Звёздный путешественник

Я Даррелл. Скоро меня выпустят из этой тюрьмы и повесят. А пока я рассказываю о том, что хочу сказать, и пишу о разных временах и странах. После вынесения приговора меня перевели в тюрьму Сент-Луиса. Льюис. Оловянный.Там мне предстояло провести остаток своей жизни. Меня объявили «неизменяемым». «Неизменяемый» — это животное в человеческом обличье.По крайней мере, в глазах охранников. Я попал в категорию непригодных, потому что не мог выдержать неэффективных затрат на рабочую силу. Эта тюрьма, как и все тюрьмы, — явный позор, траты на рабочую силу крайне неэффективны. Меня определили в текстильную мастерскую. Преступная неэффективность этой работы расстроила меня. А как могло быть по-другому? В конце концов, минимизация неэффективных затрат на рабочую силу — это мой опыт. Еще до использования пара, до изобретения парового ткацкого станка, три тысячи лет назад, я гнил в застенках древнего Вавилона, и поверьте, в те далекие времена наши узники ткали вручную гораздо эффективнее, чем заключенные. Эта бессмысленная трата труда и преступления отвратительны. Я бунтарь. Я пытался показать охранникам десяток более эффективных способов. Я пожаловался властям, после чего они бросили меня в карцер, мне не хватало света и еды. Когда меня оттуда выпустили, я решил заставить себя работать в бессмысленном, неэффективном хаосе текстильной мастерской. И взбунтовалась. Меня бросили в камеру для наказаний, связав по рукам и ногам. Меня растянули на полу и подвесили на большом пальце. Невежественные защитники, понимая, что я чем-то отличаюсь от них и неглуп, били меня со всей изобретательностью. Бессмысленная пытка продолжалась два года. Страшно быть связанным по рукам и ногам, страшно, даже если тебя кусают крысы. Крысы — мои хранители, и они кусают мой мозг, они кусают лучшее во мне, они кусают мою душу. И как храбрый воин в моей прошлой жизни, я не заслуживаю того, чтобы сражаться в моей нынешней жизни. Я фермер, агроном, кабинетный ученый, раб лаборатории, и я думаю только о почве и о том, как повысить ее плодородие. Я воевал на Филиппинах. Потому что это давняя семейная традиция. Мне это не нравится. Забавно, зачем кому-то понадобилось поражать тело маленького чернокожего инопланетянина инопланетной взрывчаткой? Странно видеть, как наука использует всю мощь открытий и мозги изобретателей, вводя внеземную взрывчатку в тела чернокожих. Как я уже говорил, традиционно воспитанный в постоянной семье, я стал солдатом и пришел к выводу, что не склонен к военной силе. Очевидно, мой босс пришел к такому же выводу, потому что вскоре его назначили продавцом, так что он сидел за своим столом и сражался всю испано-американскую войну. Как видите, неэффективность работы в текстильной мастерской раздражает меня не потому, что я боец по натуре, а потому, что я мыслитель по натуре. За это я был подавлен охраной и попал в категорию «непоправимых». Человеческий мозг работает сам по себе, и я был наказан за его независимость. Мой «неисправимый» был настолько знаменит, что я рассказал об этом суперинтенданту Атертону, когда он вызвал меня к себе в кабинет, чтобы сделать выговор: — В конце концов, нелепо предполагать, что мышиные надзиратели могут выбить из моего мозга что-то, что в нем четко и недвусмысленно сложилось. Весь контекст событий в этой тюрьме абсурден. Вы политик. Вы можете сплести сеть заговоров и превратить политическое влияние барменов Сан-Франциско и всех их прихлебателей в то же самое теплое местечко, которое вы сейчас занимаете, но вы не умеете ткать джут.Вы ничего об этом не знаете. Вашей текстильной мастерской 50 лет… Но стоит ли повторять всю эту тираду, ведь я произнес настоящую тираду? Я объяснил ему, какой он глупый, и он решил, что я безнадежно неисправим. Непростое испытание для собаки… Да, вы знаете эту поговорку. Итак, охранник тюрьмы Атертон окончательно укрепил мою репутацию, и я отличный козел отпущения. Не раз и не два меня обвиняли в преступлениях других заключенных, и я расплачивался за это, и меня сажали в камеру для отбывания наказания на хлеб и воду. Или меня подвешивали за большой палец на долгое время.