Эпизод I: «Настоящая дружба правдива и отважна».
БССР, Минская обл., пионерлагерь «Зубрёнок», первый старший отряд
Повествование от лица Бориса
Солнце приветливо заглянуло в окно моего домика, стоило мне разлепить веки. Лёгкий ветерок развевал белую, почти прозрачную занавеску, рифмуясь с птичьей мелодией по ту сторону стен и шумом голосов, проходящих мимо сонных пионеров. «С добрым утром!» Прошло всего пять дней с момента моего прибытия в лагерь, но уже чувствовалось, словно я прожил здесь всю свою жизнь. Моему взору вновь предстал одноместный домик, в котором я проживал. Кровать, письменный стол рядом с ней и открытое окно. На полу валялись вещи, убрать которые вчера мне было совершенно лень. «Ибо труд на ночь глядя сделал из обезьяны уставшую обезьяну…» — я усмехнулся себе под нос. На стуле висела спортивная форма, немного помятая, на столе разложенные вещи — семейная фотография, неприметный перочинный ножичек, контрабандно пронесённый в лагерь, канцелярия и небольшой дневник. Рядом с выходом разместился шкаф с зеркалом во весь рост и яркими разводами на нём. Я без лишних телодвижений поднялся с кровати, потянулся, зевнул. Под щебетание птиц убрал подушку с кровати, поправил одеяло и накрыл его покрывалом. Стоило отодвинуть занавески, и глазам предстал внешний мир: яркое солнце, зелёные деревья вокруг и чистый воздух. Не то что городской смог! Отойдя от окна, я в темпе оделся и быстренько навёл порядок на полу. Каждое утро сопровождалось разминкой, посему одежда была соответствующей — комплект спортивной формы. Как по заказу, в этот же момент в дверь глухо постучались. Достигнув двери и открыв её, я улыбнулся, ведь предо мной предстал мой лучший друг — Вильям. — Утречка, — коротко поприветствовал он. Вилл стоял у входа уже в состоянии состояния, как в том фильме, будто проснулся никак не раньше, чем пол часа назад. — Доброе, — мы пожали руки. — да, спасибо, что зашел, хотя в этот раз, смотри, вот он я весь, не проспал. Он усмехнулся, и мы вместе вышли на дорожку, ведущую к умывальникам. — Вижу. Как спалось после вчерашних соревнований? — Как в могиле, в смысле, что как убитый. Думал, до полудня дрыхнуть буду. Он отрешённо кивнул, не то соглашаясь, не то принимая к сведению: — Ты рыльно-мыльные взял? — Ага! Ноги после вчерашнего были совсем деревянными, ощущения во время ходьбы вызывали самые неблагоприятные на язык вещи. А вот Вильям, зараза, от подобного не страдал, то ли восстанавливался быстро, то ли сказывалась его физическая подготовка. — Ну, давай, ты ещё руки за спину убери и вообще будешь вылитым жентльмэном! — я ударил его по плечу. — Куда так вальяжно топаешь? Умывальники тебе честь не отдадут! — Как сближает людей мордобой, не находишь? — шикнул он, потирая упомянутое. —Шевели ногами, а то еле плетёшься! —Это я-то плетусь? — на губах непроизвольно появилась улыбка. — Тебе напомнить, как я больше часа ждал, пока кое-кто набьёт себе брюхо и в кино соизволит собраться? — Ну! Нашёл, че вспомнить, — тот усмехнулся. — На то были причины государственной важности — на обед был борщик! — Ага, а я с твоим борщиком чуть достоинство не… Шиш с тобой, короче. Уже в приподнятом настроении мы достигли лицемоек, вскоре подошли ещё два парня, заведующих кружком кибернетики — Шура и Серега. — Доброе утро, парни, — очкарик поочерёдно пожал наши мокрые руки. — Доброе, доброе. Как самочувствие? — я взглянул на Серого и, улыбнувшись, добавил — Особенно у Серёги, а? — Иди ты к чёрту, Борь, — парниша поморщился. — Это про то, как он грандиозно носом землю клюнул во время забега? — выгнул с наигранным интересом бровь Вильям. — Да, вопрос, нет, я бы даже сказал, пласт геологии был изучен колоссально! Как