Three or Four (Or Possibly Five) Easy Steps to Living Harmoniously With Your Roommate

Всем известно, что титул гения Кавеху присвоили не просто так. Он учится на своих ошибках, включая те, когда он предпринимал первые попытки вызвать у аль-Хайтама улыбку, и как испуганно при этом выглядел секретарь, когда заметил его акты любезности. Так что в этот раз, когда он снова меняет положение вещей, он знает, что начинать нужно с малого, чтобы не слишком тревожить своего соседа. Он дожидается солнечного, спокойного утра, чтобы привести свой план в действие. — Аль-Хайтам, доброе утро, — приветствует он от плиты, когда слышит его шаги. — Завтрак почти готов. Не мог бы ты достать сыр и соусы из холодильника? Спасибо! После стольких дней, начинающихся с бодрого воодушевления, аль-Хайтам не реагирует никак, кроме как произносит «хм» и делает, как попросили. Кавех быстро заканчивает с приготовлением еды, выставляет ее на стол, и позволяет этому утру продолжаться, как обычно, сопровождаемому вкусной едой и разговором (в большей степени, поддерживаемым Кавехом с небольшими комментариями аль-Хайтама время от времени). — О, пока не забыл, у меня кое-что есть для тебя, — говорит он, когда они уже убрали со стола и помыли посуду. — Я шатался по базару пару дней назад и нашел это. Вот! Он лезет в карман и вытаскивает подвеску для ключей с милой фигуркой книги и пера. — У них была распродажа, одна шла в подарок, — объясняет он. — Я хотел купить себе такую, но поскольку одна доставалась бесплатно, я подумал, ты мог бы ее забрать! Не то, чтобы для меня был смысл использовать две подвески для ключей в любом случае! Удивительно, но аль-Хайтам не тревожится и не паникует. Кажется, его подозрительность развеялась с объяснением Кавеха. — Спасибо, — говорит он и берет подвеску. На лице нет улыбки, но он выглядит расслабленным. Хорошо. — Впрочем, стоит ли мне напомнить тебе о текущем размере твоей задолженности? Тебе не стоит тратить деньги так безрассудно, иначе ты никогда не сможешь погасить ее. О, а вот и капля дегтя в ложке меда, все, как он привык. Четыре месяца назад он был бы оскорблен проявлением неблагодарности со стороны Кавеха, но теперь, когда он так долго был добр к этому человеку, Кавех отвечает пренебрежительным взмахом руки. — А, да это всего лишь подвеска. Будучи такой крошечной вещью, она принесла мне столько радости, что это даже не считается за безрассудную трату! Аль-Хайтам фыркает. — Тебя радует все, Кавех. Неудивительно, что ты оказался в таком финансовом положении, с таким-то отношением. — Когда ты говоришь «отношение», ты имеешь в виду мои старания оставаться позитивным и решение не обременять себя бессмысленными мелкими размышлениями? Потому что, если дело в этом, то очевидно, у меня прекрасное отношение к этому, спасибо. Аль-Хайтам закатывает глаза. — Хм. Победа в битве одержана, а подвеска принята, Кавех проводит остаток дня в потрясающем настроении. Он ждет еще целую неделю прежде, чем увеличить ставки, на этот раз дожидаясь времени, когда они после ужина проводят время в гостиной. — О, аль-Хайтам, я только что вспомнил, что у меня кое-что есть для тебя, — говорит он, отрываясь от чертежа. — Я покупал себе книги и нашел кое-что, что думаю, тебе понравится. Держи. Аль-Хайтам берет предложенное в руки, но с настороженным взглядом в сторону Кавеха. — Книга? Почему? — Она была по скидке, — поясняет Кавех. — Никто не хотел ее покупать, и книжный магазин хотел избавиться от нее. Кстати, я также получил скидку на свои книги за эту покупку, так что вот. Услышав про скидку, аль-Хайтам немного расслабляется. Секретарь читает эту книгу в один присест, и в следующую неделю Кавех несколько раз ловит его на перечитывании. — Как тебе книга? — спрашивает Кавех во время одного из их вечеров. — Ученый предлагает серию нелепых исследований, чтобы доказать теорию эволюции языков, основанную на выдумках, — отвечает аль-Хайтам, переворачивая страницу. — Это, возможно, самая увлекательная и занимательная книга, которую я когда-либо читал, хотя она совершенно бесполезна по практическим соображениям. О. Успех! Даже если это и не принесло ему улыбку. Не имеет значения. Кавех готов показать даже больше. *** Естественно, следующим безопасным подарком становится еда. Еда безобидна и, к тому же, имеет