Заново

      Чонхо поднимается на свой этаж, жутко вымотанный после ссоры с Минги в кинотеатре. Их свидание не задалось с самого начала, так что глупо было рассчитывать, что всё пройдёт хорошо. И всё же он до последнего надеялся, что их утренняя перепалка сойдёт на нет, поэтому так старался угодить Минги. Он ненавидит конфликты.       Он устал от нескончаемых ссор, обвинений и упрёков, поэтому ни на секунду не жалеет о своём решении заблокировать Минги. Если тот и пытался до него достучаться, то он об этом не знает, и это к лучшему.       Так он думает, пока не заворачивает на лестничную клетку.       Минги поднимает голову и тут же подскакивает на ноги, а Чонхо не знает, куда бежать. До этого он не чувствовал от него угрозы, несмотря на все их конфликты и склоки, но после произошедшего он больше не уверен, что находится в безопасности.       — Нам нужно поговорить, — Минги звучит непривычно обеспокоенно. Его глаза поблёскивают, будто он собирается плакать, а губы слегка подрагивают. — Мне очень жаль. Извини меня, такого больше не повторится.       — Пошёл отсюда, — Чонхо делает небольшой шаг назад, когда Минги предпринимает попытку подойти к нему. — Я не хочу тебя видеть. Потом поговорим. Возможно.       — Нет, выслушай меня! Пожалуйста!       Это что-то новенькое. Минги никогда не показывал ему эту сторону себя. Значит ли это, что он начал открываться? Больше ему доверять? Стоит ли рассчитывать на что-то ещё?       — Хорошо, но держись от меня подальше, ясно? Иначе я вызову полицию. — Чонхо не уверен, что поступает правильно, когда даёт Минги шанс объясниться. Он сильно рискует, но влюблённость перевешивает весь здравый смысл. Что угодно могло стать причиной, и он должен знать, почему произошло то, что произошло.       Минги медленно кивает, но ничего не говорит. Чонхо решает, что разговор на лестничной клетке не лучший вариант, поэтому подходит к двери под щенячий взгляд и молча впускает его внутрь.       Сон топчется на пороге, как будто не он вёл себя, как хозяин квартиры, ещё утром, и ждёт, когда Чонхо возьмёт инициативу в свои руки. Он это знает, поэтому лишь тяжело вздыхает и смеряет Минги взглядом. Жестом указывает, чтобы тот шёл в комнату, едва сохраняя терпение. Этот день кажется бесконечным.       — Сегодня я хочу услышать тебя, — Чонхо садится напротив Минги и складывает руки на груди. — Что это было? Я разве сделал что-то не так? Как-то обидел тебя? Задел? Почему ты решил, что имеешь право распускать руки?       Минги опускает голову и отвечает тихо, еле разборчиво:       — Я вспылил. Ты же знаешь, у меня сложный характер.       — Но это же не повод срываться на мне.       — Ты тоже виноват! — Минги подрывается с места и делает несколько широких шагов из стороны в сторону. В итоге останавливается напротив Чонхо и подходит ближе. Смотрит сверху, а от прошлой напускной печали не остаётся ни следа. — Ты же всё прекрасно понимаешь, зачем намеренно выводишь меня из себя?!       — Каким образом? — Чонхо правда не понимает, но хочет разобраться. Минги для него не последний человек, поэтому он не может отпустить его из-за какого-то нелепого спора. — Я оделся так, как ты захотел. Пошёл на выбранный тобой фильм. Взял отгул на завтра, чтобы провести с тобой побольше времени. Что тебя не устроило?       — Всё дело в твоём неуважительном ко мне отношении. Ты не имеешь права принимать решения без моего одобрения, потому что мы встречаемся. Мы всё должны делать вместе. Даже в этой ситуации ты предпочёл просто заблокировать меня, наплевав на мои чувства! Ты хоть представляешь, как я испугался? Как тяжело мне было прийти и извиниться?       У Чонхо складывается ощущение, будто его раз за разом окатывают ледяной водой. Всё это время он думал только о себе и о своём комфорте, совсем не позаботившись о том, как будет чувствовать себя Минги. Как же долго тот терпел его эгоизм и меркантильность. Неудивительно, что в итоге он сорвался.       — Давай просто забудем, — Чонхо не узнаёт свой голос, слегка подрагивающий и зажатый. Рядом с Минги он всегда становится тише. — Я тоже прошу у тебя прощения за всё. И извини, что заблокировал.       