* * *
Уже к шести часам вечера лодки были на месте. Ягоды были собраны, палатки возвращены, а это значило, настало время похода. Нас всех собрали на площади для очередного иснтруктажа. Ольга Дмитриевна, вздохнув спустя пять минут шума, призвала всех к тишине. — Отряд, слушай меня внимательно. Теперь с последними прибывшими людьми мы можем выдвигаться в наш небольшой поход. Правила поведения вы знаете, поэтому не вижу смысла на этом повторяться. Однако напоминаю, мы идём парами друг за другом и никуда не расходимся, вам всем всё понятно? Мы хором ответили что-то нечленораздельное, но по большинству все дружно поддакнули. Вожатая лишь ещё громче вздохнула, но, похоже, смирилась. Думаю, глупо задаваться вопросом, с кем я в этот момент стоял — конечно же, с Виллом; за нами пристроились братья-кибернетики, а спереди шли девчонки. Идти в тишине я не мог, уж больно язык мой чесался, а так как позади шли наши бравые умы, более удачного момента подвернуться не могло. Волочились мы не особо долго, не больше получаса, посему вскоре вожатая зычно скомандовала: — Отряд, стой! Мы прибыли, разворачиваем лагерь! Каждый подготавливался по-своему: девчонки преимущественно разговаривали да доставали всё то добро, что взяли с собой, пока мы с парнями разводили огонь и ставили палатки, не забывая травить анекдоты: — Спрашивает как-то сын отца: «Папа, а почему половина моряков — лысые, а вторая половина — седые?». А тот ему отвечает: «Видишь ли, лысые — это те, кто ходит на всём, что держится на воде… Они выходят в любой шторм. Швартуются с полного хода в самых тесных гаванях. На полном ходу проходят самые узкие и извилистые фарватеры. Посещают пиратские районы…». Сын ему: «А седые?». «А седые — это те, кому приходится выходить в море с лысыми», — закончил свой анекдот Уилл, после на всех сложило пополам от смеха, да так, что некоторые девчонки повернулись в нашу сторону, испугавшись громкого шума. — Ну ты даёшь, морячок! — прохрипел Эл, пытаясь отдышаться. — Вижу, вам тут весело. Как обстоят дела с костром? — за спинами появилась вожатая, отчего почти всё дернулись (конечно же, кроме Вилла). Я инстинктивно глянул на огонь, невольно сам задаваясь этим вопросом, так как самим костром лично не занимался. На моё удивление, языки пламени медленно пожирали хворост. — Ну… горит? — Шурик моргнул, сбитый с толку. — Хорошо, тогда я созываю остальных. Потихоньку все стекались к нашему источнику, однако, начинать разговоры никто особо не планировал. Появилась даже неловкая тишина, изредка прерывающаяся покашливаниями и трещанием дров в костре. Все молча переглядывались. Один лишь Вильям с полным безразличием и беззаботностью, словно его эти дела вообще не касаются, ковырял угольки, иногда подбрасывая дрова в огонь. «Ну кто бы сомневался», — я мысленно усмехнулся. Тишину прервала Ульянка: — Чего вы все такие молчаливые? Предлагайте, о чём говорить, что рассказывать? Мне не особо хотелось начинать первым, однако, у судьбы, в лице Нади, были другие планы: — У меня идея, а почему бы парням не рассказать о себе? Они здесь новенькие, впервые, а мы о них ни слуху ни духу. «Подстава!» — я чертыхнулся, но чего-то толкового ответить не успел — меня опередили. — А что, неплохая идея, что вы можете рассказать о себе, парни? — Надину инициативу решила поддержать вожатая. Для меня это означало только одно — папа́уся, яки куса́уся. — Только если вы платите той же монетой. — Конечно, без проблем! Я вынужденно почесал затылок и напряг весь свой мозговой центр. — Ну, имя моё уже все знают, поэтому перейдём сразу к моей жизни. Мы с моим товарищем детства часто любим выбираться куда-то на