низкий шанс в возрастании подозрений аль-Хайтама. В конце концов, кто не любит побаловать себя хорошей едой время от времени? Так что не исключено, что Кавех проголодается и купит себе что-нибудь вкусное только для того, чтобы потом принести это домой и поделиться с соседом. — Аль-Хайтам! — зовет он, как только оказывается дома. — Я нашел кое-что вкусное на рынке сегодня! Можем попробовать вместе! Он лезет в сумку и достает увесистую бутылку отличного вина, как раз к тому моменту, как аль-Хайтам выходит посмотреть на его приобретение. — Вино, — произносит он, беря бутылку в руку и читая этикетку. Его бровь выгибается. — Очень хорошее вино, — исправляется он. — По какому случаю? Кавех выдает заготовленный ответ: — По такому, что я только что закончил большой проект, и мне заплатили. Клиенты невероятно довольны, и кажется, у меня будет больше проектов на очереди, потому что они продолжают знакомить меня со своими бизнес-партнерами! Поэтому сегодня мы отмечаем это! — Хм. Аль-Хайтам уносит бутылку в кухню. — Знаешь, ты мог бы сказать мне, что хочешь отпраздновать, и я взял бы вино в свой последний поход по магазинам. — Но веселье как раз в спонтанности! К тому же, разве ты не устал от того, что занят всеми покупками? — Все в порядке. Не волнуйся. Ужин особенно хорош в тот день, в частности, из-за восхитительного вина, так что аль-Хайтам радостно выпивает несколько бокалов. И ни одного раза он не бросил на Кавеха этот недоверчивый прищур, как он обычно делает. Еще один успех! У Кавеха целая победная серия! После вина следуют несколько других съедобных подарков, вроде тех модных тортиков из той прославленной пекарни в Фонтейне, которая недавно открылась и в Сумеру (с очередями, выстроившимися по всему кварталу), или эль от того особенного мастера из Натлана, или популярные закуски из Инадзумы. Аль-Хайтам не отказывается от подарков, хотя иногда та самая настороженная хмурость снова появляется. Кавех снабжает его оправданиями, которые могут быть сведены, по большей части, к тому, что ему скучно, или он хочет попробовать каждую из этих вещей, но купил слишком много, так что может поделиться. Всего лишь вежливость. Несмотря на череду своих успехов, Кавех ожидает, что эффективность его отмазок иссякнет в любую секунду. Он готовится к тому, что аль-Хайтам во второй раз пригласит Сайно и Тигнари, чтобы выяснить, что с ним не так. Он ошибается. Аль-Хайтам зарекомендовал себя страшным и непредсказуемым противником. Ему действительно не стоило недооценивать его. — Что это? — спрашивает он однажды днем, когда сосед протягивает ему небольшую бутыль. — Посылка для меня? Аль-Хайтам качает головой. — Я наткнулся на нее на рынке, когда вышел на прогулку. Подумал, тебе понравится, раз уж в последнее время ты пробуешь разную новую еду, так что я решил купить и попробовать это вместе. Это одуванчиковое вино из Мондштадта, лимитированная коллекция Винокурни «Рассвет». Теперь очередь Кавеха пялиться. Аль-Хайтам… дарит подарки в ответ? Почему? — Я… ах, спасибо, аль-Хайтам, — говорит он, натягивая улыбку на лицо. — Я слышал, что оно легкое и сладкое. Должно быть чрезвычайно хорошим с инжиром и сыром. Кавех берет бутылку и ставит ее на кухонную стойку. Повернувшись спиной к аль-Хайтаму, он может сбросить с себя напускную радость и подозрительно вглядеться в бутылку. Что аль-Хайтам делает? Что за значение прячется за приобретением этого вина? Аль-Хайтам ничего не делает без причины, так что это тогда за расчетливый шахматный ход? Ответа не появляется, даже когда они заканчивают ужин, а потом и съедают десерт. Вино прекрасно, как он и ожидал, и это только подпитывает его раздражение. К ужасу Кавеха, аль-Хайтам не заканчивает: он появляется с новым подарком на следующий же день. — Это тебе, — говорит он, передавая ему красивую деревянную коробку. — Новый набор чая, который я купил на рынке. Я знаю, как ты любишь такие вещи, и мне сказали, что именно этот набор ценится за его красоту. Зачем ты это делаешь? — хочет заорать Кавех. — Что это за тщательно продуманная ловушка?! — Спасибо большое, — говорит он вместо этого с не менее лучезарной улыбкой. — Но теперь я действительно должен спросить, что заставило тебя пойти против своих принципов и купить мне что-то настолько прекрасное? Аль-Хайтам пожимает