Каждую ночь, самый длинный день (Every night the longest day)

Лео не спит. Это очевидно. Он проводит большую часть ночи, уставившись в темноту и размышляя, и просыпается только тогда, когда его братья меняются на посту. Лео было бы неловко заставлять их не ложиться спать, но, честно говоря? Он чертовски страдает прямо сейчас. К черту комплекс мученика, он ненавидит этого хуйло-волшебника. "Я убью этого ебанного волшебника",— стонет Лео, угрожающе трясся кулаком в воздухе. "Он уже в тюрьме",— со скучающим видом говорит Майки, перелистывая страницу в своем комиксе. Лео думает, что, возможно, у них уже был этот разговор, но его стоит повторить. "Я вломлюсь туда… и убью его",— говорит ему Лео. "А, ага",— говорит Майки, явно не слушая. Лео прищуривает глаза. "У тебя ужасный врачебный такт." Часы показывают 10:56 утра, значит, сейчас утро... третьего дня? По крайней мере, два из одиннадцати, о которых он знал. Он знает это из-за календаря на стене. Они уже заставили его есть и пить, а Майки продолжает приходить с закусками, которые остаются нетронутыми. Его тошнит. Донни просил его говорить, как он себя чувствует. "Где Донни?"— спрашивает он, пытаясь сесть. Майки бросает на него косой взгляд и хмурится. "Он вон там. Он не двигается уже... около часа." Лео поворачивается, чтобы посмотреть, и, конечно же, видит Донни, который обеспокоенно смотрит на него из-за стола, который он притащил в комнату Лео. "Ох",— запинаясь, произносит Лео. Майки издает горлом нервный звук. "На данном этапе провалы в памяти - это нормально,— невозмутимо заверяет Донни.— Сон помогает классифицировать и сохранять воспоминания, поэтому, когда не спишь... память ухудшается". "Но это не причинит ему вреда?" "Не должно",— говорит Донни, изо всех сил стараясь успокоить его. Что Лео хотел ему сказать? О, точно. "Меня тошнит",— говорит Лео своему близнецу, который поднимает взгляд от компьютера. "Хм. Этого тоже следовало ожидать. Спасибо, что рассказал мне, Лео. Продолжай в том же духе." "Ха-ха. Похвала",— Лео улыбается, ложится на спину и делает победный взмах в воздух. У него кружится голова, когда он садится прямо. Когда он в следующий раз смотрит на часы, они показывают 15:12, а Донни и Майки уже ушли, вместо них на полу у его кровати сидит Раф и читает. "Где все?"— Лео издает стон, заставляющий его старшего брата подпрыгнуть. "Ой! Ты проснулся! Или– не проснулся, но– ты понимаешь, что я имею в виду." "А, ага. Остальные?" "На кухне,— отвечает Раф, беря в руки книгу, прежде чем встать и положить ее на тумбочку.— Как ты себя чувствуешь?" Лео просто тупо смотрит на него. "Дерьмово, чувак." "Да, я так и думал, что ты это скажешь",— Раф вздыхает и прикладывает тыльную сторону ладони к голове Лео, проверяя, нет ли температуры. Высокотехнологичная штуковина-зажим Донни на пальцах сообщит им, есть ли у него температура. Лео знает, что он просто хочет чувствовать, что помогает. "Ибупрофен",— стонет Лео, не в силах произнести больше ни слова. Кажется, что свет бьет ему в глаза. Он утыкается лицом в подушку и довольно смущенно хнычет. Раф тихо чертыхается, и в комнате снова становится темно. "Вот, держи",— говорит Раф, прикладывая что-то холодное к виску. Лео поднимает голову и трясущимися руками берет бутылку с водой. Он берет две синие капсулы, которые предлагает Раф, и запивает их водой. Он рад сообщить, что на этот раз большая часть воды действительно попала ему в рот. Однако, когда он заканчивает, чуть не роняет бутылку, что в некотором роде лишает его гордости. Раф хватает ее, прежде чем она успевает пролиться на его кровать, и смотрит на него с ужасающим сочувствием. "Где все?"