***
Открыв дверь, я увидела, как Хо лежал в кровати с какой-то девушкой. Да не абы с какой, так с той самой участницей, которая приставала к нему несколько дней назад. Мои глаза округлились до невероятных размеров, а рот приоткрылся, даже не в силах издать и звука. Я молча продолжила стоять, глядя на эту картину. Конечно, я сама была не лучше, поскольку проснулась в обнимку с другим мужчиной. Но тот не лез ко мне, не претендовал на что-то со мной. После слов о любви, эта ситуация была, словно нож в спину. Так и не найдя силы сказать и слова, я молча выла из комнаты. За мной следом пошёл Чан, бормоча что-то. Я его не слышала, лишь шла. Дойдя до зала, я наклонилась к Чонину, который продолжал сладко спать. – Йена... – прошептала я, – Йени, проснись, пожалуйста. Нежно потрепав друга по плечу, я не оставляла попыток разбудить друга. Спустя пару мгновений, он всё-таки начал подавать признаки жизни. Продолжительно простонав, он медленно садился на кровать. Выглядел он хоть и болезненно, но всё также очень красиво. Потерев глаза, он направил их в мою сторону. – Кэ? – удивлённо обратился парень, будто ему мерещится. – Пожалуйста, пройдём за мной, – сказала я, взяв макнэ за руку. Он молча встал с кровати и направился следом за мной. Пока я вела Яна, в моей голове был сплошной хаос. Боль, непонимание и злость накутывали с новой сильной, когда в мыслях прокучивалась сложившаяся ситуация. Я старалась держаться до последнего, а когда мы подошли к двери Хо, я отвернулась, оставляя Чонина наедине с ней. Он неуверенно посмотрел на неё, а затем на меня. Открыв дверь и заглянув внутрь, его глаза расширились, а рот, прям как у меня, приоткрылся от удивления. Макнэ резко захлопнул дверь, замерев возле неё. Постояв так пару минут, переваривая, что только что увидел, он посмотрел на меня. – Как это понимать? – спрашивал Чонин, но, кажется, этот вопрос был риторическим. Он был задан ни мне, ни кому-либо другому. – Я не знаю, Йени... – прошептала я, не в силах говорить громче, – Пожалуйста, пойдём отсюда. На глаза начали наворачиваться слёзы, в голове возникали воспоминания. Как мы впервые поцеловались, как он готовил нам завтрак, как признавался в любви, все его многозначительные взгляды в мою сторону, улыбки. Сейчас это не имело значения. Младший взял меня за руку и повёл в свою комнату. Зайдя внутрь, он помог присесть мне на кровать. Как только мы остались одни, я почувствовала все эмоции, которые я старалась сдерживать при Крисе. Солёные капли одна за другой начали стекать по моим щекам. Чонин присел рядом, обнял меня и я принялась всё вымещать в его плечо. Он поддерживающе поглаживал меня по голове, как это делал Хо. Это ещё сильнее надавило на меня, поэтому изначальный поток слёз превратился в истерику. Я била Яна по груди, вымещая всю злость и непонимание, хотя он не был виноват. Чонин молча терпел это, понимая, что мне необходимо избавиться от этих негативных эмоций, в которых я погрузилась с головой.***
Немного придя в себя, я не переставала хныкать, но уже смирно прильнула к младшему. Моя голова лежала на его коленях, а он всё также гладил меня, в попытках хоть немного успокоить. Всё это время он молчал, пока я неразборчиво кричала от отчаяния. Пару раз на крики приходили мемберы, на что Ян мягко говорил, что позже всё объяснит. Да и парни понимали всё без слов, когда видели, как макнэ пытается меня успокоить. При нём я совсем не стеснялась своих чувств. Благодаря этому, в моей душе ещё сохранялось хоть какое-то тёплое чувство. – Йена, Минхо правда так мог поступить? – захлёбываясь от слёз, тихо проговаривала я. – Лисичка, я понятия не имею почему так произошло, – задумавшись, ответил Ян, – Правда, Минхо бы так никогда не поступил. Я обещаю, что мы ещё поговорим с ним. – Почему лисичка? – подняв взгляд на младшего, спросила я. – Я люблю лисят, – нежно улыбнувшись, поделился Чонин, – А ещё, у тебя