Расщепление

      Как ни странно, Сириус сдержал слово. Ремус не видел его почти три недели.       В глубине души он думал, это хороший знак – Сириус, мать его так, не путался под ногами, как его и просили. Но в этом и заключалась загвоздка. Сириус выполнил просьбу Ремуса. Он был уверен, что на протяжении трех дней вампир будет отвлекать, прервет важные исследования, но нет. Наконец, отсутствие Сириуса лишь еще сильнее разозлило Ремуса. У него был миллион причин ненавидеть вампира, акт обычной вежливости ни черта не менял. Возможно, дело было не в Ремусе. Наверняка по ночам Сириус запугивал несчастных техасцев, выпивал досуха и сбрасывал в мусорные контейнеры безжизненные тела. В компании с Джеймсом, кем бы он, блядь, ни был. У Ремуса в глазах потемнело от злости при одной мысли об этом. Еще один вампир, за которым придется следить? Так и сойти с ума недолго.       Нет, поправочка: он уже сходил с ума. Ему казалось, что за каждым углом он видел Сириуса, он ждал засады, ножа в спину, клыков у горла. Это сводило с ума, несмотря на слова Доркас, несмотря на то, что теперь ему была известна причина появления Сириуса. Он не мог заставить себя отвлечься, все мысли были только об одном.       «Чем скорее мы с Доркас уничтожим этот клан, − периодически размышлял он, − тем скорее я сяду на самолет и уберусь отсюда подальше».       Разумеется, спустя полторы недели после трехнедельного отсутствия Сириуса клан они обнаружили. Доркас на протяжении нескольких месяцев их выслеживала. Они регулярно переезжали, никогда не задерживались нигде подолгу, но у неё в городе было множество осведомителей и шпионов. В основном это были горожане, знавшие вампиров в лицо, люди, волей-неволей вынужденные держать ухо востро. Однажды вечером Ремусу позвонили – очередное убийство, на месте был свидетель, который видел, куда они ушли. Доркас отметила в районе четыре конспиративных квартиры, где они часто останавливались. Лишь одна была пригодна для проживания. Пришло время действовать.       Когда они добрались, в помещении было пугающе тихо, но, крадясь под слегка приоткрытым окном, Ремус разобрал голоса. − Очередная? – прошипел голос. – Договорились же, что больше никого, пока не свалим! − Но она так вкусно пахла… − раздался другой голос, более низкий, его обладатель явно пытался оправдаться. Ремус лишь сейчас услышал тихие рыдания. Он даже не сразу сообразил, что это ребенок.       Стоявшая под дверью Доркас подала ему знак, и они вошли.       Вампиры, видимо, не ждали их появления. На мгновение возникла паника, и Ремус двумя точными выстрелами убил одного. Но вампиры тут же пришли в себя и напали. Он насчитал девять взрослых, а может, их было больше. Но проблема была не в них.       Пропавшие дети, ради которых они сюда нагрянули, вовсе не были убиты, как они полагали. Их обратили. Они скрывались в другой комнате, и, услышав шум, выбежали наружу. Орда вампиров в возрасте от девяти до пятнадцати лет. Диких, необузданных и неуправляемых.       К счастью, таких неудержимых детей было легче убивать – они не умели сражаться и уклоняться, в отличие от взрослых вампиров.       В суматохе молодая девушка с диким шипением пригвоздила Ремуса к полу, явно собираясь впиться ему в горло. Он пронзил её сердце осиновым колом и тут же выстрелил в другого малолетнего вампира. Тот рухнул на пол с глухим стуком. Самый младший, отметил Ремус.       У Доркас в противоположном углу дела шли на удивление хорошо. Она почти сразу расправилась с тремя взрослыми вампирами. Двух убила с помощью кола, третьего пристрелила. Но теперь другой прижимал её к стене, она отталкивала его, чтобы он её не укусил. Ремус встретил её взгляд, это было сродни телепатическому общению. Она пригнулась, и Ремус выстрелил вампиру прямо в голову. Он её тут же отпустил, она вонзила ему кол в сердце и отшвырнула.       Сосредоточившись на спасении Доркас, он не заметил приближения одного из взрослых вампиров, пока не стало слишком поздно. Коренастый молодой человек лет двадцати пяти бросил его через всю комнату. Ремус ударился головой о стену так, что искры из глаз посыпались. Он и моргнуть не успел, как вампир склонился, в его глазах можно было разобрать странный блеск. − Ты будешь вкусный, − загадочно протянул он, Ремус отметил, что это тот самый, оправдывающийся голос, который он слышал прежде. В следующее мгновение вампир вонзил клыки ему в шею, и для Ремуса время остановилось.       Он закричал от боли, и попытался развернуться влево. Выронил пистолет, потянулся за ним, но стало еще больнее. Перед глазами все плыло, но он продолжал тянуться, и, наконец, ему удалось подхватить пистолет, приставить дуло к сердцу и выстрелить. Силой инерции вампира отбросило, и Ремус сообразил, почему так кружилась голова. Один из детей впился зубами ему в руку и оставил две глубокие раны. Ремус лишь сейчас почувствовал, что задыхается.       Как в замедленной съемке, Ремус увидел, как обернулась Доркас, как взлетели её косы, как она метнула один из кинжалов, и как он вонзился в голову вампирше. Та умерла мгновенно, рухнув лицом на Ремуса. Из последних сил он сбросил её.       В поднявшейся суматохе он услышал крик кого-то из взрослых. Слов разобрать он не смог, но, видимо, это был сигнал к отступлению, поскольку оставшиеся взрослые и шестеро детей тут же бросились бежать, выпрыгивая через окна и выбегая за дверь. Остался лишь один – устрашающего вида старик, он крепко держал за горло молодую, рыдающую девушку. Человека.       Она всхлипнула в последний раз, и он свернул ей шею.       Она не успела даже осесть на пол, а он уже исчез, подобно призраку, которого здесь не было. − Ремус! – воскликнула Доркас, накладывая ему на руку временный жгут. Она прижала рану на шее его собственными пальцами и бросилась в машину за аптечкой.       