Минги долго смотрит на него, взгляд тяжёлый, исподлобья. В конце концов он слегка отстраняется и садится на диван.       — Разблокируй.       — Сейчас.       Чонхо осознаёт, что не хочет этого. Внутри у него всё клокочет, даже если он понимает, что тоже пострадал в этой ситуации. Не одному Минги было плохо, а след от его ладони всё ещё фантомной болью ощущается на коже. Может, не стоит прощать его вот так просто… Но всё же лезет в карман за телефоном. Поднимать взгляд отчего-то стыдно.       Минги заглядывает в экран со своего места, удовлетворённо хмыкает и откидывается на подушку. Хлопает по соседней сидушке.       — Иди сюда. На сегодня с нас достаточно ссор.       Чонхо слушается и, сев рядом, тут же обнимает Минги, наслаждаясь близостью и редкими моментами нежности и откровения.       Он не сможет без Минги.       Чонхо стоит на пороге пустой квартиры и вслушивается в долгожданную тишину. А она обрушивается на него ледяной глыбой. Давит. Хочется дать ей себя раздавить.       Его наполняет что-то похожее на облегчение, только когда за ним закрывается дверь, отгораживая от внешнего мира. В запертой квартире, где есть только он, ему спокойнее, но этого больше недостаточно, чтобы он смог почувствовать себя в безопасности.       Он старается не думать о том, что произошло в кинотеатре. Воспоминания, которые он всё это время пытался вытеснить, теперь одолевают его слишком часто и навязчиво. Что с этим делать, он не знает, но всё равно не намерен сдаваться.       Юнхо открылся ему как понимающий и добрый человек, и из-за этого Чонхо вдвойне стыдно перед ним. А ещё он чувствует вину за все подозрения, которые так никуда и не делись.       Любой на месте Юнхо оставил бы Чонхо одного, не стал бы заморачиваться и тратить нервы, но Чон по какой-то причине всё никак не угомонится. Он проявляет колоссальное терпение, иногда в собственный убыток, но ничего не получает взамен. Тогда зачем?       Чонхо не понимает. Он не хочет вешать на Юнхо ярлыки и закапывать его под кучу своих проблем, но и довериться не может тоже. Он чувствует себя загнанным в угол.       Снова.       — Да что со мной не так… — Чонхо съезжает по стене на пол прямо в прихожей и утыкается лбом в колени. У него совсем нет сил даже на то, чтобы дойти до кровати. Собрать себя не получается.       Он скучает по временам, когда мог свободно высказать своё мнение, посмеяться в голос над глупой шуткой, встретиться с друзьями или расслабиться в одиночестве. Всего три года назад он был открытым, жизнерадостным юношей, которому все моря были по колено, а любое препятствие или неудача не воспринимались, как конец света. Он постоянно искал новые знакомства, был активным и инициативным.       Сейчас же, куда бы он ни посмотрел, куда бы ни сбежал — везде будет он. Его голос он слышит, когда возвращается к прежней жизни. Его образ преследует Чонхо в кошмарах и наяву.       Будь проклят тот день, когда они впервые встретились.       Чонхо поднимается на затёкшие ноги, хорошенько обматерив себя за слабость, проходит внутрь квартиры, привыкший отлично ориентироваться в темноте, и сразу заворачивает в спальню. Он скидывает все вещи, оставленные валяться после подготовки к свиданию, на пол и с головой закутывается в одеяло, так и не переодевшись в пижаму.       Он не понимает, почему всё внутри настолько плохо. Почему ему постоянно хочется спрятаться и остаться в одиночестве? Когда он стал таким? Как допустил?       Чонхо вздрагивает, когда телефон начинает вибрировать. Вспоминает запоздало, что забыл отчитаться Юнхо. Несмотря на то, что он с головой укрыт одеялом, его прошибает холод.       — Извини, я отвлёкся и забыл, — он даже не пытается скрыть, насколько сильно нервничает. — У меня всё нормально, и…       — Тише ты. Я просто переживал и решил перестраховаться. Это уже слишком? — Юнхо звучит устало, и Чонхо снова накрывает вина. Из-за него он так вымотался.       — Всё хорошо. Я же пообещал говорить, если что-то пойдёт не так. А ты как? Уже дома?       — Да. Всё никак не могу уснуть. Поговори со мной?       