Там, где небо сливается с морем

      Тихо прошуршав шинами по асфальту, машина остановилась возле милого белоснежного коттеджа с небольшими колоннами у входа. Чонгук, не торопясь, вышел из нее, размял плечи и направился к багажнику. Он улыбнулся, услышав за спиной звук открываемой двери, шлепанье босых ног и радостный детский голосок:       — Папа!       — Сын! — Чонгук подхватил шестилетнего малыша на руки и подкинул высоко в небо. Ребенок восторженно охнул.       — Ты обещал приехать только через неделю, мы не ждали тебя, — на крыльце дома стояла красивая молодая женщина. Она находилась на последнем сроке беременности и, машинально поглаживая живот, ласково улыбалась Чонгуку. Он чмокнул ее в щеку:       — Освободился раньше, чем планировал.       — Папа, а ты привез подарки? — мальчик нетерпеливо прыгал вокруг родителей.       Чонгук рассмеялся:       — Конечно, сынок. И тебе, и маме, и Питеру.       Белла, продолжая улыбаться, заметила:       — Ты так внимателен, дорогой.       Чонгук под радостную болтовню сына выгрузил из багажника несколько пакетов, и они прошли в дом.       В кухне пахло свежей выпечкой, и Чонгук, блаженно улыбаясь, втянул носом этот аромат:       — Я вовремя, да? Похоже, твой фирменный пирог скоро будет готов.       Белла, кивнув, начала накрывать на стол, рассказывая последние новости:       — Джексоны продали дом, и теперь у нас будут новые соседи, представляешь? А еще у Молли умер ее кот.       — Но он ведь был очень старый, да?       — Да, но она расстроена. Мы съездили к твоей маме, она была очень рада, книжку я ей тоже отвезла. Теперь ты рассказывай, как съездил.       Белла, не переставая, тараторила, сын разбирал подарки. Тихое семейное счастье. Чонгук расслабленно улыбался. Ему не всегда было так хорошо в этом доме, когда-то все было совсем по-другому. Но Чонгуку сказочно повезло с женой, и теперь он счастливый человек. Почти счастливый. А скоро, если все получится, станет абсолютно счастливым.       После обеда малыш убежал играть в сад, Белла с помощью Чонгука убрала со стола, и теперь они сидели на террасе и тихо беседовали.       — Гуки, расскажи мне, ты видел его? Как он встретил тебя?       — Ты знаешь, он мне показался очень холодным. Я таким его не знал. Спокойный и холодный.       — Но ведь это можно понять. Ему предъявили такие серьезные обвинения, грозил тюремный срок.       — Да, но я не узнавал его совсем.       Белла взяла его за руку и мягко сказала:       — Гуки, прошло столько лет. У него была своя жизнь, естественно, он изменился. Ты в его глазах, скорее всего, тоже не тот мальчик, который уехал от него двенадцать лет назад.       — Не уехал. Бросил.       — Ты не мог ничего изменить в тот момент.       Чонгук задумчиво кивнул.       — Не мог, да. Но я ни разу не позвонил ему за всё это время, не спросил, как у него дела. Получается, бросил.       — Ох, Гуки… Тебе непросто было принять все, не вини себя, ты, по сути, был еще ребенком.       — Он тоже. И я виню себя. Только понял я это слишком поздно. Смерть отца и Тэхён были для меня общим знаменателем. Но Тэхён не виноват, что папы не стало, и моя любовь к Тэ тоже не такая грешная, как я тогда думал. Любовь не может быть грехом. Больше всего я боюсь стать для своего сына вот таким отцом, для которого приличия будут важнее жизни и счастья его ребенка.       — Гуки, ваши родители хотели как лучше. Но получилось, что они сломали ваши с Тэхёном жизни. Вы были детьми и не могли защитить себя и свою любовь.       — Кто вернет нам эти двенадцать лет? Кто вернет Тэхёну счастливые горящие глаза?       — Ты. Это сделаешь ты, Гуки.       Чонгук посмотрел на Беллу и улыбнулся:       — Самое правильное решение в моей жизни — это ты.       Она тихо рассмеялась:       — Самое правильное решение ты принимаешь сейчас, и это Тэхён.       Чонгук нежно любил эту женщину, мать своего ребенка, и всегда будет любить, несмотря ни на что. Но любовь эта появилась не сразу. Ему до сих пор стыдно перед ней, ведь решение о женитьбе он принимал слишком рассудочно и взвешенно, о чувствах речи даже не заходило.       