плечами. — Ты покупал мне разные вещи, и ответить взаимностью — нормально. К тому же, не одного меня стоит осыпать щедростью. Было бы честно, если бы ты тоже узнал, каково это. А затем он уходит, будто бы не огорошил только что Кавеха еще более сбивающими с толку новостями. Нормально ответить взаимностью? С каких пор аль-Хайтам вообще отвечает взаимностью на что-либо? Но стойте, если аль-Хайтам отвечает ему тем же, значит ли это, что на каждый подарок секретарь будет дарить Кавеху свой собственный из вежливости? Нет, это невозможно. Аль-Хайтам не бывает обходительным только ради самой вежливости. Он вежлив только тогда, когда это служит его цели. А цель эта… погодите. «Было бы честно, если бы ты тоже узнал, каково это». Почему это звучит как угроза? Глаза Кавеха округляются, как только просветление его настигает. Аль-Хайтам был подозрителен к мотивам Кавеха все это время. И сейчас, отзеркаливая поведение Кавеха, должно быть, секретарь пытается заставить Кавеха быть настолько же недоверчивым по отношению к нему! Другими словами, очевидно, аль-Хайтам пытается использовать эту замысловатую схему, чтобы вынудить Кавеха остановиться! Жар разгорается у него в животе, наполняя его новой решимостью. Что ж, если он хочет играть именно так, то Кавех рад поддержать эту игру. О, Кавех готов выложиться на все сто, чтобы победить, несмотря ни на что. Скорее ад замерзнет, чем Кавех решит прекратить. Игра началась, аль-Хайтам. Игра. Началась. *** Он решает прощупать почву, подарив что-нибудь практичное. — Поскольку ты купил мне тот чудесный чайный набор, я решил отплатить тебе чем-нибудь, — говорит он, приветствуя аль-Хайтама, когда он возвращается с работы. Он бросает ему в руки красиво упакованную коробку. — Вот. Аль-Хайтам принимает коробку, хмурясь в небольшом смятении. — Что это? — спрашивает он, развязывая ленточку и снимая бумагу, а затем открывает крышку. — Кофейник? — Новая модель кофейника из Фонтейна, гарантирует тебе идеальную порцию кофе каждый раз. У него есть функция замачивания на время, а также датчик температуры. Так что можешь попрощаться с холодным, водянистым кофе, — объясняет Кавех. Он невероятно гордится собой, потому что это не только идеальное соотношение практичности и красоты, но он также знает, что секретарь будет использовать его каждый день, учитывая то, сколько он обычно поглощает кофеина. Он бы посмотрел, как аль-Хайтам переплюнет такое! Что касается Кавеха — он разнес это соревнование в пух и прах. Ха. Аль-Хайтам вертит кофейник в руках, изучая его. — Хм. Очень мило с твоей стороны, спасибо. Полагаю, этот кофейник станет моим любимым приспособлением, — он аккуратно кладет его назад в коробку и кивает. — Мне придется вернуть тебе долг с таким же вниманием, и думаю, у меня есть идея. Праздничные размышления Кавеха прерываются. — Подожди, что? У тебя уже есть идея? — выпаливает он. На лице аль-Хайтама проскальзывает намек на самодовольную ухмылку. — Я подумывал о вещах, которые мог быть подарить тебе в ответ, так что я взял на себя смелость составить список, — признает он. — Подготовленность окупается, в конце концов. Теперь я бы хотел испытать этот кофейник. Хочешь присоединиться? — Да, — цедит он сквозь зубы. — Было бы… чудесно. Улыбка на его лице, скорее всего, похожа на гримасу. Хорошо, что аль-Хайтам направился в сторону кухни и не видит его. Кофейник замечательный, но идея о том, что у аль-Хайтама есть список, высасывает все хорошее из его временного успеха. Той ночью, когда Кавех укладывается в постель, созерцая потолок, и сна у него ни в одном глазу, он не может прекратить думать обо всех (чудовищных, кошмарных) вещах, которые у секретаря припасены для него. Ему не приходится долго ждать. Аль-Хайтам приносит свой подарок после обеда. — Когда ты успел купить его так быстро? — спрашивает Кавех, с трудом пряча свой оскорбленный вид. — Едва ли прошел день! — Как я и сказал, я подготовился, — аль-Хайтам вытаскивает свой подарок. Это узкая плоская коробка, подвязанная золотой шелковой лентой. Кавех смотрит на нее с ужасом. — Давай. Открой ее. Кавех повинуется (не то, чтобы у него есть другие варианты). Ха, а коробка весит довольно много, учитывая ее размер. Он снимает ленту и снимает крышку. Коробочка обита мягким вельветом, а внутри… — О, — говорит он. — Это… это