Эскорт

«Занюханная халупа! Блядское окружение и вонь с улицы… Хотелось бы понять: они вообще когда-нибудь затыкаются? Долбанные мигранты! Целыми днями орут под окнами, да и ночами не успокаиваются… Когда был жив Харуки, можно было отвлечься, разувая его в карты и запивая японские проклятья алкоголем — дерьмовой текилой, которую гнали прямо здесь же, под окнами, хлебнувшие свободы мексикашки. А что мы имеем теперь? Матуосо оказался маньяком — ну, допустим, Мясник и так это знал, но он же еще и проебал все на свете… Мелкая рыжая пакость… Бож-ж-же! Как он затрахал! Ведь это же немыслимо: заговорили его, что ли?! Убить сына… Миссия Дьявола, спустившегося на Землю, показалась Натану не такой уж и сакральной. Повод-то был, и не один. Он больше не собирался оправдываться перед самим собой. Он просто выл в темноту мглистых ночей, скалясь и причитая. Никто не в состоянии был понять его до конца и разделить его отчаяние. Лола… Блядь, детка… Да как же так-то?!» Стиснув зубы до скрежета и боли в челюстях, он вглядывался в пылающую гневом ночь и раз за разом призывал кару на голову Натаниэлю — человеку, которому он сам дал жизнь. Он часто стал видеть во сне какое-то разрушающееся строение. Символика казалось очевидной: все, чего он добивался на протяжении десятков лет, летело в пыль и смешивалось с ней, будто и не существовало никогда. Афера, которую он сам таковой не считал, откровенно грабя Морияму, радовала его своими результатами весьма недолго. Сначала деньги копились, как в сказке, иначе ни с чем и не сравнишь. Когда ныне покойный банкир Грег Лэжерс доложил ему о девяти с половиной миллиардах на разных счетах, он даже застыл в замешательстве: собственная наглость плюс везение ошеломили его масштабом. Такая изощренная экспансия могла готовить его только к одному финалу: жестокой казни и полному забвению. Морияма никогда не прощал предателей и воров. Да, Мясник считал его мягкотелым и вялым, но чувство справедливости горело в Ичиро ровным пламенем. Даже при всей своей лояльности Ичиро еще ни разу не спустил крысятничества в рядах подчиненных. Мясник включил мозг. Грег Лэжерс перестал существовать, исчезнув в водах залива вместе со всей инфой. Натан подумывал еще и об устранении Стэнли Брэдли — лощеного ублюдка, сующего свой нос в чужие дела, но тот проявил себя хладнокровным и отстраненным от мирских дел каких-то там киллеров, правильно рассудив, что у него самого достаточно нерешенных вопросов. От Стэна Мясник не ждал никаких подвохов, но, как оказалось, его вклады подверглись аккуратной проверке, оставшись при этом нетронутыми. ФБР так не работало: власти в первые же минуты арестовали бы все счета; оставалась мафия, и кроме Брэдли, раскопать такие сведения было некому. Только вот в свете разворачивающихся событий, думать о ликвидации какого-то там клерка, пусть и ворочающего мафиозной кассой, было опрометчиво и недальновидно. И поважнее дела найдутся. У окна теперь поразмышлять не удавалось. Это вам не особняк посреди площади с парковкой на десятки машин и зеленью садов со стороны двора. Здесь нет орущих и спорящих ребят из команды, не витает в воздухе аромат хороших сигар или премиального алкоголя… Не звонит телефон, и не шныряют туда-сюда посыльные… И больше никогда не появится на пороге и не замрет в проеме двери худощавая, но словно отлитая из бронзы и стали фигурка, и хриплый голос не осведомится о его делах с неизменной насмешкой. Он отвернулся от своей памяти. Они те, кто они есть. Лола не щадила свои жертвы и схлопотала по полной. Голова отдельно — туловище отдельно; кровь на полу; разинутый в посмертной маске рот… Заслужила? Естественно! Само собой, блядь, эта психическая