Эскорт

— Тебе не кажется, что я не могу прятаться вечно? Мой опыт подсказывает, что все равно разыщут, тем более…тайным убежищем люкс «Хилтона» не назовешь, — Натаниэль закрыл дверь за доставщиком еды и чуть не выронил коробки. Эндрю, подкравшийся, как привидение, прижал его к стене и неторопливо убрал непокорные локоны с лица. Он долго рассматривал их на свет, крутил в пальцах, явно любуясь, но в глазах его не мелькнуло ни одной эмоции. — Эндрю, — тихо окликнул его Нат, — что такое? Миньярд, как зачарованный, покачал головой и снова оставил его вопрос без ответа. Шла вторая неделя, как они обосновались здесь. Несколько дней назад, окончательно обнаглев, они даже выбрались в город на машине Эндрю, которую тот держал специально, чтобы не арендовать в случае необходимости. Они гуляли по той самой набережной, ели мороженое, держались за руки… И ни разу не допустили в свои мысли страха или неуверенности. Видимо, всему свое время… Миньярд никак не демонстрировал сомнений. Он спокойно жил, созванивался с кем-то, решая свои вопросы, подолгу торчал у монитора, ругался, снова начинал кому-то звонить. Натаниэль постепенно приходил в себя, радуясь простым вещам и гоня прочь раздумья. Сон нормализовался, нервная дрожь оставила его тело, вернулся аппетит. Визит Виктора — третий по счету — оказался, в общем-то, лишним. — Наконец-то вижу тебя в вертикальном положении, — ухмыльнулся доктор, с профессиональной бесцеремонностью оттягивая его веки и щупая пульс. Погода за окном давно наладилась, и он опять забрался в шорты и цветастую рубаху. — Я даже гулять ходил, — похвастался Нат, — спасибо тебе, ты крут. — Да это ты крут. Не вспомнил, чего такого глотнул перед этой «смертельной» вечеринкой? — Нет, — Натаниэль честно взглянул ему в глаза, — понятия не имею. Он был бы и рад признаться Виктору в приеме удивительного зелья, да только делиться было нечем. Состав Дэнизе держал в строжайшем секрете: он явно не собирался ставить на поток средство, которому, по самым скромным подсчетам, было не меньше сотни лет. Прощаясь, Виктор окинул их проницательным взглядом и неожиданно выдал: — Берегите ваши чувства, — на лице его появилось выражение мечтательности и грусти. — Так заметно? — нахмурился Эндрю, но Виктор просто хлопнул его по плечу и вышел, — неверное, заметно, — почти шепотом констатировал Миньярд и с возмущением оглянулся на хохочущего Натаниэля, свалившегося на постель, — че ржешь? — Ниче… — Нат уткнулся лицом в подушку, но ржать не перестал. Эндрю улегся с ним рядом и потряс за кудряшки: — Я понял. Хватит. Пора возвращаться к делам, а то совсем отупею. Но к делам ему вернуться не удалось, во всяком случае, в тот последний день, выторгованный ими у Мориямы с помощью лжеца и актера Радзиро. Пять дней не резиновые, и скоро могли начаться вопросы… — Поцелуй меня, — шепнул Натаниэль, выбираясь из мягких подушек и укладываясь на грудь Эндрю. Его «поцелуй» Эндрю не мог игнорировать. Он попросту не привык к такой потусторонней нежности, разгорающейся в страсть. Как незначительная искорка — в лесной пожар. Не привык, но, как наркоман, подсел сразу и навечно. Он перестал воспринимать внешность Натаниэля фрагментарно, как делал это в первые дни их знакомства: вот — синие глаза, вот — маленький носик, вот — нежная кожа, вот — пресс… Нет. Теперь это был весь Нат — его любимый человек, и хотелось его всего, вместе с улыбкой, прессом, ресницами, рыжими локонами и с «трахни меня, да!» на вдохе перед оргазмом. Эндрю вспыхивал