Опасные игры

             Печатный станок жужжал, поршни с лязгом вращали ростовые цилиндры, выплевывая свежую краску на бумагу. Под светящимися лампами сгрудилась небольшая бригада рабочих, торопливо перевязывая толстые пачки газет.       За окном уже стемнело, но оживленный шум города еще не утих.       Их офис находился на втором этаже старого кирпичного здания. Большие окна выходили на оживленную городскую улицу. Под бледными фонарями сверкали женщины в расшитых платьях, а мужчины в шляпах и наглаженных пиджаках сопровождали их, скользя по ночи. Люди, одетые для ночной прогулки по городу, сталкивались с рабочими, которые шли усталыми шагами, возвращаясь домой после долгого рабочего дня на заводах — или даже хуже.       Стол Ханджи стоял у одного из самых больших окон, и пока она работала, составляя макет газеты на следующий день, то и дело бросала взгляд на суетливо мельтешащих пешеходов.       Ее взгляд проследил за ковыляющей женщиной. Одетая в поношенный твидовый комбинезон, она плелась, низко склонив голову. Мужчина в изысканном костюме налетел на нее, едва не повалив на землю.       Арлерт прокашлялся, привлекая внимание Ханджи. Он стоял возле стола со шляпой в руке, бегая глазами по макету. Заметив, что она смотрит, Армин отвел взгляд и покраснел:        — Простите, не хотел лезть не в свое дело.       — Все равно вы с Моблитом будете вычитывать их для правок завтра, — сказала она, протягивая ему макет, — Что скажешь?       Заправив прядь светлых волос за ухо, Армин склонился над столом. Он бегло просмотрел статьи и улыбнулся.       — Вы включили мою статью об образовании для самых необеспеченных социально-экономических слоев...              — Конечно, включила. Она актуальна и хорошо написана.       — Спасибо, — сказал он, кончики его ушей покраснели. — Я надеюсь, что привлечение внимания к этому вопросу накануне выборов заставит кандидатов задуматься о своей кампании.       Фриц и Род Райсс были единственными кандидатами на пост мэра, и, к сожалению, Ханджи не думала, что кто-то из них всерьез возьмется за столь гуманное дело. Они могли бы дать несколько обещаний, но у мэра Фрица был не самый лучший послужной список, если дело касалось сдерживания своих слов. Но попытаться не мешало бы. Кроме того, уровень образования среди городской бедноты действительно тревожил. Независимо от того, возьмутся ли за это дело сильные мира сего, жители города заслуживали правды о неравенстве.       Похлопав Армина по плечу, Ханджи улыбнулась.       — Хорошая мысль.       — Кроме того, если мне удастся с помощью статьи выбить обещание из любого кандидата, я смогу написать несколько язвительных статей после выборов, чтобы заставить общественность начать требовать перемен.       При этих словах Ханджи усмехнулась. Он был умницей, Армин. У него была склонность доходить до самой сути вещей. Не зря он был одним из главных авторов газеты. Вместе с Армином они подготовили большую часть выстреливших когда-то статей.       Газета "Сина Пресс" была детищем Зоэ. Ее родители были активистами. Отец был ученым и преподавателем, а мать поэтессой и журналисткой, которая писала статьи в местные газеты. Иногда, когда она засыпала слишком поздно, ей снился запах бекона, стук пишущей машинки и низкий гул их голосов. Но как только она открывала глаза, все исчезало. Воспоминание — мираж — как дым на ветру. Проснувшись, она видела вокруг себя всю ту же квартиру. Но конечно, родителей там не было.       Да и как они могли там быть? Они умерли. Много лет назад. На небольшое наследство и мизерную страховую выплату она сняла помещение и купила типографский станок. Пресс, который гудел в центре комнаты, исправно выдавая испачканные чернилами страницы, был самой дорогой покупкой, которую она сделала — и, скорее всего, когда-либо сделает. Почти каждый цент, потраченный на пресс, и немалая арендная плата, которую еще предстояло заплатить, — все это было нелегким началом. Первые пару месяцев она раздавала газеты бесплатно. Никто не доверял новому имени в новостях. Ей пришлось доказывать свою состоятельность. Найти самые актуальные истории и первой донести их до публики. Она помнила долгие дни на хлебе и воде, изнурительные ночи без сна.       