Иллюзия — подаренная им

Гермиона сидела на белом, песчаном берегу, и смотрела на безмятежное море, а на её коленях спал маленький мальчик. Она завернула его в бежевый плед и гладила по кудрявым волосам. Прерывая их уединение с природой, донеслись до её слуха шаги за спиной, но она обернуться не могла, потому что хранила сон сына. Шаги стихли, и рядом с ней сел мужчина. — Я знал, что найду тебя здесь. Значит ты по-прежнему приходишь сюда, на этот берег? — Здесь, когда-то, стоял тот дом. Дом — в котором всё случилось. — Прошло уже столько лет. — Ещё не прошло и трёх лет. Не так уж и много. И я до сих пор надеюсь, что когда-нибудь его найду. Драко, а ты бы мог побыть с Тео? — Эти поиски ничего не дадут. Пойми ты наконец, что если он не захочет, чтобы его нашли, то и не найдут. — Я хочу убедиться в том, что он жив. Ведь он жив?! Я не могу поверить в то, что он бросил меня после всего того, что между нами было. Ну и верить в то, что его больше нет — тоже не хочу. Отказываюсь. Она повернулась и посмотрела на Драко. Всё это время он поддерживал её, даже в тот момент, когда все от неё отвернулись. Заголовки газет долго писали о том, что Гермиона Уизли беременна; о том, что Рон Уизли встречается с какими-то девицами; и о их кричащем разводе; о том, что Гермиона Грейнджер родила ребёнка совершенно не похожего на её рыжего мужа. Но вскоре всё это было позабыто и новые новости сменили старые. Гермиона вернулась к прежней работе в Министерстве, жила тихой размеренной жизнью и растила сына, которого назвала в честь человека, который изменил её жизнь. И единственное о чëм она мечтала, это чтобы на пороге её дома появился Теодор, чтобы он увидел их сына и они просто поговорили. А сейчас она не хотела даже этого. Никаких разговоров. Она хотела только только одного: чтобы он обнял и сказал ей, что любит её. — Я когда-нибудь его найду? —спросила она. — Я не знаю, Грейнджер. — Я миссис Нотт. Он так хотел и он так говорил. — Это сумасшествие, в которое он втянул нас всех. — Да, только в этом сумасшествии родился его сын. А он так его хотел. — Он хотел тебя. — Нет, ты ничего не знаешь. Тео хотел, чтобы я родила ему сына. — Она смотрела на коричневые кудряшки сына. — У него такие же волосы и карие глаза как и у него. — Карие глаза и у тебя. — Нет. У него глаза его. И улыбка, и волосы тоже его. — Астория тоже говорит, что он очень похож на Теодора, но он очень похож и на тебя. И я это вижу. Она молча гладила кудряшки сына, смотрела на безмятежное море, и мечтала о том, что когда-нибудь она найдёт Теодора и они снова сотворят свой стеклянный, белый дом, прямо на этом берегу. И в нём буду растить своего сына, маленького Тео.