успехи, коллега? — поддержал Шура, и мы, все четверо, уже едва сдерживаясь от смеха негромко прыснули. — Вы не понимаете, таков был план! — пытаясь отдышаться, Электроник не оставлял попыток оправдаться. — Я не упал, а аккуратно приземлился! — — Он из медпункта под ночь вернулся. — переведя взгляд на нас, зачем-то кивнул Шурик. После процедур с жидким льдом, ибооо не знаю, как иначе местную водичку по утрам описать, мы с Вильямом быстро вернулись обратно, где разошлись по домикам, благо, жили мы друг напротив друга, в одноместных. Поначалу нам это не понравилось: с этим загадочным немцем мы дружили с пелёнок, и под одной крышей, возможно, чувствовали бы себя увереннее в первые дни, когда ещё только осваиваешься, но как случилось, так случилось. Во всяком случае, никто не мешал нам ходить друг к другу в гости, да и вожатая обещала подумать насчёт переселения. А вот с другой стороны — появится у меня тут девчонка, ведь только сложнее будет и Вильяма избегать, и вожатую, и вообще… — Ты там умер, что ли? Или тебя под шкафом похоронило? — послышался голос с улицы. — Да иду я, иду! Я выкатился, и мы направились к месту сбора. Проходя мимо домиков, мы встретились с младшим отрядом, марширующим шаг в шаг и кричащим бодрую речёвку, которым руководила вожатая, на вид младше Ольги Дмитриевны на пару лет. — Ильичу Брежневу салют! — начинала она. — Пионеры дружно шлют! — продолжили ребята. — Пиво, водку, самогон… — Мы сотрём в порядке вон! — Да здравствует… — — Наука! — Да здравствует… — — Прогресс! И мудрая политика ЦК КПСС! — проговаривали они, шагая мимо нас и поднося руку к голове в знак приветствия. — Какая-то это все чушь, не находишь? — тихо, изучающе наклонив голову вбок, просипел немец. — Тебе не кажется, — утвердительно кивнул я. Позже нам попались Надя и Алиса — девчонки из нашего отряда. Обе в яркой спортивной одежде, обе с недовольными физиономиями. — Куда ты так уставился? – голос друга вывел меня из мыслей. — На ту красоту, которая мне непостижима… — Слушай, ценитель, блин, ты хотя бы по сторонам смотри! Иначе следующий фонарный столб станет твоей конечной точкой. Я отвернул голову и увидел перед собой железное основание осветительного прибора — чуть не влетел. Вилл повеселел, о чём-то задумался и тихонько засмеялся. — Чё ты ржешь, скотина? Он только отмахнулся. На площади, к которой мы успели подойти, было сонное столпотворение, готовящееся к физкультуре. Среди него я с лёгкостью увидел всех из нашего отряда: Лена и Славя о чем-то разговаривали, мило улыбаясь друг другу и по сторонам, Саня и Серый обсуждали что-то, не иначе как нечто стратегически важное, судя по выражениям их лиц, Мику стояла у Генды с импортным музыкальным плеером, а где.? Двачевская и Беляева стояли совсем неподалеку, и кого-то ждали, видимо, Ульянку, а та уже неслась к ним навстречу, попутно чуть не сбив моего друга и еще пару пионеров. — Эй, аккуратней, мелочь пузатая, не на автобане гоняешь! — крикнул он ей, но она не удостоила нас ни йотой внимания. Старшая рыжая довольно усмехнулась, смерив Вилла каким-то надменным взглядом. — Не ори на детей, а то пуганые будут. — улыбнулся я. — Не будь таким суровым. — Напомни мне, пожалуйста, какого это… Кхм, недоразумение находится в старшем отряде? — Не помню, если честно, — почесав затылок, ответил я. — Вроде как родители Ульки и Алисы хорошо знакомы, может, как-то договорились. Немец хотел еще что-то добавить, но я перебил его порыв: — Оставь её, товарищ первый помощник. Пойдём уже. В центре площади стоял высокий мужчина атлетического телосложения. Александр Григорьевич был нашим физруком, директором спортивного кружка и, иногда, электриком. — Собираемся, ребята! Давайте, стройся! — прокричал