***
Сириус просыпается из-за того, что кто-то осторожно треплет его по плечу. — Сохатый, нахуй иди, я сплю, — бубнит Сириус. — Сохатый? — спрашивает кто-то низким голосом и усмехается. — Боюсь, разочарую. Сириус тут же открывает глаза и подскакивает в кровати, события прошлой ночи возвращаются в память. Значит, это был не сон. — Полегче, — ругает его Ремус и присаживается на край больничной койки, оглядывая его своими ярко-оранжевыми глазами. — Как ты себя чувствуешь? Сириус потирает глаза и внимательно прислушивается к ощущениям в теле. Голова все еще болит, но ноге уже гораздо лучше. Он разминает мышцы и скидывает с себя простынь, которой его, должно быть, накрыли, пока он спал. Рана все еще перемотана, но гораздо аккуратнее, и от нее слабо пахнет эвкалиптом. — Рафаэль заходил, — подсказывает Ремус. — Он решил попробовать на тебе исцеляющую мазь. А, Сириус помнит этот запах со времен Хогвартса — мадам Помфри пользовалась ей, когда они калечились, играя в квиддич. Получается, она помогала и с более серьезными травмами. — Кажется, почти зажило, — облегченно соглашается Сириус. — Спасибо. — А вот это самое интересное, — задумчиво продолжает Ремус, не сводя с Сириуса своего невозможного взгляда. — Мазь магическая. Она работает только на волшебниках. О, блять. Сириус вздыхает и смотрит прямо на Ремуса, отпихивая в сторону липкое чувство ужаса. — Сюрприз? Ремус фыркает и быстро оглядывается по сторонам, прежде чем встать. — Пойдем, — говорит он. Звучит зловеще, и Сириус колеблется, но тон Ремуса не несет в себе угрозы, и Ремус даже протягивает ему руку, когда у Сириуса не получается встать самостоятельно. Нога почти зажила, поэтому Сириус может идти сам — болит при каждом шаге, но жить можно. Ремус ведет их к двери, через которую они вышли, но потом сворачивает дальше по коридору, к лестнице. Сириусу тяжело, он прихрамывает, но идет за Ремусом, не жалуясь. На втором этаже такой же коридор, и Ремус открывает дверь в конце него. Сириус раздумывает над тем, не ведет ли его Ремус в тюремную камеру, но он не то чтобы сможет убежать, да и Ремус не выглядит взбешенным или пугающим. И, разумеется, комната за дверью вовсе не камера. Больше похоже на импровизированную спальню — пустоватую, но в целом довольно уютную. У стены узкая кровать, идентичная тем, что стоят в больничном крыле, и комод. Возле окна заваленный бумагами, картами и книгами стол. А рядом еще одна дверь, скорее всего ведущая либо в шкаф, либо в ванную. Ремус жестом указывает Сириусу сесть на стул и сам опускается на кровать. Она выглядит так, будто кто-то спал в ней не так давно. Это комната Ремуса? Что это вообще за место? — Ты должен был сказать, что ты волшебник, — по-доброму говорит Ремус, наклоняя голову. — Ты учился в школе? Тебя укусили совсем недавно, шрамов у тебя мало, да и ты знаешь о нас не так уж много. — Я учился в Хогвартсе, — признается Сириус, потирая лоб в попытке решить, что делать дальше. Ремус задумчиво хмыкает, и сердце Сириуса по какой-то причине трепещет от этого звука. — Замечательно, — говорит Ремус. — Но ты все еще должен быть под Надзором. Сколько тебе лет на самом деле? Сириус стонет и смотрит Ремусу в глаза с новообретенной решимостью. — Ремус, в последний раз повторяю, мне восемнадцать. — Нет, — тут же возражает Ремус и разочарованно качает головой. — Ладно, думаю, сейчас это не так важно… — Что мне сделать, чтобы доказать тебе? — раздраженно спрашивает Сириус, закатывая глаза. — Мне раздеться и показать насколько я взрослый? Глаза Ремуса слегка округляются, а сам он фыркает от смеха. — Так, щеночек, успокойся, — посмеиваясь, говорит он. — Перебор. — Можешь найти мне палочку? — отчаянно спрашивает Сириус. — Я докажу. — Да не дам я тебе палочку, — строго говорит Ремус. — Последнее, что нам нужно, так это то, чтобы нас нашло Министерство. Сириус делает глубокий вдох и опирается на спинку стула. Ремус, как оказалось, невероятно упертый. — Я не