Каждую ночь, самый длинный день (Every night the longest day)

В тот вечер он странно разозлился на свой потолок. Он уставился на металлические болты, как будто его взгляд мог каким-то образом разрушить их. Избавить от боли в костях, от жара, проникающего под кожу. Он лежит на спине, кипя от злости. Донни сидит возле его кровати на принесенном с собой вращающемся стуле и что-то мастерит. Единственные звуки в комнате – это мягкое позвякивание металла о металл и тихий скрип стула, когда Донни раскачивается на нём. Тишина душит. Темнота душит. Свет причиняет боль. Звук причиняет боль, но почему-то его отсутствие хуже. Все, что он слышит, - это белый шум, жужжание в ушах, которое превращается в звон, который превращается в голоса, что– 'Ты думаешь, что победил? Ты, жалкий мелкий паразит–' Лео зажимает уши руками и резко садится, его рот наполняется густой слюной. Это нереально. Это нереально. Это нереально. Это нереально. Темнота давила на него, выбивая воздух из легких. Что-то влажное, теплое и живое скользило все ближе, приближаясь, приближаясь– Звучит музыка. Когда он открывает глаза, свет включен, а на ушах что-то мягкое, скрывающее голоса, сдерживающее белый шум. Он прижимает наушники ладонями, позволяя музыке звучать громче, раскачиваясь. Он уверен, что издает звук, но, видит бог, он не слышит его из-за шума в ушах и– и... "Это Doja Cat ?"— он задыхается, его руки опускаются по бокам. "Это твой плейлист,— надменно замечает Донни, хотя его руки по-прежнему подняты, словно он ждет, чтобы помочь, а глаза по-прежнему широко раскрыты и встревожены.— Ты в порядке?" "Я в порядке",— автоматически отвечает Лео, кивая головой. Донни, похоже, это не убедило. "Ага. Что ты видел?"— спрашивает он, присаживаясь на край кровати. Лео подтягивает колени к груди и кладет на них голову. Он сглатывает, его слюна все еще густая. Вероятно, у него обезвоживание. "Я не– просто– Я слышал...— он хочет сказать что-то еще, но не может. При упоминании имени у него перехватывает горло. Как будто это каким-то образом вернет все к прошлому. Следующий вздох вырывается у него из груди.— Можно я лягу с тобой?— спрашивает он тонким, срывающимся голосом. Несмотря на бодрую музыку в наушниках, он слышит себя. Он говорит как ребенок. Донни корчит гримасу, но лишь на мгновение, прежде чем она смягчается, и ученый приподнимает одеяло, чтобы устроиться рядом с Лео, позволяя красноухому обхватить руками теплое тело своего близнеца, опуская его на кровать. В тюремном измерении не было ничего теплого. Напоминает себе Лео, крепче прижимая брата к себе, не обращая внимания на его недовольное ворчание из-за того, что его тискают. Не было ни тепла от заботливых членов семьи, ни света ламп, ни плакатов на пустых стенах. Никаких подушек, которые пахли бы лавандовым спреем. С ним все в порядке. Он дома. '–аясь втиснуться в мои джинсы "True Religion", ммм, ммм, ммм, продавай по-крупному, не хочу продавать дёшево, я не покупала это, откуда целлюлит? Он сказал, что у меня невероятное тело, не могу доверять большой заднице и близнеца-а-а-ам–' В тюремном измерении нет музыки. И уж точно нет Doja Cat. Не слышно ни звука, кроме стенаний, его стенаний, криков, хруста тела об камень, когда его уничтожают, он умирает, он собирается оставить всех– "Нардо. Дыши. Дыши. С тобой все в порядке. Ты дома, мы все в безопасности, ты в безопасности. Они– Они ушли. Они не вернутся." Лео цепляется за своего близнеца, как за спасательный круг, сжимая так, словно отпустить его означает смерть. Возможно это так. Он должен сказать им. Сказать им, что он чувствует себя так, словно вот-вот упадет замертво, сказать им, что он больше никогда не будет в безопасности. Сказать им, что произошло, вплоть до мельчайших подробностей. До каждой пролитой капли крови. "Оставь свет включенным",— говорит он вместо этого. "Хорошо." Они пролежали так до трех часов ночи, когда пришел Майки, волоча за собой одеяло. Донни настаивает, что может поработать в другую смену, но младший прогоняет его, обвиняя в том, что он издевается над Лео. Донни хватается за дверной косяк, его пальцы касаются плеча Майки, как бы привлекая его внимание. "Послушай, у него начинаются слуховые галлюцинации, связанные с недосыпанием,— говорит Донни приглушенным голосом. Лео все еще может его слышать.