Созерцаемое.

"Как я вообще оказался здесь?" Именно этим вопросом задаётся моё сознательное “Я”, помещенное в тело Николаса де Онли. С недавних пор 4-го графа Онли. Легкой поступью я вошел в карету, которая вот-вот должна была умчаться к зданию парламента. Четыре года назад, перенесшись в этот мир, я обрел не только тело и знания Николаса, но и его титул второго сына семьи Онли. После завершения обучения пажа у знатного, и по совместительству неприятного епископа в семнадцать лет, я вернулся в родовые земли и унаследовал их после смерти старшего брата. Не обошлось, конечно, без моего вмешательства… Я благодарен брату. Лучшего подарка на наступающее восемнадцатилетие и не придумаешь. Осталась лишь формальность - подтвердить положенный мне титул графа в парламенте. А заодно позаботиться и о перенимании его места в Палате лордов. Политика и все вокруг напоминает о раннем Средневековье, даже пороха еще не видел я в этом мире. Чего же я на самом деле желал, чтобы обрести эту новую реальность? — М-милорд. — робко начал старый кучер, опасаясь моей реакции. — Нисколько не в обиду вам, но не следует ли нам взять более внушительный конвой? Какой бы ни была причина моего желания, это стало мудрым решением. Любые тяготы жизни в Средневековье с лихвой перекрываются одним простым словом - магия. Сила, искажающая саму реальность воплощением моей воли. — Считай, тебе повезло, я милостиво прощаю твое неуважение, — процедил я сквозь зубы, ощущая волны гнева. — Твой преклонный возраст, видно, замутил разум, ибо ты позабыл, что везешь, во-первых, графа, а во-вторых, признанного мага. Мне лучше ведомо, какого размера конвой требуется. Из мира в мир, а дураки все те же. Кто он такой, чтобы перечить мне? Я - маг. Человек познавший ману. Чему свидетельствует “Знак трех” на моей груди. Сам знак всего лишь побрякушка, представляющая собой железный амулет из трех колец на нитке. Куда важнее его значение. Выданный церковью, до принятия мной нового имени, он оставляет меня под их защитой, но ни к чему не обязывает. Благодаря нему я в полном праве называться магом трех кругов и свободно выставлять соответствующую геральдику. — Двух моих гербов должно быть предостаточно, чтобы отпугнуть грязное отребье на дорогах, — отрезал я. — А ныне замолкни и наконец тронемся в путь. Может и стоит взять больше охранников, но их поиск или созыв займет слишком много драгоценного времени и кто знает, что произойдет. К тому же я хорошо усвоил уроки прошлого и не собираюсь вверять жизнь в чьи либо руки. Собственная власть и сила - все на что следует полагаться. — Благодарю за понимание, ваше превосходительство, — склонился старик. — Будет исполнено в точности, как вы изволили повелеть. Конвой немедленно отправится в столицу. Николас обладал поистине притягательной внешностью, присущей человеку благородных кровей. Его статная, гибкая фигура, подобно распустившемуся бутону, излучала юношескую стройность и грацию. Изящные изгибы тела обрисовывали совершенные формы, напоминая о гибкости и нежности его существа. Черты юного лица, словно высеченные искусным резцом, были тонкими и благородными, лучась утонченностью. Мягкие линии облика придавали ему ауру воздушности и хрупкости, заставляя забыть о скрытой в этой оболочке личности. Возможно, столь лестно отзываясь о его внешности, лишь потому что он - это я. Не могу не признать, что он нисколько не внушает страха своей персоной, особенно в наряде последней моды. Вероятно, именно поэтому в голосе старика не чувствовалось подобающего почтения. Но я исправлю это позже. А ныне меня ожидают более важные дела в парламенте. Карета тронулась, увозя меня прочь от родовых земель. По пути я размышлял о предстоящей миссии. Получение титула графа было лишь первым шагом на пути к более высоким целям. Но и этот первый шаг может быть осложнен преградами. Фактически после принесения клятвы, кодекс Киприана обязывал меня отринуть "видимые блага", однако Статут о Прамунир ограничивал