Он тогда был озабочен только одним — надо было доказать самому себе, что он нормальный. И тогдашнее его понимание нормальности заключалось в традиционном браке. Он слишком хотел выглядеть благопристойно в глазах людей.       Белла была самым подходящим вариантом. Умная, спокойная, симпатичная. Чонгук нарисовал себе образ идеальной семьи и подгонял под этот шаблон свою жизнь. Белле не нужны были бразильские страсти, ей тоже хотелось спокойной тихой семейной жизни.       Их союз был идеален, потому что основывался на рассудке. Родился сын, карьера Чонгука шла в гору. Все складывалось так, как виделось в мечтах. Только один нюанс не учел Чонгук в своих планах — счастье. Обычное счастье, с эмоциями, с ревностью, со слезами. И вот этого-то ему и не хватало. Иногда казалось, что и дышит он не в полную силу.       А потом Белла влюбилась в его коллегу, Питера. Она честно призналась Чонгуку во всем, и он неожиданно почувствовал огромное облегчение. Их брак был разрушен, но при этом они неожиданно стали самыми близкими людьми друг для друга, жилеткой для слез и поддержкой.       Белла узнала историю любви Чонгука и проревела над ней всю ночь. А когда он вдруг сорвался в Корею, чтобы просто взглянуть на Тэхёна, именно она выслушивала все его сомнения и метания.       Она уже давно замужем за Питером, скоро у них родится ребенок. Но Чонгук по-прежнему для нее родной человек. И поэтому, когда он позвонил ей на днях и сказал, что возможно, вернется в США с Тэхёном, она счастливо рассмеялась и забросала его вопросами.       — Я все расскажу, когда приеду, — ответил тогда ей Чонгук, и Белла поняла, что все не просто там. Этого и следовало ожидать.       И тогда Чонгук принял другое решение. Он вернется в Корею и сделает все, чтобы вернуть своему Тэхёни его огонь. И Белла вновь поддержала бывшего мужа, потому что никто другой на земле не был так достоин счастья, как он. Только она знала все его муки и терзания за эти двенадцать лет.       — Гуки, если Тэхён совсем не примет тебя, я могу сама с ним поговорить, хочешь?       — Нет, — Чонгук смеется. — Он, конечно, с характером, но я тоже не промах. Кстати, если я буду периодически забирать сына в Корею на месяц или больше, как ты на это посмотришь?       Белла пожала плечами:       — Нормально. Расти в двух культурах для ребенка круто. Как думаешь, Тэхён ждёт тебя?       Чонгук счастливо улыбнулся:       — Не думаю, знаю. Он ждёт меня все эти двенадцать лет. Как и я его. ***       Самолет прибыл в Сеул в девять часов утра. Чонгук не сразу направился в офис, надо было заехать еще кое-куда, чтобы его план сработал на сто процентов. Он знал, что будет нелегко уговорить Тэхёна, поэтому уговаривать и не собирался. Главное — действовать стремительно, чтобы у Тэхёна не было времени на раздумья.       Именно так, стремительно и решительно, вошел Чонгук в кабинет Тэхёна. Тот вместе с Чимином изучал какие-то документы и, услышав звук открывающейся двери, недоуменно поднял глаза. Среагировать даже не успел, Чонгук в несколько шагов оказался у его стола, взял его за руку и сказал:       — Пойдем, у нас мало времени.       Оторопевший Тэхён под ухмыляющимся взглядом Чимина отправился за Чонгуком, шипя на ходу:       — Руку отпусти, люди смотрят.       — Пусть смотрят и завидуют, — беспечно ответил ему Чонгук. Ему давно уже не важно, что о нем подумают другие люди, а Тэхёна это тем более никогда не волновало.       В машине ехали молча. Тэхён из принципа не задавал вопросов, а Чонгук не хотел портить сюрприз лишней информацией.       Первый вопрос Тэхён задал только в самолете, когда бизнес-джет поднялся в воздух:       — Ты миллионер?       — Нет, это самолет компании, — рассмеялся Чонгук.       — Пользуешься служебным положением?       — Считай, что так.       — Куда летим?       — Сюрприз.       