Новые знакомые Хану сразу не понравились. Повод для тревоги был, и не один, но тут даже поводы не понадобились — инстинкты сработали раньше.
От дружелюбия командира встреченного звездолёта несло фальшью за парсек, поэтому предложение о взаимном сканировании Хан воспринял как хорошую возможность для разведки в стане потенциальных противников. Вероятно, хитрых противников. Вот и Кирк инициативу поддержал. Изучи его Хан чуть хуже, даже не заметил бы заминки, после которой капитан, улыбаясь в шестьдесят четыре зуба, любезно дал положительный ответ. Спок, по окончании сеанса связи, выразил сомнение в разумности данных мер.
— Мы их проверим, Спок, — мотивировал Кирк. — По крайней мере, будем знать, чем и как они вооружены.
— Они тоже будут знать, какое вооружение у нас на борту.
— Пусть. Они могут отказаться от намерения напасть на нас, если таковое у них имеется.
В том, что какие-то скрытые мотивы у чужой команды есть, Хан не сомневался. Уж слишком разнорасовой она была, даже как для товарищества вольных коммерсантов, которым представился сей пёстрый ксенозоопарк. Едва Сулу запустил стандартную процедуру сканирования, Хан подсоединился, повысив степень детализации. Его тут же насторожили повреждения нескольких маневровых двигателей, о чём ни словом не обмолвился велеречивый собеседник, и недавно залатанные пробоины в корпусе. Остальное на первый взгляд выглядело нормально, но только на первый. Стоило с должным недоверием углубиться в анализ информации, как обнаружилась куча несоответствий.
Цифровой камуфляж прямо-таки восхищал. То, что сканер «Энтерпрайз» опознавал как отсеки со спасательными капсулами, в реальности являлось торпедными установками. Транспортаторная оказалась мощным фазером, а второй медотсек — богатой оружейной. Не многовато ли для обороны мирного торгового судёнышка?
Кирк, располагая лишь ошибочными данными, оценил сравнительную огневую мощь в пользу Энти и, верный идеалам межкультурной дружбы и кооперации, радушно пригласил инокомандование в гости. Щиты синхронно отключили. Через минуту трое чужаков сошли с платформы транспортации.
Предводителем их был высокий смуглый гуманоид — по обилию костно-лицевых бугров, нечто среднее между клингоном и кардассианцем. Сопровождающие же ничем таким не выделялись и вполне бы прокатили за людей, если бы не крестообразные зрачки. В сочетании с безупречными улыбками смотрелось жутенько, но Кирк и не с такими договаривался.
Хан в расшаркивания не вникал. В момент отмены щитов он нанёс второй стороне ответный визит в лице уже привычной мини-камеры о восьми ножках. Тем неприятнее, отвлёкшись, было выявить в собственной вентиляции куда более объёмистый презент.
Баллон. Газовый. С таймером и дистанционным управлением. Оболочку Хан не трогал, опасаясь маячков, а содержимое оперативно транспортировал в открытый космос. Пробу на анализ всё же изъял, в запаянную стекляшку, улучив секунды три, когда вечноумотанные не лечением, так наукой медики не пользовались биосканером, а выключить ленились.
И почему он не удивлён?.. Сын двадцатого века, во фторфосфорорганических отравляющих веществах Хан кое-что понимал. Можно сказать, близко познакомился. Удушье, судороги, остановка сердца (не усовершенствованного) — смерть жестокая и грязная, в полном сознании, в течение пяти-семи минут. Состав молекулы дополнен несколькими радикалами для большей токсичности и блокировки антидотов. Место закладки также выбрано с умом — накрыть все палубы раньше, чем кто-нибудь успел бы поднять аврал.
Искушение вернуть посылку отправителю было велико. Но поступили сведения с камеры: на корабле есть пленные.
В целом, встречу Кирк отметил как полезную. Он пускал пыль в глаза, пришельцы надували щёки с видом опытных экспертов, однако не скрыли, что впечатлены. По итогам экскурсии предложили обменяться звёздными картами. На подготовку попросили сутки после чрезвычайно, если не чрезмерно, тёплого прощания.
Дальше началось странное.
Главный экран вспыхнул изображением. В первую секунду Кирк решил, что с ними вновь вышли на связь. Правда, ракурс был слегка безумный: сверху наискось и в бочкообразном искажении. Зато звук передавался громко. В разношёрстно-чешуйчато-перистом обществе кипело обсуждение на жаргоне с невозможной дикцией, честно отображаемой универсальным переводчиком. Разговор шёл с середины. Более того, на своё появление в эфире никто даже внимания не обратил.
— Вы тоже это слышали, капитан? — подала голос Ухура. — Потому что я отчётливо разобрала «дилитий», «пушки», «медотсек» и «скоро загнутся».
Кирк небрежно подпёр подбородок, как если бы в кольце был микрофон. Чёрт знает, может, и был. Советоваться с Полтом в открытую ощущалось несолидным.
