///
Подъем был тяжелым. Особенно для Ляпис. Девушка кое-как разлепила глаза и первое, что ощутила — мощную головную боль. Боже, зачем было так напиваться. Она еле сползла с постели, стараясь игнорировать громкую копошню вокруг нее, и продвинулась в сторону ванной. Руками и ногами передвигать тяжело, как будто ночью она не танцевала в баре с незнакомкой, а этот бар строила. В уборной ее встречает не менее уставшее лицо Жемчуг, которая снова не выспалась, теперь уже по ее вине. Лазурит, честно говоря, сейчас вообще нет сил для чувства вины, поэтому она лишь кивает в знак приветствия, а девушка сдвигается вбок, пропуская ее к раковине. Они умываются и постепенно просыпаются в мирной тишине, когда дверь с грохотом отворяется. — Ну что, девчонки, готовы к реваншу? — Аметист активна, как никогда. Лазурит подскакивает, роняя спонжик для макияжа, а Жемчуг закрывает лицо руками. — Амс, молю, не ори, — почти хнычет басистка, а вокалистка лишь хохочет и заходит в ванную. Сразу за ней в комнату заваливается еще и Гранат с широкой улыбкой, отчего Жемчуг и Ляпис вжимает в раковину. Они, как по команде, раздраженно стонут, что еще больше раззадоривает их выспавшихся подруг. — Ребята, тут обалденная кофейня неподалеку! Глоток кофе решит все наши проблемы, — с восторгом говорит барабанщица, взъерошивая волосы Жемчуг. Та лишь с осуждением на нее смотрит и начинает обратно приглаживать волосы. — Девчат, я крайне рада вас видеть, но можно нам докраситься, будучи не зажатыми у раковины, — устало говорит Лазурит, смотря на Гранат и Аметист. Те и носом не повели на ее комментарий, продолжая издевки. Тогда в дело вступает Жемчуг, буквально выпихивая подруг из комнаты, и с хлопком закрывает дверь. Ляпис благодарна, что пока у нее не было ситуаций, где ей нужно было делать что-то подобное самой. Они еще не настолько близки. По крайней мере пока. — Они всегда такие активные? — интересуется Лазурит, проходясь спонжиком по начинающему желтеть синяку, кажется, в десятый раз. — Да! — раздраженно бурчит Жемчуг, с остервенением хлопая по впалым щекам пуховкой. Как по команде, за дверью слышится гогот, — ты думаешь, почему я так радовалась тому, что ты попала в группу? Я теперь не одна… Ляпис слабо смеется впервые за день, отчего голову словно сдавливает железным обручем, на что она моментально сморщивается, — боже, у вас нет каких-то обезболивающих? — Что, башка трещит? — ехидно спрашивает басистка, и Лазурит без промедлений толкает ее в бок, — Эй! Они обе смеются, продолжая краситься. Жемчуг, естественно, откапывает в своей походной сумке три вида обезболивающих, и Ляпис выпивает две таблетки сразу. Чертова “Йоланда”. Спокойный завтрак, и группа уже пакуется в автомобиль. Они не могли себе позволить опоздать снова. К счастью, ехать было нужно гораздо меньше, группа направлялась в крошечный городок под Эмпайр Сити, который находился буквально в трех часах езды. Аметист во время поездки не выпускала из рук телефон, записывая кучу видео и постов в разные социальные сети. — Амс, может хватит? Пятнадцати историй более, чем достаточно, — проговорила Гранат, не отрывая глаз от дороги. — Ты видела Кайли Дженнер? Минимум 30 историй. Нужно подогревать интерес публики! Кто будет знать о нашем существовании, если из социальных сетей у нас будет только один мессенджер, как у тебя, Гранди, — с важным видом сказала вокалистка, записывая пейзаж за окном, а после подбирая под него музыку. Барабанщица лишь пожала плечами, — я вполне довольна своим одним мессенджером. — Кстати, у нас триста новых подписчиков, поэтому мой труд не проходит зря, — с гордостью произносит Аметист, включая фронтальную камеру и пытаясь вместить всех девочек в кадр. Жемчуг и Ляпис безынициативно смотрят в камеру, а Гранат продолжает пялиться на дорогу. — Эй, ну проснитесь уже! Потом еще будете ныть, что мало фоткались, — скандирует Аметист, на что Жемчуг закатывает глаза, а после искусственно улыбается, пялясь в камеру. — Черт бы тебя побрал, Жем! Ручонки вокалистки тянутся к басистке, пытаясь хлопнуть ту прямо по лицу. Ляпис откровенно смеется, глядя на них, а Гранат наигранно устало вздыхает и качает головой, как чья-то мама. К слову о матери, Йеллоу не переставала слать сообщения с самого утра. Лазурит подумывала было даже заблокировать её, но получится совсем некрасиво. Она — не Джаспер, и заслуживает большего уважения. Когда потасовка закончилась, девушки все же сделали пару фоток — одну в инстаграм, а остальные с тупыми кривляниями — в личный архив. Остальная часть дороги проходит спокойно, и что самое главное — быстро. Подъезжая к пункту назначения, Гранат спохватилась и свободной рукой набрала номер, прикладывая смартфон к уху. — Алло… Да… Он в порядке?...