Пока сыпется багровый песок

25 декабря 1925 год. 7:45       — Папочка! Мамочка! С рождеством! Уже можно открывать подарки? — невинный детский смех заполнил дом.       Хаск, сидевший за столом с чашкой кофе, сигаретой и свежей газетой, сделал радио потише, из которого обыденно весело и добро поочереди вещали ведущие, зачитывавшие накануне присланные поздравления горожан всему городу. Вообще, Алистер не рассчитывал, что на его спонтанную акцию «тайное поздравление» откликнется так много граждан. Он-то рассчитывал на десяток-другой писем от самых неравнодушных и смелых патриотов, а по итогу, ему пришлось разбирать почту несколько дней и ночей кряду, чтобы отобрать в срок самое лучшее, ведь, в ином случае, он бы, как минимум, весь день с утра и до ночи читал послания, что, увы, утомило бы всех. Об этом, собственно, ведущий и пожаловался в свой вчерашний визит в бар.       Харпер лишь тихо фыркнул, вспомнив вечно улыбающегося и вечно идеального товарища. После странного диалога в баре двумя неделями раньше он больше никак не поднимал спорных тем, сколько бы не выпивал и как бы Скотт не пытался того поддеть, пытаясь утолить любопытство. Только вот, Астори вновь был невинным ангелом, от которого ощущались лишь теплота. Неужели та жажда крови Хаску всё-таки почудилась? А, может, лишь в тот момент он увидел частичку настоящей души? Быть может, не стоило так упорно приглашать на ужин столь сомнительную личность? Только вот, мужчина не смог устоять. В конце концов, рождество должно быть приятным праздником для всех, и негоже встречать его в одиночестве, да и Мия упорно настояла того позвать, когда прознала, с кем её муж завязал общение. И по итогу, Алистер пообещал заглянуть на пару часиков после того, как закончится праздничный эфир.       — Разумеется, принцесса. Теперь можно.       Харпер затушил сигару и поднял на руки подбежавшую малышку, не в силах сдержать улыбки. Вообще, он и помыслить не мог, что когда-либо сможет быть так счастлив, только вот в его темной монотонности вспыхнули два Солнца, наполнив жизнь смыслом. Вот что, а Скотт всё никак не мог понять, почему его приятель так резко высказался об отношениях. От чего тому так противила даже сама мысль с кем-то сблизиться? Сплошные вопросы, и ни одного ответа. На удивление, хоть Алистер и оказался тем ещё болтуном, он никогда не раскрывал подробности своего прошлого, ловко лавируя между темами и раскрывая лишь малозначительные общие факты. В девять лет убил оленя. Нет, это, конечно, невероятное событие, особенно, для маленького охотника, только вот, от этого факта ни горячо, ни холодно. Многие охотники стреляют много разной дичи, это вполне обыденная вещь.       Вообще, Хаску порядком поднадоела вечная улыбка радиоведущего, и теперь он хотел любыми средствами сорвать ненавистную маску и взглянуть, хоть раз на душу и демонов, что прячутся глубоко внутри. Опасно ли это? Безусловно. Только вот, азарт и любопытство были сильнее. В прочем, сегодня вечером Харпер планировал исполнить свой план по «раскрытию» в жизнь. Он даже подготовил пару бутылок хорошего коньяка, полученные в дар от хозяина за верную и хорошую службу. Да, возможно, не самый лучший алкоголь, но Алистер весьма тепло отзывался об этой марке, хоть и заказывал не слишком часто, мотивируя это тем, что «просто не хочет привыкать ко вкусу и лишать себя удовольствия».       Придя в гостиную, где была наряжена ель с кучей подарков у основания, Харпер отпустил дочь, после чего приобнял подошедшую жену, наблюдая за тем, как их ненаглядное чадо мечется от коробки к коробке, не зная, с чего начать. И вот, наконец, решившись, малышка взяла одну коробку и протянула.       — Мамочка, это тебе!       — Благодарю, ангелочек. От кого же это? О-о-о… Неужели от нашего папы? И где же ты прятал его, дорогой?       — Это секрет. — Хаск тихо посмеялся, коротко целуя жену.       — Папочка, а это тебе от мамочки!       — Спасибо, малышка.       — А эти мне от папочки и мамочки!       