словила карму! Но от кого?! Вот в чем дело… Этот пронзительный синий взгляд, усиленный яростью, больше никогда не отпустит его. В том темном пространстве пыточного подвала он застрял навсегда. Натаниэль с мечом, а вокруг трупы и срубленные головы… Он осторожно отодвинул грязную простынь, служившую ему занавеской. Пока все спокойно, если не считать, конечно пьяных воплей и воя полицейских сирен. Представители власти бывают здесь часто, вот только почти всегда решают вопросы «по месту», что называется. Побродят, помашут дубинками и сваливают в закат, продираясь сквозь толпу жестикулирующих женщин и грязных ребятишек, явившихся в эту страну совсем за другим будущим. Сегодня он впервые ощутил какое-то беспокойство. Под кожей копошились чьи-то взгляды, выводя его из себя. Он знал это чувство. Когда идешь по следу или уходишь от погони, оно щекочет тебе нервы, притормаживает сердце или, наоборот, жмет на газ, и ты срываешься во тьму, петляя по ночным дорогам, путая следы и наслаждаясь процессом, кайфуя от контроля… Контроля? А вот и нет. Сейчас его дергало и выводило из себя совсем другое состояние. Сердце билось неровно, во рту сохло, но переться на улицу за очередной порцией мерзкого пойла совсем не улыбалось. Мало того, что пить это дерьмо было опасно для жизни, так еще и могли приметить и слить. В секунду. Здесь хватало желающих срубить легкую монету. Почему сегодня? Они неплохо устроились здесь с Матуосо. Этот ненормальный любитель понаблюдать за чужими мучениями, чьи взгляды, он, к слову, разделял целиком и полностью, был должен ему за спасение ни много ни мало — жизни. Одно тихое дельце привело Натана в Японию, когда во главе клана Мориямы стоял куда более предсказуемый правитель. Он-то и посчитал необходимым осуществить небольшой захват предприятия в Киото. Мясник собрался и поехал — его не нужно было просить дважды. Все прошло ровно. Он даже не помнил подробностей этого рядового дела, которое отличалось ото всех остальных только географическим положением локаций… Да еще и поспешным отходом в тыл в компании «пожизненного должника», коим объявил себя Матуосо, сознавшийся в коварном убийстве своего босса, на чье место необдуманно метил. Надо ли говорить, что они поладили. Натан скрыл от босса проделки Харуки, а тот, в свою очередь, взялся выполнять самую грязную работу для Мясника и справлялся с ней даже круче ожиданий. Они не всегда действовали в паре: могли начаться вопросы, и держать в тайне такой козырь Натан считал красивым ходом в разных играх, что подкидывала ему сама жизнь. Матуосо представился боссу, объяснил свой уход из структуры личными причинами и обидой на власти Киото, заподозрившие его в преступлении, а так как у него не было ни долгов перед мафией, ни официально объявленных косяков, на него махнули рукой. И очень зря. Матуосо притащил из Японии все свои замашки киллера и маньяка, быстро развернулся, инвестировал в бизнес, вынашивая серьезные планы по отжиму некоторых провальных предприятий Саядзуки и других лидеров, обожравшихся и не дающих себе труд подумать, кого приютили у себя под боком. Натан, конечно, злорадствовал, но ему было наплевать, где окончит свои дни пухнувший от безделья и обжорства Саядзуки. Ему был нужен Матуосо, он его получил. Побег из заключения был полностью заслугой Харуки, раздобывшим для Мясника транспорт, грим и переведенные средства на анонимный счет. И еще дом. Этот самый дом — огромный, но продуманно запущенный, затерявшийся среди бедных лачуг и вагончиков, свезенных сюда для беженцев. Он животным инстинктом понял, что может положиться на Матуосо в любой ситуации. Время шло, а «пожизненный должник» держал слово, будто кровью подписал