Угу…Хорошо, Грэг…Удачи вам. — Грэг со Стивеном все-таки не приедут. У них все хорошо. Сказал, чтоб обязательно прислали видео с концерта, — оповестила Гранат, на что девушки просто покивали. — Бедный Стивви, — с беззлобной издевкой сказала Аметист, все еще копаясь в телефоне. Старшая сестра, как никак, нужно соответствовать. Потрепанный жизнью фургончик подъехал к небольшому к зданию, где им предстояло зарегистрироваться. Помимо них в округе было пусто. Возможно, они несколько перестарались, приехав сильно заранее. Гранат и Жемчуг двинулись к администраторам концерта, пока Ляпис и Аметист продолжали просиживать сиденья. — Две хорошие новости, — огласила Гранат, возвращаясь в машину спустя некоторое время. — У нас есть место для репетиции и мы будем открывать концерт! — с восторгом продолжила Жемчуг и затормошила Аметист, которая моментально подскочила и начала верещать. — Ну наконец-то! Все складывалось как нельзя лучше. Группа направилась к месту репетиций, по своей сути являющееся полупустой комнатой. Благо, барабаны и комбики присутствовали. Остальное девушки взяли с собой. Ляпис и Жемчуг тащили синтезатор и моток проводов, спотыкаясь на входе, пока Гранат и Аметист выгружали электрогитару, бас и миниатюрный диджейский центр. Последнее было такой же гордостью для барабанщицы, как и ее винтажная машина. — Давайте тогда прогоним пару раз, и может останется время для нового материала, — предложила Аметист, и все согласились. После трехчасовой репетиции девушки закономерно проголодались. Гранат валялась около барабанов, опираясь спиной о пыльную бочку. Вокалистка притулилась возле нее и галдела о том, как у нее болит живот, а Жемчуг распутывала провода, которые Аметист всегда умудрялась запутать и запутаться самой, даже если они играли минут пятнадцать. Козлом отпущения оказалась Лазурит. Троица сплотилась в самый ненужный для нее момент и решила, что именно она “добудет им еды”. Ляпис пыталась отпираться, как могла, но ее буквально выпнули из зала, и ей ничего не оставалось, как одиноко поплестись вдоль дороги в поисках магазинов или кафешек. Благо, головная боль ее сейчас не беспокоила, но Лазурит все равно хотела выпить еще одну таблетку перед концертом, чтобы не оплошать. Она, конечно, была более, чем хороша в выступлениях в филармониях, но разрозненная толпа, которая предполагалась на рок-концертах, была для нее диким зверем. Наконец, Ляпис видит какое-то доисторическое здание с вывеской “Магазин” и топает к нему. Внутри пахнет пылью и немного плесенью, но Лазурит, честно говоря, было уже все равно. Хотелось просто закупиться и пойти восвояси. Она крутила в голове, что у Жемчуг аллергия на арахис, мед и морепродукты, Гранат терпеть не может горчицу и чеснок, а Аметист…просто голодная Аметист, поэтому нужно взять всего, да побольше. Девушка прохаживалась между рядами с выцветшей корзинкой, запихивая туда сэндвичи, бутилированную воду, мармелад и прочие прелести. Мышцы в руках все еще тянуло после бессонных ночей и репетиции. Она безостановочно вздыхала, думая о том, что она, вообще-то, тоже устала и придумала целых три новых мелодии, которые могут пригодиться им в будущем. В какой-то момент ее взгляд цепляется за зеленое пятно в следующем ряду, а после снова переходит на рассматривание консервы с тунцом. Погодите-ка… Зеленое пятно, как на зло, исчезло между пролетами, и Ляпис, как ужаленная, зашагала по направлению к ряду, где она его заприметила. Она проходит через отдел молочных продуктов, заморозки, а после наконец натыкается на знакомые помятые волосы. Чертова “Йоланда”. У Ляпис тут же растягивается широкая улыбка на лице, но подходить она не спешит. Ее знакомая, верящая в судьбу, ругается себе под нос и читает состав какой-то шоколадки. Боже. Сейчас она одета в потертую безрукавку с пришельцем и длинные шорты с кучей карманов, а на ногах неизменно эти ее массивные ботинки. Лицо выдает негодование, а очки вот-вот упадут с кончика носа. Лазурит начинает верить в судьбу. Она максимально тихо проходит вперед, останавливаясь спиной к знакомой. План срабатывает, и “Йоланда” не обращает на нее внимания. — Как же меня достали эти дурни… — злобное бормотание никак не вязалось со вчерашним загадочным образом, что еще больше разогревало интерес Лазурит, — какого черта я вообще должна покупать им продукты и принимать подачки? Ляпис закусила губу, сдерживая смех. — Я не потерплю к себе такого потребительского отношения, — снова бурчит девушка за ее спиной и с остервенением кидает что-то в свою корзину. А потом что-то еще… и еще. — Согласна, ты достойна лучшего, — достаточно громко отвечает Ляпис, и чувствует, как знакомая замирает на месте. Лазурит неподвижно стоит, ощущая, как та разворачивается в ее сторону. — Что? Вместо того, чтобы сделать или сказать что-то еще, она усиленно делает вид, что очень заинтересована в банке с маринованными огурцами. Лазурит уже начинает крутить злосчастную консерву в руках, рассматривая состав, когда ее разворачивают за плечо. — Ты! Кошачий прищур превращается в круглые от шока глаза. Они тоже зеленые. Ляпис завороженно смотрит на девушку, словно видит ее в первый раз. После дымки, четырех коктейлей и розового неона она действительно видела ее практически в первый раз. Сейчас на лице знакомой красовались обычные очки, видимо, с диоптрией, и выглядела она гораздо моложе. Скорее всего, вчера со штукатуркой была не только Лазурит. — Я, — растерянно отвечает она, улыбаясь. — Что ты здесь делаешь? — Ляпис чувствует на своем плече теплые пальцы. Она мысленно обрадовалась, что надела сегодня майку. — Я следила за тобой все это время, ты не замечала? — восстанавливаясь от шока, отвечает Ляпис с ехидством. Она еле сдерживает смех, когда