— Я беспокоюсь из-за воспоминаний. Или приступов паники, у него просто не хватает энергии. Не выключай свет, включи музыку, если он начнет отключаться, напомни ему, где он находится, хорошо?" "Так вот почему вы двое обнимались?"— спрашивает Майки слишком громким шепотом. Лео действительно нужно начать учить его быть подлым. "Мы не обнимались,— говорит Донни, смеривая Майки сухим взглядом.— Я его наказывал." "С помощью объятий",— хрипит Лео. "От вас обоих толку мало,— ворчит Донни. Он не уходит, закусил губу. - Вы позовете меня, если что-нибудь случится?" "Да, Донни. У меня есть кнопка экстренного вызова и все такое,— раздраженно говорит Майки, выталкивая Донни за дверь.— С нами все будет в порядке. Я обещаю." "Я– Хорошо. Хорошо. Увидимся утром, ребята",— говорит Донни, хотя в его глазах все еще читается беспокойство, даже когда Майки закрывает дверь. "Ну что за наседка",— говорит Майки, забираясь в постель Лео. "Расскажи мне что-нибудь",— выдыхает Лео, слишком уставший, чтобы говорить по-настоящему. "Хочешь поиграть в приставку?"— спрашивает Майки, уже включая её. "Слишком устал,— говорит Лео, зевая.— Впрочем, я могу посмотреть, как ты играешь." "Хорошо",— легко соглашается Майки, пододвигая приставку к подушке, чтобы они оба могли видеть экран. Он включает Stardew, позволяя Лео отпускать недоделанные шутки во время игры. Ни одна из них на самом деле не попадает, но у Лео возникает ощущение, что Майки просто рад слышать, как он говорит. В конце концов, он выдыхается и замолкает на середине шутки об ужасных наклонностях Клинта к курению. Майки продолжает с того места, на котором остановился, рассказывая, что он делает, по мере того, как он это делает, перечисляя по памяти имена всех своих цыплят и озвучивая всех персонажей. Это помогает. Голос Майки, свет лампы, негромкая музыка, все еще доносящаяся из наушников, висящих у него на шее. Все не так, как раньше. Говорит он себе, пока Майки убивает пещерную змею, высунув язык изо рта, сосредоточившись. Он в порядке. Он в порядке. Он в порядке. "Ты в порядке.— Майки сжимает его руку, появляясь из темноты так внезапно, что Лео вздрагивает.— Ты дома, ты в безопасности. Оглянись, ты в своей комнате." "Верно,— выдыхает Лео, яростно кивая.— Я дома, и я в безопасности. Ух. Расскажи мне еще раз о предыстории своего персонажа?" "Ну, он эльф, который был изгнан из своего дома и основал ферму–" Лео позволяет ему говорить, закрыв глаза и сосредоточившись на свете, который все еще проникает сквозь его веки. Он дома, он в безопасности. Майки все еще говорит. Его голос все еще звучит рядом с ним, когда они прижимаются друг к другу. Он дома, он в безопасности. Он дома. Он в безопасности. Он дома. Он в безопасности. 'Сотри эту ухмылку со своего лица!' Он дома. Он в безопасности. Он дома. Он в безопасности. 'Мой гнев обрушится на тебя и только тебя одного.' Его руки сжимают одеяло. Он в порядке. Он дома. Он в безопасности. Давление на его грудь говорит о беспокойстве. Нет– нет– 'Я всегда знал то, чего ты не в состоянии понять. Сила. Всегда. Побеждает.' Следующий вздох Лео - резкий, с хрипом. Он не может лежать здесь. Он не может быть здесь. Он не может. Он не может. Он отползает в сторону, роняя одеяла на пол, холодный воздух обдувает его обнаженную кожу. Он подносит руки к голове, прикрывает глаза и так же быстро их открывает, ненавидя то, как в темноте сводит желудок. "Лео? Хэй, ты в порядке. Ты в безопасности",— Майки пытается подняться с кровати, его игра приостановлена, а лицо выражает неуверенность. Лео встряхивает руками, отчаянно пытаясь пошевелиться, избавиться от давления в груди. "Я знаю, я знаю, я знаю, я знаю–"— лепечет Лео, зажмурив глаза, не в силах унять дрожь в руках, хотя запястья немного болят.— Я не могу– мне– мне нужно– мне нужно что-то." "Что?"— спрашивает Майки, опуская приставку и присоединяясь к Лео, который встает. "Не знаю",— выдавливает Лео. Он не. Он знает, должно быть что-то, что исправит это, задание или что-то в этом роде, но ничего не подходит. Ему нужно что-то найти. Ему нужно– ему нужно. "Лео, постарайся сделать несколько глубоких–" "Глубокие вдохи не исправят это, Майки,— Лео сплевывает, гнев, захлестывающий его, едва не сбивает с ног.