невидимый договор. Мясник до последнего надеялся, что ему самому удастся поставить точку в существовании зарвавшегося сына, но судьба распорядилась иначе. — Избавься от него, — сказал Натан Матуосо, осознав, что удача отвернулась от него в день смерти всех ребят, с которыми прошел огонь и воду. У него в голове не укладывался масштаб потери, но раскисать себе он никогда не позволял. Это означало бы полное его поражение, а затем, и смерть духа. Натаниэль должен умереть и точка. Вот только все опять пошло по одному месту. Матуосо втерся в круг, закрепил там свои позиции, кого-то запугав, кого-то, как водится, купив, но… Всегда есть это блядское «но». Зачем он убил парня, принадлежащего уважаемому члену общества, вынудив его покончить с собой на глазах половины города, Мясник до сих пор не понимал. — Ты, что, не мог удержать член в штанах? На пороге операции… Натаниэль видел тебя, просек кто ты… — Он будет бояться меня, и заполучить его будет куда легче. Не ссы, я ничего не делаю без причины. И он поверил ему. И верил до последнего, пока прикормленный парень из числа местных наркоманов не принес ему эту дерьмовую новость: Матуосо мертв. Застрелен в «Гроте» каким-то гостем, скрывшимся с места преступления и оставшимся неизвестным. А главное: Натаниэль тоже исчез, заставив Мясника утереться в очередной раз. Натан словно впал в анабиоз на пару недель. Лежа на старом диване и глядя в потолок, он позволил функционировать только мозгу. Следовало продумать стратегию. Получается, что все его действия, не приведшие к положительному результату, были неверными. Есть какой-то камень преткновения, о котором он просто не знает. Что же это? Как Натаниэлю удается соскакивать с крючка в последний момент? Сначала его спас Ичиро. Втрескался в него, поселил у себя в доме, практически полностью отрезав к нему доступ. Потом Лола с ребятами и Рико. Как этот мелкий, тщедушный мальчонка превратился в сильного бойца, покрошившего подготовленных мужиков и ловкую, не потерпевшую ни одного поражения, женщину? Кто-то помог ему. Опять кто-то встал на его сторону. Взял на себя труд обучить его, прокачать самооценку… И, наконец, Матуосо. Грандиозный провал. И снова кто-то. Какой-то таинственный кто-то ворвался в номер и хладнокровно пристрелил монстра — иначе Харуки и не звался. «Кто ты?» — спрашивал Натан у пропахшего сигаретным дымом пространства, но только клубы серого тумана перемещались над ним и оставляли вопросы без ответа. Он чувствовал себя на самой вершине падающей башни, готовым вот-вот сверзнуться в бездну. Права на ошибку у него больше нет. Живой Натаниэль — прямая угроза его накоплениям и шлагбаум на пути к свободе. Он не собирается уподобляться трусливым шакалам, возвращающимся к хозяину. На милость Мориямы рассчитывать не приходится. Да он и не сможет взглянуть ему в глаза… Просто убьет. Телефон, больше похожий на подошву, вывалянную в грязи — такой он был старый и обшарпанный, пискнул, умоляя зарядить его уничтоженную временем батарею. Мясник и хотел бы проигнорировать сие простое действие, но информацию больше взять было негде, и он неохотно поднялся со своего продавленного ложа. Экран уже умирал, но в последний момент мигнул новостной лентой городского канала. Сначала Натан решил, что ему привиделось имя сына, что было бы неудивительно: он днем и ночью ломал голову об этом уебке… Но сообщение о бракосочетании повторилось и бегущей строкой, и Натан, странно захрипев, схватил провод зарядки и начал заталкивать его в разъем, молясь, чтобы это дерьмовое устройство не сдохло в самый неподходящий момент. Почему-то только сейчас он в полной мере ощутил свое глобальное одиночество. Ему страшно хотелось