замечает, что на секунду “Йоланда” выглядит растерянной, словно действительно в это поверила. — Кончай шутки шутить, — бурчит девушка и убирает руку с плеча Лазурит, отчего та даже немного расстраивается. Знакомая проходит мимо нее, якобы возвращаясь к важному делу выбора продуктов. Ляпис ведется на такой простой фокус, и как щенок следует за девушкой. Она выбрала тактику “выглядеть крутой и уверенной”, поэтому не стоит упускать такой шанс, — на самом деле, у меня сегодня концерт. Ну знаешь, рок-группа и все такое. Ее голос становится наигранно расслабленным, словно она опытная музыкантка с толпой фанатов и татуировками, а не помешанная на незнакомке девушка с косичками и банкой огурцов в корзине для покупок. Та самая незнакомка прыскает со смеху, чуть не роняя пачку чипсов на пол, что Ляпис наивно пропускает мимо ушей. — О, правда? Расскажи-ка подробнее, — девушка берется за дужку сползших к кончику носа очков, поднимая их обратно на уровень глаз. Ляпис тут же расправляет плечи и встает в расслабленную позу. Посмотрим, кто тут крутой и загадочный, “Йоланда”. — Да ничего такого, играем в группе с подругами, я на клавишах и на бэках, пишу тексты и все такое, — в той же невозмутимой манере продолжает она, и парочка двигается к кассе, — о, кстати, надо бы винстон синий купить, у нас блок недавно закончился. Знакомая лишь кивает, выглядя полностью заинтересованной и даже пораженной. Ляпис кладет свою корзинку около кассы и обращается к молодому парню за ней, — здравствуйте, можно мне вон те сигареты, — вальяжно указывает расслабленной ладонью в нужном направлении, — три пачки, пожалуйста. Парень безэмоционально смотрит сначала на ее руку, потом не косички, потом на нее саму, — документы, пожалуйста. Вот тут-то минута славы Лазурит и заканчивается. Она косится на “Йоланду” и нервно выдыхает. Боже, ну и дура. — Эм, я…— на планету Земля возвращается школьная версия Ляпис, — знаете, я не взяла… — Вот, пожалуйста, — неожиданно ее знакомая протягивает документы кассиру, а на ее губах играет уже более привычная для Лазурит ухмылка, — я оплачу. Парень лишь кивает и пробивает три пачки чертовых синих винстон вместе с продуктами обеих девушек. “Йоланда” достает банковскую карту из переднего кармана шорт и проводит по терминалу. Сложив свою часть продуктов в рюкзак и поблагодарив кассира, девушка ретируется в сторону выхода. Ляпис смотрит на нее с совершенно дебильным выражением лица, а после на парня, а после на свой пакет с продуктами. Блять, вот тебе и крутая. Она подхватывает пакет и торопится за девушкой. Что-что, но Лазурит не позволит ей вот так вот уйти, как это было в первый раз. Они выходят из магазинчика, и теперь уже Ляпис хватает девушку за плечо. — Погоди ты. Знакомая разворачивается и пару секунд смотрит на Лазурит, после чего разражается смехом. — Боже, что с галстуком, что без, ты все еще сбежавшая с контрольной школьница, — она взъерошивает волосы Ляпис, и та становится малиновой от носа до кончиков ушей. — Но я правда играю в группе… — совсем смущенно отвечает Ляпис, отчего девушка перед ней начинает еще больше смеяться. Несмотря на крайне унизительное положение, Лазурит очень нравился ее смех, поэтому перспектива побыть ненадолго клоуном ощущалась не так паршиво. — Да уж надеюсь, рокерша, — “Йоланда” наконец перестает смеяться и перехватывает одну лямку пакета у Ляпис, невольно касаясь ее пальцев, отчего та еще больше столбенеет. Перед концертом стоит выпить еще и корвалол, — пойдем, поболтаем хоть немного. Они идут с покачивающимся пакетом между ними. Солнце греет их макушки и заставляет жмуриться, но Лазурит чувствует себя самым удачливым человеком в мире. Кто бы мог подумать? Конечно, Земля круглая, свое тебя найдет и все-такое, но чтоб настолько? Скамеек в округи нет, поэтому девушки усаживаются на бордюр, покрытый тонким слоем песка и пыли. Пакет усаживается рядом. “Йоланда” подгибает к себе и скрещивает ноги, поворачиваясь к девушке, на этот раз улыбаясь без какой-либо издевки. — Я не ожидала, что еще встречу тебя…Жозефина. Ляпис хихикает и упирается рукой в свое колено, укладывая на нее голову, — взаимно, Йоланда. Имечко все еще дебильное. — Заткнись, — вторя вчерашнему диалогу, отвечает знакомая. Они продолжают откровенно друг друга разглядывать, и будь Лазурит в каком-то фильме, она бы непременно бросилась целовать ее, но они не в фильме. Вместо этого Ляпис отводит взгляд первая, уставившись на пыльную и местами раскрошившуюся дорогу. — Ты правда куришь? — интересуется “Йоланда”, указывая на пакет, откуда на них смотрели три несчастных пачки сигарет. Ляпис отрицательно качает головой и смеется, закрывая лицо руками. — Нет, я вообще никогда не курила. Мне просто хотелось выглядеть…эффектно, — произносит она, и знакомая лишь качает головой, поднимая брови. Косички спадают к лицу и мешаются, но в попытках хоть немного прикрыть смущение, она оставляет все как есть. — Ты и без сигарет так выглядишь, — без какого-либо стеснения отвечает “Йоланда” и убирает упавшую косичку обратно за спину, открывая ее лицо. Та в сотый раз за день краснеет. — Спасибо. Ты тоже, — так и не посмотрев в сторону девушки, Ляпис ковыряет ногтем немного отошедшую от основного текстиля боковую