Полтергейст

      Ухура была зла. До такого состояния её был неспособен довести даже Спок, который на протяжении долгих лет только этим, можно сказать, и занимался. Но выдержка Ухуры лишь крепчала от общения со Споком. Вероятно, оттого, что её профессиональные навыки никогда не подвергались им сомнению, да и косячить по-крупному Ухуре прежде не доводилось.       Кирк шёл за ней, изо всех сил сдерживая хохот и лишь надеясь, что Ухура не обернётся к нему в тот момент, когда контроль над губами терялся и Кирку приходилось корчить дикую рожу, чтобы они не растянулись до ушей. Впрочем, скорченная рожа всё равно никак не спасла бы его от громов и молний чёрной богини, поскольку понять, какую именно эмоцию он сдерживает, втягивая губы или закусывая щёки, дабы те не слишком расползались в стороны, не составляло труда.       Конечно, весёлого было мало — миссия по налаживанию дипотношений с новой расой провалилась с треском и позором. Но так ржачно Кирку бывало редко. Стоило ему немного успокоиться, как перед глазами вставали обескураженные физиономии инопланетников, их выкаченные глаза и распахнутые от возмущения рты. И Кирк снова напрягал лицо и крепко сжимал губы.       Всё было просто. Ухуру подвёл автоматический переводчик. Подвёл к обрыву и дал пинка под аппетитный зад, когда она отлично поставленным голосом предложила инопланетным дипломатам совершить акт совокупления с их достопочтенными предками. Искренне при этом улыбаясь и излучая гордый профессионализм. Дипломаты, понятное дело, в восторг не пришли. Ухура, пытаясь понять, чем их обидела, заставила свой верный приборчик совершить обратный перевод сказанного и разве что в обморок не грохнулась. А уже через пять минут, когда многоуважаемые гости со скандалом покинули «Энтерпрайз», преисполнилась праведного гнева. Который только разожгла фраза Кирка:       — Да ладно, с кем не бывает.       — Со мной! — отрезала Ухура, держа переводчик так, будто хотела расколошматить его о ближайшую переборку.       Кирка ситуация не сильно расстроила. Брунианцы производили впечатление разумных гуманоидов, не зацикленных на обидах и способных понять несовершенство техники. Так что он был уверен, что контакт, пусть ценой чуть больших усилий и чистосердечных извинений, налажен будет. Зато было прикольно. Так прикольно, что, когда Ухура пролепетала ему фразу, повергшую делегатов в шок, Кирк с трудом удержался, чтобы не заржать прямо при них.       — Так, я в медотсек превентивно, пока взрывом не контузило, — он пригнулся в полуобороте, отгораживаясь от фурии растопыренными ладонями. Боунс оценит новую байку. — Спок за капитана.       «Слава Космосу», — выдохнула Ухура, когда ураган Кирк стих за дверьми турболифта. Подхихикивающие остатки депутации, в лице официальных корабельных сплетников — Сулу и Чехова — сделали вид, что тоже собрались на выход.       Спок. Любимый, остроухий, непоколебимый формалист без грамма юмора. Уж он-то поймёт.       Ухура обладала абсолютным слухом и лучшей манерой звукоподражания во Флоте. Это знали все. Столь же неукоснительно она готовилась к переговорам, изучая данные о культуре новообнаруженных цивилизаций. С оставшейся рутиной по подбору речевых эквивалентов выручала технология. Ибо разучивать такое множество языков, с которыми сталкивалась «Энтерпрайз», за считанные дни, а порой и минуты, не сдюжило бы ни одно живое существо.       Брунианцы, со своей стороны, позаботились о том, чтобы полно, ясно и симпатично представиться потенциальным братьям по разуму на выделенном канале вещания в пространство. Был у них и нормальный аналог телевидения, но им Ухура пренебрегла. Ей ведь не перед подростками или домохозяйками речь держать, а перед местной аристократией.       — Лейтенант Ухура, что заставило вас полагать, что главы правящих родов планеты имеют склонность к некроинцесту?       Ухура побледнела. Покраснела. Побледнела вновь. Визуально, впрочем, это ей не помогло.       — Я говорила о почитании предков! В самых церемониальных выражениях! Да, «почитание» имеет разные значения, но у них же тональная речь! И я повторила в точности то же, что мне набубнил переводчик!       «Набубнил» — это она, конечно, преуменьшила. Богатый женский голос, предустановленный на тембр самой Ухуры, суфлировал ей в ухо выразительно и даже эмоционально.       Тоном, которым пользовались подростки и неудовлетворённые домохозяйки.       — Откуда же он это взял? Разве не вы настраивали аппарат?       Профессор Спок был в курсе, как работает универсальный переводчик. В двадцатом веке это называлось «шушутаж» и выполнялось специально обученными людьми в пределах их возможностей. В двадцать третьем — портативная коробочка воспринимала звуковые, зрительные и прочие чуждые сигналы, распознавала структуры речи, их значения в контексте, заменяла подходящими подобиями на стандарте и передавала на беспроводной наушник. Этот же наушник испускал волну на постоянной частоте, безвредной для мозга, в зону Брока́, где та модулировалась мысленными командами, и уже на инопланетный язык переводил импульсы от нейронов переговорщика. Произносил, насвистывал, завывал на ухо, или описывал рекомендованные жесты, как обычный аудиогид. Оставалось только воспроизвести услышанное.       Телепатией здесь и не пахло: навык «внутренней речи» требовал высокой концентрации и опыта. Нечётко сформулированные слова процессор просто игнорировал как помехи. Тот редкий случай, когда человек говорит в аккурат то, что думает.       — Ещё как настраивала! Из всех объёмов лексики выбрала самый возвышенный!       И архаичный, — запоздало поняла Ухура. Вроде староанглийского «gay» — «радостный» или библейского «познать». Нет было ей проверить даты записи циклической трансляции проклятых брунианцев!       — Это переводчик, — брякнула она, сгорая от стыда как нерадивая первоклашка, валящая на маму то, что та не положила ей в портфель тетрадь по арифметике. — Он, кажется, сменил тональность.       — «Кажется» или «сменил»? — спокствовал Спок.       — Да что ты вцепился!! Ещё как сменил! — Ухура тыкала в экран злокозненного переводчика. Там промелькнул карикатурный красный смайлик с паром из ноздрей, затем высветились цифры в мелах, герцах и только ей понятные обозначения. Вчерашние.       — А вы не проверили, — подытожил коммандер без малейшего сочувствия.       — И перестань мне выкать, как неродной!!!       Всё-таки психанула. Спок едва успел уклониться от увесистой машинки.       В наушнике тихонько хмыкнуло.

*

      Наблюдать за подопытными оказалось не менее забавно, чем тыкать их иголочками. Хан даже не ожидал, что невинная шутка зайдёт так далеко. Ухура демонстративно соблюдала субординацию и не смотрела на Спока. Спок же представления не имел, в чём провинился, и с челобитными не спешил. И если поначалу оба были напряжены, сталкиваясь в коридорах или вынужденно общаясь на мостике, то спустя какое-то время Ухура свыклась со своей обидой, а Спок заметно расслабился и даже посвежел. Хан с удивлением понял, что дистанция пошла им обоим на пользу.       Исправлять. Срочно.       День прошёл обычно. Сдав смену, Ухура вернулась в каюту, приняла душ, переоделась в удобный халатик и уже собиралась получить хоть какую-то приятность от вечера, как воздух вокруг прошептал:       — Ух-хур-ра…       Ухура была девушкой не робкого десятка, но от этого потустороннего голоса холодок пробежал по спине, а шёпот повторился:       — Ух-хур-ра… — мягко, но настойчиво вливаясь прямо в уши.       