тут же, отказываясь понимать мозгом, почему не видит разницы в их силе и потребности друг в друге. Его заводило, когда Нат, прищурив свои синие, как полночь, глаза, вдруг нависал над ним, зажав между указательным и средним пальцами презерватив, и объявлял: — Сегодня ты мой… Этой силы и наглости, горящей в глазах под рыжими лохмами, вполне хватало, чтобы Эндрю спокойно отвечал: — Да, — опережая обязательную формулу, нашептанную ему на ухо: «Да или нет? Мне надо знать.» Но когда Натаниэль, вот как теперь, проявлял нежность и покорность, башню Миньярда сносило ураганом. Он, оставаясь человеком немногословным и с виду — прохладным, чуть не равнодушным к сексу, превращался в идеализированного мелодрамами любовника, с осторожностью и щедростью дарившего всего себя. Эндрю обнял его, погладил по волосам, заправляя их за ухо. Синие глаза сияли так близко… — Иди ко мне, — шепнул он в теплые податливые губы и растворился в поцелуе. *** Солнце сегодня горело огнем, словно извиняясь за долгое отсутствие. Весь номер сиял; свет, отражаясь от белых стен и мебели, утраивал свою силу. Волосы Натаниэля, как золотые нити, обвивали пальцы Эндрю, не желавшего останавливаться в своих ласках. — Поставь коробки на стол, — тихо произнес он, не отрывая от лица Натаниэля зачарованного взгляда. И когда тот подчинился, убрав заказанную еду на кухню, тут же повел его за собой в спальню. — Эндрю? — Ты совершенно прав, — голос Миньярда звучал холодно, только это больше не беспокоило Ната. Он знал, что внешняя безэмоциональность лишь маска. — В чем я прав? — Нат неторопливо распустил его волосы, проводя по ним ладонями, — в том, что мы здесь рано или поздно спалимся? Платиновые ручейки стекали по плечам и груди Эндрю, тоже подхватывая солнечный свет и принимаясь сиять. Натаниэль склонился к его шее, поцеловал, постанывая в шелковистую кожу и вдыхая родной запах с легкой остаточной примесью парфюма. Эндрю замер, теряя в этих ласках все слова, что хотел произнести. А теплые губы продолжали свое путешествие по его телу: от ключиц спускались к плечам, раздвинув платиновые нити волос, языком скользили по самым кончикам сосков… — Нат! — хрипло выдохнул Эндрю, оставив идею поговорить серьезно. Член под ловкой рукой Ната — и когда он только успел пробраться сюда — напрягся и требовательно подрагивал, увлажняя тонкую ткань домашних брюк. В голове шумело. Он уже не отличал — звуки улицы ли это, шелест ли деревьев, гудки ли машин, или наслаждение, закипая, бьет фонтаном в мозг, вызывая видения. Нат мягко толкнул его в грудь, не прекращая своих ласковых прикосновений. — Да или нет? — шепнул он. Его горячее тело прильнуло к груди Эндрю; живот ощутил стальные кубики под шелковистой кожей. Член потерся, дразня, о его член, смешивая капельки смазки и перепутывая тягучие ниточки. — Убью тебя, — шепнул Эндрю, забив на свою решимость остановить этот недельный секс-марафон. — Да, Нат. Да… — Хочу… — обдав шею жгучим дыханием, Нат раздвинул его бедра, настойчиво лаская тонкую кожу с внутренней стороны, но не задевая член, который, по мнению Эндрю, уже должен был взорваться. — Че ты делаешь? — Хочу, — голос изменился, а руки вдруг сделались сильными и перевернули Эндрю на живот. Слабость от предвкушения, желание просто трахнуть его, потребность нежно и медленно целовать, слизывая с губ свое имя, и жестко отыметь, уронив на подоконник, смешалось в голове Эндрю, и он просто сдался накрывшей его нежности Натаниэля и его наглости, от которой тоже