Коноха. Январь, 23 года после рождения Наруто.
GUMA — Гори
+++
Жить с Какаши оказывается удивительно комфортно. Сакура еще тогда, когда он помогал ей с Сарадой и домом это поняла, но теперь убедилась. Разумеется, без каких-то раздражающих моментов не обходится, потому что ничего идеального в мире нет, а они живые люди, у которых бывает и усталость, и плохое настроение, и вообще есть набор привычек, которые так или иначе нервируют. Они учатся с этим жить, притираются, что Сакуру радует. Хотя она и соврет, если скажет, что общая неидеальность ей не нравится. Например, Какаши не в восторге от того, как она раскидывает все по столу или дивану, когда работает над отчетами, а ее ужасно бесит, когда к ним в дом — они находят уютный, с большой кухней, тремя ванными комнатами и внутренним двориком — врывается Гай-сенсей. Нет, она нисколько не против самого мужчины или его дружбы с Какаши, но иногда он раза в три громче Наруто. К счастью, у него есть поразительное чутье, и если Сарада спит, то заходит он тихо и спокойно, лишь бы не разбудить девочку. К ней он относится, как к горячо любимой племянницей, и Сакуре ужасно приятно, что у ее ребенка в жизни будет столько заботливых взрослых. Наруто, Сай, Тсунаде-сама, Шизуне-семпай, Ино, Гай-сенсей, Ямато-тайчо, Генма-сан и, помимо многих других, конечно же сам Какаши. Сарада, которой через пару месяцев будет год, Какаши обожает. По Саске она, понятное дело, нисколько не скучает, потому что и не помнит его, что, наверное, только к лучшему. Сакура не собирается скрывать от дочери, от кого родила ее, потому что это глупо и потом как-нибудь нехорошо отразится на отношениях в их семье, но и выдумывать что-то не будет ни для того, чтобы обелить его, ни для того, чтобы очернить. Правда в том, что разошлись они, потому что не сошлись характерами, и с момента развода Саске даже не предпринимал попыток увидеть дочь. Что-то подсказывает Сакуре, что это вряд ли изменится и в будущем. Ну и славно. Зачем им с Сарадой плохой муж и отец, когда у них теперь есть самый лучший на свете? Если бы только она сразу это поняла, а не провозилась с Саске почти два года! С другой стороны, тогда не было бы Сарады, так что она считает это небольшой ценой. Самое главное ведь, что она все осознала, и они теперь вместе. Живут в одном доме, она с Какаши спит в одной постели, чувствует под ладонями его теплую кожу, прижимается к нему ночью и обожает, когда он кладет во сне тяжелую руку ей на талию. Сакура сонно улыбается, медленно просыпаясь от ласковых прикосновений. Она у Какаши под боком, и чувствует как он, уже успевший проснуться, поглаживая ее по плечу. Бывают дни, когда он будит ее куда более страстной лаской: Сакура просыпается от своих же стонов, от жара между ног и его ловкого языка, лениво вылизывающего ее. Ей такое, безусловно, ужасно нравится, но не меньше ей нравится просто нежиться в его объятиях так, как она делает это сейчас. Ей принадлежит один из сильнейших и известнейших шиноби мира, Рокудайме Хокаге, он смотрит на нее влюбленными глазами, и в такие моменты Сакура чувствует себя совершенно счастливой. Собственных заслуг у нее хоть отбавляй, но быть целым миром для кого-то еще, особенно для кого-то вроде Рокудайме, оказывается очень приятно. Можно было бы сказать, что она наслаждается таким вниманием эгоистично и самовлюбленно, если бы при этом девушка не старалась дарить столько же тепла, если даже не больше, самому Какаши. Полумер она не знает, если что-то делает, то от души, и раз заявляет, что ей нужен именно он, что именно его она хочет и любит, то всю ее он и получает. Без остатка. — У нас же выходной? — спрашивает Сакура, целуя Какаши в плечо и даже не думая открывать глаза или отстраняться от него. Сарада стала просыпаться позже, поэтому у ее родителей есть возможность