Наугад в темноту,
С середины концерта
Сквозь толпу, сквозь охрану,
Чтоб чуть-чуть постоять
Над водой на мосту.
***
Время было неумолимо и продолжало свой ход. Вечная борьба между надежной и отчаянием, в которой не будет победителей. Сжатые кулаки напрасно пытались ухватить нить света в мире, где все карты были уже сыграны, а роли распределены.***
Лу готовилась к новому дню — для этого нужно было только проснуться. Недосыпала, но это никого не волновало. Потянувшись, она встала с кровати, как в дверь постучали. — Рид, на пару слов. — Что-то случилось? Нарсис Уэйн прокашлялся и шёпотом произнёс: — Месье Мартен высказывал мне свои опасения по поводу Гюлера. В общем, больше он вас не потревожит. Я распорядился, чтобы ему передали, что у нас тут опасный вирус гуляет. В ближайшее время точно не заявится. Лу почувствовала облегчение, ту крупицу свободы, что вызвала у неё улыбку. — Спасибо… Капеллан никак не отреагировал на благодарность, юркнул в комнату, проверяя как дела у остальных. — Вейсс, а с вами-то что стряслось? От работы отлыниваете? Почему ещё в пижаме? — Её знобит второй день. Кашель, насморк, — ответила за подругу Тина. Мужчина нахмурился, собрав взгляд в строгую линию. — Почему не доложили? К вам хоть совсем не заходи, одни беды постоянно. Выходит, про вирус не соврал, как знал… — Я уже встаю… — сказала Даниэль охрипшим голосом и потянулась за вещами, но Уэйн жестом показал оставаться в постели. — Отлежитесь сегодня. Нечего в таком состоянии надрываться. Я попробую поискать что-нибудь действенное из лекарств, но не обещаю. Сами знаете, как тут всё устроено. Лу хотела ещё что-то спросить, но мужчина, обременённый новой ответственностью, уже испарился. «А у них как обстановка? Раз только от нас проблемы, значит там всё спокойно. Крэп. Надеюсь без происшествий». К слову, не только ей сегодня вручили пазл, из которого складывалась картинка свободы. Пусть на поводке, пусть под пристальными взглядами, он тоже ощутил её.***
Три, заранее присланных, сотрудника Корпуса бесцеремонно зашли в комнату. Непременно, их интересовал Мартен. — На выход! Он и не подумал подниматься. Чуть повернулся в их сторону, кратко спросил: — С какой целью? — Не выделывайся, делай, что велено… — шепнул Жонсьер, опасаясь за друга. Один из бойцов, отставив формальный тон, предупредил: — Нам приказано доставить тебя в сохранности, но мы умеем бить так, что следов не останется, — затем повторил, — На выход! Захлопнув книгу, услужливо принесённую Нарсисом, последовал за бойцами. На случай если не вернётся, похлопал Йонаса по плечу, остальным кивнул, призывая держаться.***
Машина с затемнёнными окнами неслась в сторону Центра. Догадывался, кто его там ждёт, но причину столь внезапной встречи установить не мог. Жан-Франсуа поприветствовал его радушной улыбкой, Мартен же, вопреки своему воспитанию, не удостоил его никакой вежливости. — Исхудал весь. Плохо, Иво, плохо… — Уже соскучились? — Снова ехидничаешь? Значит цивилизованного разговора не выйдет… Викарий швырнул сложённые вещи. Добавил: — Переодевайся. И так уже опаздываем. Рассматривая чёрную мантию с глубоким капюшоном, Иво поинтересовался: — Позвольте узнать, куда мы с вами можем опаздывать? Глава Церкви устало махнул рукой и присел обратно в кресло. — Вижу тебя всего пару минут, а уже действуешь мне на нервы. Юнал скончался от сердечного приступа. Сегодня состоится прощание. — Как удобно… А я там зачем? — Сделаешь, то что у тебя получается лучше всего, в чём ты меня ещё не разочаровал — сыграешь. Я уже отправил людей к тебе в апартаменты, чтобы доставили твою виолончель. Не в восторге от этой идеи, спросил: — И что же я должен исполнить? С нескрываемой радостью, то ли от кончины конкурента, то ли от предвкушения своей любимой композиции, Викарий произнёс: — Реквием, пожалуйста.***
Облачившись в чёрное одеяние, скрывающее личность, всматривался в знакомые лица. Даже слышал некоторые обрывки фраз. Кто-то с напускным цинизмом выражал свою скорбь, кто-то обсуждал последние новости, кто-то собирал сплетни. Его имя тоже проскакивало. Парадокс в том, что единственное, что его радовало в своей новой жизни — это отсутствие таких вечеров. Когда свет стал приглушённый, а в зале воцарилась тишина, Иво и ещё несколько музыкантов вышли на сцену. Оставляя гордость где-то на закоулках души, коснулся смычком струн виолончели и полностью погрузился в занятие, что было столь небезразлично ему. Выставленный как цирковая обезьянка на потеху обществу, играл. Не для них — для себя. Всегда считал музыку чем-то интимным, сокровенным, не для посторонних лиц. Мало кому позволял видеть своё искусство, но жизнь вынуждала действовать по обстоятельствам. Мелодия заполняла пространство, преодолевая стены, поднимаясь к самым верхним балконам. Звук, убаюканный в искусном локте виолончелиста. Безымянный музыкант играл для тех, чья жизнь сейчас была беззаботна и красива. Перед теми, кто никогда не познаёт грядущих ужасов, которые ожидают псиоников. И никто не знал, что