великолепно, аль-Хайтам. Это объясняет, почему она казалась такой тяжелой в его руках. Он вынимает из коробки заколку для волос и с восхищением разглядывает ее. Украшение слегка изогнуто и выполнено в том же медно-золотом цвете, что и его серьги и брошь. Крошечные красные и зеленые камешки окантовывают заколку, образуя декоративные завитки; какими бы ни были камни, они должны быть высокого качества, учитывая, как они сверкают, отбрасывая радужные блики всякий раз, когда заколка поворачивается в руке Кавеха. Изящная цепочка из зеленых деревянных бусин свисает вниз, придавая украшению оттенок элегантности и уникальности. Должно быть, эта заколка очень, очень дорогая. Он осторожно кладет заколку назад в коробку и закрывает ее. Затем отдает обратно аль-Хайтаму. — Я не могу ее принять, — говорит он. Знакомое чувство вины начинает грызть изнутри. — Ты наверняка потратил состояние, чтобы купить ее! К его удивлению, аль-Хайтам качает головой. — Это не так. Эта заколка для волос была продана уличным торговцем-мошенником, который пытался обмануть покупателей, заставив их думать, что она сделана из настоящего золота и драгоценных камней. С помощью матры мы смогли закрыть его лавку и прекратить его деятельность, но у нас остались его запасы. Поскольку мы не можем просто выпустить их на рынок, мы решили разделить их между собой для собственного использования, но мне эта заколка не нужна. Ты окажешь мне услугу, если избавишь меня от нее. О. Ну, в таком случае… Он снова открывает коробку и достает заколку для волос еще раз. — Ты уверен, что это подделка? — спрашивает он. — Выглядит изысканно, и она тяжелая. — Это подделка хорошего качества, тем не менее, это все же подделка. К тому же, она досталась мне бесплатно, я не потратил ни копейки, так что твоя озабоченность дороговизной этого подарка — вздор. …Это верно. То, что аль-Хайтам не тратил на это деньги, и то, что, взяв подарок, Кавех оказывает секретарю услугу, заставляет его чувствовать себя значительно лучше. Впрочем, будет грубо отвергнуть подарок теперь. — В таком случае, с радостью приму подарок. Спасибо, аль-Хайтам. — Хм. Он относит коробку к себе в комнату, настроение его снова улучшается, и он пробует заколоть волосы, убирая волосы в пучок прежде, чем украсить его подарком аль-Хайтама. Он устраивается на стуле и смотрит на себя в небольшое настольное зеркало на его столе. Он не может удержаться от прихорашивания. Ох, она и правда выглядит великолепно, и к тому же, подходит к его волосам и дополняет всю его одежду! Она выполнена в том же стиле, который ему нравится — не слишком вычурная, но детализированная достаточно интересно. Погодите-ка. Не упустил ли он что-то важное? Он замирает. Дерьмо, подарок аль-Хайтама оказался таким эффектным, что он забыл, что весь его план состоял в том, чтобы он дарил секретарю подарки, которые заставят его улыбнуться! И еще потому, что он был так хорош в этом, Кавеху теперь придется соответствовать, как минимум! Он со стуком роняет голову на стол и рычит. Хорошо, хорошо! У него хорошая фантазия, так что он придумает что-нибудь, что впечатлит аль-Хайтама! *** Проблема, которую он осознает слишком поздно, не в том, что он не сможет найти способов для впечатления аль-Хайтама, потому что, пока у аль-Хайтама уже есть готовый список подарков, Кавех также может сделать себе такой же. Проблема даже не во времени, которое требуется для приведения его контрмер в действие, потому что это занимает у него меньше суток — сформировать список, а затем сходить и купить что-то из него, чтобы подарить аль-Хайтаму в ответ. Проблема и не в вопросе, имеется ли у Кавеха достаточно упрямства, чтобы продолжать все это, потому что обмен подарками обещает продлиться, как минимум, в следующие пару месяцев, и поскольку Кавех начинает беспокоиться о собственном финансовом положении, он решает заняться созданием подарков для аль-Хайтама своими руками, что сокращает расходы соответственно. Проблема, что ситуация продолжает обостряться. И очевидно, что винить в этом нужно Кавеха — за вышеупомянутое упрямство и рукодельные подарки, которые значительно лучше всего, что он мог найти на рынках. К этому времени он успел презентовать своему соседу множество картин, посуду ручной работы, несколько декоративных тканей, включая плед