он. Пионеры стали оперативно расходиться по своим отрядам. Рядом стоящий Григорьевич обозначил план сегодняшней разминки — типичные упражнения были уже классикой: приседания, отжимания, планка и пресс. Во время небольшого отдыха перед забегом, я прислушался к разговорам двух пацанов, кажется, из среднего отряда. — Слышал, вчера ночью кого-то застукали с сигаретой за забором? — Ага, говорят кто-то из старшего первого отряда. Девчонка какая-то. — Ну вот, опять вожатые часовую беседу закатят, надоело! С последним я был вполне согласен, ведь после каждой такой выходки администрация, вместе с вожатыми, устраивали всем урок дисциплины, который нередко выходил за пределы одного часа, но больше меня волновало не это, а кое-что серьёзнее — из-за этого нам с Вильямом за здрасьте прибавят работ. Мы с ним входили в состав дежурного отряда. Всего таких было два — с нашего отряда и с третьего. Что за дежурные такие? А те же пионеры, только мороки побольше, ходи, наблюдай, помогай… Что я там с утра про обезьяну вспомнил? А ещё вечером мы ходили на плановые осмотры территории, хотя лично я просто гулял. Это вообще очень удобно, когда за сложной формулировкой хранилось буквально ничего — как полая статуя посреди площади. Выходили чаще всего мы в ночь — к одиннадцати часам, и наша смена длилась около часа. Иногда приходится вылавливать желающих покинуть лагерь без разрешения. Последний инцидент, который заставил чуть активнее всматриваться в темноту по ночам был вызван Двачевской и Беляевой, не додумались эти двое подальше в кусты кинуть бычки. — Окстись! — из воспоминаний меня вытащил за шкирку голос Вильяма. Пионеры строились на забег в колонны по три. — А давай, кто быстрее и назад? — предложил я. — Тебе сколько лет? Пять? — скептически выгнул бровь немец. — Что, боишься? Так и запишем… — протянул я. — А я хотел предложить на стакан чая в столовке поспорить… — Ла-адно, по рукам. Только потом не ной, что я у тебя всё отжимаю!* * *
Вильям с довольной мордой попивал второй стакан чая, пока я всухомятку жевал бутерброд. — Я больше никогда не буду с тобой спорить, слышишь? Ни-ко-гда! — пробурчал я. — Ага, рассказывай, — довольно усмехнулся победитель. — Азартный ты человек, Боря. Зачем спорить на то, где победа не светит? — Ну а вдруг? — Не, друг мой, со мной «вдруг» редко случается. — А когда…— — А когда кажется, креститься надо! — Вильям засмеялся. Кормили нас ни шатко, ни валко, во всяком случае, съедобно. Переодетая пионерская форма на нас была уже чистая, только местами в крошках от хлеба. — К вам можно? — послышался голос Шурика со спины. Дьяконов кивнул, и кибернетики кое-как уселись напротив нас, держа баланс содержимого на подносах. — Валяйте, — согласился я. Сначала мы ели молча, первым сорвался Электроник: — Кстати, слышали, что завтра дискотека будет? — Да, уже все кому не лень об этом говорят, — ответил я. — Ага, — скривился Вильям, словно весь выпитый им чай через секунду попрёт обратно. — Ты давай завязывай строить такую недовольную морду, а то будто не на дискотеку идёшь, а на каторгу. — А разница? — хмыкнул он, — надо ли мне напоминать, что мы завтра весь вечер дежурим? — Шо? Опять? — стоило огромных сил не ругнуться. Настроение мгновенно упало куда то в область преисподней. Я уже давно мечтал отдохнуть от этой беспощадной пионерской рутины, к тому же хотелось познакомиться с кем-нибудь, кибернетики со своими идеями были, долго с ними общаться было порой тяжело. — Смотри, у него рожа, будто ему у алтаря отказали, — заметил Саня. — Почти, — хмыкнул мой друг. — Наш чемпион по забегам… ай, да чего ты дерёшься-то сразу? Так вот, небось уже грезил как кого-нибудь