сносило крышу. Гибкий язык пробрался между его крепких ягодиц. Помедлил. Скользнул по кругу, лаская вход, но и не думая вторгаться внутрь. Эндрю закрыл глаза и забыл все матерные слова, что еще минуту назад просились на волю. — Нат, какого… — только простонал он, сам понимая, что уже расслабился под этими мягкими ладонями, пытающими его задницу. От удовольствия сводило всю нижнюю половину тела. Член уже был не в состоянии кем-то командовать. В трении о покрывало в нем рождались какие-то неведомые ранее ощущения, пока влажный язык Натаниэля вытворял свои фокусы, издевательски кружа по нежной кожице, расслабляя колечко мышц. Стоны его стали громче. Контроль исчез. Осталась только чистая страсть. Желание подчиниться умелым ласкам человека, вокруг которого сосредоточился весь мир…только ему. — Нат, — обессилев, выдохнул Эндрю. Под его разнежившееся тело пробралась уверенная ладонь и, сжав измученный член, начала легко двигаться в такт с оборзевшим языком, который уже трахал его, даря какие-то жаркие ощущения не то полета, не то скорой смерти. Сердце заколотилось, отдалось во всем теле дрожью, зрение село, во рту пересохло. — Нат! — шепнул Эндрю, кончая под грохот сердца, и упал лбом в подушку, больше не издав ни звука. Искорки легких поцелуев окутывали его спину; кончик носа, щекоча, сдвигал волосы, чтобы понежить кожу между лопаток, легкий смех и признания в любви, как ветерок, касались уха, а он, утонув в блаженстве, просто лежал, молясь, чтоб этот день никогда не заканчивался. Казалось, его сознание изменилось, как под неведомым веществом. Он и забыл, что хотел обсудить с Натаниэлем свое беспокойство по поводу их задержки… Он знал, что, как вор, украл чужого парня, как помешанный, прогоняя мысли о связях любимого человека с другими. Он попросту столкнулся с новым для себя страхом: а что если та сила, о могуществе которой они не имеют представления, активизируется и нахлынет, как недавняя гроза, и отнимет… — Нат, — устав от неуместных мысленных терзаний, Эндрю повернул к нему голову, — а ведь мы и в самом деле придурки. К волосам невесомо прикоснулась теплая ладонь: — Я все ищу выход, Эндрю. Мы сошли с ума… Ичиро… Миньярд, как ударенная током змея, взвился при этом имени и придавил Ната всем весом своего тела, как будто и не тонул минуту назад в расслабленности и лени: — Не желаю слышать о нем! Ты меня понял?! — глаза его сверкнули, — этот «влюблённый» понятия не имеет, что такое любовь. Нат с интересом приподнял голову и почти коснулся губами щеки Эндрю. Он вдруг вспомнил, как тревожил его этот вопрос когда-то, и что Дэнизе пытался разъяснить ему. — И что такое любовь, Эндрю? — Любовь — это вместе, — задохнувшись в его красоте, шепнул Эндрю, но в тоне его была такая уверенность, что Нат лег обратно и обеспокоенно переспросил: — Вместе? Что ты имеешь в виду? — На самом деле, вместе. Все всегда вдвоем. И если есть секреты, то только от окружающих… Ясно тебе? — Ясно, — Нат улыбнулся и обнял его за шею, — у меня от тебя нет секретов: например, я еще не все… Эндрю тут же, без перехода, по-кошачьи грациозно спустился вниз и мягко взял его член в рот… — Ай…нифига себе, как буквально! — простонал Натаниэль и облизал губы от подступающего приступа кайфа. Эндрю медленно распределил смазку по головке, издевательски замедляясь еще и еще, заставляя Ната извиваться под ним. Но сильная рука Миньярда почти замерла, а губы нежили влажный подрагивающий живот и косточки, выступающие больше обычного; он явно не собирался