для дивана, чтобы аль-Хайтаму было удобно, пока они проводят свои вечера в гостиной вдвоем, а также множество таких приспособлений, как маленькие настольные часы и пара новых наушников со звукоподавлением. Он не может остановиться, понятно? Все, что проходит через его руки, должно соответствовать его, безусловно, высоким стандартам! Но из-за стремительно растущего качества его подарков, аль-Хайтам из вежливости старается ему соответствовать! На свою беду, Кавех получил новый шелковый платок (который якобы был конфискован у какого-то недобросовестного торговца), чудесную пару сережек (снова, от другого недобросовестного торговца), золотую брошь и кольца (от группы недобросовестных торговцев), а также набор браслетов, украшенных очень блестящими камнями (на этот раз, от главы группы недобросовестных торговцев). Кавех полагает, что это замечательно, что аль-Хайтам помогает разоблачить шайку торговцев-мошенников, чтобы они не могли наживаться на бедных невинных покупателях, но как же ему так повезло, что он просто так получил доступ к этим прекрасным украшениям бесплатно? И как так выходит, что каждый из подарков, по случаю, очень подходит Кавеху по стилю и выполнен в его любимых цветах? — Я просто не понимаю, как он умудряется доставать все эти подарки! — жалуется он Тигнари с Сайно в таверне одним вечером после работы. Аль-Хайтам не освободится в следующие два часа, так что он может спокойно сплетничать без оглядки на то, что его могут поймать. — По какой-то причине, у него всегда выходит найти для меня идеальный подарок, и все из этих рейдов по разоблачению недобросовестных торговцев. Кстати, Сайно, благодарю тебя за твой тяжелый труд. Улицы Сумеру стали безопаснее твоими стараниями. Сайно наклоняет голову и смотрит на него в смятении. — Рейды… против недобросовестных торговцев? Что за… ай! — Ох, Сайно, прости, я случайно наступил тебе на ногу, — говорит Тигнари. Он возвращает внимание Кавеху. — Знаешь, я только вот хотел сделать комплимент твоим заколке и серьгам. Они замечательные. Очень, очень хорошо, что аль-Хайтам смог достать все эти вещи для тебя таким способом. Кавех кивает. — Правда же? И все это было бесплатно. Слава Богам. Я бы ужасно себя чувствовал, если бы узнал, что он потратил столько денег, даже если все это подделки. Они в любом случае сделаны изумительно, не могу представить, что они стоили бы дешево! — О, — говорит Сайно без какой-либо причины. Почему-то это заставляет Тигнари зыркнуть на него, так что он прочищает горло. — О, да, да, это наш аль-Хайтам. Наконец-то трудится изо всех сил, чтобы изобличить всех этих… недобросовестных торговцев. — Я просто не уверен, как далеко он собирается зайти, чтобы вынудить меня прекратить, — продолжает причитать Кавех. — Что вообще он имеет против того, что я дарю ему подарки? — Погоди, погоди, стой, — Тигнари поднимает руку, чтобы он прервался. — Почему ты считаешь, что аль-Хайтам дарит тебе подарки для того, что ты прекратил это делать? — Он подозревал меня с самого первого дня. Очевидно, это еще один способ проверить меня и посмотреть, продолжу ли я, если он продолжит повышать ставки! Клянусь, он только и ждет, когда я положу конец всему этому! — Теперь мы и правда говорим об аль-Хайтаме, которого знаем, — вклинивается Сайно. — Мистер Я Работаю с Девяти до Пяти и Не Секундой Дольше. Кажется, это кошмарное количество усилий для человека, который печально известен своим желанием ничего не делать. Кавех качает головой. — Он может быть очень зловредным! Я имею в виду, просто посмотрите на это! — он вытягивает руку и показывает браслеты. Камешки сверкают, как настоящие бриллианты, даже в тусклом свете. — Смотрите, что он мне подарил! Какой гнусный человек сделал бы такое? Сайно издает горловой звук. Звучит, по большей части, как смешок вперемешку с недоверчивостью. С другой стороны, Тигнари поглаживает свой подбородок и смотрит на браслеты, весь в раздумьях. — Кави, что за подарки ты дарил ему, чтобы получить в ответ такое? — Множество вещей, — говорит он, горделиво выпячивая грудь. — Мне нравится дарить ему вещи, сочетающие в себе красоту и практичность, большинство из них я сделал своими руками, как, например… Он перечисляет весь свой список таких вещей. Теперь, когда он озвучил его, оказалось, что он подарил аль-Хайтаму