подцепить в томный вечер… — Да ты у нас романтик, а, Борь? — удивился Шурик, после чего с довольным лицом уставился на меня. — Идите оба… в колхоз имени Ленина! — Ох, горе луковое, — откинувшись на спинку стула, протянул Вилл. — Ладно, предлагаю вот что: дежуришь со мной до начала танцев, а после проваливаешь искать свою женщину. Годится? Закон и порядок в лице моего друга всё также невозмутимо хлебали чай, пока я заново учился разговаривать в немом шоке. — Правда поможешь? — в душе заискрилась какая-то детская надежда. — Мне одному побыть охота, — спокойно ответил немец. За всю нашу дружбу моя ж… репутация, то есть, была прикрыта столько раз, что рассчитаться получится только на том свете. Удивительным было то, что он почти никогда не просил чего-то взамен, а если и просил, то что-то незначительное, помочь с математикой или физикой — вопреки расхожему представлению о его национальности, в точных науках мой товарищ не смыслил нихрена. — Слушай, а если вожатая застукает? — поинтересовался Электроник. — А это уже его проблемы. Он парень не маленький, я могу лишь дать шанс. Верно? — он посмотрел на меня, после чего я кивнул. — Вот видишь. — А ты сам не хочешь свалить с дежурства? Думаю, с тобой было бы веселее, — спрашивал Шурик. — Не, Сань, прости, не моё это. К тому же, я же сказал, хочется одному побыть, мыслю одну помыслить. Ну и за порядком следить, спасать ведь местных пионерок от укусов ревности и порезов о чужую гордость кто-то должен, а? — Ладно, предлагаю двигать уже к площади. Думаю, сегодня загрузят по полной, приехал, блин, отдыхать, — вставая, проговорил Шурик. — Да, верно, пойдёмте. — согласился немец, после чего также поднялся со своего места. Мы спешно отнесли подносы к отведённому под это дело столу, попутно поблагодарив поваров. На площади нас ждало ещё одно испытание, преисполненное скукой и мантрами вожатой — линейка. У других отрядов они тоже были, но либо раньше нас, либо в других местах. Наша вожатая, Ольга Дмитриевна, в основном пахала в администрации, свободное время уделяя нам, может потому и выбила под наш отряд главное место лагеря. Женщиной она была доброй и отзывчивой, но слишком справедливой и честной, что, порой, оборачивалось против неё. — Пионеры, на линейку ста-но-вись! — послышался голос вожатой, после которого все поспешили выстроиться. — Замечательно, раз уж все построились, тогда начнём! Сегодняшнюю линейку начнём с хорошего: как вы все знаете, завтра у нас будет проводиться дискотека. Поэтому сегодня нужно всё приготовить к ней, чтобы завтра насладиться танцами и музыкой по полной программе. На сегодня нужно сделать вот что: во-первых, приготовить и украсить площадь, чтобы у всех было хорошее настроение… «У всех, кроме нас, очевидно…» — я мысленно чертыхнулся, прикидывая фронт работ. — …сплавать на дальний и ближний остров. На первом необходимо собрать ягоды, а на втором —забрать палатки, которые остались там после последнего «круиза». На этом всё. У кого-нибудь есть вопросы? — Никак нет! — хором ответили все. — Ну что же, а теперь, как бы мне не хотелось, но перейдём к плохим новостям, — на этом моменте все притихли, а голос Ольги Дмитриевны стал строже и суровей, во всяком случае на вид. — Сегодня ночью кое-кто опять попытался сбежать с лагеря. Мне неизвестны имена этих товарищей, но есть подозрения, — она перевела взгляд на Алису и Надю. — Двачевская, Беляева, вам есть, что сказать? — Почему сразу Двачевская и Беляева? Мы что, козлы отпущения, вороны, на кого можно спихивать все выходки? — с недовольством прошипела Алиса. «Кхм, ну так-то да…» — У вас всегда так! Даже если кто-то виноват из другого отряда — на нас всё спихиваете! — добавила