Amnesia/Люку снова 17

Глава Вторая

Утренние лучи щекотали лицо Калума, когда на его телефон поступил звонок. По началу он не хотел отвечать вообще. Он просто хотел лежать в объятиях своего мужа, что дарили успокоение и тепло. Он просто хотел чувствовать, как губы его мужа целует его везде: в нос, в россыпь родинок на щеке, в губы, в веки. Он посмеялся, когда Майки выругался от того, что надоедливый телефон всё никак не хотел затыкаться. – Наверное, это кто-то очень важный и у этого человека что-то очень важное, – предположил Калум, выбираясь из объятиях мужа. Он взял телефон с тумбочки и вернулся к мужу. Приложил телефон к уху, подставляя лицо поцелуям. – Слушаю, это Калум, – его голос спросонья звучал хрипло, но как бы сказал Майки – немного сексуально? Наверное, он бы так точно сказал. Кажется, он это и прошептал. – Калум...калум... – брюнет услышал на другом конце трубки, как его друг всхлипывал, зовя его. – Калум, поезжай скорее, ты нужен мне... – Эштон, Эштон, всё хорошо? – он резко подскочил на кровати, отчего малыш в животике дал о себе знать, не больно, но ощутимо пнув его в бок. Он схватился за место удара. – Эштон, ты в порядке? – кажется, от его взволнованного голоса даже Майки поднялся с кровати, смотря на него с немым вопросом. – Приезжай, пожалуйста... – друг плакал, и его слезы действовали, как нож по сердцу Калума. – Я скоро буду, – и разговор завершился. – Что случилось? – тут же спросил Майки, как только Калум отнял телефон от уха. – Это был Эштон? – Да, это был он, – задумчиво ответил Худ. – Но что-то случилось, и я должен срочно приехать. – Калум, ты уверен? – спросил Клиффорд, потом поняв, как неправильно звучал вопрос, он поспешил исправить его: – Я имею ввиду, ты уверен, что тебе нужно ехать? Я могу навестить его, – он пожал плечами, чтобы Калум задумался над этим, как над вероятным планом. – Эштон мой лучший друг, и я должен быть рядом, если ему тяжело, – заключил Калум, и Майки понял, что сейчас уже не сможет его переубедить, раз он уже поднялся с кровати и придерживая рукой живот, поспешил собираться. Майки лишь закатил глаза. Калум всегда был таким. Героем, спасающих всех и вся. Поэтому Клиффорд поспешил за мужем. К тому же ему тоже пора собираться на работу. Заодно подкинет Калума до дома Эштона. Стоя у длинного в пол зеркала, Майки пытался завязать чёрный галстук. Сегодня он надел длинные шорты, белую рубашку и галстук. Честно говоря, его стиль всегда был подобным. Небрежным и подростковым, что ли. Но он был любим и таким. – Тебе помочь? – спросил Калум, подойдя к нему со спины. Он уже был одет в широкую футболку, что полностью прикрывала его небольшой животик и просторные штанишки. – Да, пожалуйста, – закивал Майки и мог наблюдать в зеркале, как Калум обошёл его и встал напротив. Он видел, как Калум взял галстук и принялся его правильно завязывать. Он выглядел так мило. Пышные кудряшки, мягкие черты лица и округлые формы тела. Такой милый, мягкий и тёплый. Калум всегда был таким и до беременности. Беременность лишь добавляла ему милости и обаятельности. Когда с галстуком было покончено, Калум хотел было надеть обувь и уже покинуть квартиру, как Майки мягко притянул его к себе. Его губы завладели губами Калума, втягивая в нежный поцелуй. Его руки легли на бёдра брюнета, прижимая ближе к своему телу. – Малыш, – прошептал он в поцелуй, не желая отпускать мужа из объятий. – Майки, нам нужно идти, – напомнил Калум, вырываясь из захвата рук мужа. Он тут же поспешил в коридор, чтобы подобная ситуация не повторилась. Они вместе вышли из дома, сели в машину и тут же помчались к нужному и знакомому дому. Дойти до нужного подъезда и нужной двери не составило труда. Майки сразу поехал на работу, как только фигура Калума скрылась за металлической дверью. Он помнил слова Калума о том, что ему нужно поговорить с Люком, ведь, если с Эштоном что-то не так, значит в этом однозначно замешан Люк. И Калум наказал ему узнать обо всём. Так они и разделились. Калум к Эштону, Майки на работу. Калум еле как добрался до третьего этажа. Хоть это был не десятый этаж, но ему становилось уже труднее подниматься. Он несколько раз постучал в нужную дверь и чуть оперся о стену, чтобы привести дыхание в норму. Дверь тут же открылась, а на пороге предстал заплаканный друг, держа на руках Алáя. – Хэй, Эши, что случилось? – Калум тут же вошёл, забирая из рук друга малыша, так как тот тут же осел на пуфик в коридоре, заходясь плачем. Калум взял его под локоть и потянул на кухню. Всю дорогу Эштон всхлипывал. Усадив друга за стол, Калум поспешил поставить чайник и присеть рядом. Алáя он по-прежнему держал на руках. – А теперь рассказывай, что произошло, – потребовал он. Алáй на руках что-то промялил, словно повторил его слова. Калум улыбнулся мальчику и на секунду представил, что вскоре у него самого будет такой же карапуз. – Кажется...