идти на поводу у всяких там рыжих… — Стоило меня оживлять, — Натаниэль вцепился в его рассыпавшиеся волосы, — Эндрю, я опять умру сейчас! — Сейчас проверим, — задумчиво улыбнулся Эндрю и взял его глубоко, погружая в жар своих губ и умудряясь задевать языком уздечку. Нат взвыл и обессиленно рассмеялся: — Помогите! Ты чокнутый! Эндрю не пришлось долго ласкать его. Семя рвануло кометой, обдав небо, но он держал его член до последнего вздоха и стона, а потом облизнулся и потерся лбом о живот, все еще вздрагивающий под ладонями… — У меня от тебя нет секретов, — шепотом проговорил Нат и закрыл глаза, — это лучший секс в моей жизни. — Ты не спросил, есть ли секреты у меня, — снова устраиваясь на нем, заявил Эндрю, — но я все их расскажу, потому что иначе и быть не может. — Расскажи, — Нат нашел его руку и поцеловал. — Ну ты же понимаешь, что я потребую что-нибудь взамен, — насмешливо заметил Эндрю. — Блин, я не уверен, что у меня получится так же виртуозно отсосать… — О, я не так примитивен! — Вот сейчас че-то страшно стало. — Я тебя не больно зарежу, — Эндрю задумчиво окинул его взглядом, — я сам решу, с чего начать. — Так… Ладно, — кивнул счастливый Натаниэль, — пока я не попал в долговую яму, подари мне хоть один секретик… Эндрю рассмеялся, чем вызвал неверящий возглас: — О, ты тоже умеешь ржать! — Мы как-то уже…помнишь, после разговора с Аньезом? — Конечно. Только, я думаю, тогда это было ну…нервное… — Нет, — Эндрю сверкнул белоснежными зубами и устроился у него на плече, — я тоже человек. У меня тоже есть свои приколы. Поржать уже нельзя… — Наоборот, нужно! — Нат принялся гладить его волосы, — они такие красивые, — шепотом добавил он. — Будешь их крутить, опять придется переться в душ. — В душ все равно переться, но пока все хорошо — блестят, — Нат поддел длинную прядь и посмотрел сквозь нее на солнце. Сердце вдруг кольнуло; Боже, ведь так не бывает. Не бывает такого счастья; не сбываются мечты… — Эй, ты чего? — Эндрю сразу почувствовал его дрожь, ведь сердца их бились так близко. — Предчувствие, что ли… — тяжело вздохнул Натаниэль, — я никогда еще не был так счастлив, Эндрю. Лучше я скажу это тебе прямо здесь и сейчас, а то вдруг потом будет поздно, и ты не узнаешь, как я любил тебя, как мечтал, что ты обнимешь меня, займешься со мной любовью… — Хватит, — чувствуя, как кожа покрывается мурашками, оборвал его Миньярд, — чтобы не психовать, надо получить информацию — так устроен этот мир. У меня появилась мысль… Ичиро… — он поморщился, — каким бы он ни был гандоном, все же спас тебя. И, выходит, он тоже слегка не в ладу с семьями. Или, если быть более точным — семьи его не больно жалуют. Я хочу понять… Нат с надеждой заглянул ему в глаза: — Что-то я пока не догоняю. — Смотри, зачем твой отец хотел подставить Ичиро? Ведь, если разобраться, до этого момента тот жил не тужил, или я чего-то не вижу? — Пока все верно. Ичиро пригласил Диего Росса и тебя. Не помню… Он в тот день собирался в «Тропикану» и подключил группу поддержки. Даже Ортегу за руль посадил, потому что на серьезные стрелки выезжает только с ним; и взял Билли — это тип из службы безопасности, ведающий всеми наркотрафиками. Диего, как я понимаю, не был сторонником? — Не был. Он терпеть не мог эти мафиозные игры, хотя на доске занимал позицию короля… Да никто и не спорил, — Эндрю тяжело вздохнул, нежно покусал плечо Натаниэля и тихо произнес, — отец любил его… — Любил? В смысле? — Нат замер, с интересом оглядывая белоснежную