визит

      День выдался, откровенно говоря, отвратительный. И очень страшный.       Наблюдать за тем, как твоих коллег, приятелей охватывает Мара, как оказалось, безумно тяжело. Но ещё тяжелее было вступать с ними в бой с осознанием, что в данный момент это никакая не тренировка или дружеский спарринг, а самая настоящая битва на смерть.       Что на этот раз из этой битвы из вас двоих живым сможет выйти только один. Ещё хуже становится тогда, когда вспоминаешь проведённое вместе время, ваши клятвы защищать Лофу ценой своей шкуры.       Но стоит признать, что поражённые Марой сдержали своё обещание: они действительно боролись за благополучие любимой планеты и её жителей до самого конца. Их смерть можно с гордостью назвать достойной. Жаль только, что этот факт никак не перекрывает последствия пережитого.       Потрёпанный, по локоть в крови и абсолютно опустошённый, терзаемый сомнениями и чувством вины из-за каждого погибшего там, Ши Чжен входит в свой дом. Дрожащими руками ставит копьё в угол, снимает с себя доспехи и обессиленно прижимается к прохладной стене, пытаясь привести в порядок собственное дыхание. Перед глазами то и дело мелькают мёртвые тела напарников, крики жертв Мары, ожесточённые драки. Ши Чжен чувствует, как кровь с его рук капает на пол, как противно ноют полученные ранения в области живота. Он не позволил докторам помочь — сбежал домой под впечатлениями в надежде как можно скорее покинуть поле битвы и отвлечься, будучи уверенным в своей способности самому обработать свои раны. Сейчас, когда эмоции чуть поутихли, ему думается, что он ошибся — вряд ли Ши Чжен сможет сделать сейчас хоть что-то, с такой-то дрожью удержать в руках хоть что-то кажется настоящим испытанием.       Ши Чжен крепко жмурится и поджимает губы, будто это спасёт его от воспоминаний о том ужасе, что ему не повезло узреть. Дома тихо и темно, на мозг не давят обеспокоенные переговоры прибывших специалистов, не слышно жалобных вздохов и мольб о помощи его полу-живых коллег. Постепенно сердце перестаёт биться так быстро.       Ши Чжен, шатаясь, хватает аптечку, которая благодаря какому-то чуду не выпадает из его рук, и доходит до спальни. Обидно до слёз за всех, кого не удалось спасти. За тех, кого можно было спасти, если бы он сохранил над собой контроль. Но Ши Чжен не смог, Ши Чжен поддался эмоциям и не видел перед собой ничего из-за липкой паники и дикого страха, а потому особо не различал мёртвых от живых: мир слился в сплошную красно-чёрную кашу из горы тел. Он хотел забиться в самый дальний угол и переждать весь этот кошмар, вступал в битву с поражёнными Марой исключительно на инстинктивном уровне и благодаря въевшемуся в сознание приказу — устранить любого, кто угрожает народу.       Хотелось плакать, но он держался: сейчас совсем не до этого. Если Ши Чжен не возьмёт себя в руки сейчас же, то погибнет от потери крови либо от инфекции, что рано или поздно попадёт в рану, если он ничего не сделает.       Только он принялся открывать аптечку, в дверь постучали. Ему потребовалось около минуты, чтобы осознать ситуацию. И то, кто к нему пожаловал.       Ах да, за всей этой суматохой он забыл про Рахмеда, который с тех пор навещает его чуть ли не ежедневно. В ту ночь они немного сблизились, и теперь Ши Чжен позволяет себе называть их отношения дружескими. Как жаль, что сейчас ему совсем не до светских бесед с Рахмедом. Не в таком состоянии.       Несмотря на то, что Ши Чжен вовсе не собирается открывать ему, Рахмед не сдаётся. Стучит, ждёт с минуту и опять стучит, но уже громче, привыкший к тому, что к вечеру лис уже находится дома. Вдруг резко становится тихо, но ненадолго, тишину прерывает противный скрип двери. Неужели он забыл запереть её, когда заходил..?       Ши Чжен улавливает осторожные чужие шаги и не находит в себе сил на попытку заставить себя выглядеть более презентабельно, лишь прикрывает слезящиеся глаза. Будь что будет.       — Ши Чжен, ты дома?       Рахмед-таки проходит в спальню и замечает... не самую привлекательную картину: чересчур уставше выглядящий Ши Чжен сидит на кровати. Окровавленный. И явно раненый. Он мгновенно подлетает к Ши Чженю, осматривает, осторожно трясёт за плечо и тут же убирает руку, услышав чужое болезненное шипение.       — Что случилось? — шепчет на грани слышимости и настолько напуганно, что уши сами по себе опускаются от смущения, отвыкший к заботе о своей скромной персоне. Смотрится он явно смехотворно.       — Служил родине, — сухо сплёвывает и открывает глаза, чтобы в чужих увидеть ужас.       Подробностями делиться не хочет. Ограничивается парой слов и намеренно умалчивает о том, как невыносимо долго он дрался со своими соратниками, которых охватила Мара, какую боль испытывал от одного взгляда на погибших союзников, насколько великая вина мучает его за каждого умершего солдата, за каждого раненного сяньчжоуца — такова ноша Облачного Рыцаря.       В голове проносится мысль о дежавю, и способность к иронии после пережитого не на шутку радует.       — Снимай верх. Я наложу бинты и мы посетим больницу.       Ши Чжен не противится — стягивает с себя порванную водолазку и даёт чужим рукам коснуться каждой свежей царапины.       — Разве к вам не прибыли доктора? Почему тебя не осмотрели?       — Так... получилось.       Ши Чжен чувствует, как напряглись ладони Рахмеда и про себя усмехается — как же сильно ему это всё кое-что напоминает...       Рахмед действует осторожно, но уверенно: мочит тряпку антисептиком, аккуратно приходится сначала по самым серьёзным, позже уделяет внимание остальным ранениям, на каждый не сдержанный рык Ши Чжена тихо извиняется. Добирается до бинтов и быстро накладывает и их. В какой-то момент ему кажется, будто у Рахмеда тоже дрожат руки, но решает не комментировать это.       — Я закончил. Ты в порядке? — кивок. — Хорошо. Вот, — Рахмед снимает с себя накидку и кутает вялого Ши Чжена в неё, — чтобы не замёрз. А теперь в больницу.       Каждое адресованное ему слово даётся крайне тяжело, уставший мозг в целом очень плохо осознаёт происходящее, не говоря уже о речи. Ши Чжен опять поднимает на Рахмеда мокрый взгляд и откровенно дрожит. Наблюдает за промелькнувшим в глазах демона сомнением, а затем обнаруживает себя в крепких объятиях.       — Ши Чжен, ты слышишь меня? — кивок. — Послушай то, что я хочу сейчас сказать и подумай об этом. Ты не виноват в том, что те люди умерли, — уже менее уверенный кивок. — Ты не виноват в том, что твоих напарников поразила Мара, —вместо кивка поджавшиеся губы и накатившие слёзы, что впитываются в ткань на плече Рахмеда. — Ты совершенно ни в чём не виноват.       Ши Чжен прижимает Рахмеда в себе и даёт волю слезам — тихо всхлипывает и утыкается носом в подставленное плечо. На душе становится чуть легче.       — Давай, я отведу тебя к доктору.