проорать в понимающее лицо напротив свои безумные угрозы, чтобы услышать в ответ слова сочувствия и дельное предложение, увидеть согласный кивок и возмущение пополам с одобрением дальнейших действий. Но мертвецы не кивают и не соглашаются. Они лежат в могилах, а души их — черные и грязные, как этот проклятый телефон, скитаются по выжженной земле в поисках своего собственного выхода. …"Эндрю Миньярд, наследник Содерберга…» Да, о нем он слышал. Знал, как распорядился белокурый наследник деньгами папаши: вся Европа до сих пор возмущенно и восторженно трясется от предвкушения приключений. Как там говорится? «Париж любит победителей!» Ну, в данном случае, не Париж, а Лондон, но это и неважно. Все они там ссут кипятком от сознания собственной значимости, которую такие выскочки как Миньярд растирают в пыль и отряхивают руки. Но…это немыслимо… А что же Ичиро, который вот совсем недавно пытался пристроить свой хер как раз к заднице Натаниэля и даже сделал ему официальное предложение, которое обсасывала вечно голодная пресса? Выходит, сынок-то еще и блядь, каких мало… Стоп. Похер на его моральный облик. А вот на бабки не похер, потому что если Натаниэль вспомнит обо всех своих талантах, он не преминет избавиться от чокнутого папаши и вступит в права наследования. И, конечно же, поделится кушем со своим мужем, который, сука, и так не бедствует. Но он не может сейчас ничего предпринять. У него нет ни сил, ни времени на подготовку серьезного плана, ни людей, ни оружия. Не с мексиканцами же идти в бой с противником, превосходящим его по всем статьям. Надо прояснить два момента: в курсе ли Натаниэль условий наследования, и где он сейчас. «Все приходится делать самому!» — говорил он себе под нос, собираясь раздобыть нужные сведения. Он надел толстовку, размером с чехол для танка, вытянутые на коленях джинсы и маску, сохранившуюся после пандемии. Шляться по улицам, даже в таком анонимном обличье, было не просто опасно, но он пошел на этот риск. Он уже не помнил, когда последний раз видел родной дом. Сразу после столкновения с Ичиро, ему пришлось покинуть особняк и разыграть козырную карту отточенного, как ему представлялось, плана. А потом была тюрьма и непредсказуемый финал. Ночь сгустила краски. Над заливом поплыл легкий туманный морок. Лодки покачивались, оживая под слабым ветерком. Красота и тишина. Натан шел пешком по набережной, решив не брать такси так близко к месту своего укрытия. Ночь была с ним заодно: ни души, редкие звуки, одиночные автомобили… До особняка, конечно, таким образом не добраться, но и наводить шорох не стоит: Ичиро выставил посты по всей округе. Он огляделся. Квартал лачуг и вагончиков, а за ним и прибрежная безлюдная полоса остались позади. Такси он все-таки взял и попросил тормознуть на выезде из города, там, где только начинался лес. А здесь он знал местность как свои пять пальцев. Достаточно было пройти по окружной тропинке над обрывом, свернуть в искусственно высаженную аллею из сосен, и вот ты уже и дома. Натан, разумеется, выбрал немного другой путь. Он пошел напрямик через лес, держась только направления тропинки. На душе становилось муторно. Первое возбуждение от предстоящей реализации серьезного дела сменилось страхом. Обычным человеческим страхом, замешанном на жизненном — весьма специфическом — опыте и сомнениях. Где все? Где, твою мать, броневики, боевые группы и патрули? Что, Ичиро совсем охренел? Давно это с ним, интересно: он же никогда бы не поверил в факт смирения Мясника со своим положением. Он прекрасно знал, что Натан не оставляет незаконченных дел. Лес стоял черной стеной. Небо просвечивало синим бархатом и мигало звездами. Покой родных мест… А подсознание