Следующие полчаса прошли для Ремуса как в тумане. Доркас была хороший специалист в том числе и по части лечения, поэтому она не стала трогать его раны (как она расскажет позже), опасаясь, что он потеряет еще больше крови. Она их лишь перевязала и постаралась остановить кровотечение, насколько это было возможно, чтобы он мог двигаться. − Блядь, больно, − прохрипел Ремус, когда она обработала рану на шее. Она протянула ему зеркальце, и он оглядел две раны. Он вдруг осознал, что прежде его никогда не кусали в шею. Странно, ведь он опытный охотник, регулярно сражавшийся с вампирами. Шея все же уязвимое место, Ремуса учили её инстинктивно защищать. Запястья были испещрены укусами, кое-где виднелись белые шрамы на предплечьях. За годы монстры оставили множество отметин на его теле, но это было нечто новенькое. − Не сомневаюсь, − отозвалась Доркас, принявшись перевязывать. На руку она уже наложила жгут. Теперь боль стала тупой и эхом отдавалась в голове Ремуса. – Понятное дело, обратить они не успели, теперь лишь бы ты кони не двинул следующие пару дней, понял? − Ммм, − кивнул Ремус. Он уже проходил через это прежде. Наверное, она переберется к нему на пару дней. Как в старые добрые времена.       Спустя минут десять она была довольна результатом. − Встать можешь? – тихо спросила она, протянув руку. Он сделал несколько неуверенных шагов, и почувствовал, что все нормально.       Он впервые взглянул на молодую девушку. Её шея была неестественно вывернута. Ремус и сам не знал, что чувствует – страх или облегчение – глядя на её ставшее таким умиротворенным мертвое лицо. Ей было не больше пятнадцати лет. − Кас… − выдохнул он, и она тоже обернулась. Он услышал её вздох. − Ремус, её укусили, − тихо произнесла она. – Через пару часов она проснется одной из них.       Доркас подняла на него взгляд. В её глазах читался вопрос.       Ремус, к своему ужасу, почувствовал обжигающе горячие слезы. − Я не смогу, − беспомощно прошептал он. Доркас ободряюще улыбнулась и кивнула. − Все в порядке, − тихо произнесла она. – Ладно. Иди в машину, милый. Я все сделаю.       Ремус не успел добрести до машины, как услышал выстрел. По лицу струились слезы, смешиваясь с грязью, кровью и сожалением. ***       Доркас осталась с ним на пару дней… точнее, на пять с половиной. Первые два были необходимыми. Третий и четвертый – меры предосторожности. Пятый – она видела, что что-то не так.       Ремус был уверен: она заметила, что он чувствовал себя не в своей тарелке. Он знал, что она считала, будто его выбило из колеи общение с Сириусом. Вслух она ничего не говорила… они вообще не обсуждали вампира после того разговора по телефону. Но он знал, о чем она думала. Она знала его. Знала его технику ведения боя. За годы совместной подготовки она видела, как он в одиночку уничтожал вдвое большее число вампиров. Конечно, тогда это были симуляторы, но все же Ремус применял свои навыки в реальности. Проблема заключалась в том, что Доркас была права.       Появление Сириуса действительно выбило его из колеи. Едва вампир вновь решил появиться в жизни Ремуса, как занял все его мысли.       Это было сродни одержимости. Ремус это знал. Это и была одержимость, как она есть. Он не мог избавиться от терзавших его мыслей. Как и от снов, мучивших его по ночам.       «Если мне придется увидеть Сириуса Блэка, − размышлял Ремус, пятый день лежа постели, − пусть это произойдет как можно скорее».       Как и следовало ожидать, Сириус появился на шестой день. Потому что как никто умел выбрать самое неподходящее время. Это был настоящий подарок.       Около пяти часов вечера Доркас ушла, пообещав заехать на выходных и взяв с Ремуса обещание не пропускать прием лекарств. − И ешь получше, − добавила она, суетясь вокруг. Она переложила письма с одной поверхности на другую и принялась расправлять скатерть. Навела порядок. – Если тебе понадобится помощь, чтобы принять душ… − Кас! − Что? – ухмыльнулась она. Ей нравилось его подкалывать. Ремус воспринимал её сестрой, которой у него никогда не было. − Я вполне в состоянии принять душ. У меня же не нога сломана. − Слава Богу, − пробормотала она, уткнувшись в телефон. – Помнишь, когда ты сломал ногу при поимке банши в Корке, мы с Мэри тогда по очереди… − Спасибо, что напомнила, Доркас, как видела меня голым, − потер лоб Ремус. − О! – выдохнула она, оторвавшись от телефона. – Кстати, о тех, кто видел тебя голым… − Я уже хочу тебя убить… − В ближайшую пару недель нас навестят Бенджи и Фабиан. Они в Луизиане, но для нас найдут немного свободного времени.       Ремус аж подскочил. − Прюэтт? − Ты знаешь другого Фабиана? − Он в Америке? – воскликнул Ремус. В последний раз, когда он слышал о Фабиане, тот был в Манчестере. − У близнецов выдалась свободная пара месяцев. Думаю, он захочет где-нибудь развеяться. − Боже, нет, Кас, − сказал, нет, умоляюще произнес Ремус. – Нельзя, чтобы я напился. Я опять с ним пересплю.       Доркас взглянула на него и расхохоталась. Ремусу было вовсе не смешно. − Ты ничтожный слабак, − она опустила глаза, замолчала и нахмурилась. – Слушай, а как это? С однояйцевыми близнецами? В смысле… тебе по кайфу с обоими или только с Фабом? − Боже, уходи. − Я просто спросила! – пропела она из коридора. – Я буду следить за твоим потреблением текилы, если ты присмотришь за моим!       Ремус нахмурился, но решил, что это справедливо.       Остаток дня прошел как обычно. Просмотрев почту, он обнаружил еще одно письмо от Мэри. Оно было отправлено пару недель назад. Видимо, переписка Болгария-Лондон-Техас была не очень быстрой. Но все равно было приятно получить от неё весточку, сколь бы краткой и расплывчатой она ни была. Мэри уже дольше двух месяцев не было, и Ремус очень скучал по ней. Он выпил чай и сел читать. Письмо, как обычно, не содержало никакой конкретики, но упоминалась странная незнакомка, и поездка, из-за которой она, возможно, еще две недели будет без связи. Она передавала привет.       Он углубился в повседневную рутину, вечером, часов в десять, встал с кровати, чтобы разобрать кое-какие бумаги, оставшиеся на комоде. Ремус просматривал письмо о кицунэ (как ни странно, от того самого Бенджи), когда ощутил что-то вроде дуновения ветра, пробежавший по спине холодок. Он замер и уставился на свой пистолет.       