Храбрость, не храбрость, гордость, не гордость — всё потеряло значение, когда вдобавок к этому разом упала яркость освещения, а оттенок его сменился на зеленоватый. Ухура подорвалась с койки, отбросив на неё ПАДД, и узрела, что по полу ползёт туман, медленно, но верно заволакивая каюту.       Выскочила, как была, босиком, и даже будничный вид коридора её не успокоил. Напротив: в его белизне и пустоте чудилось нечто зловещее.       — У меня в каюте кто-то есть! — выпалила она, когда Спок открыл дверь в ответ на истерящий интерком.       — Вы намекаете, что проводите вечер не в одиночестве? — озадачился визави.       Ухура на такое заявление моргнула и заорала:       — У меня привидение в каюте!       Спок осмотрел помещение, до которого Ухура тащила его за локоть и куда так и не рискнула войти, и не приметил ни тумана, о котором ему в красках рассказали по пути, ни призрачного освещения, ни голосов, нашёптывающих имена.       — Всё в порядке. Я не вижу ничего необычного. И не слышу, — проинформировал он, возвратившись к двери.       Тут свет погас во всём коридоре, а из каюты плаксиво-визгливо хлестнул женский голос:       — Спо-ок!       Спок резко обернулся, закрывая собой Ухуру, и попятился. Стоило выйти, как свет включился вновь.       — Я не буду там ночевать, — категорично и жалобно сообщила Ухура.       — Можем поменяться спальными местами.       — Я не буду ночевать одна! — воспротивилась Ухура. — Ни за что!       — Резонно. Я доложу капитану, а вы подождите в моей каюте.       — Ты останешься здесь со мной и доложишь Кирку по комму, — в тоне прибавилось металла.       — Хорошо, — согласился Спок.       Пока он успокаивал Ухуру, ревностно следившую за обыском из-за его плеча, Кирк и трое эсбэшников обшаривали каюту со сканерами, но так ничего и не нашли.       — Ну нету там никого, нету, — уговаривал Кирк.       — Нам обоим не могло показаться! — возмутилась Ухура.       — От меня ты чего хочешь? Другую каюту? Запросто.       — Я хочу, чтобы вы, наконец, поймали этого проклятого Полтергейста! — потребовала Ухура и устало потёрла лоб.       — Возьмёшь завтра отгул? — предложил Кирк.       — И сидеть одной — тут? Спасибо, нет!       — У меня… есть пара отгулов… — неуверенно проговорил Спок.       — Ого! — поразился Кирк. — У тебя не пара, у тебя пара сотен. Ну что? Отдохнёте завтра?       Ухура, потрясённая не меньше Кирка, но куда больше растроганная, повисла на шее Спока, и Кирк предпочёл ретироваться, уверенный, что его присутствие Ухуру уже не остановит. Спок поставил девушку превыше службы — красная дата в календаре. Высшая степень заботы после почти двухнедельной ссоры.       Спроси кто Спока, кем ему приходится Ухура на данный момент, он крепко задумался бы над ответом. Последнее, что коммандер помнил точно — они расстались по его инициативе, поскольку он собирался, покинув Флот, отправиться на Новый Вулкан, чтобы принять посильное участие в восстановлении величия и многочисленности некогда великой и многочисленной цивилизации. Однако после йорктаунского происшествия эта мысль была отодвинута на неопределённое время. Спок остался на «Энтерпрайз», но вот отношения они с Ухурой не восстанавливали. Официально. Зато переспали. Несколько раз. Что всё это значит, Спок затруднялся определить. Переборов себя, он даже поинтересовался мнением МакКоя, который сообщил Споку, что они встречаются. Проходивший мимо доктор Бронски, бестактно подслушавший вопрос, так же бестактно высказал противоположное мнение, которое прозвучало как «с бывшими не считается». Что делало Спока свободным от отношений вулканцем. Но МакКой шуганул Бронски и похлопал Спока по плечу:       — Безопаснее для тебя думать, что вы встречаетесь. Поверь. Иначе станешь мерзавцем.       