Моблит в буквальном смысле слова спас ей жизнь. Её друг по колледжу, он начал заниматься издательским делом вместе с ней. Каждый обед, который пропускала Ханджи, пропускал и он. Каждый час, когда она трудилась по ночам, неистово работая над статьей, чтобы ее история вышла первой, Моблит тоже работал.              А когда они установили цену на свою газету, люди действительно стали ее покупать. Моблит нанял первых сотрудников: Нифу, Кейджи и Абеля.       Все трое склонились над лотками, упаковывая газеты и бросая их в корзины для доставки. Несмотря на поздний час, никто из них домой не собирался. Они останутся здесь до конца. Они и сами вложили в эту газету бесчисленное количество часов своей жизни — искали, расследовали, писали — все трое помогали, чем могли.       Хотя Армин писал для газеты больше года, он был принят на работу совсем недавно. Ханджи сама его заметила и наняла. В свои девятнадцать лет он был слишком неопытен для этой должности, но она чувствовала, что он особенный. Он, безусловно, был умен, но дело было не только в этом. Что-то было в его взгляде. Его губы слегка подрагивали, когда он обсуждал какую-то тайну, которую пытался раскрыть для статьи. Как и ею, им двигало неутомимое желание найти и раскрыть всю правду. И, как и она, он не остановится, пока не добьется своего.       Армин осторожно отложил черновик.       — Выглядит неплохо. Я переделываю часть, посвященную современной науке, но уже неплохо, — он замешкался. — Я заметил, в последнее время у нас не так много... острых политических статей.       Армин отвел взгляд и повертел в руках свою шляпу. Хотя они никогда не говорили об этом открыто, она была уверена, что Армин догадывается о двойной игре, из-за которой она опубликовала эту статью. И хотя он мог не до конца понимать причины ее неприязни к богатой элите и коррумпированным чиновникам, он, похоже, поддерживал ее, с особой тщательностью выверяя ее самые язвительные статьи. Ради их же безопасности Ханджи скрывала от своей команды правду о сделке с Аккерманами. Но она подозревала, что по крайней мере Армин и Моблит имели некоторое представление о её махинациях. Они слишком много времени проводили с ней в офисе, и Ханжи подозревала, что они тайно копали под несколько людей Аккерманов в этом районе.       Неясно было, сколько именно они знают.       Город тоже научил их: по-настоящему опасные секреты лучше не раскрывать.       И поэтому, знали ли они все подробности ее сделок с Аккерманами и подкупа полиции, было неважно — они знали достаточно, чтобы понять, что молчание обеспечит всем безопасность.       — Ты прав, — признала Ханджи. Их было не так много. Но скоро все изменится.       Брови Армина поднялись в немом вопросе.       — У меня есть одна история. Подробностей пока нет, но чует мое сердце, довольно скандальная.       — Мне стоит беспокоиться? — вклинился в разговор Моблит, наклонившись над столом, внося в макет последние правки.       —Не больше, чем обычно, — сказала Ханджи, а потом нехотя добавила. — Ну, может быть, чуть больше, чем обычно.       Если Микаса не ошибалась, дело очень серьезное.       Моблит поджал губы и промолчал, а уголок рта дернулся в знак едва скрываемой тревоги, которую Ханджи научилась распознавать.       Она продолжила:       — Идите все сегодня домой пораньше. Остальное я доделаю сама.       Армин и Моблит обменялись быстрым, как молния, взглядом.       Да, она была уверена, что они что-то знают о ее сделке.       Первым заговорил Моблит:       — Вы уверены? Я с удовольствием останусь. Мы закончим быстрее, если будем работать вместе...       — Нет, — перебила она. — Возьми выходной. Ты заслужил.       Приказ не подразумевал возражений, и Моблит покорно опустил голову. Уходя, он коснулся рукой ее плеча. Он не мог заставить себя встретиться с ней взглядом. Ханжи попыталась подавить чувство вины. Так будет лучше: чем дальше Моблит будет от всего этого, тем безопаснее для него самого.       Нифу, Кейджи и Абеля было убедить было сложнее. Нифа спорила с Ханджи, пока Кейджи и Абель, размахивая испачканными чернилами пальцами, быстро перебирали газеты.              Когда осталось упаковать всего несколько сотен, Ханджи наконец вытолкала их за дверь, пообещав, что справится сама.       