— Джон, прокомментируй, — шепнул он. — Ты ж у нас спец по акцентам.
И Хан прокомментировал. В слайдах. Баллон в воздуховоде Энти (с формулой бывшего содержимого и лаконичным пояснением в виде черепа с костями), торпеда под консолью у пиратов (подложенная под шумок обратной транспортации), и четыре тени, запертые в каморке за прозрачной поликарбонатной дверью.
— Яд?
Горячо.
— Нейтрализован?
Краткий ожог: за кого ты меня принимаешь? Кирк подул на быстро остывающий металл.
— Торпеда — это ловко. Только без моей отмашки не взрывай! Вторая и восьмая директивы. Избегать, без надобности, применения силы и нанесения ущерба представителям разумных рас, даже враждебным.
Палец проняло холодом. Дважды, четырежды — двадцать четвёртая.
«Угроза оправдывает боевые действия». И ещё два долгих раза. Это про двадцатую, что ли?
«Любыми средствами предотвращать перемещение, удержание, продажу и коммерческий обмен разумных существ против их воли». Юрист недоделанный...
— Ты считаешь, это пленники? — придрался Кирк. — У пиратов тоже есть гауптвахта.
Хан приблизил третий кадр. Да уж. Не бывает у набедокуривших преступных элементов таких застывших ровных спин, такой гордой отрешённости на лицах. И пиратов такого возраста — не бывает, кроме как на Хэллоуин.
По тому, как
эти держались друг за друга, по неуловимым чёрточкам родства и обретённой схожести, с первого взгляда Кирк понял — семья. Пара с двумя детьми.
От землян их отличал цвет кожи, ярко-фиолетовый, с лёгкой перламутринкой на скулах и носах, и по четыре пальца на руках. На ноги в непрактичных сандалиях никто не пялился. Все взгляды мостика устремились к длинным, буйным, всклоченным волосам инопланетников: огненно-красным у мужчины, розовым у женщины. Светло-сиреневые детишки, одинаково одетые и стриженые, так же различались мастью, видимо, являясь братом и сестрой лет восьми, от силы десяти. На всех четверых были когда-то белые и явно дорогие одеяния (туники? рясы? мантии?) с широкими рукавами, мятые и затёртые на заломах грязью, но, слава звёздам, не кровью. Подолы у взрослых доходили до полу, а детские не доставали до худых коленок, и рукавчики тоже были по локоть. Правильно, ребятня — народ подвижный. Стройную фигуру дамы, в пику всем невзгодам, украшали золотой плетёный поясок, подчёркивающий талию, и золотистые же серьги-кисточки до плеч. Люди такие люди.
Кирк почувствовал, как нарастает злость, за своих и за фиолетовых.
— Вытащить сумеешь? Если убрать щиты? — спросил по-прежнему вполголоса.
«Нет», — ещё одно увеличение снимка. Обхваты на лодыжках, издали казавшиеся элементами сандалий, в более высоком разрешении обернулись кандалами, жёстко впившимися в плоть. На них помигивали огоньки, что, в сочетании с кабелем вместо цепей, наводило на мысль о взрывчатой страховке от взлома и ослабления.
— Значит, торг, — недобро усмехнулся Кирк. — Заложники против торпеды. Спок! Что думаешь?
— Два соображения, капитан. Необходимо выяснить, во-первых, каким образом разбойники намерены обойти наши щиты, если отключать, по их расчётам, будет некому. Во-вторых, что помешает им уйти в варп сразу же, как только мы объявим о торпеде? Мы ведь не можем взорвать корабль, пока заложники на борту. Это лишает нас каких-либо рычагов давления.
— Так им тоже не сдалось обстреливать без пяти минут своё имущество. Возможно, там есть что-то вроде генератора частот для погашения щитов. Джон?
Хан выдал на экран отредактированную развёртку вражеского звездолёта. В области мостика мерцал миниатюрный силуэт торпеды; вместе с ним мигали очертания двигателей, орудий и дефлекторов. Обведённый в рамочку отсек с четырьмя фиолетовыми точками, побольше и поменьше, располагался вне периметра взрывной волны, который расходился красным контуром.
— Не так радикально, — упрекнул Кирк.
Хан озадачился. Щадить пиратов, зачем? Чтобы те, как только ноги унесут, подсунули баллоны со смертельной смесью другим легковерным простакам? Взрыв контрабандной торпеды полностью уничтожил бы питание щитов и массу другого важного в бою функционала, но балбес-напарник путал все карты своим неуместным гуманизмом.
— Нам надо заставить их дважды отключить щиты, — так и не дождавшись ответа, распорядился Кирк. — Первое отключение позволит мне попасть на корабль, второе — вернуться с пленниками на «Энтерпрайз». Ваши предложения?
— Капитан, вы собираетесь в одиночку…
— Я пока ничего не собираюсь, Спок. Я жду идей.