Спок поверил, но процентов на восемьдесят девять с половиной. А двенадцать с четвертью суток назад произошёл небольшой инцидент, ответственность за который, если рассуждать логически, несла Ухура, но виноватым почему-то оказался Спок. Хоть раса и эмоционально ориентированная, люди ведь не поступают так в здравом уме?       От тревожной догадки Спок застыл на месте.       — Мфх... Нйофа... лейтенант! — он с усилием отлепил от себя деву в беде и расхристанном халатике. С половинным успехом. Ниже пояса Ухура продолжала жаться к Споку, тёплыми разутыми стопами пригвоздив его ботинки.       — Что, милый? — из-за близости взгляда она слегка косила.       — Сначала ослышка с автоматическим переводчиком. Теперь слуховые галлюцинации — у обоих. Нам необходимо срочно пройти медосмотр. Этот симптом может иметь инфекционную природу.       — Сам ты галлюцинация! — насупилась Ухура, потянувшись к кромке его уха. Развивать воркование благоразумно не стала — Спок этого не любил. Но тот упёрся намертво.       — Прошу вас одеться и проследовать в медотсек. Если угодно, я постерегу внутри, — и, пропустив её в каюту, встал на входе каменным часовым, лицом к двери.       Дважды просканировав шипящую Ухуру и салатовеющего Спока, МакКой откровенно веселился, изводя их идиотскими вопросами «тестирования на психическую стабильность». Ничего нового в акцентуациях личностей, демонстративной и ригидной соответственно, не нашёл, благословил на безопасный секс и выпроводил восвояси.       Каюта Спока была обставлена в соответствии с классическими вулканскими стандартами удобства, эргономики и красоты. Да, красоты. Параметр эстетичности считался не менее необходимым, чем остальные. Для «эстетизации» строгого личного интерьера предназначалось ровно четыре вещи. Одна большого размера — метровая в высоту стальная спираль с матово-серым отливом, увешанная прозрачными хрусталиками. Называлась вещь t'chi'maah и очень хорошо подготавливала к медитации, расслабляя и успокаивая разум, но функциональной не считалась. Ещё три предмета средних габаритов не имели вовсе никакого практического смысла. Именно это количество «безделиц» было неофициально рекомендовано для украшения того количества квадратных метров, которыми располагал Спок.       Но среди них точно не было вазы, где одиноко демонстрировала своё алое великолепие роза. Очень яркий земной цветок. И, судя по выражению, с которым на него уставилась Ухура, обладающий особенным культурным символизмом.       Выражение провозвещало, что безопасного секса не избежать.

*

      МакКой в это время добил медкарты, прибрал на столе и приготовился к уединению с каким-то элитарным джином на андорианском можжевельнике. Хвалёный напиток он пробовал впервые, а потому в первую минуту почти не удивился, когда из горлышка бутылки заклубился белый пар.       — Слушаю и повинуюсь, — завибрировали стены.       — Э, стоп, — пробормотал МакКой. — Я ведь ещё не пил.       В бутылке убыло. В стакане прибыло. Причём не только джина, но и колотого льда, увенчанного веточкой базилика.       — Неплохо, — одобрил знаток высокого градуса. — А где закуска?       Рядом воцарилось блюдце с изящной нарезкой копчёной рыбы и огурца.       — Осталось. Одно. Желание, — предупредил машинно-женский голос бортового оповещения.       «Да чтоб меня!» — на сей раз МакКой вовремя прикусил язык. Надо же было так бездарно потратить первые два!       — Значит, так, — подстраховался он. — Пока я не сказал «исполняй», это несчитово, понял?       — Слушаю и повинусь, — с прежней сказочной торжественностью провозгласил Полтергейст.       