Затем молниеносно схватил его, взвел курок и обернулся. Из тени показался Сириус Блэк, как всегда, пластичный и гибкий, в тусклом свете его глаза мерцали. Ремус против воли ощутил облегчение. Он опустил пистолет – лишь на дюйм, и вновь выпрямился.       «Блядь, что происходит?», − подумал он, сглотнул и прицелился Сириусу в сердце. Жалкое зрелище. − Эй, милый, давай обойдемся без вот этого вот, − протянул Сириус, каждое его слово отозвалось ненавистью в сердце Ремуса. – Я пришел с миром.       Второй раз за месяц Сириус Блэк стоял перед Ремусом подняв руки в знак капитуляции. Ремус не мог определиться, как ему быть с этим фактом. − Ты не узнаешь мира, даже если тебе им в рожу двинуть, − пробормотал он. − Или пырнуть в живот? – пошутил Сириус. – Как ты насчет обжечь мне горло? − Напомни-ка, зачем я тебя звал?       Сириус улыбнулся, и с довольным видом присел на краешек кровати Ремуса. − Наверное, правильный ответ «чтобы мучить тебя», − мелодраматично протянул он, − но, если хочешь знать мое мнение: ты позвал меня заценить твою такую милую и уютную спаленку… о, это шелк? – он принялся разглаживать покрывала на кровати Ремуса и потянулся к подушке. – Как чувственно, Люпин.       Ремус застонал. − Что тебе надо? − Ну, я… − Сириус отвлекся от любования одеялами Ремуса и нахмурился. – Ради Бога, Люпин, опусти пистолет. Это так негостеприимно. Когда я тебя убью, это произойдет на глазах у толпы, а не в твоей жалкой крохотной спаленке, − он вновь ухмыльнулся, похлопав по кровати. – Я бы испачкал эти простыни лишь одним способом, и это не кровь.       Ремус закатил глаза, но пистолет все же опустил. Он еле удержался от того, чтобы вновь прицелиться, когда увидел довольную улыбочку Сириуса и разобрал негромкое «молодец». Ремус развернулся, чтобы положить пистолет на комод, из-за движения рукава слегка приподнялись.       Только что Сириус был там, в следующее мгновение – уже тут. Только что Ремус видел его там, а в следующее мгновение он переместился по спальне с такой скоростью, что занавески заколыхались. Он отпрянул, случайно ударившись о мебель, привычным жестом потянувшись за пистолетом. Однако Сириус не обратил на это внимания. − Блэк, какого хуя ты… − Заткнись, − в его голосе звенела неистовая злоба, но у Ремуса возникло стойкое ощущение, будто направлена она не на него. Возможно, он так никогда и не узнает, почему замолчал, но он осекся, широко раскрытыми глазами глядя на Сириуса.       Вампир схватил его за запястье, Ремус смотрел, как он медленно задрал рукав.       Доркас поменяла повязки, теперь они были уже не такими громоздкими. Ремус взглянул на лицо Сириуса, тот прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Щеки ввалились, брови сошлись на переносице. Ремус сообразил, что это реакция на запах его крови. − Ты ранен, − пробормотал он, широко раскрыв глаза. Ремус никогда не слышал, чтобы он говорил таким тоном. Без привычного сарказма и подколов. Невозмутимая констатация факта. Ремус не знал, как это принимать.       Он прочистил горло и попытался отдернуть руку, но Сириус держал крепко. Его пальцы сжимали предплечье, чуть выше повязки. Ремус предпринял еще одну попытку, но Сириус был сильнее. Он уступил лишь когда Ремус потянул руку в третий раз, и Сириус случайно задел рану. Ремус поморщился от боли. Сириус тут же отпустил его. − Кто это сделал? – медленно спросил Сириус, его дыхание коснулось лица Ремуса, у того тут же мурашки побежали по спине от этого утробного голоса. Ремус инстинктивно попытался отодвинуться, но было некуда. Так они и стояли, почти прижавшись друг к другу, почти соприкасаясь лицами.       Ремусу потребовалось время, чтобы ответить. − Тебе-то что? – спросил он, маскируя возбуждение за злобой. − Кто это сделал, Ремус? – почти прорычал Сириус, упершись ладонью в угол комода.       Он склонил голову влево, освещение от настольной лампы слилось с мягким светом луны, привлекая внимание к челюсти Ремус. Доркас заменила повязку на шее куском пластыря телесного цвета. При слабом освещении было незаметно, если не присматриваться.       Сириус присмотрелся.       Мир будто замер. Сириус застыл, неподвижный, как статуя. Он не дышал – хотя он вообще не дышал. Ремус повернулся вправо, пытаясь прикрыть рану, но понимая безуспешность этой затеи. − Сириус, − почти умоляюще произнес Ремус, когда тот сжал его подбородок пальцами. Ремус смутно осознал, что впервые назвал его по имени, глядя в глаза.       Если он это и заметил, то никак не обратил внимания. Ловкие, проворные пальцы поднимались к шее, коснулись подбородка Ремуса. Наконец, он отклеил пластырь. Ремус мог лишь беспомощно стоять. Сейчас он мог думать только о Сириусе. − Это сделал клан, − медленно произнес Сириус, как будто назвал болезнь. Ремус не мог отвести взгляд от лица Сириуса. Тот, не отрываясь, смотрел на раны на шее Ремуса. Его зрачки были расширены, и смотрели почти убийственно.       Ремус кивнул.       Прежде Сириус Блэк никогда не пугал Ремуса. Ни разу, даже при первой встрече, когда Ремус был юн, наивен и о многом не догадывался. Ремус воспринимал Сириуса Блэка каким угодно: раздражающим, невыносимым, игривым, скользким. Искусным, сильным, важным. Но он никогда не был страшным. До сих пор.       Ремус заерзал, чувствуя себя все более неуютно и все сильнее смущаясь. Он слышал, как бьется сердце, и гадал, слышит ли Сириус.       А потом он исчез так же стремительно, как появился. Единственное, что свидетельствовало о том, что он только что был здесь – это чуть помятые шелковые простыни, развевающиеся занавески, открытое окно и бешено колотящееся сердце Ремуса. Он инстинктивно поднес руку к шее и попытался унять пробежавшую по спине дрожь. А потом подошел к окну и трижды повернул ключ в замке. ***       Неделя.       Три дня полной растерянности. Неспособность взглянуть на раны от укуса на шее. Ремус тут же заклеил их пластырем и старался пореже о них вспоминать.       На четвертый день они с Доркас отправились развеяться. Ремусу в каждом мужчине с длинными черными волосами чудился Сириус.       На пятый день он поехал к знакомому охотнику в соседний город и принял таксиста за Сириуса.       