выспаться и поваляться в постели подольше. Это явление, скорее всего, временное, и в какой-то момент, который наступит слишком быстро, девочка начнет вскакивать ни свет, ни заря. — Выходной. Если только ты не взяла смену в больнице, — усмехается Какаши, и Сакура вдруг напряженно замирает, действительно задумавшись, а не сделала ли она это. После развода она стала меньше времени проводить на работе, потому что прятаться ей стало не от кого, зато возвращаться домой у нее появилось больше поводов. — Сакура? — Нет, не брала, — выдыхает она, снова расслабляясь и прижимаясь к нему теснее. — У меня два законных выходных, как и у тебя. Ничего не хочу слышать о работе, делах или ваших соревнованиях с Гаем-сенсеем. — Тебя они забавляют, это раз, — усмехается Какаши, который собирался эти два дня провести с семьей. — А два — почему ты все еще зовешь его сенсеем? — По привычке. Наруто же тебя тоже так зовет, хотя ты уже Хокаге, — Сакура, все же, открывает глаза и смотрит на Какаши. Привыкнуть обращаться к нему просто по имени оказалось несложно, — об их отношениях известно всем, так что ей и стараться не нужно подчеркивать его статус во время разговоров с ним или кем-то еще, — сложно оказалось привыкнуть видеть его без маски. Дома Какаши не прячется за ней, хотя стоит только у двери появиться гостям, как та появляется на нем каким-то совершенно удивительным образом. Сакура несколько раз пыталась поймать точный момент, но у нее это до сих пор не вышло. Ну и ладно, ей главное, что она его без маски видит. Вылезает из постели Сакура неохотно и после того, как встает Какаши: Сарада просыпается, надо ее переодеть и покормить. Она, к счастью, нисколько не капризная, особенно, когда возится с ней отец. Называть его как-то иначе у Сакуры и язык не поворачивается, пускай они пока и не женаты, да и живут вместе только с сентября. Какаши берет на себя ответственность за них обеих и с Сарадой возится так, как не каждый отец будет. Забыть о том, что родилась она вообще не от него оказывается ужасно легко как самой Сакуре, так и окружающим. Может, и фамилию после брака сменить им обеим? Хатаке Сарада звучит очень даже благозвучно, а Саске вряд ли заметит такое изменение. Чтобы хоть что-то заметить, нужно хоть как-то присутствовать в жизни дочери, что он не делает. Сакура считает, что его отсутствие делает им обеим только лучше, но не испытывать какого-то раздражения не может. Это его ребенок, это он хотел восстановить клан, это он вроде как даже обрадовался рождению Сарады, так что ж он ноги сделал как только смог? И надо же ей было быть такой дурой, чтобы вообще с ним связаться? — Давай, Сарада, скажи «мама», — уговаривает ее Какаши, пока кормит. — Как думаешь, какое у нее будет первое слово? — Паккун, — фыркает Сакура, ставя перед ним плошку с рисом и мисо-суп с баклажанами. — Или «лапка», потому что Паккун всем свои розовые лапки показывает. — Ему она просто очень нравится, — Какаши улыбается и смотрит на Сакуру. — И лапки у него, правда, розовые. — Угу, но это не отменяет того факта, что он точно научит ее говорить вперед нас, — она ведет ладонью по его плечу и наклоняется за поцелуем. — Но нам может повезти, и Сарада скажет «папа». В конце концов, Сакура именно этому и учит дочь, когда у нее есть время. Почему-то ей кажется, что Какаши это приведет в восторг. — Спасибо, что хоть не «сенсей», — он сжимает ее ладонь своей и продолжает кормить Сараду, попутно завтракая. Сакура даже не пытается ему помочь: сколько раз уже пробовала, а он от нее отмахивался. Нравится ему возиться с ребенком; как постарше станет, так ведь и на работу ее с собой таскать начнет. В этом даже не стоит сомневаться, дочь будет расти во дворце Хокаге и хозяйничать там так, как в свое время хозяйничал Конохомару. Вот уж ему весело будет, когда