Для начала МакКой проверил угощение на трибблах. Тот, что получил закуску, ластился и вымогал ещё, а второй от пипетки джина пришёл в экзальтацию, ритмически подпрыгивая и урча особо громкими руладами. Тенденций к ухудшению здоровья ни один не проявил.       — Джим, — позвал в интерком, уже из корабельного бара. — На два слова.       Не питая иллюзий отделаться от соглядатая, переменой места МакКой всё же подчёркивал паузу, взятую на размышления. Бутылку и закусь прихватил с собой, посуду выставил местную.       — У-у-у, — просчитал диспозицию Кирк, и плюхнулся на табурет напротив. — Полт и тебя выжил из гнезда?       — Хуже, — МакКой философически забулькал джином по стаканам. — Одарил обещанием выполнить одно желание.       — Опа! И ты не хочешь оказаться тем ковбоем с длинноногой цыпочкой.       — Ну, живого страуса он при всей своей каверзности реплицировать не сможет. Но общую линию ты уловил.       — Тогда нам для комплекта нужен Спок, как магистр формальной логики. А он сейчас занят Ухурой. В значении «оккупирован».       — Что-то мне подсказывает, что он будет только рад прерваться, — отметил МакКой.       Расколотая чёлка Спока с выбившейся прядкой косвенно доказывала расторопность, с каковой первый помощник прибыл по приказу капитана.       — В кои-то веки мы можем поймать Полтергейста на слове! — сверкнул глазами МакКой. — Узнать, кто он и где.       — «Я Джон, я вокруг вас». Ничего нового, — Кирк потянулся и зевнул.       — Ха. А как насчёт условия предоставить код собственной ДНК?       — Отрицательно, — осадил Спок. — Возможно, его раса не имеет ДНК. К примеру, кремнийорганические виды…       — Таак, — навострился Кирк. — Можно спросить координаты его родного мира. Исходя из этого, вычислить — или разведать — расу, выяснить, как она выглядит, чем живёт, насколько дружелюбна…       — Снова отрицательно. Даже в рамках версии происхождения с Земли, своей человеческой природы он так и не подтвердил. Это может быть примат, китообразный,..       — Таракан, — бесстрастно вбросил, прихлебнув, МакКой.       От словосочетания «китообразный таракан» Кирк прыснул джином и порадовался, что генетические эксперименты в Федерации запрещены. Но попробуйте сбить Спока с мысли этакими пустяками:       — …или земнорождённый потомок любой гуманоидной расы. Что никак не сужает круг наших поисков.       — И не отвечает на вопрос, как он оказался на Энти, — заключил продышавшийся Кирк. — Слушьте, а вдруг он и вправду… «раб лампы»? Эй, Джон! Тебе помощь нужна? Скажи, где ты, и мы поможем!       Хан был тронут. Манящим, несбыточным, знобким дуновением его прохватило забытое чувство свободы. Но даже если содрать обшивку и найти его, даже если допустить, что жизнь в нём можно отключить от микросхем — как только бравый капитан узнает, с кем имеет дело…       Колонки разразились трелью на высокой ноте и перешли на басы.       — Где-то я это слышал! Не выключай! — азартно воскликнул Кирк и, спешно подтянув к себе ПАДД, запустил распознавание.       ПАДД тренькнул, и Кирк с МакКоем чуть не столкнулись лбами, вперяясь в экран. Спок хладнокровно ждал вердикт.       — «Миссия невыполнима»! — одновременно прочли двое.       — Блин, — Кирк завис, постукивая стаканом по губе. Вид проносящихся звёзд в чёрном иллюминаторе напомнил обстоятельства его давнишних возлияний в этих декорациях. — Ты же, наверно, одинок как чёрт.       Хан молчал.       — Боунс, нафига тебе это желание? От него космос твёрже не станет, а хитровымороченного бухла я тебе сам налью. Уступишь?       — А тебе-то зачем? — удивился МакКой.       — Говорить через ПАДД он не хочет, музыки на все случаи не хватит. Но раз уж мы соседи, нужно ведь какое-то средство коммуникации. Позвать на помощь, или просто… поболтать. Как тогда, с помощью душа. Джон, ты как? Не против?       