Каждый дюйм кажется мне более бесконечным, чем жизнь, которой я жил раньше. Умные люди часто бывают жестоки. Глупые люди очень жестоки. Все люди, которым я подчинялся, от тюремных охранников до последнего, были тупыми животными. Теперь вы узнаете, что они со мной сделали. В тюрьме был заключенный, поэт. Он энтузиаст со слабым подбородком и низким лбом. И фальшивит. И трусит. И информатор. И полиция. Можно сказать, что для профессора агрономии это довольно необычное слово, но даже профессор агрономии может легко научиться писать необычные слова, если его пожизненно посадят в тюрьму. Имя фальсификатора поэта — Сесил Уинвуд. Это был не первый раз, когда его приговаривали к тюремному заключению, но на этот раз его приговорили к семи годам тюремного заключения, потому что он был информатором и предателем. И за хорошее поведение он смог сократить срок. Мой срок истекает вместе с моей жизнью. Но это бедное чудовище, в дополнение к пожизненному заключению, дало мне значительную вечность, чтобы обрести свободу еще на несколько лет. События, которые я расскажу вам по порядку, я сам узнал не сразу и не в хронологическом порядке. Этот Сесил Уинвуд хочет завоевать расположение всей тюремной администрации, от тюремных надзирателей и служащих исправительного учреждения до тюремных инспекторов и губернаторов штатов.Сфабрикованные доказательства плана побега. Теперь обратите внимание на следующие три ситуации: а) каждый заключенный, Сесил Уинвуд, настолько опозорен, что ему даже не разрешат выкурить сигарету во время гонок с жуками, а гонки с жуками — любимое развлечение заключенного; б) Я — собака по кличке бешенство; в) для того, чтобы Сесил мог сбежать из Виртуальной тюрьмы.Таким образом, он не сможет закурить в машине. Но заключенные презирали Сесила Уинвуда, и когда он представил план массового побега, они смеялись и проклинали его.Все знают, что он информатор. Но, в конце концов, он обманул их — сорок самых умных и хитрых начальников в тюрьме. Он продолжает раздражать их. Он говорит о том, что ему нравится в тюрьме.Потому что он секретарь тюремного бюро и имеет бесплатный доступ в тюремную аптеку. — Докажи это, — произнес Ник, — горец Билл Ходж, который отбывал пожизненное заключение за ограбление судов и много лет вынашивал в душе заветную мечту: избавиться тем или иным способом от убийства своих сообщников, которые давали показания против него в суде. Сесил Уинвуд согласился на предложенный тест. Он объявляет, что в ночь побега усыпит охрану. — Лошади дешевы, — сказал ему Долговязый Билл Ходж. — Усыпите охрану сегодня вечером. На дежурстве Барий. Он будет последним. Вчера в Зале сумасшедших он ударил сумасшедшего китайца. И хотя он ударил меня, он выполнил свою работу. Сегодня он на дежурстве. Усыпи его и вышвырни отсюда, и если ты это сделаешь, мы поговорим с тобой о деле. Длинный Билл тогда рассказал мне все. Сесил Уинвуд был против такого немедленного решения. По его словам, ему нужно было время, чтобы украсть снотворное из аптек. У него было время, и через неделю он объявил, что все готово. Сорок умудренных горьким опытом преступников были приговорены к пожизненному заключению и ждали, заснет ли Барнум. И Барнум заснул. Его застукали спящим и уволили за то, что он заснул на дежурстве. Заключенные были убеждены. Осталось убедить директора. И Сесил Уинвуд каждый день докладывал ему в мельчайших подробностях, как продвигается придуманная в его воображении организация побега. Тюремные охранники хотят убедиться в этом собственными глазами. Уинвуд дал мне шанс, и я не знаю, что я делаю еще целый год.Так постепенно был раскрыт тайный тюремный заговор. Уинвуд сказал, что на руководство тюрьмы повлияли сорок заключенных, которые спланировали побег и тайно поручили это сделать, поэтому все было готово для доставки оружия из тюрьмы с помощью подкупленных охранников. — Докажите это. И фальшивый поэт доказал это. В пекарнях, как правило, работа ведется круглосуточно. Заключенный в пекарне, работающий в первую ночную смену, разговаривает со старшим тюремным охранником, и Уинвуд это знает. — Сегодня вечером, — сказал Уинвуд тюремным охранникам, — Саммерфейс принесет в тюрьму двенадцать пистолетов сорок четвертого калибра. В следующей миссии обеспечит боеприпасами. А сегодня в пекарне он отдал мне пистолет. Пусть там будет свой человек. Завтра утром он сам обо всем доложит. Простой, простой, сердитый человек, он не возражал против того, чтобы заработать доллар, а другой-сигареты, чтобы доставить их в тюрьму для заключенных. В тот вечер он только что вернулся из поездки в Сан-Франциско и привез с собой пятнадцать килограммов хорошо выкуренных сигарет. Он делал это раньше и обычно угощал Сесила Уинвуда сигаретой. На этот раз он сделал то же самое. не подозревая ничего плохого, он предложил Уинвуду свой табак в пекарня. Детектив Бейкер замечает из ловушки, что посылка доставлена в Уинвуд, и на следующее утро сообщает об этом старшему директору. И вот тут псевдопоэтик не смог остановить полет своего чрезвычайно живого воображения. Он зашел слишком далеко, и я провел пять лет в одиночной камере, а затем в камере смертников, где я сейчас пишу эти строки. но в то время я не понимал, что происходит. я даже не знал о подготовке побега, в