— Ничто не может исправить это! Я не могу– Я не знаю, что делать!" Его дыхание становится прерывистым. Он не знает, что делать со своими руками, и тянется к лицу, как будто это принесет какое-то облегчение. Нет. Конечно, это не так. Его дыхание все еще прерывистое и поверхностное; он все еще не знает, что делать, ему все еще что-то нужно. "Ладно, это официально не касается меня,— говорит Майки, крадучись направляясь к двери.— Я пойду поз–" "Не уходи,— в отчаянии выдыхает Лео, хватая Майки за запястье, чтобы тот не оставил его одного.— Не оставляй меня, пожалуйста, пожалуйста, не оставляй меня." "Воу, хорошо. Хэй, я никуда не уйду. Я здесь." "Я не могу–",— задыхается Лео, опускаясь на землю.— Я не могу, я не могу." Лео отстраняется, слышит, как звонит телефон Майки. Слышит сонный голос, который отвечает. "Донни! Донни, у Лео началась паническая атака, а я не знаю, как ему помочь!"— говорит Майки сдавленным голосом. Какое-то мгновение Лео не может понять, все еще ли Майки держит его, пока художник ободряюще не сжимает его руку. Раздаются шаги по полу, затем руки хватают его за его собственные– или, по крайней мере, за свободную руку, Майки все еще держит другую, но это не имеет значения, потому что он умрет– "Ты не умрешь, дорогой брат,— говорит Донни почти скучающим тоном, если бы не нервозность, сквозящая в нем.— Я позабочусь об этом." "Ты не можешь мне помочь,— шипит Лео, вырываясь из объятий своего близнеца.— Ты не можешь! Никто не может– не может мне помочь, я– я умру–" Лео хочется закричать, но это только приблизит его. Он не знает, чего он так боится. Он дома, свет желтый, плакаты весят на стенах. Потому что– потому что стены – это то, что здесь существует. "Мне нужно– Я не знаю– Мне нужно, чтобы я так себя не чувствовал,— выдыхает Лео с влажным смешком.— Мне нужно– не делать этого. Зачем я это делаю? Донни, ты должен– сказать мне, что со мной происходит, пожалуйста.” “Недостаток сна повышает уровень кортизола,— без колебаний заявляет Донни.— Острая бессонница – известный фактор возникновения панических атак у людей как с генерализованным тревожным расстройством, так и с посттравматическим стрессовым расстройством. Лео, все, что ты видишь, нереально, это просто химический дисбаланс–" "Я не вижу,— жалобно стонет Лео, пряча лицо в ладонях, растопырив пальцы ровно настолько, чтобы сквозь щели проникал свет.— Я слышу это. Я чувствую это– Боже, ох, я чувствую это. Это у меня в голове, это в моих мозгах..." "У тебя в мозгах ничего нет",— говорит Донни, и его спокойствие вызывает раздражение на фоне слепой паники Лео. “Прекрати! Блядь– прекрати! Прекрати!— рычит Лео сквозь стиснутые зубы. Чувство вины почти мгновенно переполняет его, борясь с гневом.— Прости, я не хочу быть мудаком– я не хочу ни на кого кричать, кроме как– блядь. Блядь!” "Все в порядке, Лео,— говорит Майки, нежно поглаживая его спину, пока он задыхается, уткнувшись в мягкую кожу ладоней.— Сейчас это кажется невозможным, но ты справишься с этим." "Я справлюсь с этим",— повторяет Лео, кивая самому себе, хотя слезы и прерывистое дыхание не прекращаются. "С нами все будет в порядке,— говорит Майки, побуждая Лео согласиться.— Ничто не причинит нам вреда, ничто не сможет нас здесь достать. То, что ты слышишь – неправда, это просто проклятие. Хорошо? Здесь нет– здесь нет ничего, что могло бы причинить нам вред." "Ничто не причинит нам вреда",— Лео выдыхает, теперь он в состоянии оторвать руки от лица. Когда паническая атака прошла, у него остались боль, обезвоживание и, что самое главное, смущение, он смотрит на своих двух братьев, которые только что наблюдали, как он расстраивается из-за чего-то, чего даже не было здесь. Воспоминание. Даже не думай об этом, говорит себе Лео, потому что думать об этом – значит видеть это. Слышать это. Переживать это снова. "Ух ты, хех,— влажно произносит Лео, пытаясь придать своему дрожащему голосу обычную шутливую интонацию.