оборотень, — пытается Сириус. Ремус снова качает головой. — Сириус, я знаю, что это не легко. Но здесь тебе не нужно прятаться. Мы такие же, — жалобно говорит он и улыбается. — Нет, я правда не оборотень, — настаивает Сириус. Он вздыхает и встает, чуть пошатываясь. — Ладно, только не пугайся. Ремус удивленно следит за ним, может, действительно ждет, что Сириус внезапно начнет раздеваться. Сириус не может сдержаться и шаловливо улыбается, напоследок подмигнув перед тем, как трансформироваться. — Нихуя себе, — рвано выдыхает Ремус. Мир Сириуса знакомо сужается, как каждый раз, когда он становится Бродягой — цвета меркнут, запахи становятся сильнее, а мысли короче и менее заметны. Словно его разум больше действует на инстинктах, а не на осознанных решениях. И прямо сейчас инстинкты подсказывают ему, что ему определенно стоит завести нового друга. Бродяга подходит к Ремусу, который замер на краю кровати, и радостно виляет хвостом. — Сириус? — неуверенно спрашивает Ремус, а потом осторожно протягивает ладонь. Бродяга одобрительно скулит и тычется мордой в руку Ремусу, обнюхивая его. Ремус пахнет дезинфицирующим средством и чем-то сладким… Шоколадом? И еще он пахнет как лидер. Бродяга снова скулит, подчиняясь, и нерешительно облизывает его ладонь. Ремус усмехается и принимается чесать его голову. — Вау, а ты и правда щеночек. Сириус хотел бы поспорить, но у Бродяги, кажется, не возникает никаких проблем с тем, что его называют щенком. Ему нравится, когда чешут за ушами, как это делает сейчас Ремус, и поэтому он принимается вилять хвостом еще сильнее, а потом и вовсе ложится на спину, подставляя живот. Удивленно фыркнув, Ремус подается вперед и гладит его по животу, зарываясь пальцами в короткую шерсть. — Видишь, — самодовольно говорит Сириус, трансформируясь обратно. Ремус вздрагивает, его ладонь все еще лежит на теперь голом животе Сириуса, и быстро выпрямляется, убирая руки. — Нет, нет, продолжай, пожалуйста, — с ухмылкой тянет Сириус. — Это было очень мило. — Какого хуя, Сириус! — вскрикивает Ремус. — Ты собака? — Анимаг, — исправляет его Сириус и лениво растягивается на полу, подложив руки себе под голову. — Это волшебник, который может превращаться в животное. В моем случае — в пса. Его, кстати, зовут Бродяга. Ремус неверяще смотрит на него. — То есть тебе правда восемнадцать? — спрашивает он. — Стой, это значит, что на тебе больше нет Надзора! — И наконец он мне верит, — ворчит Сириус и ухмыляется. — Даже раздеваться не пришлось. А жаль. — Жди здесь! — вскрикивает очевидно обрадованный Ремус и, подскочив с кровати, уносится к двери так быстро, что Сириус едва успевает проследить за ним взглядом. Не проходит и минуты — Сириус как раз встает и присаживается на кровать, когда Ремус возвращается с охапкой палочек в руках. Сириус раскрывает рот от удивления — тут не меньше дюжины самых разных палочек, и он сомневается, что все из них были отданы добровольно. — Вот. — Ремус садится на кровать и раскладывает палочки на покрывале. — Может, какая-нибудь подойдет. Сириус даже не надеялся, что у него будет выбор. Обычно, если палочка не была создана под конкретного человека, волшебник мог использовать любую для базовых заклинаний — с разной степенью успеха, разумеется, но это уже лучше, чем ничего. Сириус, наверное, не сможет аппарировать, если не понравится палочке, но он хотя бы сможет отправить послание. — Хочу ли я знать, откуда они у тебя, — с подозрением спрашивает Сириус, наклоняясь вперед, чтобы внимательно изучить их. — От Пожирателей, — пожав плечами, говорит совершенно не обеспокоенный вопросом Ремус. Это все еще не объясняет ничего, потому что Сириус понятия не имеет, кто такие Пожиратели Смерти, но он знает, что это они вчера подорвали маглов, и внезапно его совершенно не волнует вопрос использования украденной палочки. Он берет одну, не чувствует почти ничего и откладывает ее в сторону. Вторая чуть получше, но опять же едва работает. Ремус