пелерину, укрывшую от него лицо Эндрю. — Да. Они были любовниками. Скрывали это, конечно. В те годы гомофобное общество сожрало бы их… Этот секретик я, наверное, отдам тебе за так. — Ух ты… — растерянно шепнул Нат. — Прикинь? — С ума можно сойти. — Ладно, успеешь, — усмехнулся Эндрю. — Точно. Я смотрю, ты полон сюрпризов… — А я тебя предупреждал. — Хорошо, Эндрю. Ты уже решил, что мы будем делать с не нашими секретами? — Да. Только ты должен мне назвать несколько имен, — Эндрю медленно и неохотно поднялся, заплел косу и закинул за спину, — из тех, что ты пока не пристрелил. — Или ты, — многозначительно заметил Нат, тоже садясь и разминая шею. — Кто тебя интересует? — Так, — Миньярд прищурился на солнце, — наверное, юристы и банкиры. Что-то мне подсказывает, что Морияма не мог не мутить финансовые схемы, а кто, кроме банкиров, может быть в курсе? — Так они тебе и раскололись, — напряженно припоминая доверенных финансистов, заезжающих к Ичиро, пробормотал Нат. — А я сделаю им предложение, от которого они не смогут отказаться. — Вау. Ладно, крестный отец с сексуальной задницей, слушай. Мне приходит в голову пока только Стэн Брэдли — это чуть не дружбан Ичиро. Красавец, наглый, умный. Мы как-то общались с ним в рамках моей практики… Объясняет все очень доступно; досконально знает рынок, где что упало, где что развивается, все котировки наизусть помнит…короче, начать, думаю, надо с него… Поймать бы только: вечно в разъездах. — Поймаем, — кивнул Эндрю. — Перспективный тип. Я знаю его немного. Согласен с каждым твоим словом. Пока Натаниэль принимал душ и одевался, Эндрю с головой погрузился в свой комп, который ему доставили двое помощников. Немногословные ребята, по велению одного звонка Миньярда преодолевшие Атлантику, произвели на Натаниэля неизгладимое впечатление. Точнее, не они сами, а их беспрекословное подчинение. Он, конечно, не раз становился свидетелем преданности слуг дома Мориямы, мнившего себя Богом, но в силу ограниченного круга общения, не допускал, чтобы простому смертному могли служить также верно, если не сказать — куда сильнее и… человечнее. Когда на пороге люкса появились эти двое, Эндрю радушно, хоть и в своей манере, немного сдержанно, пригласил их войти, предложил кофе, перевернул привезенные чемоданы, просмотрел бумаги, охотно отвечая на вопросы о самочувствии и делах. А потом Нат вообще офигел, когда Эндрю с улыбкой спросил: — А как мой Абби? Один из парней — здоровенный качок, еле уместивший свои «банки» в рукава делового пиджака, принялся рассказывать: — Он сидел в коробке… Ну, когда мы приехали за документами. Понимаете, господин Миньярд, в той самой коробке, где Льюис приготовил все папки! Как будто чувствовал, что это едет к вам! Эндрю покусывая губы, еле удерживался от смеха, выслушивая о проделках кота. Прислонившись плечом к обналичке двери, Натаниэль любовался им и, как наяву, видел его домашним, простым и легким, с каким хотел бы прожить жизнь. Он ловил себя на каких-то странных сентиментальных видениях и чувствовал, как щиплет в носу. Ему очень не хотелось отпускать Эндрю куда-то в город, пусть и изученный вдоль и поперек. Куда-то в холодный мир, пусть и залитый солнцем и утопающий в свежей зелени садов и скверов. «Ладно. Пусть. По крайней мере, он будет не один. И надо же нам как-то выбираться из этого дерьма!» — Нат, я на разведку… Казалось, он пропустил полдня. Куда-то делись ребята-помощники, почему-то не было ощущения голода, значит, они с Эндрю перекусили и даже