целую серию приспособлений для дома, чтобы сделать его пребывание там приятным и уютным. Все эти вещи также любимы аль-Хайтамом, судя по тому, как часто секретарь их использует. Неважно, как именно он преподносит это, он так или иначе, очевидно, выигрывает это соревнование. Хотя он не понимает, почему Сайно и Тигнари оба выглядят такими огорченными. — Что? — спрашивает он. — Почему вы на меня так смотрите? — Кави, — говорит Сайно. — Ты преподнес аль-Хайтаму целую сокровищницу, состоящую из подарков, и он в ответ дарит тебе дорогие вещи и украшения, которые, по твоей оценке, не только потрясающие, но и полностью соответствуют твоему вкусу. И ты действительно думаешь, что весь этот обмен подарками был ничем иным, как соревнованием, кто продержится дольше? — О, да. Чем еще это могло быть? Сайно закатывает глаза и поворачивается к Тигнари. — Поговори с ним. Я не могу. Тигнари откашливается. — Сайно пытается сказать, что… ох, может быть, ты думал о том, что поведение аль-Хайтама может иметь другие мотивы? Кавех встревоженно выпрямляется. — Мотивы? Какие другие мотивы? Еще более подлые? Я так и знал… — Нет, не подлые мотивы! — быстро возражает Тигнари. — Добр… добрые намерения! Как если бы аль-Хайтам искренне хотел сделать тебе эти подарки и видеть тебя счастливым! — Я… — Кавех моргает и откидывается на спинку стула. — Хм. Могло бы это быть правдой? Мог ли аль-Хайтам действительно иметь это ввиду, преподнося все эти подарки ему? — Зачем бы ему это делать? — спрашивает он. — Я имею в виду, как по мне, так он просто терпит меня в своем доме, и мы постоянно ссоримся! — А ссорились ли вы? Потому что, мне кажется, что с того момента, как ты начал пытаться заставить его улыбнуться, дела у вас шли более-менее гармонично, разве нет? Кавех вспоминает последние несколько месяцев. — Хм. Теперь, когда ты это упомянул, кажется, мы уживались вполне неплохо! — Не кажется ли тебе, что вы также проводите больше времени вместе? Кавех кивает. — О, мы так и делали на протяжении этих месяцев! Мы вместе завтракаем и ужинаем, считая десерт и чай. После этого мы просто… отдыхаем в гостиной. Я занимаюсь чертежами, а он читает, и мы болтаем ни о чем. Это времяпрепровождение, скорее, мирное и приятное. — Делал ли он что-нибудь приятное для тебя, помимо подарков? — Он занимается всеми покупками и берет только самое лучшее. Еще он помогает мне с уборкой, готовкой, и, о! Он гораздо более участливый во время приемов пищи! Не думаю, что видел его с наушниками или книгой за столом уже долгое время! — Это не выглядит, как поведение человека, с трудом выносящего твое присутствие, — замечает Тигнари. — Принимая во внимание все факты, ты не думаешь, что за этим всем стоит что-то более глубокое? Более глубокое? Кавех снова размышляет. Погодите. Погодите, похоже, он догадался! — Значит ли это, что мой план работает? Что я довел его до того, что он стал чуточку счастливее, и теперь он действительно пытается вести себя лучше по отношению ко мне? — воодушевление плещется в нем, и он делает победный жест кулаком. — Это невероятно! Не могу поверить, что это работает! Все меняется к лучшему для старины Кавеха! Я знал, что моя настойчивость окупится! — Ты попытался, — говорит Сайно Тигнари. По какой-то причине его голос звучит немного устало, но Кавех собирается списать это на то, что у Генерала Махаматры был долгий рабочий день. — Предлагаю оставить это на усмотрение аль-Хайтама, пускай он разбирается. Аль-Хайтам приходит в таверну довольно скоро, к удивлению Кавеха. — Как ты узнал, где я? Секретарь складывает руки на груди и выгибает бровь. — Ты сказал мне об этом утром. Сказал, что проведешь время с Сайно и Тигнари ближе к вечеру. Я ответил тебе, что зайду за тобой после работы, поскольку у нас с тобой планы на сегодня. О. Ох. Теперь Кавех смутно припоминает этот разговор. Честно говоря, он был так увлечен подарком, который в данный момент разрабатывает для аль-Хайтама, что едва ли уделял внимание ему во время завтрака. Погодите-ка… — Какие планы? Аль-Хайтам вздыхает, но, скорее, от легкой досады, чем от раздражения. Кавех не знал, что умеет различать оттенки вздохов аль-Хайтама с такой точностью. — Я так понимаю, ты опять витал в облаках. Я достал нам билеты на то представление в городе, от гастролирующей группы