Гримпенская трясина

Гримпен встречает нас моросящим дождем. Это еще более серый и унылый городшко, чем я мог себе только представить. Дурацкие предосторожности вынуждают нас совершенно по-маггловски сначала долго и мучительно добираться на поезде, потом - трястись в автобусе, потом – разыскивать гостиницу, волоча за собой чемоданы. Я даже прикуриваю от дешевенькой зажигалки – палочка надежно покоится в кармане: по распоряжению Кингсли, воспользоваться ей я смогу только в случае крайней необходимости. В Гримпене живет всего несколько десятков магических семей, и ни одной чистокровной – от смешанных браков в них воспитываются сквибы и магглы – по крайней мере, за последние годы отсюда ни один ребенок не приехал учиться в Хогвартс. Сама атмосфера городка как будто исключает всякое волшебство – серые дома, черные голые деревья и такая тишина, как будто всё погружено в годами длящийся сон. Не по-лондонски дешевое такси везет нас мимо крохотных лавочек, где в витринах желтеют коробки со сладостями, мимо коттеждей с одинаковыми ставнями, выкрашенными непременно в голубой или зеленый цвет, мимо взъерошенных котов, восседающих на заборах, мимо уныло бредущего по тротуару лохматого пса, мимо площади, которую я видел в путеводителе. Мои ребята тоже приуныли, а у пожилого таксиста из динамиков звучит волынка. Водитель поправляет форменную фуражку на короткой седой щетине и с любопытством косится на меня. - Гостиниц у нас всего три, – говорит он охотно. – Отвезу вас в ту, что получше. У Виллероя в эту пору нет горячей воды, а у мадам Сесилии пансион окнами на болота… Да и вообще, все важные гости любят останавливаться в «Липовом цвете»… Вы из Эдинбурга? - Из Лондона, – отвечаю я рассеянно, и таксист тихонько присвистывает. - Давно же к нам никто не заезжал из столицы! Наверное, прибыли на конференцию лесорубов? - Нет, мы тут в отпуске, – ляпаю я первое, что приходит в голову, и тут же чувствую себя идиотом под внимательным взглядом таксиста. Гримпен настолько же похож на курортный город, насколько я похож на отдыхающего, не говоря уж о моих спутниках, в мрачном молчании разместившихся на заднем сидении. В целях конспирации все они вырядились в строгие черные костюмы и имеют весьма зловещий вид. Думаю, если бы не мои джинсы и торчащий из пальто воротник легкомысленного цветного свитера, нам бы вообще не удалось поймать такси. Остаток пути мы проделываем молча и через четверть часа высаживаемся у небольшого ухоженного особнячка, похожего на миниатюрный средневековый замок. Насколько я могу судить, Гримпен эклектичен до последней дверной ручки или завитушки на парковой изгороди. До конференции лесорубов еще четыре дня, сообщает нам дружелюбный портье, поэтому номеров хоть отбавляй. Мы получаем небольшие одноместные комнатки на третьем этаже с видом на чахлый садик и с выполненными под старину массивными кроватями и креслами. Переодевшись с дороги, мы встречаемся внизу, в маленьком кафе, совершенно пустом и тихом – пара столиков да барная стойка. Пока на кухне выполняют наш заказ, мы, склонившись над картой города, с заговорщицким видом обсуждаем план действий. Обсуждать, правда, по сути и нечего, план нам уже обрисовал Кингсли. Теодор под видом волшебника-провинциала должен отправиться по адресу, полученному у последнего покупателя ковра. Возможно, это и есть теперешнее пристанище нашего торговца. Если заметит что-то подозрительное, даст знать нам. Ни мне, ни Рону нельзя обнаружить себя, потому что наши портреты в газетах всего пару лет назад не видел только слепой. У Теодора в этом плане подходящая непримечательная