природу, устраивать походы, иногда что-то мастерить в мелкосерийном производстве. В школе люблю уроки гражданской обороны и примерно всё с ними связанное, и малость военное дело… Из менее интересного, считаю, я любитель порисовать время от времени, ну и всё, наверное… — В смысле, всё?! А как же твоя кличка «куст»? «Падла ты, Вильям. Ну вот кто тебя просил?» — Уилл, давай ты уже расскажешь, а то у меня не получится. — В общем, дело это было лет семь тому назад, мы тогда в прятки играли всем двором. Игра началась, и вода принялся искать: первого нашли, второго, третьего, меня наконец, а вот Борьку всё найти никак не можем. Ищем-ищем-ищем, всё проверили, камня на камне не оставили, ну и кричим во весь голос: «Борис, ты где?!», а он кричит в ответ: «Я тут!» — поворачиваемся и видим куст. Ничего не поняв, мы снова кричим и его голос доносится из-за куста. Мы, значит, подходим, раздвигаем ветви и видим его. «Как ты там оказался?» — задали мы ему вопрос, на что он парировал: «Это не важно, важно то, как я окажусь ОТСЮДА!» — только он закончил рассказ, как все пустились в смех. Даже вечно хмурая Алиса заулыбалась. — П-подожди, а как он в кусте-то застрял? — задала вопрос Надя, попеременно смотря то на Вильяма, то меня. — Всё просто, это был куст с колючками… — ответил уже я. Все уже улыбались, апогеем шутки стала Ульянка. Она, встав с бревна и подняв согнутую руку в кулаке, грозно прокричала: — Наконец-то, достойный противник, наша битва будет легендарной! Куст против куста! — от этого попадали уже все. Идея действительно сработала, костровая компания наполнилась дружеской атмосферой. — А ты с какого перепуга кустом стала? — поинтересовался Уилл. — Я думал, ты девочка-торпеда? — А ты можешь чё угодно думать, — фыркнула Алиса. — Она у нас в спектакле куст играла, вот мы и прицепили ей это погоняло. Вопросы? — Можно было и повежливее, но спасибо, — Уилл отвернулся и посмотрел на Ульянку. — Занимаешься хотя бы чем? — спросил он. — Всем и ничем сразу! — дала она неоднозначный ответ, введя как минимум меня в секундный ступор. — И как же ты этим занимаешься? — А легко. Когда забрасываю, когда возвращаюсь, в общем, всё зависит от желания и не более, — дала свой ответ девочка-торпеда. — Хорошо, с Борисом и Ульянкой всё понятно. Ну а ты, Уилл, что нам расскажешь? — задала вопрос вожатая. Вилл многозначительно посмотрел на неё. Пожал плечами: — А что рассказывать? В принципе, чем я занимался Борис уже сказал, а из увлечений… Ну, военной тематикой интересуюсь, морским делом. Всё, финита ля «Вильям». «Неее, дружочек, так дело не пойдёт.» — Так, Уилл, давай не темни. — Думаешь? Как по мне, кратко и понятно. — Не, ни черта не понятно. Давай лучше ты расскажешь, почему ты у нас «первый помощник». — я применил все свои дипломатические навыки, пытаясь его разговорить. — Это? Хорошо, без проблем, — он прокашлялся. — Начну издалека: к изучению всей морской сфере меня дедушка подтолкнул. В свои лучшие годы он был первым помощником капитана и многое рассказывал. Что из своей службы, что в целом о судьбе судов и их экипажей. Отсюда появился как таковой интерес к кораблям и морским должностям. И мечта у меня взойти на борт корабля, как один из членов экипажа. — Ага, утопит всех и делов-то! — рассмеялась Алиса. И чего ей неймётся-то? Ну правда, нахрена придираться? — Двачевская, прекрати! — цокнула вожатая, после посмотрев на моего друга. — Думаю, такому человеку, как ты, Уилл, не составит труда реализовать свою мечту, несмотря ни на что. Он аж засмущался. О-о-ой, посмотрите, кто у нас такой скромник, оказывается. —О-о-о! Ну вот, хорошая мечта хорошего человека, как