часть кеда. — Раз ты никогда не курила, то почему бы не попробовать сейчас? — знакомая снова жестом показывает на пакет и выжидающе смотрит. Лазурит наконец поворачивает голову в ее сторону. В зеленых глазах пляшут искорки, и Ляпис хочет попробовать с ней абсолютно все, что она не делала до этого. — Давай. “Йоланда” тянется к пакету и выуживает из него одну из пачек, снимая пленку и доставая пару сигарет. Кричащее большими буквами предупреждение об импотенции особо не пугает, но встает вопрос о зажигалке. Девушка роется в одном из сотни карманов шорт и достает оттуда спички. После протягивает одну из папирос фильтром от себя Ляпис, и та ловко хватает ее зубами, смотря девушке в глаза. Знакомая немного приоткрывает рот, но, вовремя среагировав, тоже берет сигарету в зубы. — Ты вообще знаешь, как это делается? — интересуется Лазурит немного скомканно из-за сигареты в зубах. Та пожимает плечами, чиркает спичку о коробок, и маленький огонек пламени начинает извиваться на ветру. “Йоланда” прикрывает его от назойливого потока ладонью и направляет руку со спичкой к пространству между ними. Почему-то это ощущается, как какой-то священный обряд причастия, и у Лазурит холодеют руки. Они обе тянутся к огоньку. Знакомая делает вдох, и Ляпис повторяет за ней. Кончики сигарет начинают тлеть, а девушки смотрят друг на друга с закрытыми ртами. Лазурит чувствует, как глаза начинают немного слезиться. Горечь ударяет по горлу, и она начинает кашлять, перехватывая сигарету пальцами и прижимая другую руку к груди. Другая девушка делает тоже самое. Они снова смотрят друг на друга и начинают смеяться, закашливаясь еще больше. — Значит, не я одна тут некурящая, — с хитрой улыбкой говорит Ляпис, рассматривая раскрасневшееся лицо знакомой. Та лишь хмыкает. — Ладно, подловила. Они делают еще одну попытку затянуться, и на этот раз выходит более складно. Ляпис с придыханием наблюдает, как “Йоланда” выдыхает серый дым с вдумчивым выражением лица. Голову начинает немного кружить, а тело будто сильнее припечатывается к бордюру. Солнце потихоньку движется к горизонту и уже не ослепляет глаза, поэтому Лазурит без каких-либо преград впитывает каждую деталь образа знакомой. — Дай мне свой номер, — резко говорит Ляпис, и девушка отвлекается от сигареты, недоуменно смотря на нее, — только без загадок, прошу. Знакомая тихо смеется, — ладно, мы действительно проверили судьбу. Она диктует цифры записывающей номер Ляпис. — И как запишешь? — интересуется “Йоланда” с игривой ухмылкой и наклоняется ближе к Лазурит, пытаясь то ли заглянуть к ней в телефон, то ли в очередной раз смутить. — Точно не “Йоланда”... — Ляпис на секунду задумывается, делая еще одну затяжку, — будешь Пьером. — Ты что, смотрела “Лагерь Купидона”? — теперь уже “Пьер” вскидывает брови, а зеленые глаза загораются. Ляпис, честно говоря, смотрела этот сериал на фоне, и не сказать, что он сильно ей понравился, но впечатленное лицо знакомой отбивало всякое критическое мышление. — Ага, классный сериал! — с улыбкой говорит Лазурит, наблюдая за реакцией девушки. Та как будто начинает светиться от восторга. — Я так рада! Не встречала людей, которые знают про него, — “Пьер” на эмоциях кладет руку поверх ладони Лазурит, и та чувствует табун бабочек где-то в районе желудка, — значит, ты будешь Перси. — Я не против. Жозефина тоже дурацкое имя, — говорит Ляпис и на какое-то время воцаряется тишина. Она медленно разворачивает свою ладонь и переплетает их пальцы, надеясь, что “Пьер” не будет возражать. Знакомая в ту же секунду устремляет взгляд на их руки, а потом на Лазурит, и ее щеки розовеют. Кажется, они обе задержали дыхание в этот момент, и сигарета перестала тлеть, погаснув под напором теплого ветра. Ляпис сосредотачивается на безобидном тактильном контакте, чувствуя мягкую кожу и шероховатые мозоли на своих костяшках. Большим пальцем она проводит по запястью девушки и натыкается на металлическую застежку. Часы? Вдруг “Пьер” ойкает и поднимает их руки, вглядываясь в циферблат на запястье. 17:10 — Кажись, мне пора, — немного расстроенно произносит она и смотрит на Ляпис. Та лишь немного растягивает губы в понимающей улыбке и кивает. На самом деле, ей тоже. Девчонки точно ее прибьют, если им не удастся поесть перед концертом. Им приходится расцепить руки, чтобы встать с бордюра. — А тебе в какую сторону, кстати? — интересуется Лазурит, отряхивая шорты от песка. — Вон туда, — машет рукой в указанном направлении “Пьер” и снова поправляет очки за дужку. Ляпис тут же обрадовалась. Значит они пойдут вместе. — Ой, и мне туда же! Лазурит подхватывает пакет, и они бредут вдоль дороги уж слишком медленно для торопящихся. Девушки говорили практически шепотом, обсуждая погоду и состояние здешних дорог, периодически случайно касаясь рук друг друга. Ляпис хотелось бы остаться в этом моменте, но вдалеке виднеется здание для репетиций. — Получается пока? Или до встречи? До созвона? — Ляпис топчется на месте, и “Пьер” делает тоже самое. — Пока, Перси, — с немного растерянной улыбкой говорит знакомая и поправляет очки. — Пока, Пьер. Ляпис разворачивается и успевает сделать ровно два шага, как ее останавливают. — Подожди. Я хотела узнать, помнишь ли ты что-то? Ну, о вчерашнем, — неуверенно