Эскорт

Как тесно могут сплестись понятия добра и зла, когда четко следуешь своему Пути. Ичиро Морияма оторвался от письма Росса, жестко декларирующего свое заявление. Боже, Натан… С наказанием такого предательства он не станет торопиться. Сердце требует боли. Отмщения. Он заберет назад каждую минуту, проведенную за столом, ощущая тяжесть оружия. Ведь он уже почти разглядел над горизонтом тот гибельный рассвет, встречающий его на пороге между мирами. Негромкий, прохладный голос отвлек его: — Мое присутствие необходимо? — Эндрю скучающе обвел глазами просторный кабинет. Ему и здесь не хватало солнца. — Я хотел бы выразить вам благодарность, — проговорил Ичиро, — вы спасли мою честь. Решайте сами, Эндрю, быть вам на завтрашней встрече или до поры не дразнить глав семей нестандартными взглядами, — он многозначительно посмотрел Миньярду прямо в глаза. Их золотистый блеск завораживал, подобно драгоценному сиянию редкого бриллианта. — Я понял, — красивые губы тронула невесомая улыбка. Веер темных ресниц одним взмахом запустил новый перелив по влажной, непроницаемой глади этих прекрасных глаз. Ичиро молча, будто только что прозрел, разглядывал этого великолепного парня, едва маскируя восторг под привычной сдержанностью. Эндрю расправил плечи под черным пиджаком. Белоснежные гладкие волосы лежали на лацканах с обеих сторон, а их часть, собранная в хвост на затылке, открывала идеальный овал, острые скулы, прямой нос. На высокий лоб падали несколько продуманных прядок, которые Эндрю спокойно отводил двумя пальцами, чтоб не лезли в глаза. Откуда он такой выискался? — спрашивал себя Ичиро. И почему так неспокойно в его присутствии? Почему эта неземная красота и достоинство так пугают, ведь он только что вытащил его буквально с того света? — Вы можете рассчитывать на меня, — он заставил себя произнести это вслух: немыслимо было оставить такую услугу без награды. — Для меня честь помочь вам, господин Морияма, — поднимаясь, произнес Эндрю, — но я не стану злоупотреблять вашей благодарностью; у нее наверняка есть пределы… «Это значит, что он заявится ко мне в самый неблагоприятный момент и напомнит о долге», — усмехнулся про себя Ичиро. — «Делец. Все, что мне говорили о нем — истина. Содерберг не стал бы передавать свои миллиарды неизвестно кому. Слава Богу, у парня развито собственное достоинство, что оставляет надежду.» — Что ж, и я, в свою очередь, надеюсь на некоторые пределы ваших запросов, — Ичиро вышел из-за стола и с легким поклоном пожал Эндрю руку. Он проводил Миньярда до дверей кабинета, невольно восхищаясь статью и силой, исходящей от этого, в сущности, совсем юного мальчишки. Отточенные движения, гордая посадка головы, дорогущий парфюм, костюм на заказ, призванный подчеркнуть все достоинства стройной фигуры и…эти белоснежные длинные волосы, гладкие, отражающие свет. Ичиро вновь, не сдержав восторга, обратил на них внимание. — Позвольте выразить восхищение, — улыбнулся он, — ваш стилист добился потрясающего эффекта. Такую прическу часто носят на Востоке. — Благодарю, — уже стоя в дверях, Эндрю сверкнул улыбкой, — но стилист тут не при чем. Это моя причуда. Поспорили с отцом, — он опустил глаза, — что у меня не хватит терпения… Как видите, хватило. — Господин Содерберг был мудрым человеком. Он мог бы стать мне другом. Бизнесмена, наделенного такими душевными качествами, уже не найти в наше время, да еще и в нашей среде, — добавил он чуть тише, — я буду рад видеть вас снова, Эндрю. Если бизнес приведет вас в Южную Каролину, по любым вопросам — жду. — Спасибо. Возможно скоро мне представится возможность воспользоваться вашим приглашением. Я сообщу… Следующим вечером, в назначенное время Ичиро Морияма подъехал к казино Филиппе Артузо, расположенное на севере Колумбии. Дорога заняла несколько часов, и он, нервничая в