— спрашивает он. Выражение лица Рафа становится еще более обеспокоенным, если это вообще возможно. "На кухне",— он говорит медленно, как будто Лео уже должен был это знать, хотя красноухий не может себе представить, как он мог это знать. Не похож он на экстрасенса. "Хорошо",— тихо говорит Лео, откидывая голову на подушку. Он слышит, как Раф устраивается поудобнее, как переворачиваются страницы в его книге, но он не может успокоиться. Что-то страшное извивается в его груди, как разъяренная змея. Где его братья? На кухне, верно? Так сказал Раф, но что, если он ошибается? Что, если они ушли? Они в опасности. Должно быть, так оно и есть. Лео пытается подняться на ноги, что онемели от долгого бездействия. Раф поднимается гораздо быстрее, укладывает Лео обратно в постель и успокаивает, как дикого зверя. Как ребенка. Лео не он. Он просто напуган. Он беспокоится за свою семью. "Воу, хэй, тебе что-то нужно? Я могу принести это тебе." "Они ушли,— задыхается Лео, вырываясь из крепкой хватки брата.— Они ушли. Я должен… найти их." "Кто ушел?" "Донни...— хрипит Лео.— Майки. Все. Каждый. Что-то случилось, я должен... найти..." "Они на кухне, Лео",— подчеркивает Раф, он похоже на грани истерики. "Нет, нет, нет,— лепечет Лео, сопротивляясь, хотя желание бороться покидает его, быстро сменяясь холодным истощением.—Они там. Они... умрут. Я должен..." "Хорошо. Хорошо. Ты бредишь, это нормально. Я могу справиться с этим,— говорит Раф. Лео не знает, разговаривает он сам с собой или нет.— Лео. Мы пойдем на кухню, чтобы ты мог убедиться, что со всеми все в порядке." Он тянется, чтобы снять зажим с пальца, но останавливается и затыкает уши Лео. "ДОННИ! Я СНИМУ ЭТУ ШТУКУ С ПАЛЬЦЕВ!"— кричит он в логово, прижимая ладони к ушам Лео, к счастью, перекрывая большую часть шума. С него снимают зажим, и комнату наполняет ровный писк кардиограммы. Он оказывается в объятиях Рафа, позволяя себе безвольно повиснуть там. Раф несколько секунд смотрит на него сверху вниз, как будто что-то обдумывая, прежде чем схватить флисовое одеяло с верха кучи и завернуть в него Лео. "Ты слишком холодный",— ворчит Раф. "Не хватает энергии, чтобы... согреть тело",— пытается объяснить Лео, перефразируя то, что сказал ему Донни. "Хм… хорошо. Скажи нам, если тебе станет слишком холодно." "Хорошохорошохорошохорошохорошохорошохорошо",— бормочет Лео в знак согласия, похлопывая брата по груди, надеясь, что это его утешит. Раф только хмурится, глядя на него. Аргх. У него не так хорошо получается успокаивать людей, как обычно. Раф несет его на кухню, закатывая глаза, когда Лео пытается высвободиться из его объятий, чтобы убедиться, что его братья действительно в безопасности. Они на кухне, о чем-то спорят. Увидев их, Лео позволяет себе расслабиться, все глубже погружаясь в уютные объятия Рафа. "Зачем ты принес его?"— спрашивает Донни, когда его взгляд останавливается на них двоих. "Он все время забывал, где вы, ребята, находитесь, и сходил с ума. Он хотел убедиться, что вы, ребята, в безопасности." "Что ж, мы в безопасности,— раздраженно говорит Донни.— По крайней мере пока, если Майки не убьет нас своими кулинарными экспериментами." "Хочу, чтобы ты знал, это утонченное блюдо!"— растягивая слова, Майки ударяет Донни лопаткой. "Все это так трогательно! Как вообще кто-то может это есть?" Наступает короткая пауза. "Донни. Я хочу, чтобы ты в деталях рассказал мне, как бы я приготовил суп, не смешивая какие-либо ингредиенты",— сухо говорит Майки. Донни открывает рот, но тут же закрывает его снова, покраснев. "Никому не разрешается драться,— туманно говорит Лео.