Ясно. Ладно, сюрприз, так сюрприз. Тэхён держит невозмутимое лицо, а бабочки внутри стаями летают и щекочут своими крылышками. Он предчувствует что-то настолько прекрасное и новое в своей жизни, что даже думать об этом пока боится, чтобы не сглазить.       Но одно Тэхён знает точно — конечную точку их путешествия. Он абсолютно уверен, что Чонгук везет его на их берег. Он хочет закольцевать историю, хочет стереть эти двенадцать пустых лет, хочет вернуть Тэхёну и себе тех двоих влюбленных мальчишек. Хочет начать сначала.       И вот они сидят на их месте. Камни, море, чайки над головой — все как прежде. И скоро закат.       Они сидят прямо на песке, и Чонгук рассказывает Тэхёну о своей жизни. Не для того, чтобы пожалел, а чтобы понял, почему.       Тэхён ведь не знал всех подробностей о смерти отца Чонгука. Не знал, что в ту ночь Чонгук шел к нему, бросив дом и семью. Не знал, что отец кинулся за ним и, по сути, спас ему жизнь.       Все это Тэхён слышит сейчас в первый раз, и он потрясен. Придвинувшись к Чонгуку, Тэхён обнимает его, шепча:       — Бедный мой мальчик…       Тэхён теперь понимает, почему Чонгук хотел забыть все, почему не звонил.       У Чонгука слезы на глазах, но он продолжает. Он должен рассказать Тэхёну всю свою жизнь, а потом Тэхён, если захочет, расскажет ему свою. Чонгук подозревает, что там тоже много боли.       Но пока говорит Чонгук:       — Мне было мерзко от своей слабости и трусости. Я не считал себя геем, потому что ни один мужчина не смог вызвать во мне даже каплю того, что вызывал ты одним только взглядом. Но меня до безумия, до исступления тянуло к тебе, каждую ночь я целовал и ласкал тебя во сне. И это злило. Днем я внушал себе, что я нормальный, что ты — это прошлое, которое больше не повторится. А ночью обнимал твое горячее тело и просыпался потом на мокрой простыне. Брак не изменил ничего, стало только хуже. Потому что теперь я должен был лгать даже ночью, изображая интерес к жене. Мне очень повезло с Беллой, он умница, но она женщина, которой хочется любви мужа. А этот муж, выполняя супружеский долг, видит перед собой глаза другого мужчины. Она не знала этого, но чувствовала, что сердце мое не с ней.       Рождение сына не изменило ничего. Но в какой-то момент Белла оказалась смелее меня. Мы очень искренне поговорили, и этот разговор изменил все в нашей жизни. По крайней мере, я перестал лгать. Мы развелись, она встретила очень хорошего человека, он мой друг, и теперь она счастлива.       А потом мне попал в руки документ, подписанный тобой. Я тогда полдня тупо смотрел на эту бумажку, любовался твоим почерком, представляя, о чем ты думал, когда подписывал ее. Я прикасался к буквам, и мне казалось, что я касаюсь тебя…       И тогда я полетел в Корею, чтобы увидеть тебя. Просто увидеть, — Чонгук улыбнулся Тэхёну, который посмотрел на него с изумлением.       — Ты был с мужчиной, и вы улыбались друг другу. Потом я узнал, что это Богом.       Чонгук, сделав паузу, спросил:       — Скажи, у вас было что-то?       — Да, — Тэхён ответил сразу и очень спокойно, за что Чонгук был ему благодарен. У каждого из них за эти годы была своя, непростая, жизнь.       — Дальше ты знаешь. Случилась эта история с утечкой информации, и меня прислали сюда. И знаешь, что меня поразило? Наблюдая за тобой, я понял, что мы на разных полюсах жизни. Ты, как и мечтал когда-то, сейчас абсолютно свободен в своих проявлениях, а я так и не принял себя до конца, пытаясь соответствовать пресловутым нормам морали и общества.       Тэхёни, вот сейчас я могу сказать тебе то, чего ты пытался добиться от меня несколько дней назад, когда спрашивал, зачем ты мне. Я люблю тебя и предлагаю тебе себя и свое сердце. Пожалуйста, не отталкивай меня сразу. Я понимаю, что сейчас для тебя я только прошлое, но мы можем стать друг для друга будущим. Просто попробуй, дай мне шанс. У меня не было возможности любить тебя по-настоящему. Я только учился этому, когда нас разлучили.       Тэхён слушал Чонгука, уткнув лицо в свои колени и обняв их руками. Столько разных эмоций бушевало внутри него, что он никак не мог разобраться в себе. Понимал одно — никуда не исчезла их любовь.       