он станет учителем команды, в которой будут Боруто и Сарада. Сакура не знает пока, кому повезет стать третьим, но уверена в том, что эти двое будут вместе, а гения клана Сарутоби назначат у них за главного. Что ж, с тем, сколько Наруто возился и возится с ним, это только честно. Круговорот учителей в природе как есть. С этим можно было бы даже что-то сделать в постели, но у Какаши нет фетиша на это, как уже проверила как-то Сакура. Она прошлась по его книжной полке, отметив с небольшим разочарованием, что никаких запретных романов из серии Ича-Ича у него нет. Конечно, Джирайя-сама мог и не писать о таком, но что-то она в этом очень сомневается. Может, у Какаши, правда, неполная коллекция? Или те книги, которые он прочитал один раз и не нашел интересными, у него отложены? Надо бы спросить, чтобы удовлетворить свое любопытство, но Сакура все забывает. — Твои родители ждут нас сегодня на ужин? — Спрашивает чуть позже Какаши, когда Сарада отвлекается на Паккуна. — Да, оставим им Сараду. Мама соскучилась по ней, говорит, что с тех пор, как мы съехались, она почти не видит свое золотце, — что, в общем-то, неправда, потому что внучку у своих родителей Сакура все еще оставляет регулярно, просто реже, чем прежде. Теперь и она меньше пропадает на работе, и сам Какаши, так что они могут и хотят быть дома с Сарадой. — Она, кстати, спрашивала, не планируем ли мы еще одного ребенка. Какаши очень забавно застывает, поворачиваясь к Сакуре и глядя на нее с вопросом в глазах. Они обсуждали свою свадьбу, которую хотят сыграть осенью следующего года, но вот о детях пока речь не заходила. — В самом деле? — как можно нейтральнее спрашивает у нее Какаши. Это звучит ужасно забавно, и Сакура, не выдерживая, хихикает. Она опускается к нему на диван, сразу же устраивается на коленях и обнимает руками за шею. — Ага. Я сказала, что как только Сарада пойдет в академию, так сразу. Мы оба слишком заняты, Наруто ты пост сможешь передать минимум через два года, там еще полгода-год потребуется, чтобы помочь ему адаптироваться, а там дальше и нам нужно будет отдохнуть, — она гладит его по вискам, зарывается пальцами в волосы и широко улыбается, замечая, каким светлым и счастливым становится лицо Какаши. — Я не могу родить двух детей подряд, они тебя загоняют, а ты нужен мне живым, здоровым и способным уделять время и мне. А ребенок у них будет. Не обрываться же роду Хатаке на Какаши, правда? Тем более, что она любит его и в самом деле хочет родить. Сарада тоже наверняка обрадуется братику или сестричке, в этом она уверена.Коноха. Июнь, 23 года после рождения Наруто.
Нервы — Счастье
+++
Первым словом Сарады действительно становится «Паккун», а вот вторым уже «папа». Сакуру это нисколько не расстраивает, скорее ужасно веселит: ее даже забавляет та возня, которую устраивает Какаши с их — действительно их, потому что воспринимать ее иначе у него не получается — дочерью, которая получает все возможное внимание. Сараде идет уже второй год, она растет любознательной девочкой, пускай и тихой. К счастью, она не такая застенчивая, какой была Сакура, и у нее серьезность большинства представителей клана Учиха, поэтому беспокойства ничего не вызывает. Она охотно играет с нинкенами Какаши; ей нравится проводить время с родителями и родственниками. У Сарады будет детство обычного ребенка, пускай и он, и Сакура будут ее тренировать. Вряд ли дочь захочет быть среди гражданских, а не пожелает пойти по стопам своих родителей, но это не так важно. Никто не станет ее торопить, что-то ей навязывать или как-то давить. Время сейчас хоть и не такое спокойное и беззаботное, как Какаши хотелось бы, а все равно значительно отличается от его собственного детства и даже детства Сакуры. Они же ради этого все старались и боролись: чтобы будущее их детей