вопило: «Что-то не так! Остановись!» Хорошо. Он еще не помнил случая, чтобы внутреннее ощущение опасности подвело его. Морияма снял посты неслучайно. Все знает и понимает, и уже — вполне возможно — приготовился к сражению. Только вот, что на кону? Деньги или жизнь Натаниэля? А зачем ему Нат, если тот уже свинтил к другому? Да, давненько он не играл в эти шарады… Что самое главное? Нат. Он должен убедиться, что пришел по адресу. Ичиро ему без надобности… Натан вышел на тропу, ведущую прямо к особняку и, пройдя сотню метров, остановился, вглядываясь в окна. На верхнем этаже, там, где располагались спальни, горел свет. Рамы были распахнуты, и он услышал долбящие ритмы какой-то дурацкой молодежной музыки, а затем — взрыв смеха. Два шага назад в темноту. Итак, что мы имеем? «Майбах» у дома, пацанское зубодробящее музло, и ни одного охранника. Медовый месяц, в рот его… Он вернется сюда, когда они меньше всего будут его ждать. Он сам участвовал в перестройке этого дома; ему известны такие ходы, что позавидовал бы какой-нибудь французский монарх. Натан постоял еще с полминуты, вдыхая ароматы ночи и туманный яд своей ненависти, а потом развернулся и пошел в обратный путь, уже четко представляя, как будет действовать. *** — Внимание, Эндрю, тепловизоры засекли движение в районе подъездной дороги, — Зак вызвал Миньярда по рации и повторил сообщение, — кто-то в одиночку бродит по лесу рядом с домом. — Принято, Зак, мы врубим музыку… — Ведите себя раскованно и естественно. Он должен быть уверен, что вы одни и кайфуете. — Не проблема. Обернувшись к Натаниэлю, Эндрю напряженно оглядел его: — Мы кайфуем, понял? — Ну еще бы, — Нат протянул руку к колонке и нажал на пуск. Музыка рванулась в пространство, словно сплетаясь с их напряжением и страхом. Значит, все-таки, Мясник клюнул. А кто бы, кроме него, стал бродить по лесу в двенадцатом часу ночи, скрываясь по кустам? Ясно, что явился разведать обстановку и убедиться, что дом остался без охраны. Конечно, это могло бы показаться ему подозрительным, но ведь уже прошло столько времени… Зачем бы держать особняк в оцеплении, если ничего не происходит? — Мне не нравится наша затея, — сообщил Эндрю. — Сомневаюсь, что нам удастся провести его. Будь я на месте Мясника, я уже пробрался бы в дом и затаившись где-нибудь в чулане, прокрался в спальню и придушил тебя во сне. — Какая прелесть, — рассмеялся Натаниэль, — но я склонен согласиться с тобой: мы выглядим очевидными болванами, как в плохом детективе. Мясник не дурак, Эндрю. Ты прав. Он взял рацию и вызвал Зака: — Прием. Мы не верим в это отступление. Надо собрать побольше людей в доме, Зак. — Завтра к ночи прибудет отряд со всем снаряжением. Рассчитываем, что ваш отец не появится так скоро. — Не ошибитесь в расчетах, — он положил рацию на тумбочку у кровати и задумался. Дом всегда пугал его множеством тайных ходов и переходов, скрытых лазеек и подсобных помещений. Еще он знал, что где-то здесь есть подвал, которым Мясник однажды ушел от ФБР, но плана особняка у него не было, а заниматься поисками сейчас было опрометчиво. — Эндрю, я прошу тебя, не отходи от меня ни на шаг. Я знаю здесь парочку скрытых местечек, но пойдем мы туда вместе. Надо предупредить охрану… — О чем это ты говоришь? — Эндрю подошел к нему и сел рядом, — о катакомбах и колодцах? — Не совсем, хотя, не удивлюсь. Отец в свое время понастроил здесь таких лабиринтов, что я бы не стал рассчитывать на легкий квест. А еще здесь есть оружейная, и вот туда бы я охотно наведался. — Катану захватить? — усмехнулся Эндрю. — Зря смеешься. Коллекция оружия так и осталась в доме. Отец не взял оттуда ни ножа, ни пистолета. Да, — Нат улыбнулся и