бы ты сказал? Вспомнил, sehr gut! — похвалил я своего товарища, за что тот меня многозначительно пихнул. — Подожди, это ворчун-моряк по-немецки щебечет? — Алиса скептически вздёрнула бровь. — Естессна, это ж его второй родной язык. Он и английский неплохо знает, — Я ответил за него. У неё аж глаза на лоб полезли. Ну кто бы сомневался, её же наверное ни черта не удивило его имя. — У меня родственники по отцовской линии немцы, поэтому с детства я слышал оба языка. А английский изучал по личным интересам, так скажем, с целями саморазвития. Ей, очевидно, парировать было нечем. Наконец, мы переключились с Уилла на Надю. Несмотря на то, что с ней я знаком почти с самого нашего приезда, о ней я знал практически ничего. — Что рассказать? Даже не знаю… Шучу, знаю. Я с Алисой попозже познакомилась, чем ребята, но это не значит, что мы провели меньше весёлого времени. Подкалывали знакомых, играли в игры, устраивали розыгрыши, в общем, делали абсолютно всё, лишь бы не скучать. Если конкретно про меня, то я люблю музыку и различные спортивные мероприятия, и активные игры. Полна безумных идей и временами могу себя занять тем, чем вообще никогда не интересовалась, — кратенько прошлась она про себя, не забыв задеть свою подругу так же, как и я задел своего товарища. — М-да… Неудивительно, девочки, что вы весь лагерь на ушах держите. Теперь понятно, откуда ноги растут у вас двоих, — сделала вывод вожатая, из-за которого образовалась неловкая тишина. — Ладно, кто следующим будет? — А давайте, Алиса, вы нам с Надей тоже вдвоём представитесь. Как мы с Борисом, — предложил Вилл, ухмыльнувшись. — Ну-у, немчура, я тебе это припомню! — девушка помахала кулаком в сторону моего друга, после пустилась в небольшое повествование: — Ладно… Расскажу… Пускай и рассказывать уже нечего, самое главное за меня уже рассказала Надя, а что касательно интересов, то на гитаре люблю играть да водным спортом занимаюсь. Всё. Далее уже шла очередь Шурика и Электроника, их история дружбы и интересы, которые я уже знал, но значило ли это, что мне не было интересно? Конечно нет, это же вечерние посиделки у костра, как здесь может быть неинтересно? Ребята не стали рассказывать о том, что они у себя мастерят, оно и понятно, рановато ещё. Далее шла очередь Мику или же «человека-пулемёта», так как она рассказывала о себе неимоверно быстро. Ещё с первым знакомством с ней я запомнил, что её мама из Японии, а отец из СССР, но я не знал, что у неё очень широкий ассортимент музыкальных инструментов. Всё, что есть в музыкальном клубе, на всём умеет играть, это меня поразило. Следующей была Женя, местная библиотекарша, от которой я чуть однажды не огрёб. Кроме способности спать на рабочем месте, оказалось, что она интересуется естественными науками, в основном математическими, а также увлекается картографией. Ещё было примечательно то, что она не переваривала философию в привычном понимании, то есть «в чём смысл жизни?» и так далее, а с научной как-то немного ладила. За ней шла Славя — главная помощница лагеря и активистка, которая любит вязать и вышивать, когда есть свободное время. Так же, как и Алиса, любит плавание и водные виды спорта, можно сказать, пример для подражания всему лагерю, так как является ответственной девушкой, проверенной временем. Лена, будучи стеснительной, не сразу начала о себе рассказывать, но вскоре смогла разогнаться в этом нелёгком деле. Она, как и Женя, любит читать книги, только не научного характера, а именно литературное искусство разных жанров. Помню, что при первой встрече с ней лицо у неё было такое, словно муки за судьбы всего человечества смешались с прямо-таки вселенской грустью. Явно будущая писательница-мученица. За ней из обоймы отстреливались другие ребята. Все интересовались чем-то разным, поэтому было интересно слушать каждого. Кто-то увлекался историей, кто-то любил ездить на рыбалки и охоты, а кто-то просто любил наслаждаться погодой, сидя на лавочке в деревне. Но, как бы не было всем интересно, время от этого не останавливалось. Даже наоборот, оно словно ускорялось в несколько раз — когда мы начали собираться в лагерь, часы Вильяма уже показывали полдесятого вечера.* * *