разобрались с грязной посудой и упаковками от еды. Он не понял, почему так болит сердце, пока не поднял глаза и не встретился взглядом с совершенно другим Миньярдом, мягко положившим ему руку на плечо. На нем был темно-синий костюм, белоснежная сорочка и бордовый галстук. Ноутбук он убрал в кейс, а свою шевелюру — в высокий хвост, и стал похож на восточного воина, лишь по необходимости снизошедшего до белых варваров. — Ты красивее всех в мире, — пошатнувшись, шепнул Нат и нежно погладил его по щеке, — вот как тебя отпускать? Мягкое прикосновение губ Эндрю отняло у него последние силы. Язык подразнил кончик его языка, а рука крепко сжала талию, притянув к груди. Аромат «Шанель» снова чуть не вызвал слезы… — Эндрю, — он обнял его за шею, стараясь не разрушить безупречный образ, — я люблю тебя. Карие глаза, плавящиеся в золотом солнечном свете, вспыхнули на миг, и уже у двери Эндрю, обернувшись, негромко произнес: — Я тоже тебя люблю. Вцепившись в дверь, Нат, шокированный его признанием, провожал Эндрю взглядом до самого лифта, осознавая, что пути назад нет. Они сделали свой выбор. *** Стэн Брэдли, в принципе, понравился бы Эндрю, если б не его увертюра к основной пьесе, исполненная в жанре: «Гляди, какой я крутой банкир, а тебя я вижу в первый раз!» Хотя о наследнике Содерберга он несомненно слышал и даже видел мельком раз или два, потому что согласился принять, несмотря на скорый вылет. Эндрю вошел, следуя за секретарем — опрятным молодым корейцем, деликатно поклонившемся ему, и сел в предложенное кресло. Офис выглядел неординарно. Для директора огромного американского холдинга, стиль мог бы быть и посерьезней. Эндрю удивленно задержал взгляд на клетке с какаду, который пялился на него, склонив голову набок, подражая хозяину. Поразили сдержанный вкус Миньярда и парные китайские вазы у окна, и странный бирюзовый оттенок стен, слава Богу, хотя бы уравновешенный подавляющей площадью нежно-лимонного. Мебель тоже не порадовала. Хайтек Эндрю принимал, как нечто существующее в природе, но не допускал в свой мир, где царили исключительно шик и гармония. Примерно также он относился к дождю: есть, сука, блядь, тварь ненавистная, но любить же его он не нанимался… И нахрена людям такие кресла? Явно для того, чтобы посетитель с них наебнулся и предстал перед тобой — таким царьком бирюзовых стен — полным идиотом. Конечно, по всем законам психологии, из упавшего и пыльного можно впоследствии вить веревки. Стэн еще раз красноречиво посмотрел на часы. Убедившись, что блядская колченогая хрень, именуемая «стулом для посетителей», его выдержит, Миньярд закинул ногу на ногу, перебросил через плечо свой роскошный платиновый хвост и спокойно взглянул ему в лицо. Брэдли сам мнил себя амбициозным и более чем интеллектуальным. Эндрю знал о нем, что он умен и нагл. Примерно с тем же гонором, что и Байден, только ровно стоит на ногах, находит свою задницу без карты и не позорится на общественных мероприятиях. Надо подождать, пока эта спесь слетит с банкира, иначе разговора не выйдет. — Извините, Эндрю, — я могу так обращаться к вам? — и дождавшись милостивого кивка, Стэн нервно добавил, — у меня рейс. Карибы принимают самолеты с большим опозданием…после урагана… — Сначала вы ответите мне на несколько вопросов, Стэнли, а потом летите хоть в Антарктиду, — рассматривая свой маникюр, прохладно обронил Эндрю. Стэнли сел за стол и уставился на него с нескрываемым возмущением. Он помнил Лео. Это был сильный игрок, тоже иногда