который Сесил Уинвуд включил сорок пожизненных заключенных. Заключенные не знали, что Сесил Уинвуд намеревался их предать. Директор не знал, что Сесил Уинвуд водит его за нос: Были некоторые сомнения по поводу Саммерфейса. В худшем случае его единственным правом было раздавать сигареты заключенным. На следующее утро, когда он предстал перед главным контролером, он был в восторге. И его мысли разбились вдребезги. — Да, вы не обманули, он доставил посылку, — начал администратор. — И содержимого этой посылки достаточно, чтобы взорвать всю тюрьму, — заявил Уинвуд: — Что это за материал? — удивился администратор. — Ваш человек видел, как Саммерфейс дал мне все это. Может быть, режиссер чуть не попал сюда. Можно только сожалеть. Тридцать пять килограммов пороха в тюрьме. Говорят, что капитан Хайме (как его прозвали) упал на стул и обхватил голову руками: — Где взрыв? Стоп! — закричал он. — Я хочу поймать его прямо сейчас. И тогда Сесил Уинвуд поняла свою ошибку. — Я спрятал порох, он солгал. Теперь ему пришлось лгать еще больше, потому что в пачке не было ничего, кроме маленькой пачки сигарет, и она уже давно была распределена обычным способом между всеми заключенными. — Очень приятно, — сказал капитан Джейми, поднимаясь. А теперь отведи меня туда: Но старшего режиссера было негде взять, потому что нигде не было спрятано пороха. Его просто не существовало ни сейчас, ни раньше.его нигде не существовало, кроме фантазий Уинвуда. В больших тюрьмах всегда много камер и закоулков. И когда Сесил Уинвуд прошел мимо капитана Джейми, его мозг, должно быть, работал быстро. Затем капитан Джейми сообщил об этом начальству тюрьмы, и сам Уинвуд подтвердил это по пути в убежище, при этом Уинвуд заявил, что я спрятал у него порох. И я только что был освобожден из камеры предварительного заключения, где меня продержали пять дней, двадцать восемь из которых я провел в принудительном заключении, и я был настолько слаб, что даже глупые заключенные заметили это и решили не отправлять меня напрямую в ткацкую камеру. и я просто хотел, чтобы они отправили меня, и я хотел, чтобы они отправили меня. Да, я позвонил вашему другу, который помог вам спрятать тридцать пять килограммов несуществующего пороха: Конечно, они не нашли там пороха. — Боже мой! — Уинвуд притворился испуганным. — Он перевез пакеты в другое место. «Боже мой! а затем, злясь на себя, но внешне не теряя самообладания, он отвел Уинвуда в свой кабинет, запер дверь и жестоко избил его, что затем дошло до высшего руководства тюрьмы. но это произошло намного позже. несмотря на избиение, Уинвуд поклялся, что сказал чистую правду. Он был убежден, что где-то в тюрьме спрятано тридцать пять килограммов пороха и что сорок преступников, приговоренных к пожизненному заключению, готовятся к побегу. Конечно, он допросил Саммерфейс, и хотя Саммерфейс утверждал, что в пачке не было ничего, кроме сигарет, Уинвуд снова поклялся, что в ней был порох, и они ему поверили. В это время я оказываюсь на сцене или, наоборот, вообще ухожу со сцены, потому что меня лишают дневного света и солнца и бросают в карцер. И, по сути, к этому наказанию, одиночному заключению, лишенному солнечного света, я приговорен к пяти годам порчи. Я только что был освобожден из одиночной камеры и лежал измученный и измученный на диване в своей камере, когда внезапно вернулся в карцер: — Сейчас, — сказал Уинвуд капитану Джейми, — Мы не знаем, где спрятана пыль, нам это не угрожает. Стенд-единственный человек, который знает, где спрятаться, и ничего не может сказать никому из камеры заключения. Я скажу им, чтобы они были готовы к двум часам ночи, что я усыплю охранников снотворным, а затем открою камеру и раздам каждому по одному пистолету. Если сегодня вечером, страж, ты не будешь действовать голыми руками, полностью готовый к побегу, одетый и заставивший встать всех сорок человек, и когда, помимо ареста, оставшиеся сорок человек будут надежно спрятаны в камере предварительного заключения, у нас будет достаточно времени, чтобы найти этот порох. — Даже если бы нам пришлось закрыть всю тюрьму кирпичами, — уверенно заявил капитан Хайме. Все это произошло шесть лет назад. За это время, по сути, им так и не удалось найти порох, которого никогда не существовало, хотя они тысячу раз сотрясали всю тюрьму. однако до последних мгновений своей карьеры квотербек Атертон считал, что произошел такой взрыв. Капитан Хайме, который все еще командует, по-прежнему убежден, что порох спрятан в недрах тюрьмы. Только вчера он проделал долгий путь из тюрьмы. Квентин предпринял еще одну попытку заставить Фолсома признаться мне в местонахождении того сарая. Я знаю, что он не успокоится, пока меня не казнят.