𓆙𓆙𓆙

Гермиона проснулась посреди ночи. Ей снова снился Теодор, но в этот раз он не прикасался к ней, не целовал, а просто сидел рядом на кровати и смотрел. Она проснулась, а в комнате было сумрачно. Горел торшер, а на кровати лежала книга. Видимо читая она уснула. Скинула одеяло на пол, положила книгу на тумбочку, и встала. Нужно проверить ребёнка, — подумала Гермиона и открыв дверь, пошла в детскую, что было рядом с ней, в соседней комнате. Открыв её, она увидела, что кто-то склонился над кроваткой. Гермиона поняла, что волшебной палочки у неё нет. Она посмотрела на комод рядом, но нечего тяжёлого рядом тоже не было. Три секунды, две., восемь... Развернувшись, этот человек посмотрел на неё, выпрямился и... — Тео... — на выдохе произнесла она. И в этот момент она осознала, что он здесь. Что Теодор пришёл. Ей так хотелось оказаться рядом, бить его кулаками в грудь, накричать, но сон сына было дороже всего на свете. Она стояла, смотрела и молчала. Ей казалось, что это иллюзия. Это просто сон. Очередной сон с его участием. Гермиона вышла из комнаты, прислонилась к стене, и закрыла глаза. Вскоре она услышала, что закрылась дверь, и открыв глаза увидела, что он стоит перед нею. Вот также прислонившись к другой стене, и смотрит на неё. — Как ты мог? — Прости! — Простить? Ты исчез, а я так долго тебя ждала, но ты... — Ты меня ждала? — Я искала тебя, и думала жив ты или нет. Я так злилась на тебя, а ты... — Я думал ты меня никогда не простишь. — Ты так думал, правда? Ты заставил поверить в то, что мы женаты, заставил полюбить тебя. — Ты полюбила меня? — Ты задаёшь мне вопросы пропав на столько лет? Нашему сыну скоро два года, тебя не было столько времени, а сейчас ты появился, ворвался в детскую, и задаëшь мне вопросы: ждала ли я тебя и люблю ли?! Да где ты был всё это время? — Я был там, где очень холодно, где много снега... Пытался заморозить чувства к тебе. — Ты пытался их заморозить, в то время когда разбудил их во мне? — Когда Драко появился, то я знал, что больше не смогу удерживать тебя, и не хотел больше менять твои воспоминания. Это было опасно для твоего сознания. Да и не мог я больше этого делать, не хотел. Но я боялся, что ты, — он закрыл глаза, — я думал, что последнем увижу твою ненависть, услышу как ты на меня кричишь, а я так хотел сохранить тебя вспоминания. Те, когда ты целовала и любила меня, что я решил вернуть тебе твою жизнь. — Как складно ты говоришь, а на деле ты бросил меня беременную. — Я не знал этого, — он открыл глаза, — я не знал, Гермиона. А как его зовут? — Его зовут Теодор. Так же как зовут тебя. И это твой сын, и ты нас бросил. — Нет. Я не бросал. — Ты нас бросил! — она сказала это без всякой истерики, смотря ему в глаза. Он наконец-то оттолкнулся от стены и подошёл к ней, прикоснулся ладонями к её лицу и, Гермиона дёрнулась. Она хотела вырваться, но почувствовала, что слезы предательски стекают по её щекам, а его губы прикоснулись к влажной коже. — Я тебя так любил, что сошёл с ума, и только потом осознал, что я сделал. Но я так хотел, чтобы ты меня полюбила. — У тебя получилось. Я тебя полюбила, а ты разбил моё сердце. — Позволь мне быть рядом. Я не знаю, что же мне нужно сделать, чтобы ты меня простила. Я был уверен, что ты вошла в свою прежнюю жизнь и... — Почему ты решил явиться именно сейчас? Я искала тебя и Драко тоже искал. — Он меня и нашёл. — Замечательно, то есть получается ты пришёл не сам, а тебя притащил Драко? — Я не знал, что ты меня ищешь, и что у меня сын. Я этого не знал. Он не притащил меня, а нашёл и сказал, что ты меня ищешь и что родила от меня сына. Сказал это и ушёл. — Ты исчез, и даже не появился, чтобы посмотреть как я живу. А вдруг я сошла с ума? — Гермиона говорила и плакала, а он продолжал рассыпать по её лицу поцелуи. Ей столько всего хотелось ему сказать. Хотелось донести свою боль. Она вцепилась в него, вонзая свои ногти в его плечи, и ответила на его поцелуй. Как давно она хотела, чтобы его губы касались её кожи, чтобы его язык ворвался в её рот, а его тело... Его запах... Всё такой же кедровый. Как же она его ждала. Как же она его хотела. Как же она хотела разделить с ним все свои дни. До единого. — Мама, — в этот момент из комнаты донёсся тоненький голосок ребёнка. Гермиона встрепенулась, оттолкнула Теодора и ворвалась в детскую. Мальчик сидел на кровати и тёр глазки. — Сыночек, а я рядом. Мамочка рядом. А ты ложись спать, маленький мой. Сейчас ночь, а ночью детки спят. Малыш Тео что-то сказал: непонятно что-то пролепетал. Он только-только научился говорить и его слова были ещё непонятными, но Гермиона чувствовала и понимала его, погладила по волосам и уложила в постель, накрывая одеялом. — Ложись скорее, вот подушка и одеяло. Они ждут тебя всегда, закрывай глазки, а мамочка рядом. Она гладила его по волосам, укрывая. И напевала что-то себе под нос. Мальчик быстро уснул, а Гермиона продолжала его гладить, потом выпрямилась и обернулась. В дверях стоял Теодор. Он не был иллюзией, как и её выдумкой. Теодор был на самом деле. Он существовал. И всё это время жил в ней, а теперь он снова появился в её жизни. — Если ты когда-нибудь ещё раз исчезнешь, то я тебя прокляну. — Я люблю тебя, — единственное, что он мог сказать. — Я тебя тоже люблю, но я не знаю, что тебе нужно будет сделать, чтобы вымолить у меня прощение. — Может быть сначала мне нужно для этого сходить в душ? Уголок губ Гермионы дрогнул. — Душ найдёшь сам. Она отвернулась и принялась наблюдать за тем, как сопит их сынок. И улыбнулась, ощущая поднимающийся трепет и предвкушение его искупления.