поворошил волосы Эндрю, — и катана там тоже найдется. — Главное, чтобы он первым туда не попал, — пессимистически заметил Миньярд и вдруг повалил Ната на постель. — Пообещай мне, что выживешь, — он поцеловал пухлые губы, все еще подрагивающие в улыбке… — Тогда ты тоже, — потребовал Нат, прежде чем обнять его за шею и отдаться поцелую без остатка. Эндрю кивнул, прижимаясь к нему всем телом и теряя в этом жаре последние силы. *** Ичиро огляделся. Заря алела на востоке, предвещая ясный день. Мясник ушел недалеко. Он пропал из виду приблизительно на час, а потом вдруг свернул куда-то в самую гущу леса и будто провалился сквозь землю. Так бы подумал непосвященный поисковик, тычущийся по тропинкам наугад, но только не Морияма. Он один знал о существовании подвала, одним своим концом выходящего прямо на автостраду, потому что однажды помог Мяснику с транспортом при побеге от властей. Он тогда поставил неприметный «Форд» у дороги и просто обалдел, когда прямо из-под земли на него вышел сам Натан, целый и невредимый, пока в доме раздавались выстрелы. Конечно, не факт, что речь шла именно о подвале, но какой-то замаскированный ход в доме был, и сейчас Ичиро рассчитывал отыскать его. — Рой, ступайте, как коты, — приказал он шепотом группе Ортеги, — ни звука, ни шороха. Наступите на ветку — лучше сами себе харакири сделайте! Мы должны попасть в дом и затаиться. Задача максимум — убрать Миньярда и Веснински-старшего, — он вздохнул, — а Натаниэль — моя забота. — Ясно, босс. Выдвигаемся. *** Кирпичные стены отсырели и воняли плесенью. Слабое освещение от старого генератора тряслось, выдавая неверные сполохи и тени, колеблющиеся от пола до потолка. Эндрю медленно шел, стараясь не дотрагиваться до склизких поверхностей и каждую секунду прислушивался. Натаниэль остался в спальне… Миньярд поцеловал его, осторожно проведя рукой по рыжим кудрям и неслышной тенью выскользнул из комнаты. Мысль о подвале не давала ему покоя всю ночь. Его следовало забаррикадировать или хотя бы разместить в нем подобие сигнализации. Эндрю замер. Сначала уговорил сердце не долбить в уши; его барабанный бой мешал сосредоточиться, а потом уловил какой-то тихий шорох. Шаги по земляному полу… Эндрю отпрянул назад и двинулся в обратную сторону, все так же, впрочем, замирая и прислушиваясь. Значит, тоннель действующий, и кто-то там явно есть… Уж не сам ли Мясник просидел в своем собственном доме, прячась от властей и Мориямы под землей, а теперь празднует победу. Ну, еще бы, потенциальные жертвы явились к нему сами! *** Его белокурые волосы словили отблеск фонаря, как только Ичиро вошел в узкий кирпичный коридор. Какое счастье, что он один! Не придется держать ответ перед безутешным Натаниэлем. Рядом вздохнул Рой, и щелкнул затвор. Ичиро мягко поднял руку и предупреждающе положил ладонь на ствол: — Погоди, — одними губами шепнул он и отошел в тень, — а вот сейчас можно! — Какая встреча, — холодный туманный голос жидким азотом парализовал Ичиро, и, дернувшись, он впился взглядом в ледяные глаза Мясника. Темная ниша шевельнулась; открылась потайная дверца, и прямо из стены в желтеющую полосу света вышел Натан. Он с неприязнью оглядел собравшихся и поднял огромный кольт: — Я смотрю, тут дохера желающих присвоить мои деньжата… Ну, или твои, — он махнул стволом в сторону Ичиро и хохотнул. — Решили сыграть в прятки, да, господин Морияма? А Миньярд в курсе, что ты здесь в качестве брошенной жены? А, Миньярд? — не оборачиваясь, обратился он к Эндрю, — он же приказал своему верному испанцу грохнуть тебя, я сам слышал… — Я не удивлен, — хрипло проронил Эндрю, — ты бы о себе лучше беспокоился. — Без сопливых гололед, — Натан осмотрел кольт