Тошно душе среди равнодушных стен, Холод-клише, сумерки перемен. Они за столом поют что-то про свой уют В сытую ночь к чёрному дню.
***
Рождество, сквозь железные решётки и облезлые стены, не могло оставить это место забытым и не принести собой чудо, которого только они и ждали…***
Лу стояла и пялилась на дешёвую искусственную ёлку, чуть приукрашенную пластмассовыми шариками, что всем своим видом вызывала только жалость. «А чё? Считай как в детстве… В первое Рождество без отца у нас дома такая же стояла». Она не заметила, как подошёл Иво. Лишь тёплое дыхание на шее и руки, обвившие талию, вырвали Лу из воспоминаний. Ей стало немного не по себе. За всё время пребывания здесь бывший Приор и псионичка стали самыми обсуждаемыми фигурами. Последний раз она ощущала такое на приёмах, где каждый не упускал возможности бросить какую-то колкость в её сторону. «Совсем как раньше… только локация сменилась». — Нельзя так… при всех… Мужчина ухмыльнулся и сильнее прижал девушку к себе. — А кто мне запретит? — Нуу… например, вон те люди с оружием. — Как страшно. Иво наигранно покачал головой, отчего псионичка рассмеялась. Затем она ловко вырвалась из его объятий и сказала: — Дождись вечера. Не хочется Уэйну новых проблем создавать. Из-за случившегося пожара капеллан действительно получил по шее. Викарий направил своих людей, чтобы они разобрались в происходящем бардаке, но зацепиться было не за что. Случайность — никаких следов намеренного поджога или использования пирокинеза. Поэтому проверки быстро прекратились. Несмотря на это, Нарсис всё равно настоятельно просил не кучковаться. Но сегодняшнюю ночь они проведут вместе… Когда одни поглощены собственными отмечаниями, у других открывается возможность для праздника.***
Даниэль развешивала найденную гирлянду с половиной перегоревших лампочек. Хотелось света. Малая, облокотившись на плечо Йонаса, напевала рождественские песни, подслушанные из старых сериалов. Вскоре Кей тоже начал подпевать. Волшебная атмосфера. Лу под чутким руководством Мартена старательно вырезала снежинку, но ничего дельного не получалось. — Рид, дайте сюда. У вас руки не из того места. Не дожидаясь ответа, Жонсьер выхватил бумагу и приступил к кропотливому занятию. Разумеется, какие-то поделки украшений его мало волновали, да и в целом весь праздник был ему не мил, но на отвлечься сойдёт. Лу наблюдала за процессом, нахмурив брови, про себя отметила: «А я всё думала кого он мне напоминает…» Недовольное лицо Марка освещал тусклый свет зелёной гирлянды. «Вы не месье Жонсьер — вы Гринч, похититель Рождества». — Нет, определённо сходство есть. Все посмотрели на Лу, но вопросов о непонятных никому суждениях задавать не стали. Здесь они все стали чем-то вроде неуклюжей семьи, семьи, с которой мир так щедро делил своё несчастье. Но неважно, что будет потом — сегодня они выбрали радость. Кей предложил помечтать о том, какой была бы их жизнь при хорошем финале. Неохотно, но остальные поддержали эту идею, рассказывая по очереди о своих планах. — Новый мощный байк, с гибридным двигателем. Я бы все свои накопления в мотосалоне оставила, — нетерпеливо начала Лу. — Я бы уехала далеко. Туда, где меня никто не знает. Хочу начать всё заново, — поделилась Даниэль. Йонас немного призадумался, затем произнёс: — Если операция пройдёт успешно, буду весь день на небо таращиться. — Родители… не пустят обратно. Я не знаю, что мне… — растерянно сказала Малая. Хилер не дал закончить, перебил: — Ты ко мне переедешь. Не парься насчёт этого. В глазах Тины засияли миллионы искр, а лицо обрело абсолютную безмятежность, словно всё это будет уже завтра. — Посплю на хорошей кровати, попью хороший кофе, проведу время с хорошей девушкой, — размеренно сказал Иво. Стоун улыбнулся мечтам других. Они заслужили такое будущее, где этому суждено сбыться. — А я семью хочу. Конечно, это большая ответственность… но я бы взял того мальчика, которого ты спасла, Лу. Думаю из меня получился бы хороший отец, — закончил эмпатик. От последнего прозвучавшего слова дознавателя скривило. Заметив это, Иво решил поинтересоваться о его планах, что сильно варьировались в зависимости от настроения. — Марк. Никакой реакции не последовало. — Марк. Жонсьер стал усиленнее вглядываться в стену, лишь бы не отвечать на вопросы о пугающем будущем. Не выдержав, Иво хлопнул по тумбочке, что в то же время служила и столом. — Марк! Чуть сбавив тон, добавил: — Пойдём поговорим. Остановившись у места, где обычно собирались люди, чтобы покурить, Жонсьер взволнованно начал разговор. Изливать душу даже перед давним другом было не в его привычках, но теперь, когда чувства переполняли, сдерживать их становилось слишком тяжело. — В последнее время я часто думаю о том дне, о котором ты мне напомнил. Тьфу! Чуть такую глупость не совершил. Тогда мне казалось, что всё потеряно, и я действительно хотел оставить свою дочь одну… но раз я выжил, значит у судьбы на меня другие планы?***