по ночам его душа также дрожит, подобно струнам, под его пальцами. Не только Лу давала ему свободу, но и музыка. Музыка, что позволяла сбежать прочь от жестокой реальности. И сейчас он отдавал ей всего себя. Дышал, жил. В данный момент для него не существовало ни зрителей, ни Викария, следящего за каждым его движением. Только виолончель и свобода. Свобода быть собой в этот краткий вечер. Посвящал и растворялся. Представлял её, свою любимую Лу. Она сидела перед ним и с замиранием сердца вслушивалась в каждый аккорд. Но голову не покидала навязчивая мысль, что он исполняет реквием не в память об усопшем союзнике, а заупокойная месса звучала по её душу. Нет. Не позволит этому произойти. Ускорился. Все происходящее походило на безумие. Накидка дрожала на его плечах при каждом движении, следуя за ритмами, которые он рождал из хаоса чувств, подчиняя их гармонии. Неизвестная фигура, окутанная тенью в свете полумрака, как и в своей судьбе — невидимый боец, опороченный клеймом предателя. Играя, погружался в тот момент, когда собственная жизнь стала созвучна смерти. История, рассказанная его музыкой, взывала к каждому сердцу, требуя быть услышанной, и каждая нота звучала как абсолютное признание. Широкие уверенные движения рук постепенно замедлились до нежного поглаживания струн. Когда последние звуки совсем растаяли, оставляя после себя лишь колыхание недосказанных слов, мужчина медленно опустил инструмент. Поклонился и удалился со сцены. Изумленные зрители остались неподвижно сидеть. Никто из присутствующих и не подозревал, что сквозь музыку, звучала исповедь человека, кого они прежде знали как второго человека у власти. Воспользовавшись заминкой, пока Викарий обездвижен толпой, бросился искать ту, в ком ещё видел проблески света. — Летиция. Прежде чем ответить, она покосилась на людей, наблюдавших за ними. Коротко сдержанно произнесла: — Иво, здравствуй. Ты был бесподобен. Он усмехнулся. — Знала, что я там буду? Тебя о всех моих передвижениях уведомляют? — Нет… но услышав твою музыку единожды — её невозможно спутать с чьей-либо другой. Мартен аккуратно, но прочно сжал её предплечье, на случай если та не захочет продолжать разговор. Смотря прямо в глаза, спросил: — Ты сделала, о чём я просил?***
В один день, когда Марк очередной раз наотрез отказал жене в свидании, Мартен позволил себе вольность пойти за него. Шанс на успех этой встречи был мал, но не в том положении были, чтобы не попытаться. В любом произведении всегда есть место неожиданным союзам. — Иво?.. — Летиция. Превосходно выглядишь. Девушке захотелось спрятаться от его глубокого пронзительного взгляда. После того как он зашёл, она больше не поднимала голову. Ей было стыдно. Они ещё не виделись с тех пор, как Иво обо всём узнал. И она понятия не имела, как он на это отреагировал. Счёл предательницей? Ненавидит? А сделанный комплимент лишь вежливость? — Я не разделяю убеждений Марка по поводу тебя, но… И снова это но, от которого бросало в дрожь. — … тем не менее, я сильно раздосадован твоими действиями, Летиция. — Прости меня. Я… — Если бы прости вынимало пули… Видя, как девушка сильнее вжимается в стул под натиском карих глаз, Иво продолжил: — Ты можешь загладить свою вину. У Марка были ключи от моих апартаментов, уверен ты знаешь, где он их прятал. Третий выступ в стене, папка с документами. Её не должны были найти при обыске. Там все дальнейшие инструкции. Поступи правильно, Летиция. Я верю в тебя.***
Спрятав взгляд за струящимися волосами, девушка виновато ответила: — Прости, я не могу. Иво мягко отстранился. Не злился. Просто тихо покачал головой. Летиция приложила его руку к своему животу. Посмотрела с глубокой тоской и неподдельным сожалением. — Ты же понимаешь?.. Ради него. Я не могу рисковать… Мартен успокаивающе улыбнулся, как он всегда делал в детстве, когда девушка приходила к нему за поддержкой. Порой, ей казалось, что мир не заслуживает его. — Мальчик? — уточнил Иво. Погладив живот, Летиция ответила: — Да… сын. Подошедший Жан-Франсуа прервал беседу. Пытливо, прилагая все усилия своей пси-эмпатии, поинтересовался: — И о чём великие умы тут так долго рассуждают? — Вспоминали детство, Священный. Ничего больше, — невозмутимо произнесла она. Мартен незаметно одобрительно кивнул. «Не выдала. В тебе есть хорошее, Летиция». — Пойдём, Иво. Прогуляешься хоть. А то совсем одичал, со сцены сбежал… Выйдя на улицу через запасную дверь, под надзором охраны, которой было до паранойи много, мужчина взглянул на небо. Тёмное, как форма инквизиции, непроглядное, но без решёток, оттесняющих его. Иво увидел… нет, ему не могло этого показаться… прямо над ним пролетела птица. И в тот же миг раздался выстрел. Она издала протяжный крик и камнем упала к его ногам. От неожиданности мужчина вздрогнул. — Зачем?.. — Природа обезумела вместе с тобой, Иво. Ишь, развелось. Думал всех уже перестреляли, а они всё летят… Почувствовали свободу. — У вас нет души, Викарий. Здесь и сейчас бетонные плиты снова пропитывались кровью.