— Драки - это для... плохих парней. Деритесь, когда есть плохие парни." Донни так мощно вздыхает, что прогибается назад от силы вздоха, прежде чем снова выпрямиться. "Хорошо",— ворчит он, садясь за стол и доставая свой телефон. "Спасибо",— раздраженно говорит Раф. По мнению Лео, в его голосе нет особой благодарности. Сейчас так трудно думать. Он решает просто позволить себе безвольно лежать в объятиях брата, наблюдая за тем, как все взаимодействуют, - что-то маленькое и испуганное удовлетворенно этим зрелищем. Звуки разговора прерываются на несколько секунд, что заставляет Лео приоткрыть один глаз, чтобы проверить. Он видит, что все смотрят на него. Он должен что-то сделать? "Да, конечно. Что бы там ни говорил Донни",— бормочет он. Раф над ним вздыхает. "Я спросил, не хочешь ли ты посидеть в своем панцире до ужина. Это должно быть не так утомительно..." "Ты самый умный брат",— бормочет Лео, уже уходя в панцирь и не обращая внимания на обиженный возглас Донни. Здесь темно и тепло. Он чувствует себя немного лучше. Он чувствует, что его двигают, и позволяет им делать все, что угодно. Он не любит быть братом-мячом, но все равно не думает, что они стали бы играть в такие игры, когда он полумертвый. Его окутывает мягкое давление, удерживающее тепло его тела. Он подозрительно щурится и высовывает голову из панциря, чтобы в полной мере оценить, что натворили его братья. Раф использовал флисовое одеяло как своего рода импровизированную перевязь, прижимая панцирь Лео к груди, как рюкзак, пристегнутый ремнями к груди. Или- Черт возьми. Они сделали из него ребенка. Лео хочет обидеться, но… он остается в своем панцире, со своими братьями. Победа – победой. Он снова прячет голову внутрь, наслаждаясь темнотой своей естественной брони и слушая, как его братья громят кухню. Он позволяет времени течь своим чередом, и двигается только для того, чтобы время от времени высунуть голову из своего панциря и убедиться, что все на месте. Они всегда на месте. Майки обычно улыбается ему, когда они смотрят друг другу в глаза, и это приятно. Ужин – это совсем другое дело. Они соглашаются позволить ему по большей части оставаться внутри панциря, пока он ест, и это победа. Проигрыш– потому что Лео всегда проигрывает, заключается в том, что красноухого фактически заставляют есть, а это отстой, потому что он этого не хочет. Кроме того, все вокруг снова стало невероятно возбуждающим, и мысль о том, что у него что-то будет во рту, приводит его в ужас. Он так это и говорит, насколько это в его силах, но Донни совершенно не сочувствует, только закатывает глаза и называет Лео драматичным. Лео не может сдержать злости из-за того, что его близнец не замечает, как ужасно он себя чувствует. Он шипит, тихо и хрипло, звук, который он не издавал с детства. Это заставляет братьев задуматься, а Донни с тяжелым вздохом отставляет тарелку с супом. Черт возьми, да. "Лео,— говорит Донни, легонько постукивая по панцирю.— Тебе нужно поесть." "Я не могу,— выдавливает Лео.— Не могу. Это тяжело." "Тебе нужно поесть или..." "Я умру, я знаю!— кричит Лео, его голос звучит слишком пронзительно. Он чувствует, как стыд скручивает его изнутри от своей неспособности контролировать эмоции.