нетерпении, решил отвлечь себя мыслями о дальнейшей судьбе Натаниэля. Уезжая, Ичиро не позволил себе даже звонка своему рыжему чуду. Это было больно, вот только боль от невозможности обнять и прижать его, тянула на смерть. Наследник, — думал Ичиро. — Нат наследник всех этих малазийских миллиардов, уведенных из-под носа мафии. Абсурд! Но пока жив Натан, сын, как и все остальные, не имеет права даже заикнуться о них. Криво-то как все! Будь это кто другой, Ичиро живо повесил на него долг Мясника, и сынок загремел бы в рабство, сам не понимая, за что ему такое «счастье». Но Натаниэль… Как быть с ним? Какие дивиденды сулит ему эта информация? Как ее использовать? Если он поставит Ната в известность, что он — должник клана… Если узнают семьи… Господи, да парню — конец! Они разыщут Мясника, заныкавшегося в хилую каталажку Атланты, грохнут его там, а Натаниэля принудят вывести бабло со счетов. Парню конец. Ичиро побледнел, оглядев пустынную дорогу. Сердце разогналось до предела, вызвав панику. Надо делать что-то. И не проговориться сейчас. Хрупкая тропинка над обрывом. Как пройти по ней, чтобы никого не задеть, а себя вытащить? Письмо Росса — это, конечно, козырной туз, но в колоде он всего один. Нат… Ичиро резко потер лицо ладонями. Стоп. Надо самому избавиться от Мясника. Самому добраться до него любыми способами, а потом… Потом заключить брак с Натаниэлем. Ведь только в этом случае его никто не посмеет тронуть. Сердце вновь задолбило о грудную клетку, в висках противно пульсировал страх — чувство редкое для Мориямы и поэтому — тошнотворное. Кто еще в курсе? Брэдли. Но Брэдли пока занят своими банковскими интригами; да еще ФБР кружит над ним, подозревая в отмывании мафиозных денег. Тронуть его сейчас — тоже дорога в один конец. Стэн тут же сольет всю нужную и ненужную инфу, и костей не соберешь. И — вот же парадокс — прикрыть его может только Ичиро… Чертовы схемы! Итак, Натаниэлю нужно срочно делать предложение и надевать кольцо. Пацан, конечно, охренеет: он же не собирался так скоро расставаться с таким трудом доставшейся свободой; но на кону его жизнь. Ичиро прислушался к себе. Лицемерно. Киношно. И очень не терпится лечь с ним в постель. Облизать его нежное тело — миллиметр за миллиметром, утонуть в синих глазах… Назвать своим. Навеки. Пока смерть…ну, что там дальше… Но подготовка к свадьбе такого уровня требует публичности. Ее будут освещать СМИ, о ней растрезвонят во всех соцсетях. Кто угодно может сделать предположение о намерениях Ичиро Мориямы, уличив его, как в похоти, так и в личных мотивах, не имеющих ничего общего с любовью. Семьи не одобряют шума. Да, что там, они просто терпеть его не могут. И вполне возможно, ему совсем скоро придется прокатиться по этому же маршруту, дабы объяснить Артузо, да и всем остальным главам, с чего бы это вдруг он сделал такой удивительный сердечный выбор. — Сын Мясника? — спросят они. — Того, который убил Диего Росса и хотел подставить вас, господин Морияма? — спросят они. — Вы идиот? — удивятся они и начнут копать. Ичиро застонал, откинувшись на спинку пассажирского кресла. Водитель бросил на него встревоженный взгляд. — Господин? Сделаем остановку? — Нет. Только возьмите мне горячий кофе где-нибудь, — негромко попросил он, — некогда. Казино распахнуло свои двери под первые раскаты грома. Морияма оглянулся и увидел багровую, как синяк, тучу, надвигающуюся с востока. Поведя узкими плечами, он нахмурился. Мысли, терзавшие его на протяжение всего пути, вновь долбанули в мозг ледяной струей. В золотом с красным холле с ним вежливо раскланялся чей-то слуга. Вычурное кимоно черного цвета, расшитое изумрудно-зелеными драконами, могло бы вызвать улыбку, но Ичиро ощутил дрожь. Босс Саядзуки здесь. А с ним и его неизменный помощник и телохранитель Дон Радзиро. Их цвета черный с зеленым. Еще