было лучше, чем их собственное. — Ты уже пятнадцать минут улыбаешься, — говорит ему Генма, подходя ближе к столу и смотря на документы, разложенные перед Какаши. — Сомневаюсь, что из-за отчетов. — Задумался, ничего такого, — отвечает он и тянется к печати. — Я скоро домой, ты можешь идти. — Хорошо, когда дома ждут, да? — усмешка у Генмы добрая, пускай и немного грустная. Он мог бы устроить свою жизнь, но все тянет и медлит, будто бы ждет чего-то. Никого рядом с ним Какаши не замечал, если не считать Шизуне, с которой он когда-то давно пытался встречаться. Так по кому тоскует? Неужели, все же, по Ино, на которую он нет-нет, а кидает задумчивые взгляды? — Так и тебя могут ждать, если захочешь, — Какаши складывает руки перед собой и смотрит на друга. — Только тебе стоит озаботиться местом жительства. По собственному опыту скажу, что искать все впопыхах очень неудобно. — Обязательно запомню, когда захочу с кем-то съехаться, Хокаге-сама, — Генма хмыкает и, с разрешения Какаши, уходит. Хатаке и сам уже думает собираться, как слышит стук в дверь. Сакура заходит к нему, не дожидаясь приглашения. Вообще-то, это Какаши должен был за ней зайти. Утром, когда они оставили Сараду у Хинаты с Наруто, — потому что родители Сакуры уехали из Конохи на несколько дней, — они собирались встретиться у госпиталя и зайти в дом Узумаки за дочерью. Изначально в планах такого не было, но Иноджин приболел, и с ним была вынуждена остаться дома Ино; Шизуне и Кай на миссии, поэтому Сакуре пришлось взять несколько дополнительных дежурств. Хината охотно согласилась присмотреть за Сарадой, но Боруто такой суетливый и громкий, что Какаши бы предпочел забрать дочь как можно раньше. Копия отца, только, видимо, еще и натура Неджи уже дает о себе знать, пускай ему и год с небольшим. Наруто, все же, проще палки, Хината вежливая и спокойная, а этот… Подрастающее поколение, кажется, попьет всем больше крови, чем можно представить. — А госпиталь? — спрашивает Какаши, удивленно приподнимая брови. — На кого ты все оставила? — Тсунаде-сама пришла и выгнала меня. Сказала отдохнуть, а она со всем справится. Я не стала отказываться, — выдыхает Сакура, обходя стол, и тянет Какаши за ворот мантии, заставляя его подняться на ноги. — Я тебя четыре дня уже толком не видела. — Мы спим в одной постели, — усмехается Какаши, позволяя — да попробовал бы он сопротивление оказать! — Сакуре толкнуть его к столу и потянуть маску вниз. Она тут же целует его, ловя губы в неряшливом поцелуе и проталкивая язык внутрь его рта. Он уже знает, что она умеет быть ленивой и податливой, но может быть и ужасно напористой. Какаши не может сказать, что ему нравится больше, он вообще оказывается удивительно неприхотливым: лишь бы с нею, лишь бы они оба были счастливыми и взмокшими после того, как кончили. Ладони Сакуры ныряют под полы его мантии, стягивая ее с плеч Какаши. Она знает, как расстегивается его жилет, спешит избавиться от него и выдернуть заправленную в штаны водолазку, чтобы поскорее прикоснуться к напряженному твердому животу. Какаши зарывается пальцами в ее волосы, вздрагивая, когда Сакура, не желая терять время, прижимается рукой к его ширинке. Она уже собирается расстегнуть пуговицу и следом же потянуть язычок молнии, как раздается очередной стук в дверь. Какаши бы, может, и сам захотел совершить смертоубийство, потому что его рабочий день уже закончен и он никого не хочет видеть, но Сакура в гневе, все же, куда страшнее него. Она разворачивается так резко, что нечаянно мажет кончиками своих волос по его лицу. Ему требуется пара секунд, чтобы собрать вещи и накинуть на себя мантию. Хорошо, что он успевает это сделать, потому что столкнуться с Саске полуголым в своем же кабинете ему не так уж и хочется. — Сакура? — удивленно тянет Саске, моргая и рассматривая