внимательно следит за ним, и Сириус не знает, от того ли это, что он боится того, что сделает Сириус, найди он работающую палочку, или ему просто хочется помочь. Третья хорошо ложится в руку и даже выпускает небольшой сноп голубых искр, как только Сириус взмахивает ей. Ремус чуть вздрагивает, а потом ослепительно улыбается, и Сириус на мгновение замирает, думая о том, как хорошо выглядит Ремус, улыбаясь вот так. — Эта? — восторженно спрашивает Ремус. Сириус кивает и тоже улыбается. Просто чтобы проверить, он стягивает тряпку, которую Ремус отдал ему вчера, со своей шеи и взмахивает над ней палочкой. Тряпка теплеет в руке и превращается в розу. Цветок не совсем того оттенка, который хотел Сириус, скорее бледно розовый, а не красный, и лепестки выглядят несколько печально, будто роза какое-то время была без воды, но в общем и целом Трансфигурация удалась. Сириус с улыбкой протягивает розу Ремус. — В качестве небольшого «спасибо», — говорит он, подмигнув. Ремус замирает, пялясь на цветок так, словно никогда не видел роз, и осторожно забирает его, не смотря Сириусу в глаза. Сириус довольно подмечает легкий румянец на щеках Ремуса. — Всегда пожалуйста, — едва слышно говорит Ремус, держа розу так, будто это что-то невероятно ценное, что может превратиться в дым, если обращаться с ним грубо. Сириус чувствует легкое разочарование, потому что он знает, что чар хватит на час максимум — он не вложил в них всю свою силу. Может, ему стоит как-нибудь подарить Ремусу настоящие цветы. Сириус вытягивает раненую ногу и кончиком палочки разрезает повязку, чтобы осмотреть повреждения. — Эпискей, — бормочет Сириус и чувствует, как бедро жжет, а потом внезапно успокаивается. Ремус внимательно следит за ним и слегка вздыхает, когда швы исчезают, а кожа стягивается, оставляя после себя тонкий бледный шрам. Сириус уверен, что от его палочки и шрама бы не осталось, но он не возражает. Он пару раз сгибает ногу и довольно улыбается. Потом он чинит и очищает порваные брюки, немного неуклюже, потому что ткань выходит совсем тонкой — брюки придется выбросить, но зато теперь Сириус не выглядит так, будто на него напали. То же самое он проделывает с остальной одеждой, залатывая дырки и убирая пятна. Когда он поднимает взгляд, то лицо Ремуса выглядит почти зловещим — брови сведены к переносице, взгляд отрешенный, губы поджаты в тонкую линию. И почему-то Сириус чувствует себя виноватым. — Эй, я знаю, о чем ты думаешь, — говорит он и неловко хлопает Ремуса по колену. — Вчера ты проделал отличную работу, без тебя я бы не справился. Не расстраивайся. Ремус медленно качает головой. — Я не расстраиваюсь, — говорит он и смотрит Сириусу в глаза. — Сириус, нам бы действительно пригодилась твоя помощь. Сириус хмурится, наклонив голову. — Но среди вас же должны быть ведьмы и волшебники. — Да, — соглашается Ремус, — есть парочка. Но их укусили так рано, что они не получили образования или знают только основы — ничего вроде Исцеляющих чар. А те, кто учился… — Он вздыхает. — Не на нашей стороне. Его голос, когда он это произносит, такой грустный, что сердце Сириуса сжимается. Он не хочет, чтобы Ремус грустил, он хочет, чтобы Ремус улыбался своей красивой улыбкой, или успокаивающе хмыкал, или, может, смеялся как тогда, в машине — громко и хрипло. Сириус хочет помочь. — Ремус, — просит Сириус и устраивается поудобнее, стараясь не запачкать ботинками простынь. — Мне нужно больше информации. Что происходит? Ремус кивает и внезапно улыбается — это новая улыбка, гораздо шаловливей чем те, что Сириус видел на нем до этого. От этого у него в животе что-то кувыркается. — Я ждал этого вопроса гораздо раньше, — довольно говорит Ремус. — Ладно, я не могу рассказать тебе все. Но я могу попытаться.***
