***
— Как все прошло? — Серый даже не поворачивается в его сторону, уткнувшись взглядом в экран, когда он заходит в серверную. — Просто изучал местность, — зачем-то врёт Олег. Наверное, ему просто не нравится ощущение, что за ним наблюдают. — Я за тобой не следил, если что, — Разумовский, наконец, изволит повернуться. — Сверял метки на онлайн-карте и заметил, что мы не отключили маячок в машине с прошлой миссии. — Мне нормально, — равнодушно отвечает Олег. Это тоже неправда. Он знает, что Серый следит за ним с той стычки с Вадимом — еще пристальнее, чем раньше. Иногда его это почти устраивает, иногда — раздражает. В последнее время он многое недоговаривает. Они то отдаляются, то сближаются, но Олегу нравится небольшая свобода, которую он получает, не сообщая Серому о своих планах. Долгое время ему нравилось другое — подчиняться тому, кто лучше понимает, что происходит. Так было в детдоме, в шараге, в армии. Затем роли поменялись: командир группы, руководитель спасательного отряда, потом телохранитель, снова спасатель, мишень, сиделка, «пожалуйста, Олег, я не помню себя, я не помню ничего, ты единственный, кто может меня контролировать». Несостоявшийся новый Чумной — второй раз, когда Серый попытался вручить ему власть над собой, первый раз, когда Олег отказался. Сергей сделал вид, что все понял, принял, уважает его решение и даже рад этому, но Олег знал, что он недоговаривал тоже и, кажется, так и не простил. А потом Серый нашел Леру, и это могло стать отличным компромиссом, если бы не новая, раздражающая Олега уловка: «присмотри за ней, но не суйся сам». Это можно было бы счесть заботой, но Олег воспринял это иначе — как издевательское ограничение, постоянное напоминание о том, чего он их якобы лишил. Адреналиновая ломка усиливалась на вылазках, он рвался в пекло, но Разумовский осаживал его раз за разом, дергал за поводок, как пса.Fireside
8 мая 2024 г. в 12:26
Сидеть в машине невыносимо, и Олег вываливается на улицу. Внезапная удушающая жара в начале апреля: недостаточно устойчивая, чтобы газоны в Астрологическом сквере начали зеленеть, но у фасада особняка уже расцвели две издевательски симметричные сирени. Очередная группка то ли туристов, то ли инстаграмщиков позирует под белоснежными ветвями, щелкая камерами. Неплохая дополнительная реклама… или отвлечение внимания.
Олег чувствует себя глупо, проходя до угла и сворачивая в переулок. Психанул, что Серый не проработал план с ним и подверг Леру опасности, отправив к мексиканцам беззащитной и безоружной. Впервые за несколько месяцев разъярился по-настоящему, до дрожащих сжавшихся рук, но зачем-то скрыл это. Воспитанный мальчик, дрессированный пес. У тебя-то самого план есть?
На следующий же день, едва оправившись от простуды, выскочил из дома, отговорившись какими-то делами. Некоторое время гнал машину под вереницу удачно вспыхивающих зеленым светофоров. И сам не заметил, как оказался на Заслонова. Прятаться теперь было глупо, напряженное сидение в машине отдавало дешевым шпионским боевиком. Он проходит до перекрестка и поворачивает, но поблизости не оказывается ни одного бара, куда можно было бы зайти и притвориться, что тебе захотелось разбавленного виски в два часа дня.
Слишком короткий квадрат улиц, чтобы продумать план. Олег почти готов зайти на второй, когда дверь особняка открывается и ему навстречу выходит хмурый мексиканец с телефоном в руках. Молча протягивает ему. Интересный способ связаться с беспечным шпионом, который отметился на всех камерах в радиусе километра.
— Может, зайдешь уже? — В трубке ехидный голос с легким акцентом. — Vamos.
Олег хмыкает. Импровизация всегда давалась ему лучше стратегии, даже если некоторые рыжие думают иначе. Он поднимается по ступенькам, повторяя Лерин путь, но сейчас — в сопровождении молчаливого и мрачного провожатого. Сердце ускоряет темп совсем немного, но достаточно, чтобы Олег мог снова почувствовать себя живым.
Может, пора прекратить себя обманывать? Это не безрассудство, а желание урвать немного адреналина. Попахивает зависимостью, Волков. А как хорошо получалось это выдавать за привязанность к Серому…
Дверь закрывается за его спиной с тихим стуком, и на миг Олег теряется. Он ожидал ковровых дорожек и хрустальных люстр с позолотой, но прямо из центра просторного холла поднимается огромное и, похоже, живое дерево. И как только Альварес, или как его там, ухитрился это сюда затащить? Ствол уходит вверх на несколько этажей, часть ветвей, изгибаясь, ползут по потолку первого.
Молчаливый провожатый открывает одну из боковых дверей и замирает у входа.
— Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, — хмыкает Олег, явно обозначая, что вторая половина этой земной жизни еще впереди. Его Вергилий ожидает за длинным столом, уставленным тарелками.
Марк салютует бокалом вина.
«Утратив правый путь во тьме долины, очевидно».
Едва Олег делает шаг, как за спиной мексиканца вырастает мощная фигура телохранителя. Огоньки свечей отражаются в затянутом пленкой глазу, бровь пересекает длинный шрам. Олег слегка приподнимает руки, показывая, что он безоружен. Конечно, он безоружен. У него же не было никакого плана, кроме как соваться в пасть врага прямо в обеденное время. А еще на Серого гнал.
— Невежливо держать гостя у порога, — произносит Марк, покачивая бокал в тонких пальцах.
— А я гость? — уточняет Олег, делая еще шаг. Марк радушным жестом указывает на стул рядом с собой.
И только сев, Олег видит Лерину брошь — на изящном десертном блюдце между ними. Одно крыло сломано, объектив камеры, замаскированный под глаз, выкручен и лежит рядом, как символическое обвинение. Одноглазый охранник неподвижен, Марк же следит за направлением взгляда и слегка улыбается.
— Знакомая вещь?
Отпираться, похоже, бесполезно, и Олег кивает. Марк догадался — и все равно позволил Лере уйти? Странно. Интересно. Но сейчас важнее обезопасить ее.
— Она не знала, что там камера. Она пришла сюда, потому что мы заставили. Она была нашей заложницей до того, как стать твоей.
— ¿Qué? — Марк кажется искренне удивленным. — Разве так? Она свободна.
— Ты дал ей уйти, но это вовсе не означает свободу.
— Она свободна, — повторяет Марк с нажимом, — как и ты. Я пригласил, чтобы пообедать с моими людьми. Уверенный, это полезно для всех.
Телохранитель занимает место рядом с Олегом, скользнув по нему взглядом профессионального наемника, нарочито ленивым, почти сонным, но Олег знает: одно резкое движение — и его скрутят в болевом. Ощущает собственную уязвимость — больное плечо ближе к охраннику, высокая спинка стула помешает развернуться.
Зал тем временем заполняется людьми. Кто-то удивленно вскидывает брови, другие равнодушны. Марк оказывается не самым молодым из них, но и не самым старшим. Совсем юный мальчишка садится напротив Олега и неожиданно открыто улыбается, но тут же сникает под взглядом одноглазого бойца.
— Родриго, налей гостю вина. — Марк выливает остатки из своей бутылки в бокал юноши, а телохранитель открывает новую. Олег замечает, что бокал из нее достается только ему. Он ощущает незнакомый травяной запах, исходящий от бокала, а Марк наклоняет голову с отчетливым интересом экспериментатора. Но когда Олег, решившись, делает глоток, вино оказывается обычным. Даже, пожалуй, не очень хорошим — Серый потратил годы, чтобы научить его разбираться.
— Твое мнение? — Марк чуть наклоняется вперед.
— Предпочитаю ром.
Родриго неожиданно насмешливо хмыкает, а потом, протянув руку в опасной близости от лица Олега, наливает себе из той же бутылки.
Итак, он прошел тест, или его снова начнут обходительно запугивать?
Но Марк снова удивляет. Вместо того, чтобы продолжать сверлить его взглядом, он поворачивается к мальчишке и переходит на испанский. Зал заполняется гулом голосов — люди едят и пьют, не обращая на него никакого внимания. Олег накладывает небольшую порцию чего-то похожего на жаркое и пытается выцепить знакомые слова в общем потоке, но быстро сдается. Он чувствует себя странно: чужак на оживленном семейном застолье. Медленно ест, толком не разбирая вкуса.
За вечер он ловит на себе только один пристальный взгляд — женщина на другом конце стола неодобрительно смотрит в его сторону и покачивает головой в немом осуждении, и он вдруг правда теряется, как нашкодивший мальчишка под взглядом воспитательницы.
Поднимается из-за стола, и Родриго тут же повторяет его движение. Марк оборачивается к ним:
— Придешь в пятницу? — Таким тоном, словно они давние друзья.
— Это условие, по которому ты не будешь ее преследовать? — прямо спрашивает Олег.
Марк, помедлив, кивает, будто бы с сожалением:
— Будем считать так.
— Да или нет?
— Я не буду преследовать. — Марк произносит это раздраженно. — Oh, bárbaros…
Олег выходит в холл и замирает снова. Он видел ветви и крупные темные листья, но сейчас дерево опутано лианами, гибкими и хищными. В воздухе стоит густой тяжелый запах южных цветов. Он не помнит, как оказывается в машине, и долго трет виски, прежде чем тронуться с места: запах принес головную боль и ненужные воспоминания об одной миссии в сельве. Что-то больно колет его руку, и, разжав ладонь, он видит Лерину брошь и каплю крови на кончике пальца.