***
Никита проснулся. Он не почувствовал сзади прижимающегося волка и обернулся . Его не было. Прислушавшись, он понял, что в доме никого нет. Он тихо встал и обошёл все комнаты. Давида реально не было. Тогда мальчик заметил бумажку на входной двери. Он подошёл и начал читать. «Милый, я ушёл в город в магазин. Еда на столе (яишница). Прошу, не збегай, если вздумаешь, я же тебя найду, и тебе влетит ещё больше прежнего ♡ Вернусь через примерно часик, люблю! 10:32» Никита просиял. Его нет! У него есть шанс сбежать! Он посмотрел на часы над дверью — 11:23. Он немного заволновался, ведь час по сути уже прошёл, но до города отсюда вроде далеко... Быстро одевшись, он влетел в ванну искать, чем можно открыть дверь, ведь она была заперта, а ключей нигде не было. В стаканчике над раковиной он увидел маникюрные ножницы. Он схватил их и подбежал обратно к выходу. Трясущимися руками он вставил ножницы в замочную скважину и покрутил. Сердце бешено колотилось, важна каждая секунда. Послышался щелчок. —Есть! — прошептал он. Он кинул ножницы на тумбочку рядом и дёрнул дверь от себя. Свобо-! Он полнял взгляд и посмотрел в глаза шатену. Тот смотрел на него сверху, немного щурясь; лицо не выражало эмоций, только глаза бешено поблёскивали. Сердце упало. Это конец. Теперь ему точно пиздец. Его схватили за волосы и повели обратно в дом. Он закричал, схватил руку старшего, пытался выбраться. Давид неспеша поставил пакет с продуктами, закрыл дверь на замок, а затем повернулся к брыкавшемуся Никите. Мальчика с размаху вжали в стену. Бедный Берг кричал, чуть ли не срывая голос. Он разбил лоб. Шатен наклонился и прорычал тому на ухо: —Я вроде писал, чтобы ты не пытался сбежать? — он развернул младшего к себе лицом и отпустил; замахнувшись, он что было силы врезал ему. Вскрик, грохот тела, стук зубов по полу, кашель... — Какой же ты тупой. Он подошёл к нему, но остановился. Обернувшись, он посиотрел на блеснувшие ножницы. Он взял их и вернулся к в ужасе разглядывающему свои лежащие на полу окровавленные зубы Никите. Мальчик вскрикнул, начал отползать — Давид схватил его за ногу и воткнул ножницы в и́кру. До тошноты мучительный вопль примерно с две секунды — затем хрипы и кашель. Изо рта парнишки потекла кровь. Сорвал голос. Волк ухмыльнулся и вытащил ножницы, бросив куда-то в сторону. На полу появились новые капли крови. Шатен толкнул обессиленного Берга на пол, подползая к нему. Тот с глухим стуком головы об пол упал. Руки волка начали душить парня. —Может, так у тебя рефлекс выработается? — с бешеной улыбкой спросил он. — как у собачки Павлова. Ты же у нас два, сука, раза не понял. Значит, буду так объяснять! Он с силой сдавил шею бедного, что та едва не хрустнула, затем отпустил. Гетерохромный стал хватать ртом воздух. Он начал отползать, слабо пнув ногу старшего. —Я не разрешил уходить, — рявкнул волк. Но Никита продолжил отползать в сторону кухни — туда, где есть ножи. Он возьмёт нож и прирежет эту поехавшую тварь.Когда-нибудь
. Давид встал и подошёл к жертве. Он поднял ногу. Паренёк остановился. Нога с силой опустилась на грудь младшего. Тот хрипло простонал от боли. Ещё удар. Ещё. В живот. Ещё. Ещё... —Таких упрямых у меня ещё не было, — пробубнел Давид, проходя мимо валявшегося тела на кухню. Тело открыло глаза и уставилось на разбросанные зубы. Дико трясясь, Никита пополз к ним. Собрав окровавленные кусочки в кучу, он обильнее зарыдал и, едва перещитав их из-за не прекращавшихся слёз, прижал к горящей груди. Четыре с половиной... Какую же силу имеет этот изверг, раз он выбил четыре с половиной зуба блять... —Сюда иди, — рык из кухни. Никита внутренне вздрогнул и еле как пополз на кухню. На пороге комнаты его подхватили и посадили за стол. На скатерть полилась кровь. Под нос бедолаге сунули чашку с холодной водой. —Пей, — он не примет отказов. Никита взял кружку, но даже поднять её не смог. Чуть не уронил. Старший цокнул и сам напоил мвльчика. — Чмо блять. Никто таким тупым не может быть. Брови прогнулись. Слова били сильнее. Хотя шатен был прав. Ему уже влетело разок, но он не понял. Он тихо проскулил, не в силах сдержать слёз. —Хватит ныть, — волк оскалился. — Сука, ещё мыть тебя... Шатен вздохнул. Он взял обмякшего мальчика по руки и понёс в ванну. Никита немного покраснел, когда тот его раздевал — благо, под ручейками крови из разбитого лба этого не было видно. Его помыли, немного подлаталии отнесли в спальню. Затем убирали всю кровь после него. Не было сил даже книгу взять. Почти весь день он дремал. Кормили его с ложки, через «нехочу» запихивая еду ему в рот.***
Вечером, часов в десять, Давид, наконец, зашёл в спальню и, что-то пробубнев, лёг в кровать, повернувшись к Никите. Тот не спал, просто лежал с закрытыми глазами. Лёгким движением его голову толкнули на бок; он открыл глаза и сразу же тихо хрипло простонал. Волк укусил его шею, затем пару раз поцеловал её. Кстати, там было пару ярких засосов с прошлой ночи. Его голову повернули в другую сторону, к шатену. Старший поцеловал мальчика в губы, грубо толкаясь языком в его рот. Ещё один стон. Гетерохромный не сопротивлялся. Не было сил. Шатен отвернулся. —Прости... — шептал младший. — я просто... Хотел домой... Подумал, что смо-... —Заткнись, пожалуйста, — он истрепал все нервы Давида, хех. Отвернув голову, он уставился в окно. Луна светит. Наверно, красиво серебрит траву, листву, шерсть волков... Вот, кстати, и они воют. «Лучше бы я потерялся, нежели произошло бы это.» Берг закрыл глаза, проваливаясь в сон.