власть церкви над не принявшими новое имя. Я намеревался воспользоваться покровительством церкви, дабы позже оказаться под защитой парламента и короля в Мордене. В королевстве Тенебрия на протяжении долгих лет полыхало пламя ожесточенной борьбы за влияние и контроль между парламентом, короной и церковью. Право, а точнее каноническое право, было одной из тех сфер, где их интересы пересекались, порождая ожесточенные конфликты. Увы, я не имел знакомств при королевской семье. И вряд ли парламент, поглощенный противостоянием с централизацией монаршей власти, станет отвлекаться на дела какого-то мелкого графа. Однако нет ничего невозможного, достаточно лишь вовремя подстроиться - в моем вопросе также затрагивались их интересы. За определенные уступки и обещания услуг один влиятельный маркиз уже согласился пролоббировать мое утверждение в парламенте в качестве наследника. Мой юный возраст и хрупкая внешность вводили многих в заблуждение, что они способны “владеть” “ими”. Никто не мог заподозрить, что за этим утонченным обликом скрывается жесткий и расчетливый ум опытного интригана. Мощь магии, переданные мне знания и отсутствие странных, свойственных этому времени, предрассудков делали меня даже опаснее чем раньше. По сути, я собирался использовать конфликт сторон в своих интересах. Я досконально изучил историю и политическое устройство этого мира. Знал все дворцовые перипетии, союзы знатных семей и их противостояния. Палата лордов... Это был ключ к реальной власти в королевстве. Оттуда я смогу плести интриги, направлять политические процессы в нужное русло. Шаг за шагом я буду подниматься все выше по иерархической лестнице. В воображении я уже рисовал себя ближайшим советником при юном наследном принце, а если повезет - то и регентом при нем в зрелые годы. А после... Кто знает, быть может, сама корона короля окажется по плечу такому уму, как мой, при моих возможностях в адаптации? Нет, с даром владения магией - я стану "бессмертным" королем! — Хмф. — Ухмыльнулся я своим дерзким мыслям. БАХ! Оглушительный грохот вторгся в мой “мир”, разбивая его вдребезги. Нет, только не снова... Ужас сковал мое тело ледяными объятиями. Свет. Вспышка яркого, нестерпимого света утопляла меня. Мгновение - и половина кареты, что располагалась передо мной, исчезла, будто ее стерли с лица земли невидимой рукой. Крики, запах паники и страха... Капли чего-то теплого упали на мое лицо. Кровь. Кровь кучера, остаточным явлением брызнувшая на меня вместе с ошметками плоти. Мантия впитала ее, точно жадная губка. Сквозь Свет передо мной предстала картина “мира” - обугленные тела, ошметки того, что недавно было экипажем. Холод пронзил мое тело, проникая под кожу и сжимая сердце ледяными тисками. Я не знал, как реагировать, не мог пошевелиться. Мне было страшно, как никогда прежде. Дерзкие замыслы, жажда власти - все поблекло и съежилось под гнетом первобытного ужаса перед лицом смерти…Нет, чего что обещало быть хуже смерти. — Дьявол... *** — Под светом Трех, я, Николас Мари Бертран де Онли, второй сын графа Рауля де Онли и Изабеллы де Монфор... Под теплыми солнечными лучами, что освещали круглый церковный неф, на коленях в пересечении Трех, выложенном на полу сияющей на солнце мозаикой, со сложенными ладонями, произнося священную клятву, сидел красивый юноша. Его глаза были завязаны церемониальной повязкой, а бледная кожа сливалась с белоснежными одеяниями клирика, облачавшими его стройную фигуру. Поднятое к свету лицо выражало безмятежность и полное спокойствие. ...