Хан подумал. И обнаружил, что не против.       «Тревожная кнопка» должна быть компактной и всегда под рукой. А лучше — на руке. Включаться на специальный жест, или в целом на мышечное напряжение. Плюс, поддерживать игру в закрытые вопросы.       — Класс! — Кирк покрутил перед глазами кистью, на указательном пальце которой металлически поблёскивало кольцо с прозрачным кабошоном сбоку. Большим пальцем прижал камень, и тот загорелся жёлтым огоньком, мигнул раз, затем ещё дважды быстро. Кирк машинально потёр выпуклость.       — Только так я ж его с непривычки всё время вертеть буду. Может, форму поплоще? И чтоб сигнал был незаметен. То же «холодно — горячо», ага?       Растворившееся в транспортации кольцо сменилось новым, обтекаемым и тёплым.       — Крутота. Спасибо, Джон, — с чувством вымолвил Кирк. — На этом объявляю заседание нормальной пьянкой.       — Боюсь, вы торопитесь, капитан. Нам до сих пор неизвестны намерения этого существа касательно корабля и экипажа, — настаивал Спок.       — Просите, и дано вам будет,.. или как оно там. Джон! Ты собираешься причинять кому-то из команды вред?       Кирк дождался ответа и ткнул пальцем в Спока. Тот пощупал кольцо. На фоне кожи Кирка, разогретой алкоголем и энтузиазмом, от украшения так и веяло холодом.       — Благодарю, но остаюсь при мнении, что доверять его словам и, тем более, знакам — безосновательно.       — Ну, Спок! А есть варианты? Мы общаемся, это уже прогресс, — вступился Кирк.       — Тем не менее я, в настоящее время, нужней лейтенанту Ухуре, чем здесь, — и коммандер, кивнув собеседникам, вышел.

*

      Спок был константой «Энтерпрайз». Его гранитная невозмутимость, не меняющиеся с годами черты, инвариантная мимика, подтянутая фигура, даже в свободное время упакованная в отутюженную форму, статичная поза с руками, заложенными за спину, и, конечно, неизменная причёска служили символом стабильности и образцом порядка. Но не в это утро.       Появление Спока на мостике вызвало коллапс мыслительных процессов и разрыв шаблонов. Где-то на галёрке встрепенулся и увял сиротливый аплодисмент. В оцепенелой тишине он прозвучал так же неуместно, как смешок на похоронах, но зато оживил замерших людей и подкинул им реакцию. Пауза на осмысление, и нерешительные поначалу хлопки посыпались со всех сторон, пока не превратились в дружные овации. Ибо пресловутая причёска больше не лежала на вулканской голове средневековым шлемом. Первой в глаза бросалась чёлка, пляшущая легкомысленными рваными зубчиками, а за ней и остальной художественный ералаш, видимо не давшийся ладоням и гребешку.       — Ты чем-то разозлил Ухуру, и она добралась до тебя, пока ты спал, Самсон? — предположил Кирк. Спок нервно дёрнул бровью.       — Автоматический парикмахер неисправен, — сказал он недовольно, совершенно не радуясь феноменальному успеху своего нового образа.       — Ага... парикмахер... по имени Джон... Так ты прям легко отделался! — Кирк взлохматил собственный, давно не стриженый пшеничный чуб. — А то, знаешь ли, наш обкромсай ещё и дрэды умеет делать.       — Капитан, считаю неуместной эту тему в рабочее время. Остальных тоже касается, — тяжёлым взглядом Спок окинул мостик. Волоокая Ухура, мотнув хвостом, со всеми наравне уткнулась в экран перед собой. Однако Спока она чуяла спиной, и, стоило тому поздней двинуться к лифту, увязалась вслед, чтобы зарыться пальцами обеих рук в пушистое дизайнерское безобразие.       — Спооок... какой же ты трибблёночек! — вылетело у неё. — Это из-за меня?       — Уверяю вас, лейтенант, вы к данной поломке совершенно непричастны.       — Пожалуйста! — она приподнялась на цыпочки, целуя. — Носи так всегда!       — По крайней мере, — скрипнул Спок, — в ближайший месяц могу вам это гарантировать.