Пепельная тень очага

Арлекино очень любит тебя. Она имеет привычку просыпаться раньше тебя. В конце концов, у предвестницы есть много дел, которые нужно сделать за день, и быть той, кто управляет различными делами по всему Тейвату, это нелегкий труд. Но в выходные дни, после долгой ночи занятий любовью, она оказывается в ловушке твоего обаяния, не имея возможности выбраться. (не то чтобы она когда-либо этого хотела.) твоя мягкая, божественная фигура лежит рядом с ней, твое дыхание щекочет ее щеку, и ей это безумно нравится. В наступившей передышке, в этом спокойствии между давлением своих кошмаров и повседневной рутинной работой, она обнаруживает, что весь мир неподвижен, когда ты находишься рядом с ней. Отсутствие воя и теней за окном заменяются, хотя бы на эти несколько мгновений, нежным солнечным лучом, целующим твою кожу. (Ей хотелось бы быть для тебя солнцем, хотя бы на короткое время. О, как ее кровь почти кипит от зависти к той небесной звезде, которая каждое утро целует тебя раньше нее; и если бы не тот факт, что ей не хотелось тебя будить, она, возможно, поцеловала бы тебя раньше.) Арлекино придвигается, кладет голову на руку и смотрит на тебя, наблюдая за каждым подъемом и опущением ваших обнаженных плеч и груди. Ее разум спокоен, молчалив, в нем нет никаких других мыслей, кроме тех, что о тебе. Ты настолько дорога ей, что она разорвала бы небо на земле и разрушила бы города и династии во имя твое, если бы ты попросил ее об этом. Она, собирала бы армии и королевства, поклоняющиеся тебе, - если бы ей не была неприятна мысль разделить тебя с другим. (Представление о том, что другие смотрят на вас с таким же почтением и обожанием, что и она, абсурдно по своей природе, поэтому она душит эту мысль в самом её зачатке.) Размышляя о своих молитвах на тебя, она замечает, как одеяло ваше общее одеяло опустилось ниже твоей талии. Арлекино почти собирается укрыть тебя обратно, чтобы сохранить твой комфорт – тем более, когда она замечает, как ты, хоть и слегка, дрожишь на прохладном воздухе, – но она понимает, что это может только разбудить тебя. И поэтому она разворачивает свое крыло, его малиновые перья ловят солнечные лучи, освещающие его. она накрывает тебя им вместо одеяла, мысленно упрекая тот бесполезный предмет за то, что он плохо согревает тебя. Хотя, возможно, это само по себе тоже было благом. Выражение твоего лица смягчается, и взгляд алых крестов Арлекино смягчается тоже. Ее крыло успокаивающе покоится вокруг вас, почти щекоча, источая домашний уют довольно интимного момента. И именно это щекотливое ощущение пробуждает тебя, медленно, но уверенно. Твои губы приоткрываются в зевке, и ты открываешь заспанный глаз, обнаруживая, что твоя любимая уже давно наблюдает за тобой. Твоя душа поет. «Доброе утро, моя любимая девочка», — нежно шепчет Арлекино, прижимаясь ближе. теперь, когда ты проснулась, она без колебаний притягивает тебя к себе. Она обнимает тебя, уводя руки за твою спину, ее почерневшие пальцы всегда нежны, всегда мягки. Ты улыбаешься, еще полусонная, но наслаждающаяся лаской. Твоя собственная ладонь находит путь к позвоночнику Арлекино, деликатно скользя вверх и вниз, заставляя твою любимую дрожать. (О, как слаба она оказывается от твоего прикосновения. Пусть для всех остальных она холодна и неприступна, но для тебя она оставляет ключ к своему сердцу.) Арлекино сильна, и это проявляется в ее мускулистой фигуре, напрягающейся от вашего сонного прикосновения. Она особенно уязвима в пространстве рядом со своим крылом, где ты, обычно, уделяешь особое внимание, слегка массируя и оставляя нежные прикосновения своих губ. Порхающие поцелуи, легки и мягки как лепестки радужных роз на нежном ветру. «Доброе утро, Арли», — бормочишь ты с прерывистым дыханием. Ты проводишь кончиками пальцев по изгибу ее бока, к проклятым чёрным рукам (это больше не проклятие, а часть женщины, которую ты любишь), обводишь их так, как будто у тебя еще не было каждого сантиметра мягких рук Арлекино в твоей памяти. Твои глаза закрываются, и твоя рука замирает, теперь она снова расслаблена на спине Арлекино, а ты быстро возвращаешься в объятия сна. – Арлекино нежно обнимает тебя, закрывая от всего мира, кроваво-пламенное крыло обвивает твою фигуру. Но на этот раз у сна нет другого выбора, кроме как разделить тебя с ней. Все время в мире не может сравниться с этими нежными, бесконечными моментами — ваши тела переплетены, как виноградные лозы, волосы разбросаны по подушкам на кровати, которая принадлежит только вам обоим, и ты утопаешь в ее бережных объятиях. Губы Арлекино оставляют нежные поцелуи на твоем лбу. «Отдохни, моя голубка». И когда она говорит, она надеется, что ее верная молитва последует за тобой в твое сознание, согреет твоё сердце и всегда напомнит вам о преданности, которую к тебе питает только твоя властная женщина, только для тебя. Только для тебя.