такой же лисий прищур, как у меня. Меня настолько согрело это обращение, что я, позабыв обо всём, улыбнулась. Приятные чувства, вызванные поддержкой Чонина, начали затмевать собой весь негатив. Я села на кровать, а затем кинулась на парня с объятьями. Он крепко обнял меня в ответ, нырнув лицом мне в шею. Горячее дыхание макнэ ощущалось особо остро сейчас. Поэтому я отстранилась, взяла его лицо и притянула ближе. Почувствовав приятный вкус губ на своих, я принялась углублять поцелуй. Но Чонин, вдруг, отстранился. – Кэ, я понимаю в каком ты сейчас состоянии, – сказал он, грустно улыбнувшись, – Как бы сильно я не хотел этого, я не могу воспользоваться тобой. Я, в первую очередь, хочу помочь тебе. – Прости, Йена, я не знаю... – с ужасом отпрянув, тихо говорила я. – Всё в порядке, – макнэ улыбнулся, – Давай считать это дружеской благодарностью. Какой же он всё-таки потрясающий. Я снова бросилась к нему в объятия, благодарная его пониманием. Он посадил меня на колени, убаюкивая как маленькую девочку. Из-за истерики моё тело было слишком вымотано, поэтому я почти сразу уснула, почувствовать себя в безопасности.***
Я проснулась, когда солнце за окном уже садилось. В комнате я была одна, лёжа на кровати и укрытая одеялом. Рядом со мной лежал мой любимый лисёнок. Обняв, напоследок, игрушку как можно крепче, я выбралась из комнаты и поплелась на первый этаж. Пройдя мимо зала, я прошла на кухню, где все сидели молча, осуждающе глядя на Хо. Тот медленно поднял на меня глаза, а после сразу же увёл взгляд. Чан, заметив меня, встал и, взяв под руку, вывел обратно в зал. – Кэ, мы поговорили с Минхо и, мне очень жаль... – замявшись, говорил Крис, – Он правда тебе изменил. – Он мне не изменил, мы же не в отношениях, – грустно усмехнувшись, фыркнула я. – Ты хочешь с ним поговорить? Хочешь, я попрошу оставить вас наедине? – взволнованно спрашивал Чан. – А он сам не хотел со мной поговорить? – удивлённо ответила вопросом я. – Хотел, но мы не пускали. Ждали, пока ты дашь согласие, – сказал лидер. – Нет, Крис, но большое спасибо, – я вымученно улыбнулась, – Всё хорошо, прошло же так мало времени... Да, времени действительно прошло очень мало. Но за этот промежуток я успела привязаться, почувствовав все прекрасные эмоции. Чан не поверил, что я в порядке, но понимающе кивнул. Он скромно обнял меня в знак поддержки, а затем вернулся на кухню. Минут десять спустя, все находящиеся в общежитии мемберы собрались в зале, кроме Хо. Он пошёл наверх. Встав передо мной, все грустно улыбнулись, даже не глядя на меня. Ко мне ближе подошёл Хёнджин и, положив руку на плечо, заговорил: – Хочешь, я научу тебя рисовать? – он по-доброму улыбнулся, – Это очень помогает. – Правда? – как маленький ребёнок взглянув на парня, спросила я, – Очень хочу попробовать. Хён улыбнулся ещё шире. Он взглянул на мемберов, на что они молча кивнули. Хван позвал меня рукой, а сам направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Но тут же начал спускаться Ли, на плече которого висела сумка. Он посмотрел на меня глазами, полными сожаления, а затем прошёл мимо. Замерев в проходе прихожей, он обернулся, кинув: – Всем пока. До дальнейших съёмок. Я, замерев на лестнице, смотрела на уходящую фигуру Хо. Грудь сжало невероятной болью, но тут Хёнджин положил руки на мои плечи, ведя меня в сторону своей комнаты. Открыв дверь, моим глазам сразу бросились картины, некоторые из которых висели на стенах, а остальные стояли на полу. Проходя мимо, я решила рассмотреть их внимательнее. Остановившись возле картины с собакой, я вопросительно наклонила голову в бок. Хван, стоявший рядом и рассматривающий картины вместе со мной, пояснил: – Это моя собачка - Кками. – Очень красивая, – улыбнувшись, сказала я, не отрывая взгляд от холста, – Как и сам рисунок. – Какой хозяин, такое и животное, – хихикнув, сказал Хёнджин. Он достал второй мольберт и поставил его