На шестой день он открыл окно.       На седьмой день рано утром позвонила Доркас. − Ремус, − почти скороговоркой начала она. Он проворчал нечто невразумительное, поскольку она его разбудила. – Ремус, это срочно. Надень форму агента ФБР.       Он чуть не свалился с кровати.       Спустя полтора часа Ремус в форме шел к заброшенному дому в соседнем городе. Доркас, притворившись сотрудницей ФБР, общалась с полицией, Ремусу было поручено наблюдение.       Перед дверью стоял офицер, Ремус, стараясь выглядеть уверенно, достал значок. Офицер пожал плечами и отступил, но положил руку ему на плечо. − Приготовьтесь, − мрачно посоветовал он. – Зрелище не для слабонервных.       Не обманул. Это была настоящая кровавая бойня, можно не сомневаться, дело рук – точнее, клыков – вампиров, сбежавших от них почти две недели назад. Только на сей раз они были жестоко обезглавлены. Тела четверых были свалены в кучу, а головы разбросаны по полу. Они с Доркас планировали вновь ими заняться на этой неделе, но их кто-то опередил.       Было понятно, кто. Можно не сомневаться.       Ремус не знал, что и думать.       Он вышел из комнаты, когда Доркас поднималась по лестнице, и кивнул ей. Она побледнела и все же заглянула сама. Спустя минуту, она вышла, её лицо было мрачно. − Кто? – прошипела она, убедившись, что их с Ремусом никто не услышит. – Поблизости нет других охотников, а даже если бы и были… это не их дело. − Не знаю. − Может, оборотень? – предположила она, и Ремус невольно поежился. – Да нет… слишком чисто. − Кто бы это ни был, − тихо произнес он, − они найдут способ замять дело. Больше вампиров в городе не осталось, думаю, делать нам здесь нечего.       Доркас расстроенно застонала, и, не удержавшись, топнула ногой. − Это же несправедливо! Я несколько месяцев выслеживала их ебаное гнездо… − Клан, − механически поправил Ремус. Доркас замерла и нахмурилась. − Что? − Они… − он неловко поскреб затылок. – Теперь зовут их кланами. Не гнездами.       Похоже, Доркас ушам своим не верила. − Мне плевать.       Ремусу тоже.       Идя к машине, она бесновалась, сев за руль, продолжила ругаться, он чувствовал её злость. Они почти не разговаривали, пока Доркас не свернула обратно в город. − Они были не единственные вампиры, − наконец, произнесла она, Ремус взглянул на неё. − Что? − Ты сказал, вампиров в городе больше не осталось. Вранье.       Ремус хмурился, глядя на неё, а потом до него дошло. Доркас улыбнулась – впервые после осмотра места преступления. − Кас, нет. − Ну же! – она нетерпеливо постучала по рулю. – Мне нужно кого−то убить! − Ты уже убила! Мы уничтожили половину.       Она обернулась, очаровательно улыбнувшись. Эта улыбка напомнила ему другого человека… не совсем человека. − Ну, где еще один?       Ремус расхохотался – над ситуаций, над Доркас, да над всем. Доркас тоже рассмеялась и включила музыку. − Во-первых, мы бы его никогда не поймали, − сказал он. Ложь. – А во-вторых, я его уже сто лет не видел. – Еще одна ложь. – Наверное, он свалил куда подальше. – Уже третья ложь. − И ты не станешь его преследовать теперь, когда наше дело закрыто?       Ремус лишь пожал плечами: − Он в любом случае объявится, чтобы меня позлить. Тогда-то он и умрет от моей, но только от моей руки. … ложь?       Он больше не был уверен. Ни в чем. ***       Почему Ремус остался в Техасе? Вопрос на миллион долларов.       Их с Доркас дело закрыто больше недели назад. Если быть точным, то девять дней. У него не было никаких причин задерживаться. … ложь.       Одна была.       Которая, мать его, все никак не приходила.       Ремус был на пределе. Ему нужны были ответы, прямо сейчас. Он был почти на сто процентов уверен в том, что клан уничтожил Сириус, кто же еще? Кому еще хватило бы сил и при этом удалось ускользнуть? Ремус бы знал, будь это оборотни. Нет, это Сириус. Он был уверен.       Почему? Ну, о мотивах можно было лишь догадываться. У Ремуса не было никаких предположений.       Поведение Сириуса в его спальне в ту ночь не укладывалось ни в какие рамки. У Ремуса было три варианта: ревность, собственнический инстинкт или, что хуже всего, сострадание. Небезразличие.       Вот только его действия в буквальном смысле переплетались с угрозой убийства, одно «когда» чего стоило. «Когда я тебя убью, это произойдет на глазах у толпы, а не в твоей жалкой крохотной спаленке».       Нет… нет, не может быть. С чего бы ему ревновать? Какой тут может быть собственнический инстинкт?       А с чего ревновать Ремусу, едва Сириус упомянул Джеймса? Отчего пробудился его собственнический инстинкт, едва Доркас предложила убить Сириуса? Его убийство было для Ремуса личным делом, их взаимодействие принадлежало только им. Ремус хотел содрать с Сириуса кожу. Вонзить кол ему в сердце. Заставить его задыхаться, кричать, стонать…       Нет. Нет. Это невозможно. Совершенно невозможно.       Это не лезло ни в какие ворота. У Ремуса просто в мозгу перемешались боль и удовольствие. Он мимоходом подумал, не садист ли он. Есть о чем поразмыслить.       Нет. Сириус Блэк должен умереть от его руки, и на этом все закончится. Но лишь после того, как он объяснит, на хрена он уничтожил этот клан, и, может, после того, как Ремус выплеснет свою ненависть, для пущей убедительности.       Блядь. Ремус застонал и уронил голову на руки. Краем глаза он заметил блеск рукояти кинжала, лежавшего на столе. Мелькнула мысль одним ударом оборвать страдания их обоих.       На выходные, как и предсказывала Доркас, приехали Бенджи и Фабиан. Они объездили весь штат и на последние гроши остановились в каком-то захудалом отеле. Ремус давно не видел Бенджи – он был старшим охотником (не по возрасту – Бенджи было всего тридцать пять, а по иерархии), у него было множество обязанностей, перепорученных Дамблдором, поэтому он отошел от полевой работы. Они собрались у Доркас, и Бенджи охотно рассказывал о деле о незаконном хранении оружия, над которым они работали. Бенджи был обаятельным человеком и выглядел моложе своих лет, с ним всегда было приятно увидеться.       