Three or Four (Or Possibly Five) Easy Steps to Living Harmoniously With Your Roommate

Тигнари мягко улыбается ему. — Привет, Кави. Надеюсь, ты не против, что мы с Сайно так спонтанно зашли к тебе в гости. Как ты? — Все прекрасно, благодарю, — отвечает он. И поскольку он невероятно гостеприимен, спрашивает: — О, могу я предложить вам напитки или закуски? Я могу заварить чай. Буквально на днях мы также купили печенье. Сайно кивает. — Звучит отлично. Если тебе не сложно. Он уходит в сторону кухни и притворяется, что не слышит продолжающийся разговор. — Он… выглядит абсолютно нормально, аль-Хайтам. Кроме самого приветствия, конечно, это есть, но нельзя сказать, что он пьян или съел что-то, что повлияло на его сознание. — Я также не смог определить никаких следов элементальной магии на нем, кроме обычного потока дендро, так что это мы можем вычеркнуть. — Кроме того, что он воодушевлен, ты заметил что-нибудь еще? Например, невнятную речь или неспособность ходить прямо? Как насчет физических проявлений — у него расширены зрачки или, может, он выглядит покрасневшим? — Нет, я не замечал ничего из этого, — наконец, говорит аль-Хайтам. — В остальном, его поведение выглядит нормальным, включая то, как он ест и спит, если мы говорим о том, что я успел наблюдать. Говоря о сне и приемах пищи, я имею в виду, что он продолжает мало спать и работать слишком много. Он так же ест нерегулярно и маленькими порциями, что является нормой для него, хотя и не идеально. В целом, это, конечно, объясняет, почему он весит меньше, чем должен, особенно, учитывая его рост. Это заставляет Кавеха застыть. Аль-Хайтам следил за его общим благополучием? Это… странно мило для него. Он не знал, что секретарь замечает что-то помимо тех гор книг, в которые он погружен каждый раз, когда находится дома. Боги, до того, как Кавех начал свою атаку любезностями, ему даже казалось, что аль-Хайтам не поднимает и взгляда от книг надолго, чтобы успеть заметить Кавеха. Даже свою дерзость он демонстрировал, не отрывая носа от книги. Кавех не знает, что ему делать с этой информацией, поэтому он решает обратиться к своей обычной реакции: продолжить делать вид, что все в порядке. — Вот, пожалуйста, — говорит он, ставя поднос с чаем, чашками и закусками. — Аль-Хайтам, я принес тебе твой чайник с кофе. Он сварен на тех новых сортовых кофейных зернах, которые я заказывал, так что дай мне знать, что думаешь о них. Я могу заказать еще, если они понравятся тебе. Морщина на лбу аль-Хайтама становится глубже. — Хм. Тигнари пользуется возможностью начать задавать вопросы. — Итак, Кави, я слышал, ты недавно получил большой проект. Как у тебя дела? Ты достаточно спал и ел? Кавех улыбается. — О, ты наслышан о моем последнем заказе от господина Бахмани! Проект обещает быть грандиозным, даже касаемо самого здания, которое он хочет построить. Он также отдал мне бразды правления по поводу дизайна, и у меня есть несколько идей, которые я бы хотел проработать, — он качает головой. — Простите, я немного сбился с мысли. У меня все прекрасно. Занят, конечно, но в полном порядке. Он удостоверяется, что подчеркнул часть про то, что он в порядке, особенно жирно, чтобы привести тему к логичному концу. Хотя никто не реагирует на это. Тигнари слегка кивает, соглашаясь. — Хорошо, хорошо. Всегда очень важно следить за своим здоровьем в моменты перенапряжения. Дай мне знать, если почувствуешь, что что-то не так или что у тебя недостаточно энергии. Я могу дать тебе некоторые растительные витамины и травяные чаи в помощь. — Буду держать в голове, спасибо! А как вы с Сайно? Как у вас дела? Они продолжают ненавязчивую беседу. Нужно отдать должное: Сайно и Тигнари хорошо справляются с тем, чтобы внести в эту обычную беседу несколько деликатных вопросов о его быте, здоровье, а также ел ли он что-нибудь странное и/или ощущал какие-нибудь странные источники элементальной энергии, которые влияли на его настроение, и так далее. Если бы он не знал, что они наблюдают за ним, он