кажется, Люк...кажется, он... – начал Эштон, но из-за его вечных всхлипов и икоты Калум не понял ни слова. – Хэй, дружище, дыши, – он нежно провёл рукой по предплечью Эштона. – Давай по порядку, хорошо? – вроде как Эштон кивнул. Калум посадил Алáя на стульчак, а сам пододвинулся к другу ближе. – Давай начнём с начала. Что произошло? – он дотронулся до запястья друга, ожидая когда тот начнёт. – Мы просыпаемся, и вроде всё как обычно, – начал Эштон, учащенно дыша из-за слез и икоты. – Так, – Калум терпеливо ждал. – Но потом Люк... Люк...он начал вести себя по-другому, – Эштон кусал губу. – Как именно? – Он отталкивал меня, кажется, не признавал, но я подумал, что он просто шутит так, – кудрявый с новой силой заплакал, а сидящий в стульчаке Алáй с нахмуренными бровями наблюдал на ним. – Но в итоге всё вышло намного хуже. Наверное, ему всё таки не нравится то, что я веду наш общий блог. Тогда я не понимаю одного: почему он с самого начала не сказал мне, что против? – Эштон запустил пальцы в волосы и низко склонился над столом. – Оу... – на самом деле, Калум не знал, что и сказать. Подобное повергло его в шок. – А что было дальше? – Он...он говорил, что...что не помнит меня, – сказал он. – Спрашивал меня, кто я. Был удивлён тому, что я его муж и что у нас есть дети, – он понуро опустил голову. – Я не знаю, что случилось. Он вдруг переменился. А вдруг он сожалеет о том, что связал свою жизнь со мной? Вдруг он сожалеет о том, что построил со мной семью? – от его слез Алáй тоже захныкал, а потом разразился громким плачем. – Я не думаю, Эши, – Калум притянул друга к себе. Сжал в объятиях, чтобы успокоить. А Эштон испытывал вину из-за того, что Алáй заплакал. Он видимо испугался. – У тебя есть мороженое? – спросил Калум, а кудрявый закивал. Брюнет взял ребёнка на руки и потянулся к холодильнику. Быстро нашёл ведро мороженого и сел за стол. Мальчик по-прежнему хныкал, но Калуму удалось очень быстро его успокоить. Конечно, Алáй всё ещё всхлипывал, но теперь просто жевал губы, глядя на то, как его папа быстро принялся открывать ведро мороженого. – Эштон, я не думаю, что он действительно бы так поступил, – Калум подал ему ложку, а сам укачивал ребёнка на руках. Алáй цеплялся пухлыми пальчиками за его тёмные кудряшки, игрался с ними, путал в них свои пальчики. – Если...нет, Эштон, я не могу в это поверить, – Калум помотал головой. – Он не мог, – он сильно нахмурился. Он действительно задумался об этом. Он не мог поверить в то, что Люк мог так поступить. Нет, не Люк, которого он знает. Не тот Люк, который всегда был примерным семьянином, любящим мужем и хорошим отцом. Не тот Люк, который без ума от Эштона. Не тот Люк, который любит свою семью. – А если это действительно так? – всхлипнул Ирви, отправляя в рот очередную ложку мороженого. – Нет, Эштон! – уверенно и твёрдо сказал Калум, но легко и слабо ударив кулачком по столу. – Этого не может быть! Я отказываюсь в это верить. Вероятно, у Люка какие-то проблемы. Может у него что-то случилось? Ты не спрашивал? – надежда так и звучала в голосе Худа. – Думаешь, я не спрашивал? – возмутился Эштон. И так и не услышав от Калума ответа на свой вопрос, который, кстати, кажется, и не нуждался в каком-либо ответе, продолжил: – Конечно я спрашивал, но он просто попросил меня не трогать его. Я же говорю, он вёл себя странно. Калум задумался. Он понимал, что подобное поведение мужа его друга не является нормой и не является чем то привычным. Люк так себя не ведёт. Он бы никогда не повысил голоса на Эштона. А Калум больше чем уверен в том, что именно это он и сделал. Калум уверен в том, что в это утро Люк повышал голос на своё чудо. Это странно. Странно ещё то, что обычно Люк никогда не отказывает Эштону в контакте, каким бы он ни был. Будь то объятия, поцелуи или ещё что-то. Люк всегда был только за. Но сейчас... Сейчас, кажется, это не тот Люк, которого обычно все привыкли видеть. С ним точно что-то случилось, а что – не ясно. – Эштон, это уже становится странно, – аккуратно начал Калум, тоже не забывая угощаться мороженным. Алáй рядом запищал, видимо, тоже хотел попробовать. Поэтому Калум дал и ему ложечку мороженого, только предварительно согрев над кружкой дымящегося кофе. – Я полагаю, что... – у него была одна догадка, но он боялся её озвучить. Она казалась бредовой от начал и до конца, но что-то подсказывало Калуму, что какой бы бредовой она не была, она является ещё и правдивой. И именно поэтому он не хотел её озвучивать. Она правдива. Он понимает, что сказав её, он сильно напугает Эштона. Нужно как-нибудь помягче. – А...