позволявший себе эксцентричные выходки, но это… Как же хотелось вызвать охрану и вышвырнуть его вон… Только вот костюм от Ralph Louren с его несомненным премиальным качеством и бриллианты, россыпью украшавшие правое ухо, остановили это неумное импульсивное желание. Такие гости просто так не шляются. Им всегда есть что сказать. — Я вас слушаю, — скрепя сердце, проговорил он, с трудом отводя взгляд от циферблата. — Мне нужен кредит, — лениво произнес Эндрю, скучающе оглядывая стены, — и ваш банк меня вполне устраивает. Стэнли резко вспотел. «Так-так-так! Это же империя Содерберга! Недавний европейский кризис согнал всех бизнесменов с насиженных мест, а Штаты приютили. Сами же спровоцировали, и сами же предоставили кров. Всегда умели считать бабло. И что мы тут имеем? Автозавод — точно его; медтехника или фармацевтика, еще какой-то концерн, готовящийся к слиянию…» — А на какую сумму? — охрипнув от возбуждения, осведомился он, разом забыв о Карибах. — Для начала — миллиардов пятнадцать, — сообщил Эндрю. Брэдли поперхнулся и полез в стол за бутылкой содовой. Миньярд наблюдал, как он пьет, стараясь удержать в трясущейся руке совсем маленькую емкость. — Слушайте, но это… — У вас, надеюсь, есть такие деньги? — изобразив беспокойство, спросил Эндрю, — видите ли, доллар, конечно, уже не тот, и я мог бы обратиться в Bank of China, и с юанем проблем не возникнет… — Нет-нет-нет! Здесь все в порядке! — воскликнул Брэдли, — только… — он, наконец, включил голову, и Эндрю облегченно вздохнул, — если вы хотите положить в карман внешний долг Либерии, могу я узнать об условиях? Вы ведь наверняка попросите банк о вип-скидке или особых распоряжениях, или о последующей реструктуризации… — он задохнулся… — Нет. Я попрошу вас об информации, Стэн, — Эндрю посмотрел ему прямо в глаза, — о конфиденциальной информации, выдав которую, вы вполне можете больше не увидеть Карибское море. «Черт. А что я такого знаю?» — лихорадочно подумал Стэн. «Много…твою ж мать!» Но он не был бы доверенным лицом самых могущественных представителей кланов и признанным гением среди управленцев, чтобы не чувствовать, когда следует поступиться принципами. Страх и жадность, конечно, еще не все в этом мире, но… — Слушаю вас, — тихо произнес он, и Эндрю с облегчением понял, что добился нужного эффекта. — Возможно, Стэн, вы совершите благое дело, — задумчиво начал он, — ведь в истории, о которой пойдет речь, замешан ваш друг Ичиро Морияма; некоторое время назад я имел честь помочь ему. — Я знал, что однажды это шило вылезет из мешка, проткнув его в самом неподходящем месте, — кивнул Стэнли, — и раз уж мы предались воспоминаниям, позвольте предложить вам выпить. Эндрю кивнул. Стэн поднялся, достал из бара коньяк и виски и вопросительно улыбнулся. — Виски, — выбрал Эндрю, уже по опыту зная, что разговор состоится. — Ладно, — залпом осушив квадратный бокал, Стэн налил себе еще, — Ичиро обращался ко мне «некоторое время назад» — именно тот срок, что вы назвали, — нервная улыбка дернула его губы, — он искал вора… — Это неудивительно, — изящно взмахнул рукой Эндрю, — подчиненные иногда забываются… — О, нет. Забываются, как вы изволили выразиться, мелкие клерки да всякие брокеры, решившие под шумок, при сниженном к ним внимании, стырить пару тысчонок… Нет, господин Миньярд… в данном случае, речь идет о жирной крысе, которая, выдавая себя за домашнего хомяка, натаскала в нору ни много ни мало девять миллиардов зеленых, с процентами — за девять лет, можно смело