Чонхо всё же приходится выбраться из-под одеяла, чтобы посмотреть на электронные часы. Не мог же он так долго просидеть в прихожей? Он тяжело сглатывает, ощущая себя жалким неудачником, когда осознаёт, что так и произошло. Неудивительно, что Юнхо позвонил ему.       В последнее время он всё чаще вылетает из реальности, и это не может не напугать. Неужели всё настолько погано? И как давно? Заметил ли Юнхо? Что ему делать?       Их прогулка в парке прошла замечательно. Они много говорили, а Чонхо смог отвлечься и на какое-то время отпустить себя, сбежать от преследующих его образов и мыслей. Так какого чёрта ему снова становится хуже? И как долго это будет продолжаться?       Он не хочет портить Юнхо настроение, поэтому за шкирку вытягивает себя из начинающего вновь засасывать болота. Его уже тошнит от собственного бессилия и мнительности.       — Хорошо. О чём хочешь поговорить?       — О чём угодно, — слышно, как Юнхо переворачивается на той стороне. — Например, о том, чем ты увлекаешься, что любишь, что не любишь. Мы часто говорим обо мне, но я практически ничего не знаю о тебе.       Юнхо любит молочный шоколад, кофе и гулять по вечерам. Любит проводить время дома, когда не уезжает в командировки, и ценит уют. Ему нравятся милые вещи, простота и комфорт. А ещё он тактильный и легко привязывается к людям. Чонхо всё запомнил.       — Мне особо нечего о себе рассказать, — Чонхо знает, насколько раздражающим может быть такой ответ, поэтому быстро реабилитируется. — Как ты уже знаешь, я работаю художником из дома, и иногда езжу в агентство, чтобы поговорить с директором. Раньше любил шумные компании, но… Это в прошлом.       — Забавно. Ещё с первого свидания ты показался мне интересным, но одиноким человеком. Ты никогда не говорил, что у тебя есть друзья.       Чонхо не хочет портить атмосферу ненапряжного разговора, но понимает, что рано или поздно Юнхо придётся узнать правду, если они продолжат сближаться. Поэтому перебарывает себя и отвечает честно, пусть и отдалённо:       — Мы больше не поддерживаем связь.       — То есть ты переехал сюда без поддержки? Ни одного знакомого? Даже поговорить было не с кем?       — Да, но… Теперь у меня есть ты. Это уже прогресс.       Юнхо тихо смущённо фыркает и просит Чонхо рассказать что-нибудь ещё. И чем больше тот задаёт наводящие вопросы, тем больше он осознаёт, что потерял себя как личность.       Впервые за долгое время кто-то интересуется им, его хобби и жизнью в целом, планами и взглядами на те или иные вещи. Для Юнхо это естественно, а Чонхо приходится задумываться над каждым своим ответом, чтобы понять: его ли это выбор или то, что он навязал себе, чтобы угодить Минги?       Минги здесь нет и больше никогда не будет. Чонхо сделал всё, чтобы оградить себя от него, но и этого оказалось недостаточно. Хоть они и расстались, он до сих пор его не отпустил. Перед совершением каждого своего действия он думает, одобрил бы это Минги? Понравилось бы ему? Или, наоборот, разозлило бы?       Может, он по-прежнему его любит?       Нет. Исключено. За него говорит его зависимость от другого человека и нежелание отпускать прошлое. Комфортно быть жертвой, когда все тебя жалеют, но Чонхо категорически не хочет принимать эту позицию.       Он опасался, что Юнхо нужен ему лишь для того, чтобы забыть о Минги. Что он его временный вариант, пока не станет легче. Но сегодня окончательно принимает, что тот ему симпатичен. Им ещё рано расставаться.       — Мне очень нравится с тобой общаться, но у меня слипаются глаза, — канючит Юнхо. — Не против, если мы на этом остановимся?       — Нет, конечно. Иди отдыхать. Спасибо, что позаботился обо мне.       Юнхо сонно угукает в ответ и сам завершает звонок, а Чонхо опускает руку и смотрит прямо перед собой.       Стоит ли ему делать следующий шаг? Он же не испортит всё чрезмерной спешкой?       Чонхо открывает чат с Юнхо, чтобы кое-что решить для самого себя, как на его глазах появляются несколько фотографий с тем самым уличным котом, который всё никак не хотел отставать от них. Вслед за ними Юнхо пишет, что хочет забрать его себе.       — Смотри, — Чонхо показывает Минги объявление и выжидающе наблюдает за его реакцией. — Хочу взять. Отвезёшь меня? Это недалеко.       Минги кидает короткий взгляд на протянутый телефон и складывает руки на груди. Теперь он смотрит на Чонхо с каким-то необъяснимым осуждением. Он моментально чувствует себя не в своей тарелке и медленно убирает телефон.       Реакция Минги непредсказуема, поэтому Чонхо не может даже предположить, что он сейчас услышит и услышит ли. Одно знает точно — он недоволен его просьбой или идеей в целом. Поэтому спешит опередить его, чтобы уйти от разговора и избежать очередного спора:       — Забудь. Я…       — Ты и правда умеешь думать только о себе, да? Даже не пытаешься это изменить? — Минги взмахивает руками, выглядя при этом настолько оскорблённым, что Чонхо невольно приходится закрыться, взять все эмоции и выкинуть в угол. Он знает, что не сделал ничего, что могло бы его задеть, но поведение того говорит об обратном.       — Объясни, что опять не так, — вздыхает он и зеркалит позу Минги. — Я же просто показал тебе объявление, а ты из-за этого завёлся.       — Хорошо, — Минги бьёт себя по коленям и наклоняется немного вперёд, явно показывая, кто сейчас доминирует. Но Чонхо всё равно не согласен так просто прогибаться. — Раз ты такой тупой, я объясню по пальцам. Во-первых…       — Если ещё раз меня оскорбишь, я уйду, — тут же чеканит Чонхо и выдерживает долгий тяжёлый взгляд. Минги выдыхает через нос и усмехается.       — Во-первых, ты не спросил у меня, нужно ли мне это животное. Моё мнение настолько ничтожно для тебя? И во-вторых. Отвезти тебя? А что насчёт моих планов? Думаешь, мне хочется тащиться с тобой за каким-то котом?       — Я показал тебе это грёбанное объявление, чтобы спросить твоё мнение! — Чонхо велит себе остыть и спокойно продолжает: — И я не заставлял тебя везти меня куда-то, просто уточнил. Если ты не сможешь, я доеду на автобусе. Почему тебе из всего надо раздувать скандал?       Это то, что заботит Чонхо уже долгое время. Что бы он ни сказал, как бы себя ни повёл, Минги всё равно останется недоволен. Он предпочитает думать, что в их отношениях обычный кризис, но его категорически не устраивает поведение Сона, что он и пытается донести.       Но сейчас в нём разгорается обида, поэтому в этот раз он не пытается контролировать тон, когда говорит резкое:       — Да и что насчёт тебя? По твоей же логике тебе абсолютно плевать на то, что волнует меня. Разве я так часто чего-то прошу?       — Ты не будешь заводить кота, — давит Минги. — Лучше послушай меня, Чонхо. Это предупреждение.       — Знаешь что, — отвечает он тут же и поднимается с места, — я буду делать то, что хочу. Мне не нужна твоя помощь или одобрение. Зря я вообще начал с тобой этот разговор. Можешь сходить нахрен с таким отношением.       Он разворачивается и идёт в сторону выхода, совершенно игнорируя окрики Минги и тяжёлую, стремительную поступь шагов.       Нерешительность сменяется чем-то более весомым, когда Чонхо рискует проявить инициативу и пригласить Юнхо на утреннее свидание. Он почти не задумывается над словами, потому что чувствует, что вот-вот может потерять того, от кого впервые за долгое время не ощущает враждебности и опасности. Он заставляет себя посмотреть на ситуацию трезво и в итоге видит лишь понимание и терпеливость.       Если Юнхо откажет или это будет их последняя встреча, Чонхо поймёт. Но теперь он не может сказать самому себе, что не будет сожалеть об этих неудавшихся отношениях.       Юнхо отвечает почти сразу, что он очень рад приглашению, и уточняет детали, а Чонхо пытается не зацикливаться на том, как бешено у него бьётся сердце. На этот раз во главе не тревога — ожидание чего-то хорошего и приятное предвкушение.       Чонхо ещё раз прощается и возвращается в реальность, где он сидит один в неубранной комнате в уличной одежде и по привычке вслушивается в тишину, боясь услышать до боли знакомый голос.       Он снова с головой укрывается одеялом, ставит будильник и почти сразу засыпает. Завтра ему будет лучше, завтра его ждёт новый день, в котором больше нет его.       Завтра он увидится с Юнхо.