Она была верна своему слову и закончила все за пару часов. К тому времени, когда она закончила работу и газеты были сложены в стопки, готовые к утренней раздаче, город наконец-то затих. Последние пьянчуги расходились по домам вместе с изможденными барменами. Когда и они исчезли, над городом воцарилась редкая тишина. Ханджи опустила взгляд на разложенные бумаги и потянулась к окну. Оно открылось с противным скрипом, впустив в комнату прохладный ночной воздух. Ханджи закрыла глаза и вдохнула полной грудью, наслаждаясь тишиной. Не то чтобы ей не нравился шум — в конце концов, она родилась и выросла в Сине. Суета городской жизни была у нее в крови. Но иногда... Иногда ей это было необходимо.       Она придержала рукой затрепетавшие от внезапного сквозняка бумаги. Воздух был влажным от утреннего тумана и пах городом, неся с собой далекий, солоноватый запах с пристани.       Тишину разрезал резкий скрип. Дверь приоткрылась.       Странно. Он же всегда стучал.       Ее рука потянулась к верхнему ящику стола. Под фальшивым дном у нее был припрятан пистолет — на всякий случай.       Дверь распахнулась. Комнату залил свет.       Ханджи схватилась за ствол и...        — Это я.        С тяжелым вздохом она опустила пистолет.       — Ублюдок! Ты забыл постучать...       — У меня мало времени, — безапелляционно заявил он и шагнул ближе.        Его темные волосы были коротко подстрижены по бокам и на затылке. Черные пряди, падавшие на скулы, рассекали лицо мужчины под острыми углами. Его безупречный темный костюм-тройка был идеально подогнан по фигуре. Сколько Ханджи его знала, он всегда одевался с иголочки.        Леви Аккерман, племянник одиозного гангстера Кенни Аккермана, прочно обосновался в семейном предприятии. Считаясь правой рукой своего дяди и первым в очереди на наследование семейного бизнеса, он лично контролировал большинство операций бутлегеров. Днем он занимался легальной стороной дела. Ночью он выходил на улицу вместе с дядей - или с людьми дяди, на этот раз для того, чтобы разобраться с темной стороной бизнеса. Мафия постоянно боролась за территорию, власть, контроль. Все это было сложной игрой, и Кенни, Леви и Микаса были тремя самыми смертоносными игроками. По ночам Акерманы расправлялись с любыми конкурирующими бандами, которые были достаточно глупы, чтобы посягнуть на их территорию.        Кенни Аккерман был безжалостен, это знали все. А Леви Аккерман после многих лет работы на своего дядю уже заработал собственную репутацию: человек, дорогу которому лучше не переходить.       Однако это знание не помешало Ханджи вмазать ему кулаком по плечу.       — Это за то, что напугал меня до смерти. Две недели назад я разоблачила министра финансов в растрате. Я думала, он пришел, чтобы расправиться.       — Я тоже рад тебя видеть, — сказал он, нахмурившись и потерев плечо. — Не трать нервы на министра Гандона. Он тебя не побеспокоит.              Прежде чем она успела что-то сказать, Аккерман поднял бутылку с янтарной жидкостью.       — Виски. Из нашей последней партии.        Ханджи с удовольствием взяла бутылку, но проворчала:       — Я знаю, что ты пришел сюда не для того, чтобы меня напоить. Я говорила с Микасой.       Он сделал паузу. Ханжи заметила, как уголок его губ дернулся вниз. Она уже давно поняла, что это одна из немногих фишек Леви, когда он нервничает. Почему-то он не решался перейти к делу. Странно.       Ханжи инстинктивно сделала шаг ближе, любопытство разгоралось внутри нее адским пламенем. Она прищурилась, изучая. Выражение лица — пустое, поза — расслабленная, он ничем не выдавал себя. Она знала его уже два года, но не знала о нем ничего.        Леви наклонил голову и со вздохом потянулся к жилету. Из кармана он достал желтый конверт и молча бросил его на стол.        Бросив на него короткий взгляд, Ханджи схватила добычу. Сургуч хрустнул под нетерпеливыми пальцами, и на стол выскользнула еще одна бумажка.        Письмо.       Приподняв очки, она вгляделась в аккуратный почерк.        Оно принадлежало богатой светской львице — Морин Томас. Ханджи слышала о ней. За последние несколько лет она пожертвовала значительную сумму на благотворительность, помогая восстанавливать ветхие дома. Ханджи вспомнила, что в ее честь была названа городская библиотека.       