в конце прошлого века клан процветал на Окинаве, но почуяв прибыль, расширил горизонты. Иерархию Саядзуки чтил почище истинных якудза. Его влияние черной пеленой накрывало многие отрасли в Америке, но попавшие к нему в зависимость бизнесмены нового формата, иногда и не слышавшие о понятии «мафия», очень скоро начинали существовать по его негласным законам, принимаемым на самых верхах. Как нечто само собой разумеющееся, клан карал должников, применяя средневековые пытки и загоняя людей в кабалу. ФБР вело на Саядзуки непрекращающуюся охоту, но прикормленная им власть на местах стояла за него насмерть. Предатели выявлялись и расстреливались. Некоторым отрубали головы и привозили к крыльцу дома; одного, особо рьяного «помощника» федералам, освежевали заживо и сбросили в океан… Ичиро старался касаться Саядзуки лишь краем, осознавая его патриархальные взгляды, неприемлемые для ведения дел в современных реалиях. Если и существовала опасность, что все его доводы и свидетельские показания, полученные посмертно от Росса — главы уважаемого клана — поставятся под сомнение, то ждать ее можно было только от вышеупомянутого босса. Ичиро приблизился к двустворчатым дверям, уходившим к потолку. Охрана почтительно распахнула их. — Господин Морияма, — объявил чей-то звонкий голос, и Ичиро прошел в огромный зал, уставленный тяжелой мебелью. Впечатлило его не убранство комнаты, от которого он уже порядком отвык, предпочитая минимализм этой душной роскоши, не ковры, привезенные из Персии, не мрамор на стенах, и не богатый стол с элитными напитками. Его потрясло количество вооруженных людей в черных костюмах, занявших боевые позиции с автоматами наперевес. Во главе стола восседал босс Саядзуки, хотя председательствовать выпала роль самому хозяину Филиппе Артузо. Вот, что значит, влияние… По его правую руку, шумно, никого не стесняясь, глотал чай из кружки Дон Радзиро. Его улыбка выглядела вполне дружелюбно, но Ичиро был в курсе, куда стекаются прибыли от нелегальной фармы в этой части света, и кто крышует клиники и хирургов, упражняющихся в подпольных абортах на мексиканских беженках. Филиппе Артузо — старый итальянский босс, давший свое имя целой сети отелей и развлекательных заведений в этой части штата, поднялся из-за стола и приветствовал Ичиро, пожав его маленькие руки своими мягкими лапищами. — Мы посмотрели материалы вашего дела, — прогудел он, покосившись на Дона Радзиро, — вы полностью оправданы, мой мальчик, — после этого объявления, он приглашающе повел рукой, — поужинайте с нами. Эти встречи стали теперь так редки. Ичиро внутренне содрогнулся и с чувством выдохнул про себя: «Да и слава Богу!» Здесь не принято было говорить о делах за столом, и постепенно напряжение отпустило его. Взяв бокал шампанского, Ичиро присел в глубокое кресло рядом с хохочущей компанией, собравшейся вокруг Радзиро. На первый взгляд, это был добрейший кругляш, любитель хорошей выпивки и развлечений, вот только заплывшие жиром глазки стреляли по сторонам с быстротой летящей пули и умели подмечать даже несущественные детали. Бокал дрогнул в тонкой руке Ичиро, когда вкрадчивый голос Радзиро задал ему, казалось бы, простой вопрос: — Как поживает ваш воспитанник, господин Морияма? Слышал, он очень хорош собой… Холод и ледяной страх сковали его сердце. Натаниэль. Красное золото волос, нежность губ! Как ему только в голову пришло, что можно утаить такое сокровище? Кошмар разматывался, как распрямившаяся пружина. По спирали неслась досада на свою самонадеянность. Они все равно узнают, что он защитил, укрыл, а потом…и влюбился. И как теперь существовать? Вести дела? У него ведь хватает кредитов. Он должен, ему должны. Нужно срочно уточнить, во что встанет ему откупиться от клана Саядзуки; найти и перевести долги… Ичиро побледнел. Боже! Как бы ему сейчас