и вдруг резко развернулся на едва уловимый звук шагов, — сыночек! — возопил он и нажал на курок. Эндрю рванулся, не раздумывая. Он слышал когда-то о феномене времени, замедляющем свое течение в миг опасности, и сейчас, заваливаясь набок с пулей в плече, нашел этому убедительное подтверждение. — Нат, — шепнул он, еще не понимая, серьезно ли ранен, но уже согласился с надвигающейся смертью, потому что, теряя сознание, успел заглянуть в черное дуло глока Ичиро и расслышать торжествующий шепот: «Он никогда не будет твоим!» *** Натаниэль, проснувшись в своей спальне, знакомой ему с раннего детства, сразу потянулся обнять Эндрю. Он уже успел привыкнуть к его сильным, теплым рукам, сгребающим его в охапку перед окончательным пробуждением. Это было самое счастливое мгновение наступающего дня, когда можно было вздохнуть, расслабившись, и ощутить всю нежность и страсть любимого человека, который тоже любит и также млеет от твоей близости. — Эндрю, — позвал он его, уверенный, что немедленно услышит негромкий голос. Но ответом была тишина… Натаниэль вскочил с постели, натянул футболку и джинсы и бросился вниз по лестнице. В холле — ни души. Зак тоже куда-то пропал… — Эндрю! — крикнул он, еще не понимая, что носится по кругу, забегая в одни и те же помещения. — Так… — он остановил самого себя, — спокойно. Если что-то произошло, нужен холодный ум. Нат сделал глубокий вдох, сосредотачиваясь и замедляя мысли. Раз — они ждали Мясника, два — хотели исследовать подвал, три — Эндрю мог пойти один, потому что не видел большой проблемы, и время для нападения еще не наступило. Ошибся? Возможно… Натаниэль, собранный и злой, проследовал за своими инстинктами и оказался в оружейной. Глок за пояс джинсов, катану с собой. Великолепная сталь, отполированная до блеска рукоять; знак красного огненного дракона на клинке… Он больше не змееныш. Нет, господин Веснински-старший… В подвал можно было попасть простым путем: из темного коридора первого этажа в неприметную дверь в бойлерную, затем — направо и через лесенку в три ступеньки к двери из толстого дерева, которая…немного приоткрыта. Эндрю, мать твою… Пол не скрипел, дышалось легко, рука с катаной сама пошла в боевую позицию, среагировав на шум раньше мозга. Картина, возникшая перед глазами, не удивила: Ичиро в тени Ортеги, Миньярд спиной к лестнице, и Натан собственной персоной с поднятым кольтом. Его угрожающий вопль заставил Натаниэля уйти под пулю. Взмах меча снес всклокоченную голову под корень; кровь залила срез, но ему уже не было дела до этой знакомой иллюстрации. Он никак не мог понять, что с Эндрю. Почему Миньярд лежит, хватаясь за плечо, будто пытается остановить кровотечение… Упав на колени рядом с Эндрю, Нат поднял голову, услышав: — Он никогда не будет твоим. Ему показалось все это кошмарным сном. Разве так бывает, когда человек, которого знаешь всю жизнь вдруг целится в голову тому, за кого ты готов отдать все на свете. — Ичиро? — хрипло произнес он и встретился взглядом с безумными черными глазами, — Ичиро! Нет! Он вскочил и схватил уверенную руку за запястье. Выстрел грохнул, но пуля прошла через шелк его рыжих волос, оставив дымящуюся дорожку над ухом. Гром словно отрезвил Ичиро. Он посмотрел на Натаниэля более осознанно и опустил пистолет. Ортега качался за его спиной, не понимая, как ему поступить, и Морияма оттолкнул его в грудь с капризным воплем: — Отстань уже от меня! А Нат снова сел на пол и склонился над Эндрю. Раненое плечо кровило, но он был жив, хоть и смотрел, не веря, и то и дело проваливался в предобморочный дурман. — Ты спас мне жизнь, — сообразил вдруг Натаниэль, и все поплыло перед глазами. Он и не понял сразу, что плачет…