Одинокая мутация Питера Стокмана

— К другим новостям. Прошел месяц после разрушительного пожара, уничтожившего склад. Власти все еще не понимают, что могло его вызвать. Ученые подозревают, что задействован мутаген, так как он был обнаружен на месте происшествия. Хотя являются ли эти доказательства результатом предыдущей деятельности Кренгов или неудачного эксперимента, мы никогда не узнаем… Телевизор выключился с громким щелчком. Донни закрыл лицо руками, его сердце болело. С момента пожара прошел месяц, но временами казалось, что всё случилось вчера. Время шло, но боль оставалась столь же сильной, столь же свежей, как и в ночь, когда он наблюдал за обрушением здания. В ночь, когда он наблюдал, как его мир сгорает в огне. Донни знал, что страдает не только он. Знал, что Майки плачет каждую ночь, пока не уснет. Их младшему несколько раз снились кошмары о той трагической ночи, и Дон боялся, что пройдет много времени, прежде чем это прекратится. Раф… Раф просто разваливался на части. Сначала его поглотил внутренний огонь. Его гнев взял над ним верх. Братьев удерживала вместе преданность поискам Лео. Но когда они были прекращены, когда в городе начали разбирать завалы и пришлось прекратить поиски… его огонь погас. Но когда Донни предложил устроить похороны… Раф просто сорвался. Никто из них не хотел прекращать поиски. Донни только был логичным, он должен был быть таким! Майки медленно все глубже и глубже погружался в депрессию, Раф собирался разорвать себя на части, а Донни чувствовал, что с трудом держится за подлинную реальность. Он никогда не откажется от брата. Никогда! Но им нужно было пережить горе. Это нужно братьям! И ему! И Лео это заслужил! Все они полностью посвятили себя его поискам. Втроем они потратили каждую возможную минуту в развалинах того здания и на прочесывание города в поисках каких-либо следов брата. Но Раф просто не мог остановиться. Когда восходило солнце и загоняло их обратно в канализацию, Майки сворачивался калачиком и погружался в беспокойный сон. Дон уходил в исследования, просматривал новости, изучал близлежащие лаборатории — что угодно в поисках подсказок. Раф обычно вымещал гнев в додзё, пока не переутомлялся настолько, что падал от истощения. По-своему… они все разваливались на части. Все погрязли в своих саморазрушительных привычках, но никто не знал, как спасти друг друга. Лео был единственным, кто всегда знал. Он мог успокоить страхи Майки и прогнать кошмары. Он мог утихомирить бурю внутри горячей головы Рафа и помочь ему уступить здравому смыслу. Лео был единственным, что мог вытащить Донни из его лаборатории, заставить его перестать быть одержимым и открыться. Но Лео рядом не было! Они искали неделями. Они разбирали обломки здания так тщательно, как могли. Они искали от заката до восхода солнца каждый день целый месяц. По лицу Донни текли слезы. Новости подтвердили это: на месте происшествия обнаружены следы мутагена. Они с братьями усердно работали над тем, чтобы из города исчезли последние его следы. Включая запасы Стокмана; и раз их нашли на месте происшествия, они были свежими. И это означало, что их подозрения верны. Все подозревали, что Стокман причастен к инциденту и что в игру вступил мутаген, но подозревать и слышать подтверждение по телевизору — две разные вещи. Стокман. Пожар, обрушение здания, причина, по которой позвонил брат. Это был Стокман. Лео обнаружил, как тот замышляет что-то недоброе, вмешался, чтобы помешать какому-то злому плану, а когда позвал на помощь… Донни не ответил. Слезы обожгли глаза Донни. Он был нужен брату, но его не оказалось рядом! Чувство вины, сожаление, горькая печаль и пламенный гнев охватили гения. Он достал свой телефон. Он не ответил. Брат звонил ему. Он ученый их команды, их семьи. Стокман что-то замышлял, и Донни был нужен Лео, но не отвечал на звонки. Не слышал. Был настолько поглощен своим проектом, что не услышал звонка. Даже не знал, что что-то произошло, пока не раздался сигнал тревоги. Но