клянусь ревностно блюсти законы Света и Святейшей Церкви. Я даю торжественную клятву чтить кодекс Киприана, защищать вдов, сирот и всех невинно пострадавших от несправедливости и гнета… По центру белого круга, олицетворяющего Свет, напротив юноши стоял престарелый мужчина в архиерейских облачениях. Его Высокопреосвященство, При взгяде Божьем Епископ Стонтклиффский, Уильям Ланселот Эндрюс. Его кожа была болезненно желта, а левая половина лица казалась неестественно старше другой с опущенными морщинами, из-за чего окружающим могло видеться, что он вечно смотрит на всех исподлобья. Хотя правый глаз у него вовсе отсутствовал. Вместо него в глазнице находился магический артефакт неизвестного назначения, имитировавший его. …Я даю обет целомудрия и воздержания до того священного дня… В соборе, кроме них двоих, находилось не более полусотни людей, ставших вокруг них широким кругом. В основном члены соборного причта, братия монастыря, несколько мирян, свидетель духовенства и нотариус. …Я клянусь быть стойким в бою, не ведать страха перед лицом врага и сражаться до последней капли крови за правое дело. Для меня не будет чести большей, чем умереть за святость магического знания Тенебрии. Оканчивая клятву юноша склонил голову и вытянул вперед раскрытые ладони. Да помогут мне Свет, Мир и Тень в этом нелегком пути служения. Подойдя, но оставаясь в своем кругу, епископ сначала продемонстрировал всем присутствующим, а затем возложил в ладони юноши футляр с кулоном из трех пересеченных и скрученных кругов. И скрипучим голосом изрек: — Scientia, potentia, fidesia. Вослед ему собравшиеся хором повторили те же слова — Scientia, potentia, fidesia! — указательным и средним перстами прикрыв очи, а третьим коснувшись чела. Третия или Illuminatio tertia - третье озарение. Юноша же восседал, замерев подобно мраморному изваянию одного из святых. — Довольно, Николас. Церемония завершена, можешь снять повязку. Ох, святой Бертран... — прохрипел седовласый епископ, причитая о чем-то вполголоса. — Слушаюсь, ваше преосвященство, — Николас встал и протянул вперед футляр, ожидая помощи, но епископ не обратил на это внимания. Он стал удаляться в сторону апсиды - полукруглой выступающей части собора, отделенной от основного нефа иконостасом. Это послужило знаком и для прочих. Они начали расходиться. Некоторые устремились было к Николасу, дабы приветствовать новоиспеченного клирика, но суровый взор епископа, оглядывающегося на них, рассеивал сей порыв, и оставалось лишь издали поклониться и удалиться восвояси. Отложив на близстоящую, подготовленную для свидетеля, аналу, футляр, Николас развязал повязку, раскрыв сияющие солнечно желтым глаза и последовал в апсиду. — Вновь благодарю за согласие провести обряд ранее, Святой Отец, — начал он, поравнявшись с епископом. — Душа скорбит, что столь скоро должен покинуть вас, но брату тяжко недугует, и.... — Я видел ты убрал из рук знак Трех. — прервал его епископ. — Бог наделил тебя великим даром, но отчего же столь слеп ты к Его учению? — …Ваше преосвященство, говоря о Свете. — Перевел тему Николас. Епископ опустился на горнее место позади престола и окинул юношу разочарованным взором. — Ты о свете в глазах? Это в верный знак, что клятва была внята и принята. Пройдет с заходом солнца. Почти все через это проходят. — объяснил епископ хмурясь — Ты бы знал это если бы не торопил свое посвящение. — И вновь должен благодарить вас, ибо лишь как клирик могу отбыть к брату... — Ты желаешь молвить, что лишь став клириком можешь оставить ученичество у меня? Что ж, ступай, — безучастно махнул рукой епископ. — Не говорите так, брат Ланселот. Я был рад служить вам пажом, вы воистину заменили мне отца, вечная ему память, — широко улыбнулся Николас. — Думается мне, вы привели нас в апсиду, дабы... — Дабы что? Ты совершил литургию? — с сарказмом вопрошал епископ — Разве не рвался к "больному" брату весь минувший месяц? Так отчего же медлить до вечера здесь, брат Мари? Николас на миг смутился и нахмурился, но тут же овладел собой и мягко улыбнулся. — Благодарю за урок. Вы правы, времени у меня нет, и, хоть жажду помочь здесь, должен спешить. Воистину, не всякое благо потребно. Всему свое время. Николас слегка поклонился восседающему на троне Ланселоту и ровным шагом направился к выходу. Но у самой двери мрачно молвил: — Да пребудет с вами Свет. — Да настигнет тебя Свет, — пришел сзади ответ.