Фабиан не изменился. Они с Гидеоном были на пару лет старше Ремуса, рослые (выше Ремуса – Доркас глазам не поверила, когда их увидела) и широкоплечие. Он был поспокойнее, чем Гид, но все равно веселый, несмотря ни на что, Ремус был рад его видеть. Раз в сто лет они по пьяни спали вместе, а на другой день оба жалели о случившемся. Честно говоря, уже давно пора было об этом забыть.       Само собой, Бенджи предложил куда-нибудь сходить «поднять настроение Доркас». Он полагал, что «она до сих пор расстроена после провала дела». После долгих уговоров они (дольше всех уговаривать пришлось Ремуса) согласились. Он так-то не был любителем клубов, а последнюю неделю у него еще и сильно болела голова. Не будет клуба, значит, он не переспит ни с одним из рыжих братьев.       Доркас пробыла в Остине дольше, но Бенджи – это же Бенджи, настоящая душа компании – всегда знал, куда лучше сходить. Он затащил их в клуб «Дырявый котел». Ему понравилось название, особенно когда он весело рассказал остальным, как в прошлом году уничтожил группу темных ведьм в Аризоне. Эту жизнеутверждающую историю он поведал в такси три часа назад. Ремус наделал сколько-то снимков, которых не помнил. Как сказала Доркас, «чтобы расслабиться» и отдохнуть. Черт побери, ей-то виднее, она страстно целовалась с горячей блондинкой в платье, почти не прикрывавшем грудь, Ремус еле промолчал.       Бенджи поволок его танцевать – на него не похоже, вне зависимости от количества выпитого. Но Бенджи был похож на киногероя, такой же обаятельный и уверенный. Ремусу было почти завидно. Фабиан к ним, в конце концов, присоединился, а Ремус стоял в сторонке, «расслабленный», насколько это было возможно в состоянии, близком к алкогольному отравлению.       Только… только, он, кажется, опьянел сильнее, чем рассчитывал, поскольку увидел еще двоих танцующих молодых людей. Наполовину расстегнутая рубашка, заправленная в узкие джинсы, острые скулы, распущенные черные волосы… Да, он был живой, в нем было столько света и драйва, что казалось, будто он средоточие целого мира. Наверное, Ремус все же слишком пьян, не мог этот восхитительный красавец быть Сириусом Блэком. Сириус Блэк уже лет сто как холодный, мрачный и мертвый, и не изменится, пока Ремус его не прикончит.       Молодой человек обернулся. Он мотал головой в такт музыке, волосы обрамляли лицо, и встретился взглядом с Ремусом, будто кругом никого больше не было.       Это был Сириус Блэк.       Только Ремус не подозревал, что Сириус Блэк мог быть таким. К такому Сириусу он мог подойти, поболтать, может, даже приударить, если бы выпил еще больше. Ремус своими глазами увидел его таким на мгновение, когда стихла музыка, толпа растворилась, был только он и его огромные серо-стальные глаза. В них горел такой огонь, что Ремус его непостижимым образом ощутил даже на расстоянии.       Этот Сириус мог разрушить его жизнь самым обычным из возможных способов. Разбить ему сердце метафорически, а вовсе не буквально.       Внезапно кто-то нажал кнопку воспроизведения для всех, кроме них. Музыка гремела, второй молодой человек продолжал танцевать, но Сириус был неподвижен, как статуя. Флер развеялся, ворвалась реальность, в баре был вампир, здесь, посреди танцпола, забитого людьми, а Ремус, черт возьми, охотник. Он потянулся к спрятанному под одеждой кинжалу. Просто на автопилоте пронесся из пункта А в пункт Б, прихватив по пути еще один груз, пока не зажал Сириуса в туалете, вновь прижав кинжал к его горлу.       Это было знакомо и легко. Такова их история. А если Ремус постарается, то сможет забыть того Сириуса, которого видел посреди танцпола. Он безжалостно сотрет из памяти красивого и живого Сириуса и напомнит себе, что перед ним убийца и монстр. Он мог дышать. И дышал. − Блядь, − выдохнул он, получая удовольствие от того, как лезвие обжигает кожу Сириуса, − что ты здесь делаешь?       Сириус выдохнул и нахмурился. Ремус невольно отметил, что у него под глазами размазалась подводка, и мысленно взмолился о помощи любому божеству. − Вау, − протянул он, как всегда, избегая ответа на вопрос Ремус. – Когда я рассчитывал, что вечером меня зажмут в туалете, я не то имел в виду, но я не жалуюсь.       Это было почти успокаивающе. А если подумать, то даже не почти. Ремус сильнее нажал на лезвие, и Сириус поперхнулся. − Черт возьми, красавчик, ты хоть куда-нибудь ходишь без своего ножичка? − Что ты здесь делаешь? – зло повторил Ремус, и увидел в глазах Сириуса знакомое чувство: ярость. Да. Ярость это хорошо. Знакомо.       Он никак не ожидал, что Сириус развернет его и прижмет спиной к груди, как в глухом переулке в Эдинбурге, много лет назад. Только сейчас это ощущалось иначе. Ремус услышал звон падения кинжала на пол. − А на что похоже, ебаный ты дебил? – мрачно и угрожающе прошипел Сириус ему в ухо, после чего отпустил и развернул лицом к себе. Ремус невольно отшатнулся, недоверчиво глядя на Сириуса. Вампир театрально застонал. − Я танцевал, Ремус! Слышал когда-нибудь о танцах? – Ремус лишь моргнул, а Сириус фыркнул и сердито провел рукой по волосам. − Тот парень был симпатяга, − расстроенно продолжил он. – Хотелось бы с ним перепихнуться. А все из-за тебя… Тьфу, спасибо тебе, Люпин, большое. Это ж надо быть таким идиотом.       Ремус искренне не понимал, что происходит. Сириус нетерпеливо уставился на него, ожидая, когда он заговорит. − Я… ты… перепихнуться?       Тонко подмечено.       Сириус закатил глаза и зло расхохотался. − Да! Но ты все испортил своей охотничьей херней, и, наверное, тот чувак пошел трахать какую-нибудь блондинку в стрингах, а я торчу в сортире с ножом у горла. Это, не спорю, очень заводит, но лишь условием, что потом ты трахнешь того, кого завел! А ты не трахнешь!       Он вновь застонал и расстроенно пнул стену. Ремусу потребовалось собрать волю в кулак, чтобы прийти в себя. Он постарался. − Заводит?       Нет. Еще одна попытка.       Сириус неверяще взглянул на него. − Да, − раздраженно ответил он, − наверное, я никогда об этом не рассказывал, но так-то несложно догадаться. Я вампир, мне часто доводится видеть эти штучки-дрючки, Люпин.       