начинает знакомая, поправляя висящий на одном плече рюкзак. Лазурит тут же вспыхивает. В голове происходит короткое замыкание. Боже, вчера она вела себя как совершенно другой человек. Она точно знает, что я ее помню. А еще она знает, что я ужасно напилась. — Последнее из того, что я помню — алмазная планета, — Ляпис лукавит со скошенной полуулыбкой, неловко почесывая затылок, как будто знает — скоро получит подзатыльник. Знакомая вскинула бровь, немного надув нижнюю губу. Вся неуверенность как будто резко испарилась. — Странно, а я все хорошо помню. Может тебе пересказать? — Нет! Не надо, — девушка второй раз за день чувствует себя провинившейся школьницей. Куда делся отработанный и отшлифованный за годы жизни с Йеллоу навык вранья, когда он так нужен? Девушка дырявит пальцем пластиковый пакет и продолжает, — Кажется, я начинаю вспоминать. Знакомая фыркает, и на ее лицо возвращается улыбка. Хотя сейчас она выглядит больше самодовольной, нежели растерянной. — Если сегодня не встретимся, Перси — напиши мне, я напомню, — кидает вслед девушка, слегка помахав рукой на прощание.///
— Ляпа, ты блять серьезно? Это первое, что слышит Лазурит, когда заходит в комнату. Только этого не хватало. Но оно не удивительно, девушка буквально пропала на полтора часа, и за это время голод заставил подруг перейти грань с безумством. Хорошо, что от отчаяния не пошел в ход кожаный ремень от гитары Аметист. — Да в округе нихрена магазинов нет, — оправдывается она и снова чешет затылок, опуская глаза. Говорить о своем маленьком секрете не хотелось, ее бы зачморила как минимум Аметист. — Либо у тебя топографический кретинизм, либо ты, предатель, поела сама и шаталась по этой деревушке, — бормочет Жемчуг, обхватывая живот. — Во-во! — Аметист обвиняюще тычет пальцем в застывшую на входе Ляпис и злобно хмурится. — Да бросьте вы, ее ж не три часа не было, — отвечает Гранат, будучи в более адекватном состоянии. — Легко тебе говорить, кто с утра съел пять пончиков? — продолжает бубнить Аметист и поднимается с пола, топая по направлению к Лазурит и выхватывая у той пакет. Вокалистка роется в содержимом, продолжая бубнить. — Охренеть, то есть из съедобного тут жалкие сэндвичи, мармелад и… маринованные огурцы? — вокалистка буквально в бешенстве, и в какой-то момент она выуживает позорный синий винстон, — а что тут делают сигареты?! Ляпис густо краснеет, — решила попробовать… — Ляп, у тебя совсем башня съехала на радостях? — восклицает Аметист, но уже без прежнего негодования. Она кидает по сэндвичу Гранат и Жемчуг, и берет один себе, буквально разрывая пластиковую упаковку, — ладно, хрен с тобой. Давайте поедим. Впереди нас ждет час славы. Ляпис облегченно выдыхает, со смущением рассматривая недовольные лица согруппниц. Наконец, между ними снова появляется некое подобие перемирия, и все девочки садятся рядом, с жадностью поедая сэндвичи. После в ход пошли даже огурцы. Когда все первичные потребности покрылись, то и настрой стал повеселее. Они снова перекидывались шутками, только на этот раз не избегали возможности поиздеваться и над Ляпис. Та была совершенно не против, это было своеобразным показателем того, что девушки к ней привыкли, а также теперь и она могла вставлять ехидные комментарии, а не просто слушать. Как открывающая концерт группа, после перекуса они сразу побрели на саунд-чек. Оборудование, конечно, было ни к черту, но грех жаловаться. Гранат полчаса регулировала сидение перед барабанами под ее рост, Аметист столько же настраивала электрогитару (ведь настоящие музыканты не используют тюнер), а Жемчуг носилась по всей сцене, перепроверяя каждую мелочь. Ляпис просто прошлась пальцем по клавиатуре синтезатора, пожмакала кнопки, наигрывая Собачий вальс, и осталась этим довольна. Тем более, сейчас не до этого. Ее мысли хаотично метались от тревоги по поводу матери до романтических размышлений о новой-старой знакомой. Она представляла, как Йеллоу ходит по комнате в своих остроносых туфлях, проклинает дочь и ругается на работе чаще, чем обычно. Она думала о том, что с ней будет после этих концертов, что она скажет матери, как объяснит свое поведение. Какое оправдание придумает на этот раз? Наверное, ей грозило заточение в Миррор Бридж до конца лета и полный бойкот от матери. Возможно, Йеллоу придумает что похуже. Она всегда была изобретательна в своих наказаниях, и какой-нибудь ремень или пощечина были бы слишком простым решением. Что бы это ни было, наказание придется принять. Бегство не может продолжаться вечно, рано или поздно придется разобраться с тем, что оставила позади. Вернее, с этим предстоит столкнуться впереди. А что сейчас? Мысли летели вверх по спирали, добираясь до свежих воспоминаний о теплых руках и кошачьем прищуре. Кто эта девушка? Сколько ей вообще лет? Может, ей вообще двадцать пять, а Ляпис ведется на педофильские выпады. По ней так и не скажешь, но от шорт явно веяло чем-то возрастным. Сейчас такие не носят. Может быть, знакомая вовсе не очарована придурковатостью и тинейджерскими замашками, которые Лазурит была не в состоянии контролировать. Может быть, для нее это просто игра, и таких, как Ляпис, у нее было пятнадцать. От незнания кружилась голова. А может это все еще