говорить уже о десяти. Подчеркиваю — за девять лет доверия и полной власти… — Наглая крыса, — покачал головой Эндрю. — О, да. Она нажрала себе такие бока, что чуть не застряла, пока пряталась. — Окей… а если без метафор? Имя-то у грызуна имеется? — стараясь не выдать азарта, Эндрю медленно сделал маленький глоток. — Натан Веснински, — плюхнувшись в свое кресло, объявил Стэнли. — Я, по просьбе Ичиро, поднял все отделения банков Малайзии и Бразилии; и охренел просто… — М-да, — Эндрю вздохнул. Он вроде бы понимал, что раскроется какой-то секрет, но его градус не удовлетворял. Чего-то не хватало до полной картины. — И он, украв это бабло — на что рассчитывал? — Скрыться, конечно, как я это вижу. У него, видимо, накопились претензии к Морияме, вот он и сдернул. Сначала сгрузился в тюрьму, как раз в том штате, где Ичиро только накануне едва ушел от властей. Что с него взять — горячий, дерзкий… Проебал там влияние, а знал об этом только Натан. — Злой умысел налицо, — кивнул Эндрю, решая, где и как искать инфу. Здесь, похоже, колодец исчерпан. — Ну и Мясник слился. А чтобы вклад никто не тронул, написал завещание в пользу сына, которого все равно планировал убрать. Пацан явно не удался: красавчик, умница, модель, хамло и не менее горячий, чем его покровитель, хм, чуть не сказал — жених… Эндрю почувствовал, что тонет. Двигаясь, как сквозь толщу воды, поставил бокал на край стола, пытаясь хоть как-то зацепиться и не пойти ко дну. — Завещание? — он сам слышал себя, как через пелену обморока. — Да. Хитер бобер, — хохотнул хмелеющий на глазах Стэн. — И смотри, че выходит: бабки могут попасть к сыну, только в случае смерти отца, а Ичиро снарядил поисковую группу с пистолетиками. Убрав Мясника, Ичиро получает своего мальчика богатым и свободным. Женись — не хочу… — И девять миллиардов возвращаются в семью, — механически закончил его мысль Эндрю. — Бинго! — воскликнул Стэн, — ну и можно отдать долг клану Саядзуки… Ой! — он закрыл себе рот ладонью, — а вот это уже не мои тайны. *** Он покинул офис Брэдли в состоянии, близкому к опьянению. Только один бокал, естественно, не мог дать такого эффекта. Проигнорировав парней из своей службы безопасности, он, не глядя, перешел дорогу и направился в сквер. Там он сел на скамейку и сжал голову ладонями. «Думай. Все просто. Все элементарно, Эндрю. Ичиро узнал, что его обокрали, но деньги свои, конечно же, вывести со счетов Мясника не мог. И тут он понимает, что Нат имеет право получить всю сумму, и если сохранить с ним нежные отношения, то в качестве законного супруга можно рассчитывать на возврат средств. Схема. Что же теперь будет делать Ичиро, когда узнает, что возлюбленный оказался коварным изменщиком? В голове не укладывается. И как сказать Натаниэлю, что человек, которому он привык доверять, просто за его счет хотел бабла… Рано или поздно, Ичиро разыщет Мясника, убьет его, а…а потом?» Он поднялся. Постоял немного под солнечными лучами, получая божественный душ, проясняющий сознание. Сделал знак ребятам и направился к машине. За рулем всегда отдыхалось. Головоломка сошлась. Нат — не мальчишка-подросток, подпавший под влияние злого дядьки. Он силен и быстр в решениях. Вместе они точно добьют эту партию. — Ты долго, — синие глаза нежно сверкнули в солнечном холле, — я соскучился. — Я тоже. Иди ко мне. — Видел Стэна? — Видел. — И как? Узнал что-нибудь? — О, да. Нам с тобой теперь предстоит провернуть одно дельце… — Вместе? — Только вместе, Нат. Теперь только вместе…