— Многовато было, да?" Глаза Майки большие и заплаканные, он сложил руки перед собой, как будто хочет дотянуться до Лео, но не знает, будут ли приняты его чувства. Губы Донни сжаты в тонкую линию, он бросает взгляд на статью, напечатанную на планшете, а затем снова быстро на Лео. "Лео, а– э– ух... давай просто... уложим тебя обратно в постель",— слабо произносит Майки, поднимаясь на дрожащие ноги. Лео напряженно кивает, пытаясь встать, но тут же снова падает на пол. Он сидит, тяжело дыша через нос, уставившись в землю и стараясь не заплакать. Он не может встать. Он не может стоять. У него перехватывает горло. "Ты не можешь встать?"— спрашивает Донни, и хотя это звучит не обвиняюще, а просто слегка обеспокоенно, Лео все равно ощетинивается, поднимая плечи до ушей. Майки кладет руку на плечо Донни, не давая ему продолжить. "Может, нам разбудить Рафа?"— тихо спрашивает Майки, его обеспокоенный взгляд мечется между Донни и Лео. "Не надо,— хрипит Лео.— Дайте ему поспать." Он снова пытается встать, но ему удается только соскользнуть обратно на пол, расстроенный и смущенный. Донни кладет руку на его грудь и издает укоризненный звук, призывая его оставаться на месте. "Ладно, мы не будем его будить,— ровным голосом произносит Донни, его голос все еще тих в неподвижном воздухе.— Просто замри на секунду." Механические руки Донни выскальзывают из-за спины с тихим щелчком механизмов. У Лео сводит живот от блеска металла, от того, что кто-то нависает над ним, но свет рассеивает это ощущение. Теплая рука на его пластроне совсем не похожа на то сокрушительное давление, которое он испытывал раньше. Чьи-то руки подхватывают его, нежно и надежно, прежде чем Донни осторожно переносит его обратно на кровать, используя свои паучьи лапы, чтобы завернуть Лео в многочисленные одеяла. После того, как Лео был закутан в мягкую шерсть до такой степени, что родители-новички упали бы в обморок, Донни останавливается и протягивает свою металлическую руку, чтобы погладить его по голове, словно спохватившись. Лео не может сдержать взрыв смеха, который вырывается у него из груди. "У тебя эмоциональный диапазон с чайную ложечку",— говорит он Донни, и на его лице появляется кривая улыбка. Мягкопанцирный обиженно фыркает, присаживаясь на край кровати и втягивая свои металлические конечности. "В следующий раз я заставлю тебя спать на диване",— ворчит Донни. Улыбка Лео становится шире от очевидной лжи, прежде чем он тихонько смеется, когда Майки заползает в постель, извиваясь под одеялом, как особенно крупный крот. Самый младший из них садится рядом с Лео, выглядя очень довольным своим новым положением. "Донни, ты должен присоединиться к нам,— напевает Майки, укрывшись одеялом до подбородка.— Черепашья кучка. Черепашья кучка." "Это не черепашья кучка без Рафа",— возражает Донни, скрещивая руки на груди. "Он спит,— протестует Лео.— Это маленькая черепашья кучечка. Для маленьких черепашек." "О боже,— стонет Донни, поднимая руку, чтобы нажать на спусковой рычаг своего боевого панциря, который падает на землю с шипением сжатого пара.— Хорошо." Майки и Лео радостно улыбаются, когда Донни забирается в постель, стащив одно из их одеял, чтобы завернуться в него. Ученый, возможно, обеспокоен, но просить его провести остаток ночи, прижавшись к кому-нибудь, без поддержки, - все равно что просить рыбу залезть на дерево. Свет остается включенным, но ни один из его братьев, похоже, не возражает. Донни не отрывается от своего телефона, просматривая скучные на вид научные журналы и время от времени заходя в Твиттер, чтобы поставить лайк на посты о квантовой механике и Хацунэ Мику. Майки продолжает играть в приставку, тихо объясняя, что он делает во время игры. Наушники были сняты, и плейлист Лео для сна теперь звучит из крошечных динамиков его телефона. Слышен шум. Горит свет. Он дома. Он продолжает думать об этом, даже когда закрывает глаза и замедляет дыхание, притворяясь, что спит, как будто это может ему помочь. Он дома. Здесь свет и музыка. Он дома. Лео чувствует давление своих братьев, прижавшихся к нему. Он чувствует тепло собственного тела, укрытого одеялами. Крэнги ушли. Они не могут вернуться. А… А если бы они вернулись, что ж. Лео знает, кто его прикроет.