ее чуть встрепанную, с припухшими потемневшими губами и в расстегнутой на пару лишних пуговиц блузке. Сакура смотрит на него ровно мгновение, стонет, закатывая глаза, и возвращается к столу. Она не останавливается рядом с Какаши, вместо этого падает в его кресло и скрещивает руки на груди, мрачно глядя на Саске. — Саске, — вполне дружелюбно приветствует его Какаши, украдкой посматривая на Сакуру. Та довольной не выглядит. Саске видеть она нисколько не рада, и это приносит облегчение. — Я думал, что ты только через месяц появишься. — У меня получилось быстрее… — он смотрит на Сакуру и хмурится. Давно Какаши не видел его таким неуверенным и даже потерянным. — Быстрее со всем разобраться. Сакура, мне нужно поговорить с Рокудайме. — Ты время видел? — фыркает Сакура, кивая на висящие на стене часы. — Рабочий день закончился. Если у тебя не что-то срочное, то можешь и завтра поговорить, а не заставлять его торчать тут полночи, слушая тебя. Саске переводит взгляд на Какаши и щурит единственный видимый глаз. Второй спрятан под отросшей челкой. Ситуация очень двусмысленная. Хотя, что именно тут двусмысленного, если все прекрасно ясно и так? — Мы можем все обсудить завтра с утра, — соглашается с Сакурой Какаши. Правда же могут, ничего страшного не случится. Будь что-то срочное, то Саске бы сообщил об этом иным путем. — Обсуждайте завтра. Нам еще за ребенком идти. Ты, кстати, помнишь, что у тебя дочь есть, нет? — Сакура выгибает бровь, глядя на Саске. Тот взгляд не отводит, только хмурится. — Вам идти за ребенком. Вы… — не отвечая на ее вопрос, пытается задать свой Саске. Сакура закатывает глаза и поднимается на ноги. — Вместе. В следующем году свадьба. Я бы тебя пригласила, но ты же все равно не явишься, — а вот Какаши, пожалуй, не пригласил бы. Как-то это очень уж неловко бы вышло. — До завтра. Во взгляде Саске мелькает что-то темное и нехорошее, он смотрит на Какаши, который внутренне подбирается, но, к счастью, ничего не делает и просто уходит, захлопнув за собой дверь. Сакуре только и это нужно, чтобы сесть на стол и притянуть к себе Какаши. — Он не ушел, — напоминает он ей, но жарко целует и стягивает с нее бриджи вместе с влажными трусиками. Отказывать в чем-то Сакуре Какаши не любит. — Все услышит. — Не плевать? — Ну, раз ей плевать, то ему тем более. — Не тяни только, пожалуйста. Сакура зарывается пальцами в его волосы, пропускает серые пряди между них и жарко дышит ему в губы, когда он входит в нее с одного толчка, послушно не тратя время на лишнюю подготовку и тут же набирая темп. Заниматься сексом в кабинете Хокаге вроде как и стыдно, а с другой стороны, вряд ли же они первые. Вряд ли первые, под кем вот так скрипит стол, первые, кто глушит в поцелуях стоны, первые, кто прижимается друг к другу. Какаши издает довольный звук, напоминающий стон, когда Сакура тянет его за волосы, дергая и сжимая их в кулаке, и сама подталкивает к груди, которую он в какой-то момент успел оголить. Кабинет наполняют слишком шумные вздохи, пошлые мокрые звуки, с которыми его член двигается в ней, и гортанные низкие стоны. И с каждым мгновением их становится все больше, звучат они все чаще, пока, наконец, Сакура не вскрикивает. Его имя, растягивая только последнюю гласную. Если Саксе дождался финала, то теперь хотя бы узнает, как звучит действительно довольная всем женщина, получившее удовольствие от секса. Когда Какаши кончает, то не отстраняется сразу, а томно целует Сакуру, лижет ее приоткрытые припухшие губы и думает о том, что ему невероятно повезло. Чуть ли не в первый раз в жизни, но повезло, и он благодарен за это мирозданию. Если ему кажется, что за ними кто-то пристально следит на выходе из резиденции Хокаге, Какаши делает вид, что ничего не замечает. Черный силуэт растворяется в тени и их не беспокоит.