Вампир. Он вампир. Он вампир, Ремус, соберись. − Ты вампир!       Сириус приподнял бровь. − Ты под кайфом, что ли? Что ты пил? − Нет, я… − в мозгу Ремуса произошло короткое замыкание, а потом завихрился миллион мыслей. Он схватился за голову, пытаясь уловить хоть одну. Что ты здесь делаешь? Нет, он здесь, чтобы перепихнуться, едем дальше, Ремус. − Я просто не ожидал тебя увидеть. Здесь.       Похоже, Сириус понял, что он имел в виду, и улыбнулся. Ремус так и не понял, это покровительственная улыбка или «я-тебе-не-верю-дебил». − Что я тебе говорил о стереотипах, дорогой? Вы, охотники, такие недалекие, мать вашу. − Недалекие?! – повторил Ремус, у него уж уши загорелись. – Ты убиваешь людей! − Серийные убийцы тоже убивают людей, не каждый день. − Сравнение себя с серийным убийцей – так себе подход, если ты хотел меня разубедить. − О Господи, − застонал Сириус, потирая виски так знакомым Ремусу жестом. – Ты же понимаешь, что я имею в виду! То, что я вампир, не значит, что я живу, как готичный Дракула. Ремус, у меня есть жизнь, увлечения, люди, с которыми я хочу трахаться, а не жрать их после секса, пока ты до этого не додумался. Моя жизнь не вращается вокруг тебя, крови или этих, − он большим пальцем приподнял верхнюю губу. Клыки втянулись, но все равно были неестественно острыми – гребаных зубов! Мне даже нравится есть человеческую еду. Она мне нужна? Нет! Но чизбургеры вкусная хрень, как все вредное, уж мне ты поверь. – Он скрестил руки на груди, видимо, устав разглагольствовать. Ремус просто стоял, разинув рот. − Если бы ты только что не испортил мне вечер, я бы пошутил, что чизбургеры такие же вкусные, как ты, − совсем по-мальчишески произнес он. – Но я зол, так что шутить не буду.       Ремус подумал, что это совершенно бессмысленно, но какая разница?       Он взглянул на сердитое лицо вампира, на надутые полные губы, нахмуренные брови, и ощутил желание извиниться.       Что за нафиг? Наверное, он опьянел сильнее, чем думал. Это невозможно. − Знаешь что, Люпин, − Сириус отошел от стены, − мне это надоело. Если я пообещаю… блядь, правда, пообещаю… не жрать никого на танцполе. Ты же этого от меня ждал, я знаю. Так вот… Ты оставишь меня сегодня в покое?       Ремус вновь моргнул, и Сириус принялся расправлять манжеты на рубашке. Он поднял глаза и Ремусу досталась та самая, идеальная и бесячая ухмылка. У Ремуса не хватило сил ни на что, кроме как подавить возбуждение. − А убьем друг друга давай завтра, − с надеждой предложил Сириус, приподняв брови и высунув кончик языка между зубами.       Ремус расслабился и закивал, не сообразив, что делает. Сириус ослепительно улыбнулся и пнул кинжал в его сторону. Ремус подобрал его. − Погоди, − сказал Сириус, − раз ты здесь, то и твоя пылкая маленькая партнерша тоже?       Ремус прочистил горло. − Доркас, да.       Сириус вздохнул. − Черт. Она меня узнает, и, в отличие от тебя, не будет колебаться.       Ремус открыл рот, чтобы возразить, но мозг протестовал. Сириус подошел ближе, и у Ремуса пересохло во рту. Само собой, Ремус стоял посреди узкого коридора, и Сириусу пришлось протиснуться, чтобы выйти.       Он от него очень, очень приятно пахло, этот запах вызвал воспоминания, а воспоминания – слова. − Зачем ты это сделал?       Сириус остановился и медленно развернулся к Ремусу. На его лице застыло непонятное выражение. − Что сделал? – невозмутимо переспросил он, скривив губы. Ремус лишь вздохнул. − Ты правда хочешь, чтобы я это сказал? – раздраженно спросил он, и застонал, когда ухмылка Сириуса стала шире. – Зачем ты уничтожил тот клан?       Сириус поджал губы и просто ответил: − Они ранили тебя.       Ремус нахмурился, недоверчиво приоткрыв рот. − Меня ранишь ты! Все время! Я думал, ты был бы рад, если бы это сделал кто-то другой.       Сириус вдохнул, медленно выдохнул, сделал пару маленьких шажков навстречу. Они с Ремусом были примерно одного роста, возможно, Ремус был чуть выше, но у Сириуса были ботинки на платформе. Так что он мог шептать Ремусу прямо в ухо: − Давай я проясню, Ремус Люпин, − хриплым голосом пробормотал он, от которого у Ремуса мурашки побежали по спине. – Они могут тебя ранить. Исполосовать, избить и заставить истечь кровью.       А потом Сириус молниеносно схватил его за бедра, касаясь чувствительных мест под рубашкой. Холодные пальцы задевали теплую кожу. − Но никто, − продолжил Сириус, склонив голову к горлу Ремуса, где почти полностью зажили раны от укуса, след другого вампира, прикосновение другого мужчины. Ремус неохотно развернул голову, поддаваясь Сириусу. Он прикрыл глаза. − Но никто не может кусать тебя сюда, − наконец, шепнул Сириус, и Ремус слегка подскочил, почувствовав его клыки на коже. Он не кусал, лишь скользил ими по шее, невыносимо дразняще. В какой-то момент Ремус подался навстречу и обвил руками шею Сириуса. Его дыхание стало прерывистым, возбужденным.       Сириус вновь втянул клыки… Ремус это как-то заметил… и провел языком по шрамам, а потом впился в губы. Ремус почувствовал, что сходит с ума, мир вокруг замер. Тот Сириус, из клуба, вновь стал реальным, осязаемым. Ремусу захотелось притянуть Сириуса к себе, запустить пальцы в волосы, заставить вновь и вновь ласкать языком его шрамы.       Сириус коснулся губами его шеи, и Ремус еле слышно застонал, запоминая каждое ощущение, каждое мгновение.       Он кожей почувствовал улыбку Сириуса, прикосновение языка к шее, а потом мгновение закончилось. Он резко отпустил Ремуса и отстранился, руки Ремуса безвольно обвисли, будто он потерял контроль.       Он отступил на пару шагов, оглядел Ремуса, чуть улыбаясь, и выразительно провел языком по верхнему ряду зубов. − Увидимся, красавчик, − прикусив губу, пообещал он. – Не забудь ножичек.       И исчез. В мгновение ока.       Ремуса окутал туман растерянности. Фабиан обнаружил его склонившимся над раковиной. − Эй, − осторожно окликнул он. Лицо Фабиана раскраснелось от выпитого, он был теплый. Он так разительно отличался от Сириуса. – С тобой все в порядке?       