пригодились эти неучтенные миллиарды на счетах Мясника. Ясно, что это, в том числе, и деньги Семьи, но можно было хоть что-то предпринять. Ичиро прохладно улыбнулся, придушив свой страх в зародыше: — Благодарю, что спросили. Мальчишке досталось. Вчера был доктор: осматривал шрамы, нельзя ли подправить пластикой… — он намеренно попытался снизить градус возможного восторга внешностью Ната. — Кто его так? — маленькие глазки стрельнули, убив наповал. — Был один шизик в моем окружении, — пожал плечами Ичиро, осознавая, что пришедшая на ум тропа над пропастью, становится все реальней. Он заставил себя сохранить лицо. Как известно, якудза придают сакральный смысл внешней стороне — держа марку достоинства. «Немного кино», — как говорили старейшие члены Семьи. Это высочайшее собрание, исход которого определило для Ичиро коротенькое письмо Росса, постепенно успокоилось. Врагов у клана Морияма было немного. С ним легко делались дела; и к легальному бизнесу он относился с пониманием, и наркотрафику давал дорогу. А что касалось долгов, так все семьи скрутились в этот взаимный клубок обязательств друг перед другом. Все бы ничего, но кредиты — это оружие на крайний случай. Ичиро всегда помнил об этом и сейчас невольно следил глазами за боссом Саядзуки, пытаясь уловить его тайные мысли. Он уже давно понял, что в этой паре большую опасность представляет весельчак и балагур Радзиро, и здравый смысл подсказывает держаться от него подальше. Толстяк поднял бокал, произнес тост за победу команды «Вороны», и Ичиро только сейчас, сделав глоток, понял, что пропустил всю основную часть беседы. — А что там твой Рико? — Радзиро выхлебал до дна золотистую жидкость и снова подставил официанту бокал, — готов порвать этих блохастых «Шакалов»? — Я финансирую команду, да, — медленно кивнул Ичиро, — но каким будет счет, предсказать не смогу. Рико вполне способен привести «Воронов» к чистой победе. Он с ранних лет в экси… — Он все еще капитан? А то ходят слухи, что он совсем без башки… — Радзиро заржал, но на этот раз Ичиро отреагировал совершенно спокойно. Его не особо волновали причуды брата, который с детства считался нестабильным и нервным. Покалеченные им игроки получали своевременную помощь и денежную компенсацию. Жалобы, поступающие периодически, давали Ичиро право прижимать выплаты и контролировать брата в других более важных вопросах, спуская на тормозах происходящее в команде. «Вороны» заслужили репутацию, держали первые места в турнирных таблицах, что позволяло Морияме не вникать в тонкости этого слишком активного вида спорта. А после твердого отказа Натаниэля, Ичиро иногда даже умудрялся забыть о существовании "Воронов" и вспоминал о них, только, когда в графе расходов появлялась эта статья. За окном снова громыхнуло. Обещанная гроза накрыла город. Уютное тепло, проникая в лживые речи, усыпляло бдительность. Пора и честь знать. Морияма поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел попрощаться к Артузо, ведь по правилам, он обязан был предупредить о своем уходе только хозяина. — Моя племянница выходит замуж, — раздался за спиной ласковый голос, от которого Ичиро уже тошнило. Расчетливо помедлив, он обернулся. Толстяк Радзиро, покачиваясь с носка на пятку и улыбаясь во весь рот, с интересом его разглядывал. — Поздравляю, — склонил голову Ичиро, — кто счастливчик? — Американец, — пренебрежительно взмахнул надушенной ручкой Радзиро, — у молодых теперь не осталось ничего святого. Одно радует — мальчик унаследовал нефтеперерабатывающий завод в Венесуэле… — Что ж, иногда можно пойти навстречу истинной любви. — Я тоже так считаю. Свадьбу запланировали на середину весны, когда рассеется вся эта океанская серость и водяная пыль. Зима, конечно, здесь мягкая, но… Наша Джули хочет быть самой красивой, и никакой дождь не должен помешать