Сириус долго слушает Ремуса, стараясь не упустить ничего важного. В какой-то момент Ремус прерывается, чтобы принести им еды — какой-то водянистый пустой суп, который они быстро съедают. Выясняется, что изначальное предположение Сириуса о том, что нападавшие были последователями Воландеморта, оказалось верным. Все знают, что назревает война, что Темный Лорд собирает единомышленников, но пока что никаких атак не было. Ну, не было атак, о которых были бы осведомлены все. Если верить Ремусу, Воландеморт успел навредить многим — маглам, маглорожденным, магическим созданиям и даже чистокровным, которые открыто ему противостояли. Все тщательно пряталось Министерством, возможно, посредством его шпионов, чтобы не сеять смуту в обществе и не признавать того факта, что у Министерства ничего не под контролем. Люди в черном и в самом деле все оборотни. Сириус был в шоке, потому что их было много, гораздо больше, чем, по его мнению, было в стране, что уж говорить о Лондоне. Но, как объяснил Ремус, ни один разумный оборотень по возможности не станет регистрироваться в Министерстве — вот поэтому статистика популяции оборотней была категорически неверной. В погоне за целью захватить Министерство, и вместе с ним всю магическую Британию, Воландеморт обратился за помощью к оборотням, пообещав им выгодные изменения в законодательстве, которые позволят им выйти из тени. Большинство оборотней отказалось по очевидным причинам, но некоторые согласились помочь. Например, держащий всех в страхе Фенрир Сивый — лидер стаи, поддерживающей Воландеморта. Еще до того, как Воландеморт вышел на него, Фенрир уже собирал свою армию. Его излюбленной тактикой было обращение и заражение маленьких детей-волшебников, которых он забирал себе, когда они вырастали. Без перспектив в волшебном мире, без знаний о том, как выживать среди маглов, без образования — они были идеальными рекрутами, готовыми присоединиться к его стае и озлобленными на дискриминирующих их магов. Проблема была в том, что эти молодые оборотни были сами по себе слишком долго, у них не было никого, кто мог бы помочь им во время полнолуний, и часто это выливалось в самые настоящие бойни среди маглов, которые не знали, как защитить себя от агрессивных и голодных оборотней. Число обращенных маглов в Британии было запредельным, и они были еще ужаснее своих волшебных противников, которые хотя бы знали, кто они такие. В Британии разворачивалась ликантропическая эпидемия со стремительно растущим уровнем заражения. В шестидесятых и семидесятых ситуация вышла из-под контроля. Все из-за того, что Фенрира, как и Воландеморта, не интересовали магловские оборотни, которые в итоге были сами по себе. Они умирали от халатности, голода, ран, которые наносили себе во время полнолуния, да и уровень суицида был высок. Кто мог их винить? Кто угодно бы сломался, проснись он после первого полнолуния и пойми, что вся его семья жестоко убита. Еще и им самим же. К счастью, кто-то, кого Ремус называл Альфой, начал работать против Фенрира. Он находил укушенных маглов, забирал, объяснял, что случилось, учил их всему, что им было нужно знать, предлагал протекцию и место в стае в обмен на помощь в борьбе с Фенриром и его армией. Альфа старался не забирать детей-волшебников, которых обратил Фенрир, чтобы не привлекать к себе внимания, когда Фенрир несомненно станет искать их. Их стая, согласно Ремусу, была гораздо больше стаи Фенрира. Но среди них почти не было взрослых волшебников, и хотя вне полнолуний оборотни были не совсем такими же, как обычные магглы, это все равно было ничто по сравнению с жестокой, кровожадной, магической стаей. Когда Фенрир и его соратники присоединились к Воландеморту, стало только хуже. Взрывающему проклятью плевать, направлено оно на одного человека или на группу из десяти. Убивающее проклятье не видит разницы между маглами, волшебниками и оборотнями. Режущее проклятье на оборотне работало так же, как и на всех остальных. Люди умирали во время нападений. И у них в основном была только магловская медицина. Даже исцеляющие зелья и мази, коих и так было немного, работали только на волшебниках. Ремус не мог