Ремус уставился на него, не уверенный, вызвана ли его реакция алкоголем или близостью Блэка. Шея все еще горела. − Да, − тихо ответил Ремус. – А ты? − Да. Мы почти не разговаривали. − Да… э−э… − он крепко зажмурился, пытаясь взять себя в руки. – Как ты? Как Гид?       Фабиан начал что−то рассказывать, но Ремус его не слушал. Он инстинктивно поднял руку и потер шею, а спустя мгновение уже целовал Фабиана.       Тот отреагировал мгновенно. Ремус предположил, что на грани инстинкта. Это была отдушина, в те ночи, когда их целиком поглощала работа. Все, чего хотел Ремус – забыть зрелище: его кинжал в груди одного вампира, не видеть кровь меж пальцев.       Ремус трахал Фабиана, чтобы забыть. Но сегодня, в грязном сортире паршивого клубешника, когда он запрокинул голову и позволил Фабиану впиться губами в шею… Сегодня это было, чтобы запомнить. ***       Ремус плохо помнил, как добрался домой. Только что он был в такси, а в следующую минуту уже отмокал в ванной. Растерянный, он лежал в постели после ухода Фабиана. До сих пор полупьяный и ни разу не удовлетворенный сексуально (да, до сих пор, прикосновения Сириуса до сих пор бурлили кровь), ему казалось, он вот-вот сойдет с ума. Сексуальная неудовлетворенность превратилась в разочарование. Сильное и злое. Ремусу захотелось запереться у себя и ни с кем не разговаривать минимум дня три, пока он не разберется, что за хуйня творится.       Иногда, в силу образа жизни это было слишком. Ремус не жалел о выбранной профессии. Это был единственный путь с тех пор, как ему исполнилось семнадцать, когда Грюм завербовал его у берегов Северного Уэльса, когда он вырубил демона (правда, он не знал, что то был демон) одним ударом. В Хантинге он обрел семью – Доркас, Мэри, Бенджи, близнецов Прюэттов, даже Грюма и мальчишек Уизли, Билла и Чарли – которая о нем заботилась. Людей, с которыми у него было много общего. Легко было идти правильным путем. Который никогда не изменится.       Но, Господи, как же это расстраивало в такие моменты. Ему хотелось поговорить с кем-то вне охотничьей среды. Просто пожить, не думать о вампирах, оборотнях, ведьмах, вурдалаках, демонах хотя бы в выходные. Отправиться в Париж, чтобы увидеть Эйфелеву башню и Лувр, а не для того, чтобы провести обряд экзорцизма. Сходить в клуб и поцеловаться с парнем в самой дальней кабинке туалета и не думать о том, что он вампир. Один раз выйти из дома без кинжала. Его работа была бесконечной, у него никогда не было свободного времени, и редко удавалось пообщаться с кем-либо вне своей среды. Поэтому перепихоны с Фабианом всегда оставляли во рту горьковатый привкус. Притворяться было бессмысленно. Это лишь усложнило бы восприятие реальности.       Спасение пришло к Ремусу на второй день рефлексии в виде телефонного звонка из Нью-Йорка. Затерявшись в своем охотничьем мирке, он даже не вспомнил о ней. − Привет, незнакомец. − Лили, − обрадованно воскликнул Ремус.       Лили Эванс – двадцатисемилетняя медсестра, ассистентка судмедэксперта в морге. Она жила в замечательном маленьком домике в пригороде к северу от Нью-Йорка, где проживала самая агрессивная парочка полтергейстов, каких когда−либо доводилось видеть Ремусу.       Лили и Ремус почти мгновенно нашли общий язык, когда он случайно нашел её в Интернете. Она просила помощи, а он пересекал страну, чтобы помочь Доркас открыть учебный центр. Потребовались почти две недели ночевок в мотелях. Ведь их было двое, к тому же они были психи. Но Ремусу все же удалось изгнать из её дома полтергейстов, и с тех пор они поддерживали связь. Они могли общаться ежедневно на протяжении нескольких недель. Но иногда то Лили была слишком занята в больнице, то Ремус плотно занимался очередным делом, и они расставались. Но всегда возвращались друг к другу. Она была единственным адекватным человеком в жизни Ремуса, а это многое говорит в пользу Лили Эванс.       Ремус не удержался от мысли, что она была слишком нормальной. Не в том смысле, что она превратилась в скучную мамочку из пригорода (она ни была ни жительницей пригорода, ни мамочкой, она переехала в Манхэттен с тремя коллегами, когда перевелась в тамошнюю больницу), напротив, она была веселой и беззаботной. Наверное, дело в воспитании – отец Лили был ученым−экспериментатором. Ей было пять лет, когда в доме вспыхнуло пламя, он был внутри. На тушение пожара ушло несколько дней. Конечно, Лили мало что помнила, как и её сестра, Петуния, с которой они жили раздельно. По её словам, самые ранние воспоминания были связаны с кочевым образом жизни и с путешествиями по США. Три женщины Эванс, отчаянно пытавшиеся оправиться после смерти отца.       Её казалось, что непредвзятое отношение к присутствию сверхъестественного проистекало из первых пяти лет жизни. Тогда она считала своего отца волшебником, хотя он был безумным ученым, постоянно влезавшим в какой-нибудь сомнительный бизнес и жаждавшим умереть.       Причина её звонка спустя месяца лишь подтверждала. − Рем, − твердо произнесла она. Он сел, заранее насторожившись. – Ты убиваешь вампиров. − Верно. − Ну, ты о них много знаешь? − Конечно. − Ладно, вот случай, − заговорила она. – В одном доме со мной живет мужчина, ростом 5 футов, 11 дюймов. Постоянно так или иначе следит за мной, но я никогда не видела, чтобы он уходил раньше 9 часов вечера. − Ночная смена? − Нет, исключено, − беспечно ответила она. – Он возвращается абсолютно в любое время. И формы тоже нет. Это не работа. − Ты сказала, он за тобой следит? Думаешь, охотится?       Она вздохнула. − Нет… ну, не совсем. Он просто постоянно пытается со мной заговорить при встрече. Он… кажется, нервничает, глупости какие-то говорит. Как ты о них говорил… холодные и обаятельные? − Ну, нет, не обязательно, − задумчиво протянул Ремус. – Вампиризм усиливает лишь те качества, которые есть. Единственное, что появляется – животные инстинкты, но личность остается неизменной. Ну, власть их, как правило, развращает, но это уже другой разговор. – Он замолчал, покусывая губы. – А с чего ты взяла, что это вампир? По-моему, он в тебя просто втрескался, да и все. − Внешность. Я читала твои статьи – он подходит. Острые клыки, очень яркие глаза. Развитое обоняние. Я это чувствую, Ремус. Что мне делать? Убить его? − Ничего себе… Лили, успокойся, − поспешно сказал он. – Не делай глупостей. − Ремус, я знаю, что он вампир. Это ощущается. Я не боюсь, кажется, он слишком мягкий, чтобы напрямую угрожать, но я уже несколько месяцев в этой ситуации. − Не стоит его недооценивать, − предупредил Ремус. – Я слышал от… источника о том, что в Нью−Йорке набирает силу ковен. Лили, будь осторожна, хорошо?       