бы и не заметил их стараний. Но, тем не менее, указанные вопросы заставляли подозрение расти в нем, не по отношению к Тигнари или Сайно — видят боги, они делают это из искреннего беспокойства, — но по отношению к аль-Хайтаму. В чем смысл для секретаря — приглашать этих двоих к ним в дом? Неужели потому, что аль-Хайтаму нужна более широкая точка зрения по вопросу, почему он ведет себя так нехарактерно мило в общении с ним? Или, может быть, это окольная попытка заставить Кавеха прекратить? Что ж, если это оно и есть, то пусть аль-Хайтам мечтает дальше. Он не сдастся так просто! Он поворачивается к аль-Хайтаму с особенно ослепительной улыбкой. — Ты что-то притих. Как у тебя дела? Надеюсь, не так занят, как был? Единственный знак, что аль-Хайтам испытывает неудобство — небольшая задержка в ответе. — Все… неплохо, — отвечает он. — Новые мудрецы были выбраны, и они изберут нового Великого Мудреца к концу недели. Это означает, что через пять дней я смогу вернуться к работе секретаря, к тому же, сохранив свою старую зарплату. Вернуться к графику с девяти до пяти, при этом получать достойную оплату — хорошо, по сравнению с теми людьми, которые вынуждены горбатиться ради того, чтобы получить улыбку от клиента. Совершенно очевидно, последнее предложение было добавлено, чтобы испытать терпение Кавеха на прочность. Кажется, Сайно и Тигнари осуждают то, как быстро и внезапно между ними появилась натянутость, и их внимание сосредотачивается на Кавехе в ожидании его ответа. Что ж, если аль-Хайтам хочет его сломать, то ему придется пережить разочарование. — Это прекрасно, я очень рад за тебя, — говорит он, силой удерживая его очень, очень лучезарную улыбку. — Тебя всегда делала счастливым твоя должность секретаря, и ужасно, что тебе пришлось ее покинуть, даже на время. Хороший баланс между жизнью и работой очень важен, особенно, если это то, что приоритетно для тебя, поэтому я рад, что у тебя получилось со всем разобраться на работе и вернуться к своей старой должности. Аль-Хайтам, Сайно и Тигнари пялятся на него так, будто он отрастил себе вторую голову. Наконец, после нескольких напряженных секунд, аль-Хайтам прочищает горло и поднимается. — Прошу меня простить, мне нужно в уборную. Он встает с дивана, выглядя немного натянуто, учитывая, как напряжено его тело, и уходит. Как только его шаги удаляются, их гости бросают все свои оставшиеся приличия и поворачиваются к нему. — Ладно, Кави, будь с нами честен. Что-то не так? — спрашивает Сайно. — Ты ведешь себя невероятно мило по отношению к аль-Хайтаму, и это… это… — Жутко, — заканчивает Тигнари с дрожью. — Так что скажи честно. Ты съел что-то странное? Какие-то необычные грибы в лесу? Что бы это ни было, у меня есть антидот, поэтому нет нужды стыдиться признания в том, что ты был любопытен и попробовал несколько случайных грибов. Это случается со всеми. Сайно одаривает своего спутника взглядом. — Случается со всеми? Кто эти «все»? — Не было такого! — отрицает Кавех, сбрасывая с себя напущенное счастье. Слава богам, его лицо уже начинало болеть от того, какой широкой была улыбка, которую он давил. — Что я в последнее время пытался сделать, так это показать аль-Хайтаму свою признательность и расшевелить немного! Вы знали, что он никогда не улыбается? Как это может быть нормальным? Все улыбаются! — Почему тебя волнует, улыбается он или нет? — давит Сайно. — Кроме того, ты видел аль-Хайтама? Это просто то, как он выглядит. Вот и все, — он издает звук и неопределенно показывает на свое лицо. Кавех понятия не имеет, что это значит, но отвечает, как может: — Мне не все равно, потому что я не хочу, чтобы он был несчастным! Я подумал, если бы он был счастливым, может, жить с ним было бы легче, и он дал бы мне небольшую передышку. К тому же, оказывается, я никогда не благодарил его, что он приютил меня. Я чувствую себя ужасно из-за того, что это заняло у меня столько времени — понять, что я никогда его не благодарил, как положено… — Кавех обрывается, пожимая