я собираюсь сейчас задать тебе пару вопросов, и очень важно, чтобы ты на них всех ответил максимально честно, хорошо? – Эштон кивнул, хлебая кофе и отправляя в рот следующую ложку мороженого. Ведро мороженого на глазах уходило, но никого это в общем то не волновало. – Начнём с того, что было с утра. – Ну я же сказал, – повторил Эштон. Его голос по-прежнему звучал тихо и надломленно из-за недавних слез. – Проснулись, а он... – Это я уже слышал, – напомнил брюнет. – Что именно ты хотел сделать? Что именно ты сделал, что так...что так изменило Люка? Эштон понял, о чем Калум спрашивал. Он смутился. Конечно он хотел доставить своему мужу удовольствие с утра. Он хотел разбудить его своими губами и языком, ведь обычно такие пробуждения были редки, но очень приятны Люку. Эштон знал, как тому может немного нравилось, что Эштон именно это и делает с утра. Он достаточно давно этого не делал, но именно этим утром он хотел это сделать. Он хотел разбудить Люка именно этим. – Я...я – начал Эштон, чувствуя, что Калум не сводит с него пристального взгляда. – Я хотел разбудить его удовольствием, – он прям чувствовал, как сильно горели его щеки и уши от стыда. Хотя вроде ничего стыдного не было, ведь с Калумом он мог обсуждать совершенно разные вещи, связанные как с чем то серьёзным, так и с сексуальным характером. – Ага, – кивнул Калум, словно эти пару слов что-то ему дали. Словно бы он понял всю картину. – А что было накануне? Что было вчера? Может Люк где-то был? Куда-то ходил? – Калум заглядывал в глаза друга. – Да, у них вчера был корпоратив мощный, и он сказал мне, что вернётся поздно, – вспоминал Эштон. – Я не особо уверен в том, что Люк мало пил. Так как этот корпоратив был в честь дня рождения их начальника, то соответственно веселье было на высоте. – Значит Люк напился? – предположил Калум. – Да, кажется, эта вторая мощная пьянка в его жизни... – кажется, Эштон начал кое-то осознавать. – Он...в последний раз, когда он так пил, ему было 17 лет... – Эштон закусил губу. – Я вспомнил! Он говорил, что ему семнадцать... Он говорил, что ему семнадцать лет и что он не может быть помолвлен... – Эштон взглянул на Калума, который даже стал медленнее кормить Алáя. – Говорит ли это о том, что... – предположил Калум, не договаривая предложение. Он боялся сказать это. – Ты хочешь сказать, что он что-то забыл? Что с ним случилось? – глаза Эштона снова стали наполняться слезами, а подбородок стал дрожать. – Я не особо уверен, но полагаю, что он забыл какую-то часть своей жизни, – Калум поджал губы. Он встал из-за стола и принялся искать бутылочку с молоком для Алáя, который принялся плакать. Эштон заметил, что Алáй дёргает ножками и хнычет. – Эштон, сиди, я сам покормлю его, – Калум положил ладонь другу на плечо, останавливая. Он нашёл пустую бутылочку, взял специальную смесь для детского питания, перелил, взболтал, а затем взяв Алáя на руки, принялся его кормить. Мальчишка обхватил бутылку ручками и принялся активно кушать. Калум с нежностью смотрел на эту картину. Так мило. – Как он мог забыть? – Ну, раз он говорил, что ему семнадцать, значит всё, что было, он забыл. Значит в тот момент времени в его жизни тоже что-то случилось, что сильно его потрясло. – Калум держал в одной руке Алáя и слегка раскачивал его, в другой держал бутылочку. – У него был один такой момент... – задумчиво произнес Эштон, поворачиваясь к другу. – Кажется, то был день нашей встречи. Я точно не помню, но, кажется, тогда в коллежде все отмечали окончание первого курса. И тогда то мы и познакомились. На той вечеринке. Однако я не могу понять одного... – Чего же? – Он сегодня ушёл. Думаю, на работу. А если он ушёл, стало быть помнит, где и кем работает... Ничего не понимаю, – Эштон помотал головой. Дорожки слез на его щеках высохли давно. – Всё так запутано. – Слушай, предположим, что Люк и правда кое что забыл из своей жизни, но я думаю это поправимо. Чтобы вернуть ему былые воспоминания, нужно лишь делать то, чем вы обычно занимаетесь. Нужно ходить туда, где вы были, чтобы память поскорее пришла. Возможно, эта такая реакция организма. Я не знаю точно, но лучше делать то, что вы делали прежде. Думаю, будет эффект, – сказал Калум, а Эштон расстроился, так как, кажется, Люк забыл лишь ту часть жизни вместе с ним, Эштоном. Обидно. Грустно. Но самое главное – больно. Очень больно. Сейчас, конечно, будет очень сложно возвращаться, строить всё как было. Но стоит попробовать. Всё таки Люк его муж и он нуждается в помощи.