из Фонтейна, помнишь? Кавех давится. — Подожди, ты достал нам билеты на Жизель? Я так мечтал увидеть его! Как? Билеты были распроданы в первые пять минут, как только их выпустили в продажу! — У меня свои методы, — говорит аль-Хайтам. — Так или иначе, нам нужно идти, чтобы успеть. Я уже оплатил ваш счет. О, и надеюсь, ты оставил место для перекуса. Билеты продавались вместе с закусками и напитками. Кавех воодушевляется еще больше. — Ты взял нам места в ложе? Чего мы ждем тогда? Он вскакивает со своего места и следует за аль-Хайтамом, не забывая махнуть рукой Сайно и Тигнари на прощанье в последнюю минуту. — Увидимся позже! Спасибо за встречу! Ему кажется, что он слышит Сайно, который говорит: — Все в порядке, Тигнари, они разберутся, — Тигнари сопровождает это своим бормотанием. — По крайней мере, выпивка была бесплатной. Он не особо обращает на это внимание, не тогда, когда они собираются посмотреть представление! Балет Жизель заслужил самые высокие оценки с того момента, как вышел, судя по тому, что Кавех читал в газетах. Как ценитель любого искусства, включая танцы, он до смерти хотел увидеть его, готовый даже заплатить из своего кошелька за (очень дорогие) билеты этой труппы, когда они собрались выступить в Сумеру. К сожалению, азарт и предвкушение представления всеми остальными не оставили ему и шанса: к тому времени, как он добрался до очереди в киоск, билеты на все представления были распроданы. Он попрощался с возможностью посмотреть Жизель со слезами на глазах, обещая себе, что обязательно посмотрит это представление в следующий раз, когда они будут выступать в Сумеру. Но сейчас, когда аль-Хайтам (!!!) сумел достать билеты в ложу (!!!), восторг возвращается к нему бурным потоком. — Это замечательно, — бормочет он, пока они пробираются к своим (очень модным) местам. — Я читал все рецензии на это шоу и слышал, что оно прекрасно. Прима-балерина должна быть редким талантом! Лучшая из лучших! — Хм. — Всю их труппу составляют большие таланты, от танцоров до тех, кто помогает организовывать шоу, а также дизайнеров костюмов. О, и еще есть оркестр! Они просто великолепны! — Хм. Кавех вздыхает и погружается в свое кресло. Есть причина для такой высокой стоимости билетов в ложе — они предполагают собственное пространство для просмотра с роскошными помещениями. Даже сидения ощущаются мягкими и бархатными. — Знаешь, аль-Хайтам, я не думал, что ты поклонник балета. Аль-Хайтам качает головой. — Не могу назвать себя поклонником. Я никогда не был ни на одном из них. Кавех таращится на него. — Ты никогда не был на балете и решил потратиться на билеты в ложе на Жизель? Это… это большая сумма для траты на то, что ты даже не знаешь, понравится или нет! Аль-Хайтам пожимает плечами. — Если приходится судить о том, понравится ли мне балет, я бы выбрал для оценки тот, у которого есть удобные места, чтобы повысить шансы на то, что он мне понравится. Кроме того, я взял эти билеты по другой причине. — По другой причине? Слова Тигнари отдаются в его сознании, те, в которых он говорил, что у аль-Хайтама могут быть другие мотивы, помимо того, что он мелочен. Гипотеза Кавеха говорит о том, что он наконец-то стал немного счастливее, поэтому ведет себя любезнее по отношению к нему, но что-то ему также говорит о том, что это правда только наполовину. Если подумать, Тигнари выглядел слегка разочарованным, когда он именно это и предположил? Очевидно, Тигнари тоже считает догадки Кавеха неверными. Прежде, чем он может задаться следующими вопросами, освещение гаснет, сигнализируя о начале представления. Их беседа заканчивается со вступлением музыки. Шоу настолько захватывающее, насколько его описывают рецензенты. Кавех затаил дыхание, наблюдая за грациозными движениями танцовщиц, кружащихся по сцене, за тем, как их платья развеваются, подчеркивая изящество движений. Затем появляется прима-балерина, и Кавех понимает, почему она заслуживает всяческих похвал. Хотя он ни в коей мере не является экспертом, он понимает, насколько сложным должен быть балет — с его вращениями, прыжками и необходимостью все делать на кончиках пальцев. Как ей удается делать это с безмятежным выражением лица, для него остается загадкой, не говоря уже о том, чтобы танцевать с такой грацией и воздушностью. У нее невероятно легкая