плечами. — Я просто хотел исправить это. Сайно и Тигнари обмениваются взглядами прежде, чем кивнуть. — Кажется, я понял теперь, — говорит Сайно со вздохом. — Твоя чересчур эмпатичная натура заставляет тебя чувствовать себя обязанным аль-Хайтаму, поэтому ты пытаешься гиперкомпенсировать это своим нелепым планом. Мне жаль, что результат расстраивает тебя и приводит только к тому, что аль-Хайтам становится подозрительным. Тигнари игнорирует его невнятные протесты и добавляет: — Итак, я действительно думаю, что гармоничные взаимоотношения это здоровая цель, к которой стоит стремиться, но ты точно уверен, что в порядке? Я знаю, сколько раздражения ты испытал, живя с аль-Хайтамом, и это просто так не проходит, даже если ты хочешь приобрести этот беззаботный настрой. Я также не хочу, чтобы ты давил в себе злость до такой степени, что позволишь ему пройтись по тебе ногами. Милый Тигнари. Это и есть причина, почему Кавех так сильно его любит. Кавех мотает головой. — Он такого не делал. Я имею ввиду, он пытался вести себя пассивно-агрессивно время от времени, но оставлял это довольно быстро, когда замечал, что это не работает. Если о чем-то и говорить, то дела у нас идут довольно неплохо, если честно. И это так. Теперь, когда он не кричит на аль-Хайтама, он обнаружил, что его раздражительность по отношению к нему значительно снизилась. Также помогает то, что аль-Хайтам, по какой-то причине, отказался от своих ужасных привычек, которые заставляли Кавеха лезть на стену, как, например, чтение с надетыми наушниками за обеденным столом или разбрасывание своих книг и других мелочей по дому только для того, чтобы Кавех их подбирал. Он действительно слушает болтовню Кавеха, вставляя свое слово в этот односторонний диалог время от времени. Приемы пищи на самом деле теперь кажутся настоящим опытом сближения, а не как раньше, когда Кавех ел в неловкой тишине. Поэтому, в целом, дела у них только улучшались с того момента, как он придумал эту (предположительно) безумную идею. Единственную странность, которую он заметил, кроме того, что аль-Хайтам был подозрительным к каждому его движению, это то, что секретарь перестал прихорашиваться, и из-за этого Кавеху стало несколько сложно делать ему комплименты. Но к этому моменту архитектор уже так поднаторел в комплиментах, что он расширил свой репертуар благодарностей, включая благодарности аль-Хайтаму за то, что нашел время завтракать и ужинать с Кавехом, что не выпивает все его пиво и что берет в лавке больше яиц. Все дело в маленьких победах. Очевидно. — Что ж, аль-Хайтам хотя бы будет рад услышать, что ты в здравом уме, — говорит Сайно. — Знаешь, он начал беспокоиться. — Подожди, не говори ему ничего! — вмешивается Кавех. — Я не хочу, чтобы он знал, что я мил с ним только потому, что чувствую вину, что не благодарил его раньше! Это помешает моим стараниям заставить его улыбнуться! Затем второе замечание Сайно доходит до него, и Кавех смотрит на Сайно неверяще: — Подожди, что значит, он беспокоится? Тигнари хмурится. — Почему ты звучишь таким удивленным? Конечно, он обеспокоен. Почему, ты думаешь, он позвал нас сюда? Он хотел посмотреть, сможем ли мы заметить что-то не то с твоим здоровьем! Он думал, ты подхватил какую-то хворь или что ты одержим! — Он просто подозревает мои мотивы, потому что, как ты и сказал, оказывается, что я, ведущий себя мило — это жутко! — Обе эти вещи не должны быть взаимоисключающими, — замечает Сайно. — Он может считать тебя жутким и подозрительным, просто говорю. Их беседа прерывается. Уши Тигнари дергаются, и он тут же затыкает их: — Он идет, — шипит он. — Ведите себя нормально, все. И действительно, вскоре аль-Хайтам выходит из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сайно, Тигнари и Кавех ведут бессмысленную светскую беседу с чашками чая в руках. — Что я пропустил? — спрашивает он, возвращаясь на место. — О, да ничего особенного, просто обмениваемся новостями, — отвечает Тигнари. Невероятно, как легко ложь срывается