рассказать ему всего, чем занималась их группа, но их основной целью было остановить Фенрира и его последователей. Многим из них было плевать на Воландеморта и его повестку — они и так не жили в волшебном мире, а законодательство еще хуже уже стать не могло. С Воландемортом у власти либо ничего бы не поменялось, либо стало бы несколько лучше. Ну, так было до тех пор, пока Воландеморт не начал нападать на маглов. Утечки газа, террористические атаки, наводнения, пожары, случайности — вот так Министерство, и следовательно магловское правительство, объясняло нападения. И внезапно стая Ремуса уже не была в стороне от действий Воландеморта. И борьба с Сивым медленно превратилась в борьбу с Воландемортом. Сириус скептично отнесся к тому, как они собирались сражаться с волшебниками без магии. Единственное преимущество у них было только в полнолуние, но тогда они тоже не могли контролировать себя. Ремус отказывался вдаваться в подробности, просто с серьезным выражением лица сказал, что «у них есть свои методы». Все, должно быть, было гораздо сложнее, чем рассказал Ремус. Организация у них, очевидно, была на уровне, если судить по спасательной миссии днем ранее — машины, пароли, секретные базы. Сириус не смог узнать, сколько же оборотней в стае, но, наверное, сотни. Огромная армия зараженных маглов и какое-то количество волшебников без образования и умения пользоваться магией. — Что произошло прошлой ночью? — спрашивает Сириус. — Все бежали. Что-то пошло не так? Ремус качает головой. — Нет, мы вовремя эвакуировали зону нападения, чтобы Пожиратели Смерти ничего не заподозрили, — объясняет он. — Но наши данные об их количестве оказались неверными, мы не ожидали, что их будет так много. Многие из нас не были готовы к сражению. По мнению Сириуса, это не объясняет ровным счетом ничего, но он лишь кивает, понимая, что большего ему не скажут. — Чем ты занимаешься? — Сириус нервно закусывает губу. Он не видел оружия у Ремуса, только то, чем он разбил витрину в магазине. — Тем и этим, — уклончиво отвечает Ремус и вздыхает. — В основном оказываю медицинскую помощь, разбираюсь с организацией и подкреплением, если что-то идет не по плану. — Ты сказал, что тебе восемнадцать, и ты занимаешься целительством? — с подозрением спрашивает Сириус. — Разве у маглов не уходят годы, чтобы научиться этому? Ремус наклоняет голову и выгибает бровь. — Я не ходил в школу, как все дети, — удивленно говорит он. — Меня учили этому с тех пор, как я мог держать в руках скальпель. Сириус не особо понимает, что такое скальпель, но основная мысль до него доходит. — И как давно ты здесь? В стае? — спрашивает Сириус. — Всегда, — отвечает Ремус. — С тех пор, как меня укусили. Мне было пять. Мерлиновы яйца, ему было пять? Наверное, он едва понимал, что происходит. Сириус выдыхает через нос и качает головой. Его растили как гребаного солдата с самого начала. И все из-за того, что Фенрир укусил какого-то ребенка, который, в свою очередь, укусил Ремуса… Сопутствующий ущерб для Сивого и разрушенная жизнь для Ремуса. — И сколько у вас баз? — Много, — спокойно говорит Ремус. — По всему Лондону? — впечатленно спрашивает Сириус. Ремус снисходительно улыбается. — По всей Британии. Охуеть. Так сколько же их? Сириус удивленно пялится на него. Во что он ввязывается? — Какого рода помощь нужна от меня? — наконец уточняет он, хотя уже знает, что ответит. Вся эта история слишком запутанная, чтобы он мог просто уйти и сделать вид, что ничего не было. Они с Джеймсом и Питером и так собирались после лета подаваться в авроры — они знали, что рано или поздно война станет неизбежной, и хотели помочь Министерству. Они не знали, что война уже наступила. Они не знали, что Министерство было фарсом. — Я не прошу тебя сражаться! — торопливо говорит Ремус, словно боится, что Сириус уйдет, не выслушав его до конца. — Нам и так не хватает людей с знаниями в медицине, и у нас почти нет никого, кто мог бы лечить с