Несмотря на все слова Марка про то, что он держится и ему не требуется помощь, Иво понимал, что он тяжело справляется со смертью Джейн. Вдобавок, дальнейшая жизнь дочери не давала ему покоя. Всё навалилось комом, из под которого, казалось, не выбраться. Скорбь, что поглощала с головой… В один из таких серых дней, Мартен ехал на важное совещание, но… какое-то нехорошее предчувствие заставило его перенести все дела и выйти у дома, где жил его друг. Дверь оказалась открыта, и Иво медленно прошёл внутрь. В нос сразу же ударил запах крепкого алкоголя, который стал незаменимым спутником в этот нелёгкий период. Мартен позвал друга по имени, но ему ответила только тишина. Шаги стали быстрее, будто каждая секунда была на счету. В полумраке чёрных занавесок он увидел силуэт, сжимающий в руке пистолет, приставленный к виску. — Марк… Опасаясь делать резких движений, Иво бесшумно приблизился, успокаивающе дотронулся до плеча. — Джейн, ты… Что вы творите?.. Жонсьер сейчас был готов отдать всё взамен на неизведанный покой… — Я никогда не смогу её увидеть… Что она подумает обо мне когда вырастет? Что я её бросил или отказался?! Так хоть мать была… объяснила бы, воспитала… Иво, а теперь — незачем, незачем всё… Мужчина решительнее сжал рукоятку, прикрыл глаза. — Не говори так. Мы не можем знать того, что будет. Что бы сейчас подумала Хоуп, увидев тебя в таком состоянии? Отец, который даже не попытался бороться, который выбрал самый лёгкий путь — слабак, Марк. «Надеюсь, это сработает». Жосньер хмыкнул повисшими соплями и поспешно вытер, скорее размазал слёзы по раскрасневшемуся лицу. Несколько минут он неподвижно стоял, взвешивая своё решение. Отложил пистолет. Прокашлявшись и стараясь звучать как можно более невозмутимо, произнёс: — Кхм… дал слабину, с кем не бывает… Расхныкался тут, как мальчишка. Ты прав. Ей не нужен отец-слабак, и никому не нужен. Такого не должно повториться. И в этот день он надел железную маску, чтобы никто больше не смог разглядеть, что под ней…***
— Это не судьба, Марк, это дружба. — Называй как хочешь. Но больше я и мысли не допущу, что ей без меня будет лучше. Выберемся отсюда, найдём выход. Голыми зубами буду решётки грызть, если потребуется. — Летиция заботится о ней. Всё хорошо. Не драматизируй. — Заботится или мозги промывает на пару с Викарием?! Почему ты так рьяно её защищаешь?! Иво повернулся к другу, заглядывая в глаза. — Часто ты бывал дома, Марк? — Какое это имеет отношение к тому, что она под каждым словом Викария подписаться готова?! — Причина всему — её характер, амбиции, любовь к тебе. Таким, как она, необходимо внимание, которым ты её обделял, не без моей помощи, конечно. Я не редко брал тебя с собой, где твоё присутствие было необязательным. А пси-эмпатия, Марк, вперемешку с потребностью в признании, творит страшные вещи. Помогая Викарию, она чувствовала себя нужной. Сама того не осознавая, делала непростительное, но потребность удовлетворялась, что только больше вызывало азарта. Жонсьер замялся, не зная, что ответить. С одной стороны его тянуло к жене, но с другой… подорванное доверие не давало подступиться. — Я… я поговорю с ней, да. Когда она придёт в следующий раз, мы сядем и поговорим, как взрослые люди. Долго бегал, пора бы уже объясниться. — Аккуратнее, Марк. С такими, как мы, вечно погруженными в работу, наши близкие обречены на страдания. Если и правда будет дан ещё один шанс, не допусти прежних ошибок. — А вы с Лу… у вас же до этой истории всё хорошо было, хоть видела она тебя Приором чаще, чем самим собой. Мартен рассмеялся. — А мы с Лу не так давно вместе. Год, второй, и поверь мне, ей бы надоело ездить на мотоцикле в одиночестве, засыпать, когда меня нет рядом, и все эти нескончаемые дела… Мужчины остались размышлять об ошибках прошлого, и лишь одинокое дерево за окном, украшенное мишурой, было свидетелем этого разговора.***
Дважды постучав, Летиция зашла в комнату. Хоуп стояла за мольбертом, увлечённо что-то рисуя. Подойдя ближе девушка взглянула на мрачную картину — увядающее дерево с оголёнными кровавыми ветками на фоне чёрных акварельных красок. — Милая, что это? — встревоженно спросила Летиция. Не отрываясь от своего искусства, девочка холодно ответила: — Дерево всю жизнь поливали кровью, а ему требовалась всего лишь вода. И теперь оно умирает. Здесь и сейчас был последний день радости, украденный у суровой зимы.