ей! — Уверен, так и будет, — Ичиро протянул руку, — поздравьте ее от меня… — Очень мило с вашей стороны, — льстиво зажмурился хитрец и вдруг тихо проговорил, — босс Саядзуки и я приглашаем вас на праздник. И мы были бы рады приветствовать вашего подопечного. Тонкие пальцы Ичиро предательски дрогнули. Начинается… Хотелось бы все-таки понять, за каким чертом весь этот спектакль… Он улыбнулся, чувствуя, как свело скулы и, попрощавшись с хозяином, вышел под ливень. Водитель кинулся к нему с раскрытым зонтом. Служба безопасности расселась по «Мерседесам», и кортеж взял курс на дом. Несколько часов в пути. Он мог бы остаться здесь на ночь, но мысли гнали его назад. Он больше не верил в свое везение. Огни особняка Веснински пробились сквозь темноту ночи. Машины выстроились друг за другом. Истошный лай доберманов и лязг отъезжающих ворот знакомым оркестром взломал мозг. Бросив пару распоряжений охране, Ичиро взлетел на второй этаж. Натаниэль поднялся ему навстречу. Синие глаза, холодные, как лед, смотрели на него с каким-то странным выражением. — Что-то случилось? — Ичиро подошел ближе, — я никогда не видел тебя таким… — Скажи, ты объявлял Рико, что я решил не возвращаться в команду? — голос, как стальной прут, хлестнул его. Опять Рико. Бенефис у него сегодня, что ли? Ичиро расстегнул пиджак, ослабил узел галстука, пытаясь выиграть время. По его сведениям, брат и близко не подходил к Нату, хотя рыжий провокатор уже показал свой непокорный нрав и несколько раз умудрился сбежать от охраны. Желание посещать спортзал вне дома, а также выходить на пробежку по городским аллеям, никаких возражений у Ичиро не вызвало. Службе безопасности иногда не мешало бы и поразмяться…да только, куда им тягаться с почти профессиональным спортсменом. — И где ты его подцепил? — поинтересовался он, пока мозг подбирал адекватное наказание прошляпившим парня охранникам, а глаза, как примагниченные, следовали за стройной фигуркой, расхаживающей по комнате. — Я узнал, что ты уехал, вот и вышел побегать. Тачка Рико догнала меня на съезде к побережью, перегородили дорогу, выползли с видом полных королей, дальше — не помню как накрыло… — Дальше…что помнишь? — кивнул Ичиро. — Он начал наезжать, типа, смотрите, кто у нас здесь… — Натаниэль вдруг сжал-разжал кулак, и Морияма застыл в удивлении, различив кровавые ссадины на костяшках. — Еб твою мать, — с чувством выдал он, — ты че, Нат?.. Урыл его? — Не только его, — дернул плечом Натаниэль, и Ичиро с ужасом оглядел точеную, но крепкую, как сплошной сгусток мышц, фигуру. Это вообще он? Его нежный мальчик, усердно корпящий над учебниками по юриспруденции?! — У тебя какая-то параллельная жизнь, что ли? — глухо проговорил Ичиро, — я нихрена о тебе не знаю, получается. — Рико никогда не был мне другом, — отмахнулся Нат, расслабленно падая в кресло, и добавил, — мягко говоря. И я никогда не стану подчиняться ему. Пока он капитан «Воронов» — играть не буду. Пока он жив — играть не буду. Пока помню, — он прикоснулся указательным пальцем к виску, — что он сделал со мной — играть не буду. Я буду рвать его, Ичиро, а когда порву, выжгу ему на лбу свое имя! — Блядь. Вы сегодня точно сговорились, — пытаясь не потерять лицо, выдавил из себя Ичиро. — И ты мне не скажешь?.. — Нет. Прими мою благодарность за все, что сделал для меня. Прими мое уважение. Я сделаю для тебя все, что скажешь, кроме дружбы с твоим братом. Ичиро подошел к нему, сел на подлокотник кресла и вдруг поймал себя, что боится прикоснуться к нему. Еще несколько дней назад ему легко давались эти ласки, но теперь!.. Взгляд его вновь упал на сбитые руки — такие нежные когда-то. — Сделаешь для меня все? — спросил он. — Да, — взрослый, равнодушный ответ. Кровь — не вода, мать ее. — А если я предложу тебе заключить брак? — дыхание его сбилось, а сердце затрепыхалось