похмелье. Ляпис разочарованно вздыхает. К черту это. Еще и концерт начинается буквально через час. Точно нужно выпить корвалол. Пока она находилась в прострации, группа уже успела переодеться. Гранат в кожаных лосинах на завышенной талии выглядит еще выше, чем обычно. Черные кожаные шорты и красная майка смотрелись бы на Аметист слишком откровенно, но благодаря росту и распущенным волосам, все приобретало более драйвовый оттенок. Жемчуг со своей любовью к укороченным пиджакам осталась верна себе, представ перед всеми в короткой кожаной куртке с заклепками. Одна Ляпис немного выбивалась. — Девочки, а у вас не будет, ну… — начинает бормотать девушка, но ее тут же перебивают. — Конечно будет, на, — Аметист делает небольшой пируэт, и в Ляпис летит какая-то вещь. Лазурит косится на небольшой кусок кожи. Подняв его перед собой, наконец становится различим силуэт жилетки на завязках. — Спасибо! Чтобы все смотрелось гармонично, пришлось снять майку, но по итогу образ ее порадовал. Да, немного обтягивает там где надо и не надо, но с шортами выглядит хорошо. Параллельно с этим к ней подбегает Жемчуг с палеткой в руках и размазывает по верхним и нижним векам черные тени. — Вроде бы все. А, нет, единственный момент, — девушка снимает резинки с кос Ляпис, немного путая волосы около корней. — Вот теперь точно все. Остается 40 минут до начала. Несмотря на богатый опыт выступлений в различных театрах и филармониях, Лазурит так и не избавилась от боязни сцены. У нее всегда холодели руки, сбивалось дыхание и заплетался язык в такие моменты. Хорошо, что она не стояла на вокале. Только в бэках, и то в одной песне. Ляпис инстинктивно начинает потирать мочки своих ушей. — Ляпа, ты меня сегодня удивляешь, — Лазурит возвращается в реальность и испуганно оглядывается, а после видит перед собой низенькую Аметист, — ты чего творишь? Никотин настолько затупляет мозг? Ее пальцы все еще массируют мочки, а после Ляпис себя одергивает. — Я не знаю… С детства так делаю, вроде помогает при волнении, — растерянно отвечает она, а Аметист недоверчиво щурится. — Ты, пиздец, какая странная, — бормочет вокалистка, и Лазурит чувствует в ее голосе нотки волнения. После, она с удивлением наблюдает, как Аметист подносит руки к ушам и начинает массировать мочки. — А ты, видимо, доверчивая, — язвит Ляпис и возвращается к своему странному занятию. Подходят Гранат и Жемчуг, с недоумением глазея на них. — Это какая-то сектантская практика или что? — со смехом спрашивает Гранат, а Жемчуг вскидывает бровь. — Заткнись, — бормочет Аметист, уже не скрывая своего волнения, — попробуйте, Ляпа говорит, что так меньше нервничаешь. Гранат и Жемчуг недоверчиво переглядываются, а после присоединяются к Аметист и Ляпис. Так они и стоят, за кулисами, наминая свои уши. В этот момент в маленький коридор заходит шумная компания, и девушки инстинктивно разворачиваются на звук. Перед ними, видимо, одна из многих музыкальных групп. Все в помещении как будто зависают, потому что ситуация довольно странная, да и они друг друга никогда не видели. В какой-то момент незнакомые им тинейджеры взрываются хохотом, что вообще не добавляет девушкам уверенности перед концертом. Все, как один, убирают руки от несчастных ушей. Только этого не хватало. — А вы, девчата, с прибабахом, — говорит какой-то парень в черных солнечных очках, — круто. Жемчуг и Ляпис неловко посмеиваются, Аметист стоит как вкопанная, и лишь Гранат не теряется. — Все великие были с прибабахом, поэтому спасибо, — говорит барабанщица и уверенно улыбается. Парень на это играет бровями и поднимает большой палец вверх, а Гранат отвечает тем же жестом. Ляпис, как олень в свете фар, рассматривает незнакомцев, и из-за плеча парня замечает кошачьи глаза. Быть того не может. Ну конечно. Почему Лазурит не догадалась? Панковский прикид, эти гигантские ботинки, крашеные волосы… Мозоли на пальцах, в конце концов! Знакомая лишь криво улыбается, прожигая в ней взглядом дыру, а после нагло подмигивает, словно с издевкой. Она все знала. Знала еще до того, как увидела позорную попытку успокоится. Лазурит с важным видом рассказывала ей про рок-группу, когда та сама в ней состояла. Это получается, она гитаристка? И поэтому они так удачно встретились в Эмпайр Сити? Получается, знакомая отдыхала после концерта, на которой девушки не попали. Почему она не сказала сразу? Зачем смотрела на попытки Ляпис казаться круче и взрослее? Какой ужас. Теперь вся их встреча была окрашена стыдом и ложью, отчего Лазурит чувствовала себя полной дурой. Так, все, хватит с нее. Ляпис обходит Аметист и Гранат, которые уже успели разговориться с группой, проталкивается через гудящую толпу незнакомцев и выходит на улицу. Ей бы сейчас покурить. Не сказать, что девушка была не рада снова видеть “Пьер”, но серьезно? Теперь ее слова о сегодняшней встрече приобрели больше смысла. Как всегда не вовремя. Неведение и неожиданные сюрпризы всегда выбивали ее из колеи, а последние пару дней до краев были заполнены этими вещами. Девушка привыкла все контролировать, привыкла к четкому расписанию и мощным стенам, а знакомая разбивала все это в пух и прах своими массивными ботинками, просто оказываясь рядом. Неожиданно она чувствует на своем