Она слегка усмехнулась, а, когда заговорила, Ремус услышал её улыбку. − Ладно, Ремус. Я не стану убивать вампиров. – Она помолчала, а потом снова заговорила: − Погоди. Так как насчет моего случая? Ты приедешь?       Хороший вопрос. Ремус уже несколько недель старался не вспоминать о том, что случилось в том клубе… но безрезультатно. Он был уверен: в случае реальной угрозы Питер бы уже связался с ним. Но Ремусу хотелось сходить в библиотеку, просмотреть полицейские файлы, дела о пропавших людях. Ремус всегда славился тем, что подмечал детали, которые другие упускали. − Я не знаю, − честно признался он. Лили застонала. − Пожалуйста, если есть хоть какая-то возможность, воспользуйся ею! Я уже сто лет тебя не видела и даже забыла, как ты выглядишь. − Просто всего одиннадцать месяцев, Лили.       Она рассмеялась, и Ремус ухмыльнулся, на мгновение почти позабыв о своих горестях. Когда её смех стих, он прочистил горло. − Какое удачное совпадение, − начал он, она что-то согласно пробормотала, − я как раз хотел тебе звонить, чтобы кое-что обсудить. − Вперед. − Э−э… − он рассеянно поскреб затылок. – Ты помнишь Сириуса?       Она помолчала, и Ремус почти представил её понимающую улыбку, когда она ответила: − Очень живо.       И он рассказал ей. Обо всех событиях последних нескольких недель, делая паузы для кратких комментариев или одобрительных возгласов Лили. Она оказалась благодарным слушателям. Он выплескивал свою растерянность, разочарование, все, что нашептывали неделями, а, быть может, и годами, демон и ангел на плечах. Они подавляли, игнорировали, окутывали такой ненавистью и болью, что он не знал, как выйти из сложившейся ситуации. Та ночь в клубе закончилась, он вновь потянулся рукой к засосу на шее.       Лили глубоко вздохнула, когда он закончил, и Ремус подумал, что, пожалуй, такая реакция неудивительна. − Что ж, − произнесла она как многоопытная дама средних лет, которая встает и хлопает себя по коленям, − пожалуй, он прав: ты и правда недалекий. − Ты… что?       Лили рассмеялась, но Ремус не видел ничего смешного. − Сам подумай, Рем, − продолжила она, − сколько ты уже в этом котле варишься, почти десять лет? Больше? Тебе было семнадцать, когда тебя завербовали, в юношеском возрасте ты воспринял это как должное. Но когда охотник в последний раз говорил с вампиром? Откуда берется все, что вы знаете? За годы предубеждений?       Ремус ушам своим не верил. − Предубеждение? Мы имеем право, они чудовища, Лили! Они убивают людей!       Похоже, она пожала плечами. − Люди тоже убивают людей. − Это другое. У вампиров это инстинктивно. − В том-то и дело, − решительно произнесла она. – Это единственный инстинкт, который тебя волнует! Но у кошек ведь тоже есть инстинкт убивать. И у мышей, и у прочих. Но кошка моей мамы – добрейшее создание, она и мухи не обидит. Откуда ты знаешь, что среди вампиров таких нет?       Ремус моргнул. − Лили, мне кажется, ты неверно оцениваешь… − Возможно, − перебила она, − но, если бы хоть на минутку за десять лет подумал как человек, не как охотник. Может, ты бы не удивлялся так самой мысли, что у Сириуса есть какая−то жизнь и интересы, помимо пожирания людей.       Ремус возмущенно фыркнул. − Ясно же, что ты на нем зациклен.       Если Ремус сейчас ел, то подавился бы. − Что?! − О, я думала, ты знаешь. Ты не в курсе? − Нет, ты… что? – ошарашенно повторил Ремус.       Лили вздохнула. − Ремус, я знаю тебя три года. По−моему, ты в каждом разговоре так или иначе упоминал Сириуса Блэка.       Ремус ощутил холодок смущения на спине. − Я не пытаюсь копаться в твоих чувствах, просто ты бы так не расстраивался, не будь все серьезно. Ты бы не стал полчаса рассказывать мне, как хочешь ненавидя-его-трахнуть, если бы это не было для тебя важно. − Ладно, это другое, − Ремус почувствовал, что начинает защищаться. – Он так долго следил за мной и злил, что… он знает мои болевые. Знает, как вывести меня из себя, у него все рассчитано. Это вообще не сюда.       Лили на мгновение замолчала. − Ладно, − терпеливо сказала она. – Тогда ответь мне еще на один вопрос: почему ты до сих пор в Техасе?       Ремус медленно выдохнул. Он задавал себе тот же вопрос. − Хочешь, я тебе скажу? Может, ты не влюблен в него в привычном смысле, но тебе нравится ситуация, Ремус. Преследование. Тебе нравится его внимание, то, что он здесь… а может, ты думал, он здесь из-за тебя. Тебя заводит эта пляска, но на этот раз ты расстроился, что все пошло не по план. Ведь Сириус не вписался в твое обычное представление о нем, он раскрыл другие стороны, которые делают его, осмелюсь сказать, более человечным, и ты растерян, поскольку не знаешь, что будет дальше. Такого ты не ожидал. Но вместе с тем ты взволнован, и это дает надежду на большее, потому ты остаешься в Техасе и ждешь. Ты сам не знаешь чего, но ждешь.       Она замолчала, повисшее между ними молчание стало мучительным. Ремус даже дышать не осмеливался. − Впусти его, − тихо посоветовала она. – Попробуй. Я не говорю, что нужно ослабить бдительность или перестать угрожать ему кинжалом или колом. Но, Ремус, он, не моргнув глазом, уничтожил целый клан ради тебя. Выйди хоть раз из зоны комфорта и посмотри, что получится. Если что-то пойдет не так, ну, что ж… постоять за себя ты всегда мог.       Вновь молчание. − Ремус? − Да, ты… − хрипло отозвался Ремус, почти смеясь над собой. – Ты и впрямь разбираешься в людях, Лили. − Ну, я ходила на курсы по психологии. Могу назвать себя специалистом.       Он все же рассмеялся, Лили сменила тему на ужасных попугайчиков своих соседей, и Ремус вновь позволил ей себя отвлечь.