к тому времени уже было слишком поздно… слишком поздно. Слезы навернулись на глаза, когда Донни уставился на телефон в своих руках. Этого больше никогда не повторится. Ученый был уверен в этом. Он запрограммировал телефон так, что если вдруг не ответит на вызов, после четвертого звонка на его часах и компьютере сработает будильник. Теперь несколько мер гарантируют, что он больше не пропустит вызов. Он будет рядом с оставшимися братьями. Он потерял одного из них. И во имя панциря, сделает все возможное, чтобы не потерять остальных. — Донни, — гений обернулся и увидел наполненные слезами зеленые глаза старшего брата. — Это была не твоя вина. Донни покачал головой, у него перехватило дыханье. Как мог брат сказать это, как мог не винить его? — Моя, Раф… Лео позвонил мне… если бы я только ответил… если бы не был так… погружен в свои мысли… прошло несколько минут, Раф… время, за которое мы могли бы добраться до него… все могло закончиться по-другому… Если бы я ответил, Лео, может быть… он бы не… Слезы наполнили карие глаза, и неожиданно сильные зеленые руки обняли Донателло. — Я не виню тебя, Донни, и знаю, что Лео тоже не стал бы. При упоминании их брата Донни полностью сломался. В глубине души он знал, что Раф прав. Лео любил их больше всего на свете. Все, что он делал, было ради них. Слезы наполнили карие глаза, и глубоко внутри начала заживать рана. Раф был прав, Лео не стал бы его винить. Дон знал это, часть его знала это всегда, но это все равно причиняло боль. Еще одна пара рук обхватила его. — Это не твоя вина, Ди, — произнес Майки полным слез голосом, его лицо уткнулось в пластрон ближайшего по старшинству брата. Гений разрыдался, прижав к себе двоих оставшихся братьев. Они так много потеряли! Сначала своего отца, теперь Лео… Все трое долго сидели так, опираясь друг на друга, позволяя слезам горя омыть себя. Полагаясь друг на друга в оказании и получении поддержки, давая друг другу понять, что братья рядом и никто не виноват в трагедии, обрушившейся на их и без того маленькую семью. Сделав пару глубоких вдохов, Раф уткнулся лицом в плечо Донни. — Прости, что накричал на тебя, Донни… ты прав… это просто… больно… то, что ты сказал вчера… я просто не был готов… все еще не готов принять, что Лео… больше нет. Донни уткнулся лицом в пластрон старшего брата, о, как ему знакомо это чувство. Никто из них не готов к тому, что Лео больше нет… он не думал, что они вообще когда-нибудь будут к этому готовы. Но им это нужно. Время пришло. Время горевать, исцеляться. — Лео всегда будет моим лидером, Дон. Для меня это никогда не изменится. Но Лео однажды сказал мне, что если он… умрет, — голос Рафа слегка дрогнул, — то он хотел бы, чтобы я взял управление на себя. Горячая голова слегка вздрогнул, когда заставил себя возобновить разговор, который так резко пресек вчера. Хотя слова отдавали кислым во рту, теперь он понял о чем говорил его младший брат-гений. Они все распадались на части без Лео. Прошел месяц, в городе уже начали разбирать завалы. Они не нашли никаких следов брата, и шансов, что он выжил, было мало, если вообще оставались. — Я никогда не займу его место, — голос Рафа дрогнул. — Но я клянусь, что уберегу вас, ребята. — Ты не одинок, Раф, — добавил Майки заплаканным голосом, крепче обнимая брата. — Мы все еще есть друг у друга. Ты, я и Донни — мы не одиноки в этом. Лео хотел бы, чтобы мы держались вместе. Ты не должен делать это в одиночку. Никто не должен. По лицу Донни текли слезы, когда он крепче прижал к себе братьев. Потеря Лео стала одним из величайших когда-либо испытанных им мучений. Майки был прав, они не одиноки, они все еще оставались друг у друга. Пока они вместе, они смогут пройти через это. Это тяжело, но это необходимый шаг. Лео заслужил похороны. Никто из них никогда полностью не откажется от надежды, что он все еще жив. Дон был уверен в этом. Но им нужно двигаться дальше. Им нужно исцелиться. Это причинит боль, но время пришло. В конце концов, этого хотел бы Лео.