Девочка подтянула к себе ближайший подарок и начала нетерпеливо избавляться от обертки, под которой оказалась спрятана коробка с большой красивой куклой, от вида которой малышка счастливо запищала, прыгая на месте от переполняющих чувств. Харпер лишь улыбнулся на это и открыл свой подарок, в котором оказался новый цилиндр, поскольку старый хоть ещё и был пригоден к носке, однако, уже давно потерял вид. В коробке жены же оказался ювелирный набор из сережек и колье.       — О боже мой, дорогой! Тебе не стоило себя так утруждать!       — Разве? Мне кажется, мои дорогие женщины достойны самого лучшего. К тому же, ты ведь так об этом мечтала.       — Да, но это слишком дорогой подарок!       — Соглашусь, работай я только днем в кофейне, то исполнил бы твое желание лишь в глубокой старости. Или тебе не по нраву?       — Совсем нет. Они восхитительны. — со слезами на глазах проговорила женщина, любуясь подарком. — Сегодня, как раз, будет и повод их надеть. Твой дорогой друг ведь придет сегодня?       — Мы просто приятели. Не знаю наверняка, придет ли, но он обещал.       — Поверить не могу! Сам Алистер Астори заглянет к нам на огонек! Жаль только, что он опоздает на праздничный ужин.       — Ничего не поделаешь, такова уж его работа.       — И в самом деле. Эфиры без него были какие-то не такие. Неживые, что ли?       — Пожалуй. Но ты уверена, что стоило ему предлагать пригласить ещё кого-нибудь?       — Разумеется! Дорогой, он ведь наверняка имеет уйму связей, а полезные знакомства никогда не бывают лишними.       — Ты права.       Мужчина вздохнул, переведя вновь взгляд на дочь, которая увлеченно раскрывала присланные родственниками подарки. Какое-то смутное плохое предчувствие терзало его с самого утра, ещё и тот гадкий сон приснился вновь, и теперь не шел из головы. Скотт закрыл глаза, погружаясь в воспоминание.       И вот стих беззаботный детский смех, сменившийся шелестом высокой сухой травы и гулом взрывов где-то неподалеку. Жаркий день. Раскаленный воздух, кажется, обжигает горло изнутри. Запах пыли, гари, крови. Запах самой Смерти. Харпер хотел бы сейчас оказаться где-то далеко-далеко, вдали от этого кошмара, в прохладной тени со стаканом холодного пива в руках. Но война есть война, и отряду Скотта был отдан приказ зачистить деревню, в которой, согласно донесениям разведки, засели партизаны. «зачистить»… От этого слова в душе Хаска всё сжималось от тревоги и отвращения. Командование приказало убить не только врага, но и всех мирных жителей, находящихся там. Ослушание приказа же было чревато приравниванием к измене и расстрелом.       Внимание Скотта внезапно привлек шорох в траве. Наставив ружье на источник звука, он увидел девочку, лет одиннадцати, одетую в какие-то выцветшие обноски, худую и миниатюрную. На шее у неё болталась большая соломенная шляпа. Смуглая кожа, короткие, черные, словно смоль, волосы, большие голубые глаза, полные ужаса, слез и отчаяния, маленький вздернутый носик, тонкие дрожащие губы. Она боится, однако, не плачет, не кричит, не молит о пощаде и даже не пытается сбежать, словно смирившись со своей участью. В страхе незнакомка прижимала к себе молодого черного кота с белыми мордочкой, грудью, кончиками лапок и хвоста. Его золотые глаза полны благородства, спокойствия и… осознанности? Это что, взгляд осуждения? Поначалу, немного опешив, Харпер дрогнул и даже подумал отпустить незнакомку, однако разум и инстинкт самосохранения остудили порыв благородства. Выстрел. Перезарядка. Ещё один выстрел.       Первая пуля попала в животное. Зачем Скотт в него стрелял? На самом деле, в последующем, мужчина так и не смог найти на этот вопрос ответа. Возможно, он просто пытался сбежать от этого осуждащего взгляда и раздирающего чувства вины с примесью страха. Убей, или будешь убит. Вторая же пуля оборвала жизнь незнакомки, прилетев в голову. Харпер не знал, сколько именно стоял, глядя на свежие трупы, в которых ещё мгновение назад теплилась жизнь. Раскаленная сухая земля жадно впитала в себя кровь, словно пытаясь скрыть следы случившейся трагедии, и лишь ненавистные «человеческие» глаза кота продолжали смотреть на мужчину, спокойно, осуждюще.       — Папочка! Папочка! Смотри какое платье мне прислала бабушка! — вырвал из воспоминаний счастливый зов. Хаск тряхнул головой, сбрасывая остатки наваждения и посмотрел на дочь в милом сиреневом платьице, украшенном кремовыми бантами и рюшами.       — Очень красивое. — Скотт коротко улыбнулся, после чего отложил в сторону коробку с цилиндром и двинулся на кухню. — Веселитесь, дамы. Сейчас вернусь.       После выкуренной сигары наваждение слегка отпустило Харпера, вернув шаткое спокойствие. Остаток дня прошел относительно приятно. Вечером же начали собираться приглашенные друзья и родственники. Дом заполнили оживленные разговоры взрослых и веселый смех играющих детей. Скотт время от времени поглядывал на входную дверь с легкой тревогой и нетерпением ожидая визита особенного гостя. И, едва только стоило раздаться стуку, Харпер спешно поднялся со словами «я открою» и покинул столовую, чем вызвал у своей жены лишь тихий смешок.       — Ал!       — Добрый вечер. Приношу извинения за небольшую задержку. Мы не слишком опоздали? Прошу, знакомься, это Ричард Блэквинг, офицер полиции и мой дорогой друг. — Астори легким движением указал на сопровождавшего его мужчину, после чего мягко вывел прячущуюся за ним маленькую девочку. — А эту очаровательную юную спутницу зовут Никки Фит, моя подопечная.       — Харпер Скотт. — сдержанно проговорил мужчина, пожав протянутую руку новому знакомому, после чего отошел, жестом приглашая внутрь. — Прошу, проходите. Вы как раз вовремя. Мы только собирались начать.       — Правда? Какие прекрасные новости… — Алистер слегка склонил голову в бок, тепло улыбаясь. Никакого чувства опасности или скрытой жажды крови.       Ожидаемо, появление Астори привлекло много внимания собравшихся, возможно, даже слишком, поскольку вокруг мигом собралась толпа. Ал с достоинством принял удар, однако, Харперу всё равно пришлось вмешаться и поумерить чужой пыл, чтобы не доставлять гостю так много дискомфорта, да и офицер Блэквинг оказался фигурой не безызвестной. Человек, схвативший самого Демона. Полиция решила не афишировать свой промах с тем, что они взяли не того, и придумала легенду, по которой Демон умудрился сбежать из заточения из-за глупого охранника, имя которого не раскрыли, а портрет розыска нарисовали, основываясь на описаниях Демона по гуляющим слухам. Алистера подобные попытки оправдаться лишь веселили, да и ему этот цирк был лишь на руку.       Увы, но надолго офицер не задержался, поскольку за тем пришли озадаченные и обеспокоенные подчиненные с каким-то «важным делом», которое не требовало отлагательств. Спустя время постепенно начали расходиться и другие гости, благодаря хозяев за теплый прием.       — Ох… Вы только посмотрите на время… — театрально вздохнул Алистер, глядя на карманные часы. — Уже так поздно… Ах... Как же быстро летит время в приятной компании.       — Господин Астори, может, останетесь сегодня на ночь? Уже поздно, да и на улице разыгралась непогода.       — Вы очень добры, мисс, но, боюсь, я не могу так злоупотреблять вашим гостеприимством.       — О, нет-нет! Мы будем только рады! Не так ли, дорогой?       — А… Да, конечно. Не жалко себя, так пожалей хоть девочку.       — М-м-м… И в самом деле… Юным леди негоже находиться на улице в такое время, да ещё и мокнуть под дождем.       — В таком случае, схожу подготовлю гостевую. А Никки может поспать в детской с нашей дочерью. — с этими словами женщина поднялась из-за стола и удалилась, оставив мужчин вдвоем.       — Не знал, что у тебя есть дочь. Я думал, ты шлёшь нахер всю эту романтическую поеботу.       — А… Нет-нет-нет. Она моя подопечная, приглядываю за ней, пока родители в деловой поездке.       — Я думал, на этот случай существуют няни.       — Она не захотела оставаться ни с кем, кроме меня. Вот и пришлось согласиться. Да и мне не сложно. — Ал пожал плечами, покачивая в руках стакан и глядя, как по стенкам плещется вишневый сок.       — Может, пропустим по стаканчику, раз уж мы остались вдвоем?       — Хм… Не откажусь. — мужчина отставил в сторону напиток и глянул на окно. —Жаль, что Ричард ушел так рано. Могли бы пропустить по стаканчику вместе и поиграть в карты. Он хоть и легавый, но мужик хороший.       — Пф! А потом бы упек меня за решетку. — с едкой улыбкой протянул Скотт, принеся два чистых стакана и бутылку.       — Ого! А я погляжу, ты основательно подготовился, детектив Хаск.       — Снова ерничаешь?       — Ха-ха-ха… Ну прости. Знаешь, тебе бы с твоей внимательностью и проницательностью в полиции работать.       — Не, не моё это. Как думаешь, почему легавый ушел так спешно?       — Кто знает?       — Думаешь, опять объявился Демон?       — Сомневаюсь. Думаю, после побега он заляжет на дно на некоторое время.       — Побега? А ты сам-то веришь в это? Как-то всё это дело пахнет откровенным пиздежом. Поймали неуловимого маньяка, и оставили на ночь только одного охранника? С какой стати? Да и эти розыскные листовки похожи больше на сборную солянку, чем настоящий портрет…       — Но ведь они поймали преступника по оставленным следам.       — В том то и дело, что простого преступника. Подражателя.       — В таком случае, не в обиду, Ричарду, они придурки, что позволили уйти даже подделке.       — Пф-ха-ха… Как жестоко…       — Да-да, как скажешь. А если бы ты был Демоном, как бы поступил в сложившейся ситуации, начиная от инцидента с дочкой мэра?       — М… Даже не знаю. Что это вообще за вопрос такой?       — Просто фантазии. Ха-ха-ха… Видимо, перечитал детективных сюжетов на «вечернем чтении» …       — Ну… Тогда бы я просто залег на дно и позволил осудить и казнить фальшивку, а потом бы завязал с беззаконием, или бы начал убивать через время вновь, но как-то иначе, чтобы не было связи. А что бы сделал ты?       — Просто бы убил фальшивку.       — Зачем так рисковать?       — Дело чести. Он столько старался, выбирал жертв, готовился, тщательно затирал улики. И тут вдруг какой-то выскочка решил, что можно скалить на него своё мерзкое злодеяние!       — Ну тише-тише. А то звучишь так, словно сейчас сознаешься, что ты и есть тот самый неуловимый убийца, появляющийся из неоткуда и исчезающий в никуда?       — По-твоему, я на это способен?       — Ну оленей ты точно убивал.       — Но олени ведь не люди.       — Снова ерничаешь? И не повторяй мои слова.       — Ха-ха-ха… Ну прости. Так… А если бы я сознался? Сдал бы меня?       — Я похож на идиота? Я вообще-то ещё хочу пожить.       — Но я ведь такой маленький и слабенький слабенький!       — Пф! В рассказах Демон - махина ростом два метра, а то и выше, способная в одиночку расправиться с мужиком. Тебе такое вряд ли под силу.       — Нда… Звучит абсурдно. Но, вообще, странно, что следствие не проверяло теорию с группировкой, считая, что работает всего один маньяк.       — Но ведь выживший мальчик описывал всего одну тень.       — М-м-м… В самом деле…       — Слушай, куда ты всё время смотришь? Что-то не так со стеной за моей спиной?       — Да так… просто задумался. — Ал снял очки и потер переносицу.       — Врешь ведь.       — А от тебя ничего не утаишь. Только, увы, сейчас не время и не место для объяснений. Знаешь, не мог не заметить немое напряжение между тобой и женой. Вы всё ещё в ссоре?       — Что-то вроде того. Мы договорились, что на время праздников оставим наши разногласия.       — Тебе с ней плохо?       — Нет. Она для меня словно глоток свежего воздуха. Только порой мне кажется, что этот воздух для меня ядовит. Вроде бы всё в порядке, вроде бы я счастлив. Но эта рутина меня душит, как будто мои крылья сковали тяжелыми цепями, а меня самого бросили в красивую золотую клетку. И вроде бы там есть все, и я должен быть счастлив… Но…       — Но?       — Но мне не хватает свободы, не хватает ощущений, адреналина. Эх… Если бы только хоть где-то был война…       — Так хочешь приключений, крылатый котенок? — Алистер прищурился, глядя на собеседника.       — Не отказался бы.       — Тогда хочешь сыграть в одну игру? — Астори надел очки и как-то недобро усмехнулся, от чего Хаска охватил ужас. Образ невинного ангела растаял, как дымка, сменившись чем-то злым и порочным. Всё нутро Харпера вопило о том, что происходит что-то непоправимое, что ставки слишком высоки, только вот, нездоровый азарт подавил здравый смысл, заставив невольно обронить лишь одно слово.       — Хочу.       — О? Как славно. Ты второй, кто согласился поиграть с нами добровольно. — довольно протянул Ал, больше не в силах сдерживать рвущееся наружу безумие.       — Так… Что за игра?       — О? Всё очень-очень просто, котенок. Нужно просто… — мужчина взял со стола неясно откуда взявшийся большой нож и коснулся губами лезвия. —… вы-жить…       — Что ж… А что будет, если я не справлюсь?       — Я просто получу свой приз.       — И какой же?       — А ты разве ещё не догадался, детектив? Ваши души. — хищно прошептал Алистер и, откинувшись на стуле назад, провалился в тень.       — Твою мать! Какого хера?! Ха-ха-ха… В какую же хуйню я вляпался? — Хаск зарылся рукой в волосы, пытаясь осознать действительность. Его истеричная улыбка внезапно исчезла, стоило только осознать сказанное. — Стоп… «Ваши»? Нет… Нет-нет-нет… Не смей!       Пронзительный женский крик разнесся по дому, заставив что-то в душе Харпера оборваться и похолодеть. Из гостевой спальни. Путь до роковой комнаты казался целой вечностью. Мужчина ощущал, как его сковывают волнение, страх и вина. Ну вот и кто его за язык тянул? Зачем он вообще завязал знакомство с этим ведущим? Ещё ведь при самой первой встрече от того исходила аура опасности. Опасность, которая приманила адреналинового наркомана, истосковавшегося по дозе, словно огонь мотылька.       — Алистер! — Скотт рывком отворил дверь и замер в ужасе. Его сердце захолодело и болезненно сжалось, едва стоило увидеть женщину, которая безжизненно обвисла в руках, стоящего спиной к двери. Из перерезанного горла, пузырясь, обильно лилась кровь, пачкая ладони убийцы.       — Ах… Опоздал. — тихо засмеялся мужчина, небрежно уронив труп на пол, выбросив нож и медленно развернувшись. На его лице сияла блаженная с примесью безумства улыбка. — Какая жалость…       — Ублюдок… — Хаск, движимый переполняющими эмоциями, практически подбежал к преступнику, позабыв про малейший страх и схватил того за ворот, притягивая ближе. — Да ты хоть понимаешь, что натворил?!       — Разумеется. От чего же ты так злишься? Разве ты не был на неё зол? Разве не ты говорил мне, что хочешь её смерти? Я всего лишь протянул тебе руку помощи. — с пугающей самодовольной улыбкой практически пропел Астори. Его пустые покрасневшие глаза смотрели толи на оппонента, толи прямиком в душу.       Харпер ощутил, как по позвоночнику пробежался мелкий морозец от подобного взгляда, однако, эмоции, затуманившие рассудок, не позволяли оценить ситуацию здраво. Он было занес руку для удара, однако так и не смог его нанести. Нет, удара будет недостаточно. «Нужно убить. Придушить гада собственными руками.» Сильные ладони рывком охватили тонкую шею. «Нужно убить. Нужно устранить опасность. Нужно убить.» Одни и те же мысли роем клубились в голове бывшего военного, будя в том давно позабытый жестокий нрав. Скотт с силой сжал руки, перекрывая доступ кислороду и току крови. Он ожидал, что его противник испугается, начнет отбиваться, хрипеть, что эта проклятая улыбка, наконец, пропадет.       Только вот, вместо этого, Алистер залился довольным хриплым смехом. Одна его рука мягко легла на запястье, а вторая потянулась к лицу. Тонкий, аккуратный длинный указательный пальчик, облаченный в пропитанную кровью перчатку, едва ощутимо коснулся уголка рта и проскользил по нижней губе, толи заигрывая, толи рисуя некое подобие улыбки. Выражение лица Астори сменилось с безжизненно улыбающегося на кокетливое с легкой ноткой возбуждения. На краешке куб заблестела прозрачная слюна.       — Разве… тебе не весело... Хаск..? — тихо прохрипел Ал, и руки нападавшего дрогнули, ослабив хватку. Вся решимость в одно мгновение испарилась в никуда, а тело объял ужас, заставив подкоситься ноги.       Скотт упал на колени и коснулся руками лица, ловя себя на пугающей мысли, что он улыбается. «Почему?..»,— завертелся вихрем новый вопрос в голове. Что, черт подери, происходит? Почему он улыбается? Почему остановился и не задушил преступника? Почему его вновь объял такой ужас, что даже не пошевелиться? Он ведь выше и сильнее. Так почему Алистер сейчас возвышается над ним, победно ухмыляясь? И что за чувства всколыхнулись в душе при виде возбужденной кокетливой улыбки? Почему места прикосновений горят огнем?       — Ах… Хаск… Хаск… Хаск... Ха-ха-ха… Тц-тц-тц... Это слишком плохо. Теперь ты всё знаешь, и я не могу тебя отпустить. В прочем, ты первый, кто попытался меня убить, но, увы, у тебя бы всё равно не вышло. Не потому, что ты слабохарактерный и не способен убить. О не-е-ет. Ты как раз-таки способен, и ты хочешь этого, разве не так? Так почему ты так боишься себе в этом признаться? Ну? И что мне с тобой теперь делать, глупый котенок? Знаешь, я бы мог тебя убить, как обычно и поступаю со свидетелями, но так жаль губить такой талант. Особенно, когда у тебя такой занятный защитник. О! Придумал! Я дам тебе выбор! Первое: я сейчас возьму нож и прирежу тебя также, как и твою неверную женушку, а твою душу скормлю своему дражайшему другу. — Ал плавным движением указал на свою живую тень, которая с аппетитом ужинала полупрозрачным светло-розовым шаром, отрывая от того теневыми клыками тонкие лоскуты и голодно проглатывая. — Или же ты можешь стать соучастником и пойти со мной, и, в таком случае, мы прекрасно проведем время вместе. Ну? Так что же ты выберешь, Хаски? Тик-так… Тик-так… Время не резиновое, моё терпение не безгранично.       — Я… Я пойду… с... с тобой... — с титаническим усилием выдавил из себя Харпер, глядя, как Астори поднял окровавленный нож и слизал алую влагу. Скотт склонил голову, чувствуя, как ужас от чужого присутствия сменяется яростью и болью утраты. Горячие слезы обожгли ледяную кожу щек. — «Я выживу любой ценой и отомщу тебе».       — Прекрасно. — Алистер склонился над Скоттом и положил локти на плечи, словно приобнимая, после чего приблизился к уху и тихо прошептал. — В таком случае, у меня есть для тебя первое задание, котенок. Подсказка: в этом доме остался ещё один ненужный свидетель. Или с ним разберешься ты, или я попрошу мою маленькую помощницу. Но учти, если вмешается она – ты покойник.       — Н…Нет… Она ведь ещё совсем дитя! Ты ведь не убиваешь детей!       — Обычно нет. Да и я ведь и пальцем не пошевелю в её отношении, так что, фактически, я никого не убью. Значит, отказываешься? Посыпался на первом же задании? — холодное лезвие коснулось кожи на шее и слегка царапнуло, выпуская наружу свежие алые бусины. — Думал, сможешь меня провести и выйти сухим из воды? Нет, так дело не пойдет. Эй, Ниффти! Помнишь я обещал тебе, что позволю тебе использовать новую технику пыток?       — Постой! Не надо!       — Тогда сделай это сам. — твердо отрезал Алистер с леденящей душу ухмылкой и вложил в дрожащие руки нож. — У тебя есть время, пока мы разбираемся с первым трупом. Это минут… двадцать, может даже тридцать. Приступай. И без шуточек.       — Д…да… — тихо прошептал мужчина, глядя на нож. Отличная возможность, чтобы прирезать, казалось бы, потерявшего бдительность наглеца. Только вот интуиция подсказывала, что незаметно напасть не выйдет, да и силы Алистера казались сейчас совершенно на другом уровне. Быть может, всё сейчас происходящее сон? Нет. Порез на шее болит очень даже реально. — «Сделать всё, чтобы выжить и отомстить. Они все обречены, я не могу никого спасти. Я слишком слаб сейчас. Как так вышло? Он ведь выглядит таким невинным, хрупким и беззащитным. Так почему я не смог его убить? Почему не могу даже противостоять? Всё дело в его какой-то потусторонней силе? Демон, да? Чертова сраная ирония. Почему, Ал? Почему им оказался именно ты? Почему