Надя. — Тишина! Вы со взрослыми разговариваете, так что будьте добры… Или вы с родителями так же общаетесь? Я наблюдал за этим разговором, пытаясь побороть чувство злости по отношению к вожатой. В ту ночь я тоже гулял, хоть и в пределах территории. Я уже хотел выйти из строя и начал делать первый шаг, однако меня остановила рука моего друга. — Не надо, стой на месте, — совершенно спокойно проговорил он. — Погодь ты, неразумный! Ты же прекрасно понимаешь, да и в конце концов, пионеры мы или нет, один за всех и далее, далее! Так почему ты… — я старался говорить шёпотом, однако это уже плохо получалось из-за злости и раздражения. — Давай я, — стоило ему дать ответ, как он сразу же вышел из строя. — Позвольте вопрос, Ольга Дмитриевна! — не слишком громко, почти смиренно проговорил он. На него сразу уставились все, и даже чуть ошарашенная вожатая. — Да, Вильям, что такое? — голос вожатой заметно смягчился. — Извольте уточнить, Ольга Дмитриевна, а в каком часу было замечено нарушение? — Примерно к одиннадцати. А что? — вожатая уставилась на немца с некоторым удивлением. — Тогда могу свидетельствовать — они здесь ни причём, — Вилл кивнул в сторону девушек. — А..?— — Я думаю, вы помните, мы с Борисом были дежурными в ту ночь. С уверенностью могу сказать, что Беляева и Двачевская были в это время заняты совсем другим, нежели попыткой пересечь границы территории. — Ты уверен? — — Мы шли по маршруту около их дома, Надежде не спалось…— «Сукин сын! А соврать никак не мог, нет? Или…» — И она сидела на крыльце, дышала свежим воздухом. А Алиса спала. После того, как Беляева вернулась в домик, ночью никого на улице не было, это я вам ответственно заявляю! — наплевав на все приличия встрял в диалог я. — Ладно, извините, девчата… — не то о чём-то своём задумавшись, не то оценивая правдивость моих слов, она перевела взгляд на немца. — Так и было,— согласно кивнул он. — Спасибо, — шёпотом обращаясь ко мне сказал Надя, воспользовавшись замешательством вожатой. — Вильям, ты займёшься спуском лодок для ребят, которые отправятся на остров. Становись в строй. — Хорошо. — он встал обратно, все также непоколебимо, не выражая никаких эмоций. — На этом всё, можете начинать выполнять свои обязанности. Всем спасибо, — закончила вожатая линейку. Все стали расходиться, распределять обязанности. Вильям коротко подмигнул мне, мол, не плошай, и двинул в сторону пристани. —Вилл, ты это… — начал я. Друг развернулся уже с менее каменным лицом. — Думаешь, я не вижу, как ты смотришь и симпатизируешь Беляевой? — усмехнулся он. — Конечно, ты можешь отрицать это сколько угодно, но я это прекрасно вижу и понимаю, — улыбнулся он. — Подсобишь с лодками? — Жди у пристани!* * *
Уже через десять минут я и запряжённый с нами на это дело Шура были на пристани. Она представляла собой несколько строений, где хранились вëсла, спасательные жилеты, фонари, прочее оборудование и деревянные подмостки, недалеко уходящие вглубь озера. Чуть поодаль, немного выше основных строений, находилось несколько шлюпбалок с лодками. Все они были накрыты брезентами, которые слегка покачивались от ветра. — С чего начнём? — спросил я. Вильям призадумался, окинул взглядом шлюпбалки. — Ну, стянем брезенты… — Это-то понятно, а дальше что? — Видишь, все лодки стоят на напольных креплениях? — Ну? — Поднимем лодки с помощью тросов, через тали, а после лебедками вывалим за борт. Ну и спустим, соответственно. — А не надорвёмся? — Вилл усмехнулся. — Сейчас и узнаем. — Валяй… — я вздохнул, после чего последовал за новоиспечённым командиром, который без лишних слов направился к нужной пристани. — Кстати, почему лодки вообще на эти дуры поставили? — поинтересовался я. — Точно