плече легкое прикосновение. — Ляпс? Лазурит выдыхает. Это не “Йоланда” и не “Пьер”. Она оборачивается и видит перед собой Жемчуг. На данный момент она, пожалуй, была самой понятной для нее. Жемчуг не пугала своей молчаливостью и проницательностью, как это делала Гранат, не имела ярких всплесков эмоций и внезапных идей, как Аметист. И, самое главное: она не давала загадок. — Ты в порядке? — на лице басистки искреннее беспокойство. — Я не знаю, — честно отвечает Ляпис, закрывая лицо руками. Почему она вообще за ней пошла. — Я понимаю, вся эта карусель с концертами… — Нет, дело даже не в этом, — Лазурит была поймана в самый неподходящий момент. В тот самый, когда ты не в силах молчать или слетать с темы, — если честно, я все еще не могу найти себе места из-за матери, и она продолжает спамить мне звонками. Мне страшно даже отвечать ей. И я не знаю, что будет, когда я вернусь… Что если меня никогда не выпустят из дома? Что если она… — Ляпис прикусывает губу. Она не привыкла в такому количеству новых событий. Внезапно тонкие руки Жемчуг оборачиваются вокруг ее корпуса и прижимают к себе, — и еще… Вчера я была не одна в баре. Я познакомилась с девушкой, и мы разговаривали… И пили, и я даже не знаю, как ее зовут. Сегодня я встретила ее в магазине и мы снова говорили, и я ее совершенно не понимаю. И я так не люблю не понимать. Лазурит выдыхает и хватается руками за кожаную куртку Жемчуг, которая аккуратно поглаживает ее по спине и молча слушает. — Это тяжело, — мягко начинает басистка, не выпуская Ляпис из объятий, — я знаю, что ты наверняка думаешь, что полностью одна в этом, но я могу тебя понять. Я сама тяжело отношусь к переменам и каким-то эмоциональным потрясениям. Понятия не имею, как я подружилась с Аметист, — на этом моменте Жемчуг хмыкает, а Лазурит еле слышно смеется, — и у тебя охренеть, как много изменений в последние дни. Дай себе время привыкнуть. После слов Жемчуг девушка чувствует себя гораздо легче и неловко отстраняется. Она избегает зрительного контакта с басисткой и смотрит вверх, все еще не желая плакать при таких обстоятельствах. Девушка и так выслушала весь этот ураган из слов и эмоций, и еще больше ее нагружать Ляпис совершенно не хотела. — Спасибо, Жемс, — хрипловато говорит Лазурит, и Жемчуг улыбается, пожимая плечами. — Пустяки, все мы люди, — отвечает девушка, — идем к нашим. Вот-вот начнется концерт.///
Они стоят за кулисами, нервно перешептываясь. Вдалеке слышатся разговоры и куча посторонних шумов. Публика уже на месте. — Давайте после концерта закажем пиццы, у меня стресс, — говорит Аметист, подпрыгивая на месте и мотая руками. — Поддерживаю, — отвечает Гранат, перекручивая между пальцами барабанную палочку и постукивая ногой. — Лишь бы не облажаться, — бубнила Жемчуг, а Ляпис стояла, как столб, невидящим глазом пялясь на край сцены. Сегодня явно не ее день. Или день ее стыда. Девушка не могла выбрать. Кончики ушей все еще горели после ее мини-истерики на виду у Жемчуг, а мозг прокручивал ее глупое поведение рядом с “Пьер”, которая, наверное, на протяжении всего диалога смеялась над ней в своих мыслях. Еще и концерт. Еще и мать. Ладно, просто нужно пережить этот день. Нельзя снова терять контроль. И вот их объявили. Аметист, как по команде, буквально выбежала на сцену. Ляпис позавидовала ее решительности. Если бы они были на пляже с холодной водой, вокалистка была бы той, кто с разбегу в нее нырнет, чтобы быстрее привыкнуть к температуре, а клавишница явно бы топталась у берега, боясь даже ногу погрузить в море. Гранат бежит следом, размахивая руками с палочками и показывая ими “класс”. Жемчуг и Ляпис менее инициативно идут за ней и как можно натуральнее копируют действия подруг, чтобы не быть уж совсем кислыми. Все прожекторы направлены на них, свет слепит глаза. Лазурит слышит крики и аплодисменты, стараясь их максимально игнорировать. Когда она выступала в филармонии, такого не было. Все сидели тихо и спокойно. Этого стоило ожидать. Ей же не обязательно повторять за Аметист, верно? В конце концов, не все должны быть жутко активными, кому-то ведь и спокойные нравятся? — Привет, народ! — скандирует Аметист, поднимая руки, и зал достаточно отзывчиво воет в ответ, — Мы — Crystal Gems, и сегодня мы вас раскачаем! Вокалистка быстро махнула рукой в сторону сидящей позади Гранат, чтобы остальные члены группы начинали. Гранат бьет барабанными палочками друг о друга и отсчитывает, — Раз! Два! Три! Четыре!GFY - Amyl and The Sniffers