Настенные часы показывали без пяти одиннадцать, когда я выходил из домика. К вахте был готов — классическая пионерская форма, отличающаяся только красной повязкой на левой руке, где белыми буквами было выведено: «ДЕЖУРНЫЙ», казённый фонарик да обходной лист, который мы всегда носили с собой. Сюда записывались все замечания, фамилии нарушителей за все время дежурства. Потом этот лист передавался вожатой, а после — в администрацию. Вилл уже был готов и дожидался меня на лавочке, подомнув под себя ноги и смотря на чистое ночное небо. Я тихо свистнул ему, он нехотя поднялся, и мы молча начали обход. В целом, ничего сложного — буквально прогуляться по всему лагерю, проверить, заперты ли замки на некоторых зданиях, а позже заполнить обходной. Ничего сложного, правда? К этому времени все пионеры уже дрыхнули в кроватях, встречались нам только нарушители режима. Благо, таких было немного. Уже к полуночи мы завершали патрулирование, проходя мимо одного из блоков электрощита. Всего таких блоков, как рассказывал мне мой друг, было три: один главный, он же центральный (ЭЩБ-1) и два второстепенных — северный (ЭЩБ-2) и южный (ЭЩБ-3). Система электроподачи в лагере была спроектирована так, чтобы в случае какой-либо аварии в Райцентре, лагерь мог некоторое время функционировать самостоятельно. За это отвечали ЭЩБ-2 и ЭЩБ-3. В стандартном режиме они выполняли роль передатчиков тока, но при аварии — могли сами воспроизводить электричество с помощью бензоэлектрических генераторов. — Ты уверен? Мне казалось, что там все по-другому устроено… — проходя мимо одного из блоков, разговаривали мы. — Да нет, точно говорю: там всё дистанционно! Неожиданно Вилл остановился. Я по инерции прошёл чуть дальше, почему и обернулся: — Чего встал? — Слушай-ка, гарью несёт… Я напрягся. Как по заказу, нос уловил запах пали. Вилл включил фонарь и направил его свет на бетонную будку ЭЩБ-2. Сначала мы не увидели ничего — железные двери были закрыты и всё было в норме, но стоило нам обойти сооружение, где были решетки вентиляции, мы заметили серый, еле заметный, валящий из решётки дым. — Мать мою! — выругался Вилл. — Боря, рви к телефону, свяжись с администрацией! — Ага! Я буквально влетел в стационар и в секунду набрал нужное трехзначное число. Пошли гудки, и вскоре:— Администрация слушает.
— Алё, вахта на связи! У нас из щитка валит дым!— Что? Повторите?
— Говорю: из ЭЩБ-2 валит дым! Вероятно, пожар!
— Понял, сейчас пришлём работника!
Мы встревоженно ждали. Уже через пару минут к нам подошли два электрика. Они открыли двери, от чего дым повалил наружу. Нам повезло, и возгорания не было, однако, было очевидно, что что-то накрылось. Работники тут же отключили щит и перенаправили оставшееся электричество на первый и центральный блок. — Парни, вы свободны, мы тут сами. — Хорошо. — Вилл кивнул, сделал заметку в листе, и мы продолжили свой путь. Так и подошла наша смена к концу. Вилл расписался в обходном листе, бросил его в ящик у дома вожатой, и мы направились к нашим домикам. Уже в домике я инстинктивно сбросил шмотки и рухнул на кровать. День был окончен.