пила, скандалила и дралась. Шурочка же наслаждалась её страданиями. И с особым удовольствием на каждый скандал вызывала ей милицию. Когда однажды пьяная Настя ударила Шурочку на кухне грязной кастрюлей, она решила, что время изводить нахалку пришло. К счастью, никто не догадался сделать ремонт на кухне. Механизм тайного хода работал на удивление тихо, несмотря на то, что его не использовали много лет. Ночью Шурочка проникла в свой тайник. Конечно, можно было устроить для милиции спектакль с обнаружением тайника, но ей хотелось продолжать одной хранить тайну дома. А ещё милиция может найти кости Валечки, чего никак нельзя было допустить. Она остановилась в нерешительности перед чуть выступающим кирпичом. Тени от керосиновой лампы казались жуткими. Она убеждала себя, что ничего неприятного в тайнике не обнаружит. Валечка давно истлел, стены впитали его гниль и вонь. Ничего не осталось. А души не существует, и бога на небесах нет. Никто не накажет. “Давай же, Шура! Тебе уже семьдесят лет, на не двенадцать!” Нет, ей всегда будет двенадцать. Страшный поступок сковал её развитие, и она никогда не станет старше, какой старой она бы ни стала. Вынув, наконец, кирпич, она очень осторожно просунула руку в самый дальний угол ниши. И ничего не произошло. Не раздался плач, костяная детская ручка не ухватила её за дряхлую руку и не утащила в несуществующий ад. Вместо всего этого она нащупала бархатный пыльный мешочек с серьгами купчихи и ловко вытянула его из тайника. Напросившись к Насте с бутылкой самогона, она долго рассказывала, что сама виновата и, конечно, заслужила все побои, и усердно поила бывшую хозяйку. Когда Настя отключилась, она сунула мешочек в её шкаф и пошла прямиком в милицию. Когда брыкающуюся и орущую Настю выводили из дома, Шурочка испытала такой восторг, какого не испытывала даже от созерцания повешенной первой Настеньки. Впервые она услышала детский плачь на следующий день. Была её очередь мыть коридор. Она так и подскочила на месте, разлив воду, забыв и о возрасте, и об аккуратности. Замирая от ужаса, она приложила ухо к стене. Плачь усилился, и исходил он явно со стороны кухни. Оторвалась от стены и заткнула уши - тишина. Это не в её голове. То, чего она боялась, происходит с ней на самом деле. Страх накрыл её холодной волной. Когда соседка Тамара вернулась с рынка, она от удивления аж выронила авоськи. Обычно аккуратная и серьёзная Шурочка ползала, размазывая грязную воду по полу, припав ухом к стене возле кухни. - Ба, мать, ты чего это? - спросила Тамара. - Валечка снова плачет, - прошептала Шурочка, - подойди, вот тут слышно лучше всего. - Ты дура, что ли? Тебе сколько лет, в игры играть? - Двенадцать, - Шурочка невинно улыбнулась.