ты поступаешь так? Неужели все те проведенные вместе за стаканом дни были фальшью? Неужели это всё для тебя вообще ничего не значило? Дерьмо! Дерьмо! Чертов подонок! Как ты мог, Ал? Я ведь тебе верил… Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу… Я должен сделать то, что он хочет. Должен убить бдительность, втереться в доверие, а потом прикончить. Я заставлю его заплатить за всё! Заставлю…»       Харпер вошел в детскую, ощутив, как сердце сжимается от боли и ужаса происходящего. Бросив взгляд на обиженно надувшую губы Никки с набором игл в руках, он перевел взгляд на перепуганную дочь, забившуюся в угол. Неужели ему и правда нужно причинить вред своей маленькой принцессе? Быть может, всё-таки есть шанс схватить её и сбежать? Нет… За ним следит чертова живая тень. Кто вообще знает, на что способно это чудовище? Может, стоит просто сдаться и умереть? Увы, но подобный исход Скотта не устраивал. Даже если он умрет, психопат всё равно получит своё, да и пострадает тогда еще больше невинных людей. Да, если Хаск будет жив, то у него непременно появится шанс спасти хоть кого-то, пусть это будет даже один человек. Только вот, цена за жизнь в добровольном рабстве слишком высока.       — Тише, принцесса. Папочка здесь. Иди ко мне, малышка. — тепло прошептал Харпер, опустившись на колено и отложив орудие в сторону. Он обнял подбежавшую дочь и погладил, пытаясь толи успокоить её, толи успокоиться самому.       — Папочка, мне страшно!       — Тише, я здесь. Прости меня, крошка.       — Папочка, почему ты плачешь?       — Потому что я не смог защитить тебя. Прости меня… Прости… Как бы я хотел увидеть, как ты вырастешь, как бы мне хотелось, чтобы ты была счастлива. Я подвел вас… Мне так жаль.       — О чем ты говоришь, папочка? А где мамочка?       — Скоро придет. — тихо прошептал мужчина, крепче прижимая к себе малышку.       Решиться на убийство родного человека оказалось гораздо сложнее, чем себе представлял Харпер. Дрожащая рука осторожно взяла нож и занесла над телом малышки. Если уж и бить, то так, чтобы смерть наступила максимально быстро, чтобы она даже не успела ничего почувствовать. Нет, в таком случае, нож не помощник. Даже если ударит точно в сердце, то, в лучшем случае, она промучается как минимум несколько секунд или даже минут. Удар в голову? Здесь шансов убить с одного удара уже больше, однако, всё также сложно, ведь нужно знать конкретную точку, да и кости пробить не так просто даже крепкому мужчине. Перехватив нож поудобнее, Хаск примерился к затылку, подбирая более удобный угол и траекторию, чтобы поскорее вонзить лезвие.       И вот, наконец собрав все силы, что у него только были, мужчина нанес один роковой удар. Пусть уж лучше она умрет тихо в объятиях отца, нежели будет растерзана монстрами и погибнет в долгих страшных муках. Малышка успела лишь издать короткий вскрик и дернуться. Харпер выронил из рук орудие убийства и прижал к себе маленькое бездыханное тельце, захлебнувшись слезами. Только что в его жизни погас последний лучик света. Только что он потерял всё. Осознание, что он проебался по-крупному лишь угнетало сильнее и больше разжигало пламя самоненависти.       — Если бы я только оказался сильнее и решительнее… Это всё моя вина… Простите… Простите… — словно в трансе повторял Скотт, не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции.       — О? Управился, наконец? — в комнату заглянул Алистер       — Я… Я сделал, что ты просил.       — Да тебя такими темпами лишь за смертью посылать. Лови, последний подарочек. — Астори бросил мужчине отрезанную голову и прыснул со смеха, глядя как тот подскочил от ужаса.       — З…Зачем ты…       — Думал, захочешь попрощаться со своей женушкой. Нам пора сворачиваться.       — И что будет дальше?       —Как что? Наша игра ещё не закончена, котенок. Ты выбился из графика, и понесешь за это наказание. Пора котику стать мышкой. — сумасшедше рассмеялся Алистер, холодно глядя на то, как его новая игрушка потеряла сознание от мощного удара по голове.