Гитара начинает агрессивный мотив, и его подхватывают жесткий барабанный ритм, бас и клавиши. You′re out and you wanna get started I don't know why you get so violent Аметист с закрытыми глазами бьет по струнам и тараторит текст песни, убегая вперед музыки. Жемчуг моментально это замечает и с железным выражением лица еще внимательнее следит за ритмом, переглядываясь с Гранат. Барабанщица отрывисто кивает, и удары бочки сливаются с басом, собираясь в единое целое. Success is best when it happens on a Thursday You were out, you were getting so thirsty Ляпис смотрит на вокалистку, которая от страха все еще не открывала глаза. Девушка отбивает мелодию, даже не смотря на клавиши. Ее саму потряхивает от волнения, но это не мешает ее игре. В зал она даже не пытается смотреть. You′ve lost my interest I am not impressed Аметист наконец раскрывает глаза и боковым зрением смотрит на бас-гитару, постепенно возвращаясь к ритму. Жемчуг кидает на нее встревоженный взгляд, и вокалистка с остервенением продолжает петь. You wanted success But you're just gonna go fuck yourself Ляпис невольно выдыхает после припева и решается взглянуть в лицо страху. Ее взгляд хаотично проходится по толпе людей и хватается за зеленые волосы. “Пьер” стоит у левого края и неотрывно на нее смотрит. Черт бы ее побрал. Лазурит выдыхает сквозь зубы и еще усерднее стучит по клавишам. You put them in the bin if they′re not educated You make me mad, you make me motivated Прожигающий взгляд почти физически на нее давит, и она снова вскидывает голову, глядя в лицо знакомой. Та с нечитаемым выражением лица отводит глаза и уходит от сцены. Какого черта? В эту же секунду пальцы соскальзывают и ударяют по совершенно ненужным клавишам, создавая неприятный звон. Блять. Ляпис теряется и играет в совершенно другой тональности пару тактов, от стресса у нее мгновенно выступают капли пота на лбу. Блять. Лазурит кое-как возвращается на верную тональность, и ловит напряженный взгляд Жемчуг. Они с горем пополам доигрывают песню, и когда Гранат финально ударяет по тарелке, все девушки тяжело дышат, словно пробежали марафон. Времени отдышаться им никто не дал, и после проходной реплики Аметист они вступают в новую песню. Там уже лажает Жемчуг, слишком сфокусировавшись на пении Аметист, а следом за ней покатилась Гранат, теряя ритм. Дело дрянь. Ляпис теперь не отрывает глаз от синтезатора, перекрывая косяки согруппниц импровизациями и проходом по клавишам. Она не может ошибиться снова. Спустя еще две песни их “час славы”, наконец-то, подошел к концу. Публика лениво аплодировала им, и когда Аметист произнесла слова благодарности и прощания, девушки чуть ли не бегом ретировались со сцены.///
— Это просто позорище, — пробубнила Аметист, хватаясь за волосы. — Это просто какой-то кошмар… просто какой-то кошмар… — Жемчуг нарезает круги по комнате, причитая и обнимая себя за плечи. Девушки уже заехали в номер очередного дешевого мотеля, и все еще находились под впечатлением от их выступления. За окном висела луна, а в их комнатке — одинокая лампочка, еле освещающая пространство. Одежда небрежно валялась возле входа, преграждая путь всем, кто захочет выйти или войти. Гранат по-турецки сидела на кровати, массируя виски, а Ляпис на полу возле нее, пялясь на свои ноги. — Боже, мы же отлично все отрепетировали, — Жемчуг наконец приземляется на другую кровать. Ее нога моментально начинает ходить ходуном. — Я не думала, что настолько испугаюсь публики, — поверженно сказала Аметист, ероша свои волосы и пряча в них лицо, — я же харизматичная, и активная, и красивая вокалистка, какого вообще черта? — Мы правда облажались, ребята, — заключила Гранат, снимая очки и откидываясь на подушки. Она разминает шею с суставным хрустом, и выглядит спокойнее всех остальных. Как и всегда. — Спасибо хоть, что нам похлопали, — проворчала Аметист, все еще прячась в коконе из светло-фиолетовых волос. — Ляпис, ты там живая? — спросила Гранат, рассматривая потолок. Лазурит не сказала ни единого слова с момента выхода со сцены. Аметист, наконец, выбралась из своего укрытия, пялясь на клавишницу. Жемчуг тоже повернула голову в ее сторону. — Это было мое худшее выступление, — прошептала Ляпис, поднимая голову и демонстрируя мокрые от слез щеки. С кончика носа капало, а губы дрожали. Взъерошенные помятые волосы обрамляли красное лицо, отчего Аметист округлила глаза. — Ты чего, Ляпа? — девушка упала на пол рядом с ней, закинув ноги на кровать. — Это было отвратительно, я никогда не допускала таких тупых ошибок, я никогда не падала лицом в грязь перед таким количеством людей… А если это куда-то выложат? И весь мир увидит мой позор, — Лазурит всхлипывает и трет мокрый нос. — Да кому мы нужны, дурында, — смеется Аметист, пока Жемчуг и Гранат просто наблюдают за этой драматичной сценой, ознаменовавшей становление Ляпис как рок-музыкантки. За долгие годы существования группы, за десятки публичных выступлений, девушки прошли через многие провалы. Первый неудачный концерт всегда воспринимается тяжело. Хорошо, что их не освистали. — Ты не понимаешь! Это было четыре простейшие песни, я их сыграть могу с закрытыми глазами, а тут я так облажалась, — Ляпис уже откровенно ревет, безостановочно стирая слезы с лица и шеи, размазывая черные тени по скулам. — Не парься ты так, — Аметист как будто полностью отпустила все переживания, которые сейчас полностью озвучивала клавишница, — Будь вся свинина идеальная, мы не ели бы хот догов. Ляпис с черными кругами вокруг глаз на пару секунд уставилась на Аметист, а потом ее нижняя губа накрыла верхнюю и начала еще сильнее трястись, — но я не хочу быть хот догом! Аметист прыскает со смеху и кладет руку той на плечо, — ну, ты и не свинина. Ты Ляпа. Ну, или панда. Макияж скатался и стерся, обнажив желтеющее пятно на челюсти. Лазурит утыкается лицом в свои ладони и продолжает громко и протяжно реветь, пока вокалистка взъерошивает ее волосы и смеется, что подхватывают Гранат и Жемчуг.