вдруг, как безумное. Синие глаза сделались просто огромными: — Пиздец. Это такой тест на преданность? — Нет. Это предложение, — Ичиро наконец, дотронулся до его волос, запутавшись в них пальцами, — я люблю тебя. — А подумать я могу? — Нат повернулся к нему, поднимая взгляд. Часто-часто поморгал ресницами, облизал губы, — я ведь мало знаю… у меня нет… — он совсем растерялся. Но Ичиро, возвращая себе уверенность и силу, просто склонился к нему и, целуя, прошептал: — Все у тебя есть, — жар его губ обдал нежную кожу Ната быстрыми касаниями, — и красота, и нежность, и наглость. Господи, я даже не предполагал, что ты можешь вырубить Рико! — его губы скользнули к шее, и Нат выгнулся от удовольствия, — я не спросил тебя, наказание мое, он жив хотя бы? Ичиро сполз с подлокотника. Каким-то изящным, почти стриптизерским движением плеч, избавился от пиджака и, опустившись перед Натаниэлем на колени, стал покрывать его грудь и живот теми же стремительными поцелуями. Нат глубоко вздохнул и стянул футболку. Его совершенное тело, доведенное с помощью тренировок почти до идеала, заставило Ичиро замереть. В черных глазах полыхала страсть, неукротимым потоком вдруг хлынувшая из каждой клеточки. Сильные руки стащили с Натаниэля джинсы вместе с трусами. Рычание в глотке сменилось стоном. Ичиро облизал его тонкие подвздошные косточки, залип на животе, целуя и вылизывая каждый кубик пресса. Подняв его за ягодицы горячими ладонями, он взял в рот его член, уже не услышав хриплого дыхания Ната. Губы хотели бы подразнить его, но возбуждение и восторг затмили любые попытки растянуть удовольствие. Жаркий рот ласкал упругий член, отрываясь только, чтобы полизать головку, обжигая ее кончиком языка. Пальцы Натаниэля судорожно цеплялись за его взъерошенные черные волосы, и эта боль способна была сама по себе довести его до экстаза. Волна страсти окончательно смыла всякий стыд. Он, мягко раздвинув ягодицы и облизав пальцы, осторожно ввел их в узкий сжимающийся от страха и удовольствия ход. Мысль довести Ната до пика ушла на второй план. Он сам съезжал с курса, стонал, теряясь в его совершенной красоте и сгорая в огне этого желанного тела. Дыхание Натаниэля участилось, он сам подвигал бедрами, но в кресле было совершенно неудобно, а ладони Ичиро уже с трудом удерживали его, буквально размазанного кайфом. — Боже, не могу больше! — выдохнул Нат, изливаясь в горячий рот, бравший его глубоко и бесстрашно. С громким стоном, он обвалился в кресло, и руки выпустили, наконец, влажные волосы Ичиро. — Может, на постель? — шепнул Ичиро, борясь с головокружением. Натаниэль свел его с ума. Хотелось трогать его, не прекращая, и собственный стояк мучил нестерпимо. Нат, шатаясь, поднялся, мотнул головой и потащил Ичиро за собой: — Почему ты одет? — обдолбанным голосом поинтересовался он. — Потому что отсосать можно и в одежде. — У тебя это круто получилось. Хочешь, теперь я? — Хочу, но боюсь сдохнуть. Ты какой-то нереально сексуальный. — Иди-ка сюда. Ты тоже вроде всегда считался красавчиком, — с нахальной улыбкой, Нат навис над ним, — сам разденешься, господин, или слуг позовем? Ичиро заржал, перевернул его на постель и сам лег сверху: — Мучение и кошмар! Вот кто ты! — И буду являться тебе по ночам. — Если вот так, как сейчас — без трусов, то я согласен. — Стоп. Ты опять? Раздевайся, давай, — Натаниэль посмотрел ему в глаза и улыбнулся своей медленной беспощадной улыбкой. Ичиро поцеловал его; просто не смог больше сдерживаться. Он стонал в его губы, пока ловкие руки Ната расправлялись с ремнем на костюмных брюках и нетерпеливо пробирались к ягодицам. — Качаешься по-тихому? — сжимая его крепкую задницу, заметил Нат, — а ну, покажи пресс! — он вдруг ловко вывернулся из-под Ичиро и перевернул его на спину. Смуглая, гладкая кожа с татуировкой дракона на груди и