помощью магии. Сириус, буквально вчера кто-то, кого я знал, умер у меня на руках от простой лихорадки, и я не мог ничего с этим сделать. У нас ограничены припасы, не хватает денег, чтобы всех прокормить, что уж говорить о деньгах на лекарства. Обычно нам много не надо, просто оказать первую помощь, чтобы предотвратить мгновенную смерть. Но иногда этого недостаточно. Ремус, когда говорит это, кажется, на грани слез, и Сириус видит в его глазах годы и годы боли. Его грудь болезненно сжимается, а самого его окатывает такой волной сожаления, что он стискивает руки в кулаки. — То есть вам нужна помощь с целительством, — задумчиво повторяет Сириус. — Ремус, я только закончил школу, у меня нет подходящего образования. Мой максимум — сломанные кости и небольшие раны, может, головные боли и тошнота. — Все что угодно! — умоляет Ремус, в отчаянии хватая его за руку. — Что угодно уже больше, чем все, на что мы смеем надеяться. Пожалуйста, даже сращенные кости могут спасти жизнь, если человек сумеет встать на ноги и вернуться к работе на день раньше. Сириус опускает взгляд на то место, куда вцепился железной хваткой Ремус, и осторожно кладет свою руку поверх его. — Ремус, расслабься, мне больно. Ремус вздрагивает и тут же его отпускает, на его лице читаются вина и страх. — О, блять, прости, пожалуйста, — шепчет он, сглатывая. — Я все время забываю, что ты не один из нас… Я буду осторожнее, обещаю. В груди Сириуса разливается что-то непонятное при мысли, что Ремус гораздо сильнее, чем выглядит, что он, наверное, может свернуть ему шею одной рукой, что он вчера поднял его, словно Сириус ничего не весил. — Все в порядке, не переживай, — с улыбкой говорит Сириус, надеясь, что это успокоит Ремуса. — Можно я об этом подумаю? Он уже знает, что точно поможет чем сможет, но ему надо поговорить с Джеймсом и Питером. Если стае нужна любая помощь, то Сириус знает еще двух взрослых волшебников, которые с удовольствием помогут благому делу. И ему, наверное, стоит разузнать про оборотней побольше, раз он собирается в ближайшем будущем взаимодействовать с целой стаей. — Да, конечно, разумеется, — выпаливает Ремус и вздыхает, пытаясь успокоиться. — Не торопись. — А тебе вообще можно привлекать меня? — запоздало уточняет Сириус. — Я не оборотень, даже если могу сойти за него. Ремус хмыкает, почти знакомо, и Сириус подавляет улыбку, слыша это. — Иногда мы сотрудничаем с не-оборотнями, — задумчиво говорит он. — Но редко с волшебниками. Немногим комфортно говорить с нами, что уж о том, чтобы оказаться посреди стаи. Сириус ухмыляется. — Тру́сы. Ремус внимательно смотрит на него. — Я удивлен, что ты не убежал отсюда с криками, как только понял все. — Вы планируете покалечить или убить меня, если я помогу вам? — спокойно спрашивает Сириус. — Нет, конечно, — говорит Ремус и хмурится. — Тогда с моей стороны никаких проблем. Если только кто-нибудь не психанет и не свернет мне шею, когда узнает, что я не оборотень, — с улыбкой отвечает Сириус. Выражение лица Ремуса темнеет, оранжевые глаза загораются решимостью. — Никто не тронет тебя, — обещает он. — Ты под моей защитой. Сириус нервно смеется и чувствует, как по щекам расползается румянец. Это смешно — Сириус Блэк не краснеет, никогда. — Когда ты говоришь вот так, то это сексуально, — комментирует он. На лице Ремуса читается непонимание, будто он не знает, что делать с таким заявлением. А потом краснеет так сильно — бледная кожа совсем ничего не скрывает. Сириус думает, что это даже мило. — Ладно, как мне связаться с тобой? Ремус думает об этом с минуту, а потом встает с кровати и идет к столу, чтобы записать что-то на клочке бумаги. Он отдает Сириусу записку с адресом. — Встретимся там через два дня, — говорит Ремус. — В семь часов. Сириус кивает и тоже встает, доставая палочку. — Это свидание, — дразняще говорит он и ухмыляется, видя ошарашенного Ремуса. — Увидимся. С этим Сириус оборачивается вокруг себя и аппарирует прочь.