— Я не могу! Ладно, ладно! Я не могу этого сделать! Не заставляй меня!" Раф хнычет, этот звук эхом отдается в теле Лео, и прижимает его к себе еще крепче. Лео все еще крепко сидит в панцире, но он может представить, как драматично закатил глаза Донни. "Лео, перестань упрямиться. Ты же знаешь, что тебе нужно поесть. Или ты хочешь умереть–" "Заткнись!— огрызается Лео. Его сердце бешено колотится, дышать становится все труднее. Ему не хватает кислорода?— Заткнись! Заткнись, заткнись! Я не хочу умирать! Не хочу! Хватит, просто хватит ! Я не– Я не могу–" "Воу, хэй, мы можем поужинать в другой раз",— говорит Раф, переминаясь с ноги на ногу и слегка покачиваясь. Донни издает какой-то разочарованный звук, прежде чем Лео слышит его удаляющиеся шаги. Он высовывает голову, чтобы убедиться, что был прав, Донни стремительно уходит, а Майки следует за ним, пытаясь все исправить. Раф молчит, но Лео слышит, как он всхлипывает. Что-то теплое капает ему на макушку. "Не плачь,— бормочет Лео.— Я не пытаюсь... никого обидеть. Я просто– Я не могу–" "Я понимаю Лео. Это не твоя вина,— говорит Раф, но как он может это понимать, когда в его голосе все еще слышны слезы.— Это просто стрессовая ситуация." "Сссстрессовая ситуация,— медленно повторяет Лео, потому что в голове у него снова помутилось, и он не может придумать, что сказать. Он не может вспомнить, из-за чего был расстроен, но его сердце все еще колотится, а лицо все еще горит.— Что..." Он замолкает, его энергия иссякает, тихие призывы Рафа продолжать остаются без ответа. Он позволяет своему дыханию выйти из него, как вода из легких, и когда он вдыхает, вздрагивает так, как не вздрагивают волны. Почему он думает об океане? Раф что-то говорит - вероятно, с ним, кто-то прикасается к его лицу, хотя он все еще в своем панцире. Они ведут себя мягко, так что Лео не пытается сопротивляться. В любом случае, он слишком устал, чтобы победить. Его челюсть зажата между большими нежными пальцами, а голова высунута из панциря. Он позволяет этому случиться, откидывает голову назад, прислоняясь к чьей-то груди. Он моргает в тусклом свете. Он не понимает, где находится. Он уверен, что дома, но огни застилают ему обзор, они не позволяют ему разглядеть ничего, кроме знакомых цветов. Люди разговаривают, голоса ему знакомы. Те, кому он доверяет. Он так устал. Почему он не спит? Ах. Да. Волшебник. "Ебать волшебников",— выплевывает Лео так злобно, как только может, когда мир начинает обретать четкость. "Да, да, мы все хотим въебать волшебникам",— рассеянно говорит Донни, пытаясь засунуть ложку Лео в рот. Предатель. Лео позволяет ему. Не потому, что у Донни покраснели глаза, как будто он плакал. Он просто слишком устал. Аргх. Что угодно. Если его семье от этого станет лучше, он поест. Черт возьми. "Вы просто сборище... наседок",— растягивает слова Лео между глотками супа. "Замолчи, пока я кормлю тебя насильно",— огрызается Донни. Лео уже готов разразиться самой раздражающей песней, которую он знает, просто чтобы досадить своему близнецу, но он видит лицо Майки за плечом ученого, озабоченно сдвинутые брови и сложенные на груди руки, как бывает только тогда, когда он нервничает. Лео позволяет Донни накормить его этим дурацким супом. Тепло помогает справиться с дрожью, о чем Лео даже не подозревал. Он позволяет им свернуться калачиком на диване, все еще привязанный к Рафу спереди, впитывая минимальное тепло их тел. Они смотрят фильмы, которые Лео не смотрит, позволяя ему то погружаться в себя, то выводить его из состояния осознания. Когда он возвращается в свою комнату, чтобы притвориться спящим, Донни вычеркивает еще один квадрат в календаре. Лео не чувствует ничего.