с его губ, сопровождаемая тихим, уверенным тоном. — Кави, я рад, что у тебя все хорошо, особенно, с твоим здоровьем. Ах, милый, милый Тигнари, снова вступается за него, давая понять, что все в порядке. Кавех решительно кивает и притворяется, что не видит, как глаза аль-Хайтама сужаются в подозрении. — Да, да, все прекрасно! Я здоров, как жеребец, нет никакой нужды беспокоиться! Но хватит обо мне. Я слышал, ты собираешься провести несколько лекций о растениях Сумеру. Как с этим обстоят дела? Они проводят еще какое-то время, беседуя, хотя это в большей степени Сайно, Тигнари и Кавех обмениваются новостями, а аль-Хайтам по случаю вставляет свои комментарии здесь и там, просто несколько его наблюдений. Через некоторое время, Сайно и Тигнари встают. — Уже поздно. Нам нужно закончить кое-какие дела, поэтому нам стоит идти, пока не стемнело. Было приятно встретиться, кстати. — Вы уверены? Мы были бы рады, если бы вы остались на ужин, — предлагает Кавех. — У нас с Тигнари другие планы на ужин, к сожалению, — отвечает Сайно. — Нужно как-нибудь снова собраться, впрочем. Я слышал, что недавно открылась новая таверна с зоной для игр в Священный Призыв Семерых. Нужно сходить как-нибудь. Кавех улыбается. — Я только за. Может, я и не эксперт в игре, но не против сыграть пару раундов. После этого их гости уходят, и покой и тишина снова устанавливаются в их доме. — Что ж, это было весело, — говорит он, поворачиваясь к аль-Хайтаму. — Нужно начинать готовить ужин. Я думаю об окре и томатном рагу. Звучит неплохо? Аль-Хайтам, очевидно, пока не готов к подобной беседе. Он следует за Кавехом в кухню и спрашивает: — Что Тигнари и Сайно хотели узнать о твоем здоровье? — Они спрашивали, как я чувствую себя, и заметили, что я в очень хорошем настроении. Они также хотели узнать, что я делал и ел для того, чтобы быть таким довольным. Обычная поднятая бровь снова появляется на лице аль-Хайтама. — Что ты им ответил? Кавех с трудом сдерживает веселье. Он маскирует его, делая вид, что занят уборкой кастрюль со столешницы. — Сказал, что не делал ничего необычного. В последнее время дела шли прекрасно, и поэтому, как я могу быть в плохом настроении? К тому же, помогает и то, какой у меня чудесный заботливый сосед. Кстати, спасибо, что донес тарелки до раковины, я ценю твою помощь! Он вынужден прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не хихикать над тем, как глаза аль-Хайтама становятся больше, а его взгляд наполняется чем-то близким к страху и ужасу. Хорошо, Кавех, может быть, несколько оскорблен тем, как секретарь сначала был напуган его вежливостью, но он начинает понимать, как привлекательно выводить из себя обычно невозмутимого человека. *** Несмотря на то, как Кавех веселился (за счет аль-Хайтама), он не забывает о своей изначальной цели заставить его улыбнуться. Поэтому от него не укрывается то, что, несмотря на все свои усилия быть добрым по отношению к аль-Хайтаму, он все еще не достиг успеха на своем поприще. И вообще, довольно спорно, что он получает прямо противоположный результат. Аль-Хайтам хмурится большую часть дней, особенно, в присутствии Кавеха. Судя по его кислому виду, Кавех думает, что он разозлился бы, или, как минимум, прекратил бы ужинать и завтракать с ним. Но нет! Аль-Хайтам делает ровно наоборот, продолжая свои приемы пищи в компании Кавеха. И не только, вечерами они обнаруживают себя гармонично сидящими вместе в гостиной, где каждый занимается своими собственным проектами; Кавех занимает все пространство для работы, болтая о чем-то своем, в то время, как аль-Хайтам отвечает «хм» или, время от времени, «ха» с дивана. Говоря о приемах пищи, аль-Хайтам также взял на себя обязанность покупать продукты. Очевидно, что вмешательства Тигнари и Сайно было недостаточно, чтобы развеять его подозрения насчет поведения Кавеха (те, где Кавех съел странный гриб или другие вещества, влияющие на настроение), поэтому аль-Хайтам очень, очень внимателен, выбирая только самые безопасные овощи: обычный зеленый салат, идеально поспевшие томаты на веточке, лучший картофель, лук, чеснок и морковь, сочные фрукты в ассортименте и сыр ручной работы. Все это — высшего качества, включая мясо, чай и кофе. И ни одного гриба, замеченного в его покупках. Аль-Хайтам, должно быть, тратит внушительную сумму, чтобы купить это, и Кавех вмешался только однажды, но секретарь едва удостоил это ответом: — Тебе не нужно скидываться на продукты. И этого было достаточно, чтобы Кавех прекратил свои жалобы. Если аль-Хайтам хочет потратить небольшое состояние на превосходную еду, которую разделит с Кавехом — тогда он не будет сотрясать воздух зазря. Ко всему прочему, этот жест щедрости можно было расценить как (не)очевидный результат тяжелых трудов Кавеха в попытках быть милым, так что да здравствует возможность наслаждаться плодами своего труда, в прямом и переносном смысле! И поскольку он не мудак, он решает наградить аль-Хайтама за его щедрость, удваивая количество разных блюд и всяческих рагу, которые он готовит, делая их приемы пищи все более утонченными и разнообразными. Кавех, на самом деле, не против этого; приготовление пищи — это отличный способ снять стресс, и дает ему время отвлечься и подумать о различных вариантах чертежей, которые ему нужно выполнить, а свобода, которую он получает при создании различных блюд, утоляет его желание проявить немного креативности в своей повседневной жизни. Это продолжается на протяжении нескольких месяцев. Он также ест лучше, чем когда-либо в своей жизни, и его настроение взлетает даже выше. С другой стороны, аль-Хайтам, кажется, носит вместе с собой хмурую тучу, даже если он и не один раз признавал, что блюда Кавеха прекрасны. — Всегда пожалуйста, — говорит Кавех, кладя больше рагу в порцию своего соседа. — Спасибо, что покупаешь нам такие вкусные продукты. Без твоего вклада это не стало бы возможным! Не забудь оставить место для десерта! Я приготовил для нас свежий пирог, чтобы съесть его с тем новым чаем, который ты купил. — Кавех. — Да? Аль-Хайтам выразительно хмурится. — Твое очень хорошее настроение продолжается уже какое-то время. О, неужели аль-Хайтам, наконец, задаст ему вопрос напрямую? Он, в конце концов, был доведен до края? Кавех прогоняет веселье и отвечает: — Да, полагаю, так и есть! — Фактически, ты был в таком хорошем настроении на протяжении пяти месяцев и девяти дней. Ого, аль-Хайтам так внимательно за ним следит. Кавех чувствует себя слегка польщенным и удивленным его вниманием. — О, прошло уже столько времени? Я даже не заметил. — Хм. Ты был в таком хорошем настроении, что мы ни разу не поругались за эти пять месяцев и девять дней. Кавех улыбается. — Не могу с этим спорить. Тишина растягивается между ними. Кавех отрезает кусок пирога, передает его аль-Хайтаму и наливает им обоим по чашке ароматного черного чая. Он съедает половину своего пирога к тому времени, как аль-Хайтам снова начинает говорить. — Мне любопытно. Есть какая-то причина для того, чтобы ты был в таком прекрасном расположении духа, тем более, так долго? Кавех останавливается и притворяется, что размышляет. — Да нет, — говорит он. — Я просто понял, что дела идут довольно неплохо. — Довольно… неплохо… — Ага. — В каком смысле? — О, да во всех, — отвечает Кавех, неопределенно взмахивая рукой. — Мои проекты идут хорошо, у меня есть дом, в котором комфортно жить, и конечно, как и всегда, я в хорошей компании. Он действительно, действительно не должен находить отчаяние, отразившееся на лице аль-Хайтама, таким забавным. Ладно, теперь маленькая его часть начинает чувствовать себя виноватой по отношению к аль-Хайтаму, но с другой стороны, кто еще становится таким обеспокоенным своим соседом, который ведет себя мило? К тому же, он все еще не получил свою улыбку, так что он не собирается останавливаться. И у него как раз есть идея, как повысить ставки, а конкретно, с помощью следующего шага… Шаг третий: дарить подарки Это должно быть… интересным и, потенциально, уморительным.