походка, настолько, что временами кажется, будто она парит по сцене. Когда представление заканчивается, не он один стоит, хлопая танцорам с энтузиазмом. Даже аль-Хайтам, обычно не проявляющий эмоций, тоже на ногах. — Браво! — кричит он, пока танцоры кланяются. — Невероятно! Он ловит себя на том, что напевает мелодии из представления по дороге домой, а воспоминания о выступлении все еще крутятся у него в голове. В своем следующем дизайне он хочет воплотить ту же изысканную элегантность танцоров в честь этого шоу. Может быть, он добавит больше плавных изгибов? Определенно, больше цветочных узоров… хм… — Я рад, что тебе понравилось представление, — говорит аль-Хайтам, прерывая умиротворяющую тишину. — Это было волшебно, — выдает Кавех. — Неудивительно, что оно получило такие блестящие оценки! Как насчет тебя? Тебе понравилось? — Я получил удовольствие, — доносится его ответ. — Танцы не похожи ни на что, что я когда-либо видел, и невероятный атлетизм, продемонстрированный танцорами, достоин похвалы. То, как все гармонично сочетается с музыкой и костюмами, делает это зрелище приятным глазу. Кавех корчит гримасу. — Я согласен с твоей оценкой, но обязательно ли, чтобы она звучала так сухо? Но, полагаю, самое важное в этом, что тебе понравилось. Если бы нет, то это была бы душераздирающая трата моры впустую. — Хм. — Но аль-Хайтам, серьезно, спасибо тебе. Это было очень щедро с твоей стороны, — улыбка Кавеха смягчается. — Раньше я ходил на такие представления со своей семьей. Мой отец был большим поклонником танцев, и балет был один из его любимых видов. Он все еще помнит походы в театр, когда он был ребенком — его крошечная фигурка, сидящая между родителями, пока он смотрел, как танцоры скользили вдоль сцены. Все это ощущалось… теплым и радостным. Уютным. И эти ощущения цепляются за обрывки его памяти, сохраняя тот идеальный момент, когда все было в порядке. Тот самый хрупкий момент времени, когда он чувствовал себя защищенным и таким любимым. — Я не думал, что у меня будет возможность… снова сделать это, — признается он. — Я не имею в виду само представление. Больше, как… как то, что я не думал, что у меня будет еще кто-то, кто захочет посмотреть представление со мной. Так что правда, спасибо, что разделил это со мной. Это… это много значит для меня. Он издает мягкий смешок. Только посмотрите на него, такого сентиментального. — В любом случае, дай мне знать, сколько я тебе должен за билеты, особенно, после всех неудобств… — Нет нужды. — Прошу прощения? И хотя аль-Хайтам сохраняет свое обычное выражение лица, что-то в том, как он смотрит на Кавеха, кажется… более мягким. Если подумать, это тот взгляд, который Кавех начал замечать все чаще и чаще в последнее время. — В этом нет никакой нужды, — повторяет он. — Воспринимай это как подарок, в этот раз взаимовыгодный. Кроме того, мне было весело. — Но… — Кавех. В его голосе слышно веселье, и, по какой-то причине, это заставляет Кавеха замолчать. Он не помнит, чтобы его сосед когда-либо говорил с ним с такой… теплотой? Нет, там что-то еще… вертится прямо на языке… — Все в порядке, — повторяет аль-Хайтам. — Это подарок — тот, который я хотел бы, чтобы у тебя был. О. Это… это симпатия. Аль-Хайтам звучит так, будто он ему нравится. Он. Когда это началось, и как Кавех ничего не заметил? — Я… я… Слова не выходят, и он ощущает сухость во рту. Затем, его тело — этот предатель — наполняется теплотой, и он чувствует, как его щеки краснеют. Нет. Нет-нет-нет, он не… он не краснеет. Прямо как школьница. И все из-за того, что аль-Хайтам ведет себя мило по отношению к нему. Секретарь не выглядит задетым заиканием Кавеха. Он наклоняет голову и, к нарастающему смущению Кавеха, поднимает руку и поправляет заколку в его волосах — ту самую, которую подарил. — Хм. Я рад, что ты тоже пользуешься моими подарками, — бормочет он. — Они тебе очень идут. В следующих украшениях, которые я собираюсь купить, будет больше лазурного. Я знаю, как тебе нравится этот цвет. Он убирает выбившуюся прядь за ухо Кавеху и отступает. — Хм. Я буду собираться спать. Не сиди слишком долго. Спокойной ночи. — С-спокойной ночи. Аль-Хайтам уходит в свою комнату и закрывает дверь. Кавех остается пригвожденным к месту, его лицо свекольно-красного цвета. Что, блять, только что произошло?!