Она выросла, стала другой. Она раненая и измученная. Но любовь эта живая. Она не уходила за горизонт, за ту линию, в волшебную страну. Она своим присутствием превратила обычный мир в сказку.       Они с Чонгуком предназначены друг другу, и поэтому они всегда будут вместе, как бы не разлучала и не разводила их жизнь.       Тэхён поднял голову и задумчиво посмотрел на Чонгука:       — Нам уже не семнадцать. И мы потеряли двенадцать лет. Будет непросто.       Чонгук улыбнулся:       — Непросто было эти самые двенадцать лет. И, Тэхёни, раз уж ты отказался переезжать в Америку, я остаюсь в Корее. Я уезжал, чтобы завершить все дела и оформить перевод сюда. Мы будем работать в соседних Департаментах. Но… — голос его дрогнул, — но если ты не захочешь ничего, то мы просто можем иногда видеться, по-дружески…       — Я не хочу, — Тэхён строго посмотрел на Чонгука, и тот тяжело вздохнул. Этого он и боялся. Тэхён его не примет.       Но Тэхён продолжил:       — Я не хочу по-дружески, у меня есть друзья, и новых мне не нужно. Мне нужен ты. Нам придется заново привыкать друг к другу, да?       — У нас много времени впереди, и торопиться нам некуда.       Тэхён придвинулся еще ближе к Чонгуку и заглянул ему в глаза:       — Ты понимаешь, что я уже больше не смогу отпустить тебя?       — Больше не придется…       Чонгук нерешительно дотронулся до щеки Тэхёна, будто бы поправляя его волосы. Тэхён улыбнулся, и от его улыбки, такой теплой, предназначенной только ему, у Чонгука закружилась голова. А Тэхён как-то легко вспорхнул с песка, усевшись на бедра Чонгука, переплел руки на его шее и осторожно прикоснулся своими губами к его губам.       Чонгука словно пронзило, этот поцелуй в точности походил на тот, много лет назад, когда Тэхён первым решился поцеловать его. Он помнил все до мелочей, помнил все эти годы. И Чонгук понимает, что Тэхён тоже ничего не забыл.       Он отвечает на поцелуй, а сам тонет в затуманившихся карих глазах. Потому что он не может упустить ни одной секунды Тэхёна, его взгляда из-под дрожащих ресниц, его горячего дыхания, мило нахмуренных бровей. Чонгуку этого всего так не хватало! И сейчас он стремится добрать это все, насытиться этим, впустить в себя.       Он ловит губы Тэхёна, нежно проводит по ним языком, спускается к шее, чувствуя знакомый и родной вкус. Он удивлен, потому что этого быть не может, за эти годы многое изменилось, что уж говорить о запахе. Но поразительно — Тэхён пахнет Тэхёном, и это так необычно для Чонгука.       Он чувствует себя моряком, вернувшимся из далекого плавания домой. И здесь, дома, все по-прежнему, и его ждали. Очень ждали. И он целует уже смелее, и его целуют в ответ так, как только Тэхён умеет целовать. Больше никто.       Руки Чонгука вспоминают каждую впадинку на родном теле, каждый бугорок. Его такие эмоции переполняют, что он полностью теряется в своих ощущениях, растворяется в Тэхёне, отдавая всю свою ласку и нежность.       Он не замечает, как по лицу катятся слезы, и вдруг чувствует новый, необычно-солоноватый вкус Тэхёновых губ. Чонгук изумленно распахивает глаза и видит такие же слезы в глазах Тэхёна. Им обоим это не кажется странным, наверное, так выходит их многолетняя боль, они даже не замечают этих своих слез.       Тэхён собирает губами каждую слезинку Чонгука, как драгоценность, зализывает и зацеловывает детский шрамик на его щеке. И от этой тихой ласки Чонгука просто захлестывает нереальная нежность, от которой даже дышать трудно.       Золотые лучи закатного солнца искорками мерцают в каштановых волосах Тэхёна, окрашивают медовым светом его обнаженные плечи. Медленными, тягучими поцелуями Чонгук вбирает этот мед, плавясь под горячими руками Тэхёна.       Им некуда спешить. Теперь они могут наслаждаться каждой секундой своей любви.       А чуть позже Чонгук внезапно вспоминает, что не все еще сказал Тэхёну.       — Тэхёнаа… — тихо зовет он, — есть еще кое-что… Моего сына зовут Тэхён.