Черными в завитушках буквами были написаны подробности предполагаемого шантажа. Напуганная Морин писала матери, что К. Фриц — мэр города — каким-то образом узнал о ее романе с женатым мужчиной и теперь угрожал раскрыть эту связь, если она не внесет значительные средства в его предвыборную кампанию.       Ханджи уставилась на письмо, разинув рот. Вот оно — доказательство. Конечно, не решающие, нет, но начало положено.       Те, кто перечил мэру Фрицу, редко доживали и до этого. А тех, кто доживал, запугивали и заставляли молчать. Это письмо было первым конкретным доказательством злодеяний Фрица, которое попало в руки Ханджи. Но факты еще надо проверить.       — Откуда у тебя это?              — Нам стало известно, что Фриц пытается что-то сделать с мисс Томас, поэтому один из наших людей перехватил переписку.       Зоэ опять уставилась на письмо в своих руках. Этого было недостаточно. Пока недостаточно. Но это было начало.       Если ей удастся получить от Морин Томас показания, подтверждающие изложенное в письме, тогда у нее действительно что-то получится. Это будет непросто — особенно если Морин пытается замять интрижку. Но это не невозможно. Ханджи надеялась, что светскую львицу можно переубедить.       Удивительно, что Аккерманам вообще удалось заполучить это письмо. Отсюда напрашивался вопрос.       — А вам то с этого что?       Хмурый взгляд Леви, обращенный к девушке, ничего не выражал. Наконец, он признался:       — Ты знаешь, Кенни лично заинтересован в этих выборах. Он поддерживает Рода Райсса, так что Акерманы хотят, чтобы Фриц испытывал некторые неудобства.       — Но письмо... Это же правда?        Леви медленно кивнул.        Ханджи отвернулась и бережно спрятала конверт. В ее голове уже вырисовывался план. Сначала она должна поговорить с Морин, убедить ее сделать официальное заявление. Если ей удастся заставить светскую львицу высказаться, Эрвин и полиция будут вынуждены начать официальное расследование, и тогда...        — Ты ведь знаешь, как опасно всё это дерьмо?        Ханджи не поднимала глаз от письма.       — Ты ведь знаешь, что я знаю, как опасно всё это дерьмо.       Чего он не знал, так это того, как мало это её волновало. Политики, бизнесмены, аристократы, с которыми она расправилась до этого, были лишь тренировкой — разминкой перед главным боем. Она помогла уничтожить несколько действительно ужасных людей. Но уничтожить репутацию Фрица? Вот это было бы для города избавлением. Тем, чего она пыталась достичь с тех пор, как...       Взрыв. Грохот. Разбивающееся стекло. Скрежет тормозов. Яркий свет, освещающий края ящиков стола. Крик. Выстрелы.              Ханджи вздрогнула, с усилием приводя мысли в порядок. Опять уличные разборки.       — Тебя же убьют.       Ханджи улыбнулась.       — Тогда я умру и заберу с собой самую хищную акулу этого города.       Леви нахмурился и подошел ближе.       Ханжи повернулась к нему спиной и взяла два стакана, которые хранила под столом. Щедро плеснув туда виски, она протянула один Леви, но тот покачал головой.       Она сделала долгий глоток, смакуя на языке пряное жжение.       — Да ладно. Мы занимаемся этим уже два года. Ты знаешь уговор. Я даю тебе расписания рейдов, а ты достаешь мне всю грязь, которую я хочу. Не могу представить, что ты теперь струсишь.       Его брови сдвинулись к переносице. На бледном лбу показались морщинки.       — Я не... я просто... просто...       И тут выражение исчезло. Исчезло, словно его и не было.       — Фриц попытается избавиться от тебя, прежде чем ты опубликуешь что-нибудь о нем. Возможно, тебе даже не удастся чего-то сделать.       — У меня есть пистолет.       — Блять, Ханджи... ты же знаешь, что ты и твой пистолет против его людей ничего не сможете.       Зоэ отставила стакан в сторону, и теперь её пальцы рассеянно играли с холодными пуговицами его жилета. Она подняла лицо и встретилась с Аккерманом взглядом. Ей хотелось бы сказать ему, что все под контролем, что с ней все будет в порядке. Но, по правде говоря, она и сама этого не знала. Но Ханджи была уверена, что не позволит Фрицу себя запугать. Кроме того, она дала обещание...       Снова послышались выстрелы. Звон разбивающегося стекла.       