языками пламени, облизывающими ребра до самого паха извилистой линией, привели Натаниэля в дикий восторг: — Охренеть! — он погладил его прокаченную грудь, поиграл сосками, отчего Ичиро резко вдохнул, выгнув спину ему навстречу, — и как я проглядел весь этот восточный рай? Губы приникли к левому соску, дразня потерли его, а потом шершавый кончик языка взялся за дело, уводя Ичиро прочь от реальности. — Хочу тебе отсосать, но нихрена не умею, — глухо сообщил Нат, уже разнежив его головку пухлыми губами. — Я и так сейчас сдохну, — выдохнул Ичиро, не веря, что это вообще с ним происходит. Нат оказался свободным от комплексов, тактильным и готовым на любые эксперименты. Его не смущало вообще ничего в человеческом теле, и он с изобретательным азартом взялся изучать предмет. Ичиро просто не успел понять, как ему удалось кончить от одних почему-то совершенно мокрых пальцев, проникших в него с неожиданной нежностью и осторожностью. Он будто разорвался на части, ловя себя то в огне дикого кайфа от ласкающих его член пухлых губ, то в совсем других ощущениях от пробивающих его подушечек пальцев, добравшихся до простаты и словно обнаруживших волшебную кнопку. Отдышавшись, Ичиро приподнялся на локте и серьезно оглядел прекрасное лицо, светившееся в нежной рассеянной улыбке. От любви к этому загадочному существу щемило сердце. Хотелось совершить нечто экстраординарное, к примеру, свалить в Японию в каком-нибудь совершенно новом для себя статусе. Хотелось избавиться от груза прошлых преступлений; Натаниэль словно очищал его мысли, ведя к свету и надежде. — Я люблю тебя, — произнес он по-японски и невесомым движением убрал рыжие кудри со лба, — останься со мной, мое чудо. Помоги мне выжить в этом аду. «Он не сказал мне «да», — думал Ичиро, лежа без сна в мягкой постели Ната, совершенно забыв предупредить охрану и водителя. Рыжая голова по-хозяйски расположилась у него на животе, и он боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить своего удивительного любовника, умудрявшегося творить какие-то безумные вещи. Секс — бесподобен; интеллект — выше всяких похвал. Перед тем, как заснуть — спокойно поддержал разговор о политике и тревожных признаках в экономике, процитировал — к месту — Омара Хайяма, и заявил, что его беспокоит перекос в умах избирателей в сторону «правых». Ичиро пытался понять, как поладить с этим сгустком секса, знаний и энергии, который, к тому же, умудрился отхерачить Рико и еще двоих «воронов» в придачу, так опрометчиво наехавших на безобидного с виду мальчишку. И приходил к закономерному выводу: только время расставит по местам, время и чувства, если только у них будет это время… Он не сказал «да». Кто он? Благословение или кара? Что я буду делать с ним, когда он станет взрослым? Не сожрет ли меня на завтрак, похлопывая своими ресницами? А если я узаконю наши отношения, а он поймет, что не только в одной любви дело? Надо было бы все ему объяснить. Парень, собирающийся пройти университетскую программу за три года, уж точно способен понять и оценить опасность создавшегося положения. Ичиро осторожно переместился вбок, положив Нату вместо себя подушку, и нехотя стал собирать одежду. У дверей он обернулся. Синие глаза смотрели на него ясным взглядом, проникая в душу: — Пора? — Да, — Ичиро вернулся к постели, поцеловал его в губы и нежно обнял. — Не убей никого, пока я работаю, сделай одолжение. — Ничего не обещаю, — улыбнулся Нат. — Ужас, — вздохнул Ичиро. — Ты кошмар, Натаниэль. Самый красивый и желанный кошмар на свете. — Пока, мистер Дракон, я буду скучать, — Нат поцеловал его, обняв за шею, и шепнул на ухо, — мне было хорошо с тобой. «Он не сказал мне «да», — думал Ичиро, спускаясь по лестнице и застегивая пиджак. — «И я не знаю, что ждет меня с ним.» Но я совершенно не представляю, как мне выжить без него.