не помню, но вроде на одной из прошлой смен был сильный шторм, из-за которого некоторые лодки разбились или дали течь. После этого их и… как ты эту балду называешь? — уточнил Шура. — Шлюпбалки это называется. — спокойно повторил немец. — А в чём проблема их просто на сушу вытащить? — не унимался кибернетик. — Если их часто таскать, то дно станет непрочным и в очень ненужное время такая лодка может пойти на дно. А это значит что? Каюк. К тому же, не забывай, что тут дети, и некоторые не излишне ответственные личности, которые могут с ними что-то сделают как пить дать. Защита от дураков, — подытожил Вилл. — Кстати, мы эти лодки уже спускали с какими-то парнями. То ли на прошлой смене, то ли на позапрошлой, не помню точно. Вот только эти парни уже на четвёртый день уехали, вроде как, так и не понял: почему и зачем? — ушел в свои мысли Саша. — Ну, всякое может быть… — призадумался Дьяконов. С такими разговорами мы пересекли ограждение, выводящее на пристань, где и будет проводиться наша работа. Вильям осмотрел несколько креплений, после чего вынес вердикт: — Спускаем первые две по правую сторону. Так и плыть меньше и ходить далеко не надо. — Есть, гражданин начальник! — шуточно отдал я честь. — Подзатыльник выписать? — притворно улыбнувшись, спросил немец. — К тому же к пустой голове не прикладывают. Меньше слов, больше дела, хойда! Мы с Шурой подошли ко второй и стали отстёгивать ремешки брезента, позже стягивая его в сторону и аккуратно складывая. — Парни, тросы в руки и натянули. Нужно поднять лодку перед её заваливанием за фальшборт, — командовал Вилл. Мы с Шурой надели перчатки и взяли в руки толстые тросы, которые постепенно стали натягивать на себя, тали поскрипывали, пока лодка медленно поднималась. — Стоп! Зафиксируйте на крепление через два морских узла, только крепче, парни! Следите, чтобы был запас для вываливания! — на свой лад продолжил командовать немец. Мы следовали его указаниям, оттянув немного на себя и не забыв оставить запас, и затем склонились к земле, где размещались белые металлические крепления. — Отлично! Теперь каждый за лебёдку с двух сторон и начинаем отпускать. Равномерно, не спешим! Я остался на месте, а Шура кабанчиком метнулся на левую сторону, где взялся за рукоять лебёдки. Вильям встал по центру, и после его взмаха рук мы начали крутить механизм, который с характерными щелчками медленно опускал лодку за борт. — Слушай, Борь, а чего ты Вилла «морячком» иногда кличешь? — вдруг спросил Саня. — Вильям хочет стать моряком в гражданском флоте. Он немало рассказывал, как хочет занять должность помощника капитана на каком-нибудь судне, чтобы перевозить пассажиров и служить родине, от того, его близкие называли первым помощником. Слышал про такое судно, как Титаник? — под конец уточнил я. — Ого! — удивился Шура. — Не знал, интересное прозвище. — Откуда бы ты это знал? Я ж никому не рассказывал, — хмыкнул мой друг. — Так, парни, ровнее! — Ну да, верно. У нас же только сегодня будут посиделки у костра, во время которых мы рассказываем про себя, — улыбнулся кибернетик. Вскоре лодка встала на уровне фальшборта, и мы перестали её опускать. Закрепив шлюпбалки и проверив натяжение тросов, чтобы они произвольно не ослаблялись и не спускали лодку, мы перешли ко второй. Всё то же самое — поднять лодку, закрепить с запасом тросы, опустить на уровень фальшборта и закрепить балки и тросы. Позже мы проверили вёсла, положили в лодки спасательные жилеты и аптечки первой помощи. На всё про всё у нас ушло чуть больше двух часов неспешной работы. Очень неспешной. — Думаю, теперь можно и передохнуть, сходить на обед. Потом займёмся спуском, — улыбнулся себе под нос «первый помощник».