Она почувствовала на шее мягкое дыхание Леви.       — Ты же не передумаешь...       Это был не вопрос. Она откинулась назад, усмехнувшись.       — Ты хочешь, чтобы я передумала? Кенни вот бы наверняка не хотел, — ее пальцы вцепились в лацканы пиджака, и она наклонила голову. — Это же не из-за того, что между нами...       Она заколебалась, оставив вопрос в подвешенном состоянии.       Леви покачал головой и отвел взгляд. Тяжело вздохнув, он прикрыл глаза:       — Не хочу, чтобы ты упустила хорошую возможность... Знаешь, Микаса сейчас занята по поручению Кенни, но я попрошу Изабель поехать с тобой.              — Тебе действительно не нужно...              — К чёрту.       Не успела она договорить, как Аккерман грубо дернул её на себя. Рука обхватила ее затылок.        Ханджи, вцепившись в ткань его жилета, прижалась к нему в ответ.        Их деловые отношения существовали уже два года. Эти длились вдвое меньше.        Все, что их связывало, было косвенным результатом одного близкого столкновения, в котором участвовали он, она и конкурирующая банда, и прямым результатом вечера, который они провели, запивая стрессовую встречу.       Это было тайно. Интрижка для развлечения. Она знала, что из этого ничего не выйдет. У Леви была банда, которой нужно управлять. У нее были продажные политики, которых нужно сместить.        Запустив пальцы в ее взъерошенные волосы, Леви углубил поцелуй. Ханджи прикусила его губу, и он вздрогнул, притянув ее еще ближе.        Они не успели сделать и половины того, чего им хотелось бы, но она прервала поцелуй. Прижав испачканные чернилами ладони к его груди, она заставила себя отстраниться.       — Хорошо. Хорошо. — Она сделала выдох. — Работа. Мне нужно работать.        Леви опустил взгляд, видимо, проверяя свой жилет на наличие чернильных пятен. Когда он поднял голову, то спросил:       — Ты же возьмешь Изабель с собой завтра?       Ханджи не возражала. Она видела Изабель всего несколько раз, та казалась милым ребенком. Наверное, даже слишком милым для банды Кенни. К тому же, если Фриц узнает, что она вынюхивает про Морин, он и впрямь будет охотиться за ее головой. Не помешает иметь запасной вариант.        — Ладно, — согласилась Ханджи, снова садясь за стол.       Поправив жилет, Леви направился к двери. На полпути он обернулся:       — Просто... будь осторожна. Особенно в ближайшие несколько дней.        Ханджи, уже занятая работой, хмыкнула в ответ.        Он протяжно выдохнул через нос.       — Не волнуйся. Я не позволю ему убить меня. Во всяком случае, не раньше, чем я опубликую эту статью.        — Меня уже тошнит от этого ублюдка. Если Фриц зайдет слишком далеко, может, я сам его убью.       Он сказал это так непринужденно, будто это была шутка. И ушел, не проронив больше ни слова.        Если бы Аккерман напал на Фрица напрямую, это было бы... нехорошо. Как минимум, на Аккерманов обрушится весь гнев полиции. В худшем случае это может означать полномасштабную войну между бандами... между Акерманами и мафией Нижнего Ист-Сайда, которая поддерживала Фрица. Полномасштабная война между двумя самыми могущественными бандами города была бы...       Ханжи покачала головой. Она не могла представить себе последствий.       Отстукивая по столу карандашом неровный ритм, она смотрела на лежащие под ней бумаги. Она задумалась о Леви.       Насколько хорошо она его знала?       Не слишком хорошо, если учесть, что... ну. Она прикоснулась рукой к все еще горящим губам.       Уже не в первый раз задумалась о характере их отношений. Предполагалось, что это будет случайность, просто хорошее развлечение. Она никогда не просила — да и не хотела — чего-то большего. Он тоже не просил. У нее была своя жизнь. У него — своя.       Ведь так?       Ханджи вздохнула. Дает взятки полиции. Спит с гангстером. Как она до этого докатилась?       Потом она подумала о Фрице. И в глубине души она знала, что эта ярость убьет ее, что однажды она сожжет себя изнутри. И Ханджи приняла это. Теперь оставалось выяснить, кого ей удастся сжечь вместе с собой.       Она подумала о Фрице, и ад внутри нее забушевал.       Исчезли мысли о Леви, о Моблите, об Армине, о Нанабе и Майке.       Вместо них — ярость и пламя.