внешность. На случай, если придется конфисковывать крупную партию контрабандного товара, мы прихватили с собой еще и Лео. Четыре сильных молодых волшебника против престарелого торговца коврами – в этот раз нам просто нельзя допустить ошибку, иначе на карьере можно будет поставить крест. Я, впрочем, по-прежнему считаю, что наш преступник работает не один, а значит, подкрепление не помешает. Возможно даже, придется драться с применением магии, - как Кингсли будет это потом улаживать, я не знаю. Вылазка назначена на вечер, мы договариваемся, что Теодор позвонит у парадного, я буду контролировать окна, Рон – заднюю дверь, Лео спрячется поблизости в засаде. Подключенных каминов в Гримпене нет, значит, если торговец и попытается сбежать, то только в каминную трубу. А это ему вряд ли удастся, разве что он размерами с домового эльфа. До вечера каждый занимается своими делами – Рон щелкает пультом маггловского телевизора, у Лео шумит вода – этот чистюля мылся бы по четыре раза в день, если бы у него и на работе была душевая кабинка. Я некоторое время бесцельно листаю газетные вырезки, потом бросаю это дело и выхожу на улицу. Утренний дождь продолжает мелко моросить, похоже, солнце здесь действительно редкий гость – старые домишки с острыми красными крышами у оснований поросли мхом, мох растет и между булыжников мостовой. По кривой улочке я бесцельно спускаюсь пару кварталов вниз и неожиданно из просвета между домами открывается площадь – та самая, с фотографии в каталоге, с церквушкой и опрятным низеньким зданием городской ратуши. Сердце Гримпена. Меня охватывает уныние, и я спешу убраться восвояси. Отгоняя невеселые мысли – а веселых у меня в последнее время не водилось, возвращаюсь в гостиницу. Рон заснул в кресле, пульт валяется на полу, по экрану бегут помехи. У Теодора и Лео тихо. Я стучусь сначала к одному, потом к другому, минуты по две, потом возвращаюсь к Рону. - А, нет-нет, я не сплю, – бормочет он, получив от меня тычок в бок. - Где эти два брата-акробата? – спрашиваю я строго. - Понятия не имею! – бормочет Рон. Выругавшись сквозь зубы, бегу вниз – и конечно обнаруживаю половину своей команды в баре. В компании каких-то подозрительного вида личностей. Стол заставлен пустыми бутылками, и все они уже мертвецки пьяны. Пока я разъяренно пробираюсь к их столику, они успевают опорожнить еще по одной бутылке. - Какого дьяво… – начинаю я и осекаюсь. Лео не замечает меня и, явно продолжая давно начатый разговор, произносит: - Да-а… Снейп вообще был мировой мужик. Никто не любил его, а ему и дела не было. Плевать он хотел, кто что о нем думал. И что, скажете, у него не было какого-то своего тайного смысла? Да был у него смысл, только не нашего это ума было дело… и хоть гаденыш он редкий, но на зельях нас так выдрессировал, что я любое сварю с закрытыми глазами, хоть среди ночи меня подними… - Не знал, что ты ценил Снейпа как педагога, – говорю я сквозь зубы, потому что в этот миг во мне закипает совершенно неуместная и оттого еще более странная – ревность. Лео икает и оборачивается. - О! а вот и мой начальник! Отличный мужик, рекомендую! – обращается он к собутыльникам. - Все – вон! – перебиваю я холодно. Личности, подобрав пальто и шляпы, сочатся к выходу, оставив меня наедине с моими в дым пьяными сотрудниками. Я смотрю им вслед – от дверей один оборачивается и поглубже насаживает шляпу на круглую как шар голову… покрытую седой короткой щетиной. Кажется, у меня паранойя. Я молча вталкиваю Лео и Теодора в комнату Рона. Оба неловко падают на постель и тотчас вырубаются. - Ничего себе, – присвистывает Рон. – Когда