напротив кровати. Свой основной, он решил поставить рядом. Хван сел на постель, рукой указывая на пустующее место рядом. Достав краски из стоящей рядом тумбочки, он бросил их между нами. На подставке мольберта была вода, в которой он принялся промывать свои кисточки, по одной выдавая их мне. Параллельно, Хван рассказывал мне принципы рисования. Я слушала, не перебивая. Решив, что будем пробовать нарисовать портрет, мы принялись за первые наброски, одновременно разговаривая. Я рассказывала, что параллельно с танцами и занятиями вокалом, я ходила в художественную школу. Рисовать у меня не получается, но на лекциях моим любимым делом было рисование портретов ручкой в тетради. Разговор шёл непринуждённый и лёгкий, пока темой не оказались наши отношения с Хо. – Сказать честно, я никогда не думал, что Минхо на такое способен, – не отрываясь от занятия, рассуждал Хёнджин, – Поверь мне, он для меня почти как брат, я знаю его шесть лет, поэтому был в нём уверен. – Я не знаю, что тебе на это ответить, – досадно призналась я. – Прости, что поднимаю эту тему, просто хочу лучше понимать, – сказал Хённи, повернув голову в мою сторону, – Если хочешь, я могу больше не говорить об этом. – Да нет, не переживай, – я улыбнулась, – Спрашивай, если тебя что-то интересует. Тем временем, на холсте вырисовывалось улыбающееся мужское лицо, с выделяющимися ямочками на щеках. Получалось не прекрасно, но я надеялась, что это просто начало, да и я рассчитывала на помощь Хвана. – Хорошо. А насколько вы были близки? – спросил Хёнджин, – Не подумай, это просто вопрос. – Он говорил мне о любви. Помогал мне, поддерживал, даже не контактируя со мной, – грустно улыбнувшись воспоминаниям, рассказывала я, – Даже говорил о своих котах. – Он говорил тебе о Суни, Дуни и Дори? – удивлённо уточнил Хван, на что получил утвердительный кивок, – Обычно, он рассказывает о них только близким. Переведя взгляд на Хёна, я поражённо хлопала ресницами. Эти слова отдались в сердце, заставив его снова ныть от боли. Мы закончили обсуждение этой темы. До конца мы рисовали молча. Не без помощи Хёнджина, у меня получился довольно неплохой рисунок. На холсте был изображён парень с лучезарной улыбкой, ямочками на щеках и розовыми волосами. Зажмурив глаза и резко распахнув их, я, наконец, увидела в этом парне Чонина. Хван же, всё это время скрывал от меня холст. Доделав последние штрихи, он всё-таки перевернул картину и я смогла её рассмотреть. На холсте была изображена я, вместе с тремя котами. Два рыженьких и один тёмненький. Осознав, чьи это питомцы, я недоумённо посмотрела на парня. Он, грустно улыбаясь, уводил взгляд. Я внимательно смотрела на котов, пока в комнату не вошёл Чан. – Так, художники, как продвигается? – с улыбкой спросил лидер. Показав своё творение, улыбка, даже грустная, пропала с лица Хвана. Крис всмотрелся в рисунок, а затем прикрыл рот рукой, переводя взгляд на меня. – Очень красиво, Хённи, поговорим об этом позже, – вздохнув, сказал Чан, – Кэ, а у тебя что? Я повернула холст в сторону мембера. Он удивлённо захлопал глазами, а затем, улыбнувшись, сказал: – Не хочешь показать макнэ? Мне кажется, он будет счастлив. Я кивнула и, взяв уже подсохший холст под руку, направилась в сторону комнаты Яна. Замерев у двери, я со страхом постучала. Пару секунд спустя, передо мной появился младший. Я молча достала картину, повернув в его сторону, спрятавшись за другой её стороной. Молчание начало напрягать, поэтому я еле выглянула, чтобы посмотреть на айдола. Он прикрывал рот рукой, а его глаза стояли на мокром месте. Переведя взгляд на меня, он заговорил, так и не убрав ладонь: – Лисичка, это так красиво... Ты точно не умеешь рисовать? – Мне помогал Хённи... – смущённо ответила я. – Ты меня видишь таким прекрасным? После этой фразы, Чонин подвинул мои руки в сторону, чтобы открыть меня своему взору. Он подошёл ближе, взяв моё лицо в свои руки.