это они успели? А ты где был? - Я им не нянька, – огрызаюсь я. – Вышел погулять ненадолго, прихожу, а они уже пол Гримпена тут напоили. Давай, помоги мне. Мы бьем наших алкоголиков по щекам, трясем, поливаем водой – никакого эффекта, оба сладко спят. - Гарри… Не нравится мне это, – говорит Рон наконец, утирая пот со лба. – Взгляни, им хоть бы что. А ты не думаешь, что, если покричать в трубу, с другой стороны тебе могут и ответить? - О чем ты? – быстро спрашиваю я. - Смотри, кто-то сдал нам торговца коврами. Мы наводим справки о Гримпене, едем сюда вчетвером. Нам попадается единственное во всем городе такси – ты видел еще машины? И не говори, что город маленький – ерунда это. Мы садимся, нас везут в эту гостиницу… Ребята первым делом бегут в бар, где их спаивают… С чего ты взял, что это они кого-то поили, а не их? - Нас раскрыли? – перебиваю я. – Но раньше он никогда не выходил на контакт и не вредил нам в открытую! - Значит, мы действительно подобрались слишком близко, – бросает Рон. – Пошли, поймаем его сами, нет времени ждать. На все лады костеря Теодора и Лео, мы выходим на улицу. Путь неблизкий, но аппарировать опасно. - Лучше бы осмотрели дом предварительно, чем напиваться, – злюсь я. - Ага, появись кто-то рядом с его домом, он бы дал стрекача… - возражает Рон. – Наши козыри – темнота и внезапность. Гарри, я тоже хочу поскорее решить это дело, но ты словно с цепи сорвался. Кингсли что, пообещал сделать тебя министром, когда запрешь нашего Верховного Жреца в Азкабане? Я молчу. Улочка вьется между налезающих друг на друга домов, потом с одной стороны дома кончаются – и до горизонта, насколько хватает глазу, раскидывается поле, поросшее высокой травой. Вдалеке сереют камни надгробий – это городское кладбище. - Мы уже близко, – говорю я, сверяясь с планом. – Девять, семь. Пять… Это здесь. В сгущающихся сумерках дом в глубине запущенного сада едва виден. Каменная изгородь тут совсем низкая, покрытая трещинами. Калитка не заперта. Или он уже сбежал, или… Мы подкрадываемся к дому, ковер из прелой влажной листвы заглушает шаги. - Если мы опоздали, – шепотом говорю я, – я их обоих уволю. Сегодня же… Проклятье! – колючий куст цепляется за одежду, и в этот миг Рон сдавленно вскрикивает: - Гарри! Свет! - Где? - Там, в доме… Огонек мигнул. - Уверен? - Некогда спорить. Давай к черному, я зайду с парадной… Я пробираюсь через задний двор, – похоже, тут давно не ступала ничья нога: всё заросло травой и мелким кустарником, их остовы дрожат на промозглом осеннем ветру. Я поднимаюсь на невысокую ступень, достаю палочку и шепотом произношу отпирающее заклятие. Дверь поддается на удивление легко, даже не заскрипев – кто-то смазал петли на случай отступления? В доме темно, хоть глаз выколи. Пару шагов я проделываю без приключений, пока, наконец, одна предательская половица не издает протяжный скрип. Я замираю, задержав дыхание, и тут дом оживает. В нем поднимается какая-то возня и шум, а венчает эту какофонию звон разбитого стекла и отчаянный вопль: «Гарри!» Оставив осторожность, я на полную мощность зажигаю Люмос и бегу на крик по захламленному узенькому коридору. Коридор приводит меня на кухню – здесь болтается покореженная оконная рама, пол усеян осколками, и посреди этого бардака в позе отчаяния замер Рон. - В чем дело? Ты ранен? – хрипло спрашиваю я. Рон молча указывает куда-то в небо. Я высовываюсь из окна: к горизонту движется, быстро уменьшаясь, нечто похожее на маленькое черное облако. Это на максимально возможной скорости от нас удирает наш Верховный Жрец, воспользовавшийся одним из своих ковров-самолетов.