— Мы могли бы им что-нибудь подарить, — робко проронил Чехов. — Чтобы забрать подарок, им потребуется опустить щиты.
— Что, например? — вздёрнул брови Кирк. — Учитывая, что они рассчитывают забрать всё и без нашего одобрения.
— А, да, — Чехов поник.
—
Живой подарок, — бросил Сулу. — Экипаж должен погибнуть, поэтому если они желают что-то живое, то им надо забрать это до срабатывания баллона.
Кирк моргнул, недоверчиво таращась на черноволосый затылок, и расхохотался:
— Ты хочешь соблазнить их трибблами Боунса?
— Ну зачем же? — раздался вкрадчивый голос с галёрки. Орионка Меввесеш, астроном в звании энсина, редко заявляла о себе. Строгий запрет распускать феромоны и прочие чары в коллективе она восприняла как личную обиду, но мечта служить во Флоте пересиливала ненасытный темперамент.
— Тааак, — просветлел Кирк. Он уже начал понимать, к чему та клонит. — Слушаю внимательно.
— Я не увидела среди пиратов ни единой женщины, — с сочувственным придыханием продолжила грудастая и сдобная зеленокожая красотка. — Вряд ли они откажутся хорошо провести время с одной или несколькими из нас.
— Только если это означает ритуальный поединок! — вспыхнула Ухура.
— Тихо, тихо, — успокоил Кирк обеих. — Десантируемся только мы со Споком. Вам, дамы, всего-то и нужно, что построить глазки при переговорах. Особенно рассчитываю на ваши четыре, лейтенант Ы.
Спок, разглядывавший тем временем экран, деликатно кашлянул.
— Даже если допустить, что весь их экипаж столпится в ожидании...
подарка у транспортаторной, а нас прицельно разместят под самой дверью камеры, потребуется три секунды на материализацию, две — на отпирание засова, и по две с половиной на разрезание фазером каждого кабеля. Нас обнаружат раньше.
В этом Хан был со Споком согласен. Тем приятней было утереть вулканский нос, уронив на пульты капитана и старпома респираторы, тогда как на экране воссияла формула «N2O».
— Во! — Кирк хихикнул. — Веселящий газ, а лучше попперсы — вот идеальное решение всех конфликтов. Это, ребята, заявка на премию Арчера.
Кольцо резануло морозцем, и Кирк добавил без грамма стёба:
— ...чтоб их так увеселило, как у Боунса в операционной.
— Период полувыведения закиси азота составляет в среднем пять минут, — напомнил Спок, — для человеческого существа. Метаболизм пиратов неизвестен, но вряд ли он слабее. Так или иначе, сами мы щиты чужой конфигурации не отключим.
— Подтверждаю, мистер Спок, — гордый тем, что план сложился именно с его подачи, отчеканил Чехов. — Но есть и хорошая новость. Я только что написал программу рандомных колебаний частоты наших щитов. Теперь к нам не подкопаться.
— Говори уж и плохую, — подначил Сулу. Чехов приуныл опять.
— Ну... у них стоит такая же.
В других условиях Хан высадил бы щиты противника из фазеров, и плевать на привередничанье Кирка. Но при обмене огнём риск повреждений для Энти был слишком велик. Хан почти привык воспринимать корабль как собственное тело. Только вдали от верфей этот организм не обладал соизмеримыми способностями к регенерации.
Кроме того, Хан уже взял
ответственность за каждого, кто находился на борту.
Единственный вариант: перевести одну из фазерных установок в режим подбора излучаемых частот. Благо, колебания защитных силовых полей осуществлялись в ограниченном диапазоне. Если в момент изъятия Кирка и Спока с заложниками его электронно-вычислительные мощности будут работать на пределе, он пробьётся. Оставалось донести это решение до капитана с сорванным инстинктом самосохранения.
Кирк перевёл дыхание, прежде чем принять свой самый шалопайский вид. Звездочтица уселась у ног капитана: мнимая покорность, уютное искушение. Несправедливое отсутствие у униформы декольте она с лихвой компенсировала позой, округлив бедро в исчезающе коротком платье, и с блуждающей улыбкой щекотала Кирка под коленом, пробираясь выше. Ы с Ухурой, симметрично изогнувшись в профиль, присели на подлокотники его кресла. Это была первая и последняя возможность для Кирка безнаказанно облапать непокобелимую связистку, чем он не преминул воспользоваться по полной, стащив Ухуру на свои колени. Этим же он блокировал поползновения Меввесеш, которой придавило руку. Та ахнула, но пальчики не убрала. Кирк утешительно поворошил пышную рыжую шевелюру.
— Мистер Сулу, отправляйте вызов!
Ухура дёрнулась. Из положения ногами-через-подлокотник было не так просто выбраться. Внизу мешала орионка, вокруг талии — Киркова рука. Экран уже рябил помехами настройки. С обольстительным оскалом Ухура обвила ладонью шею Кирка и от всей души вонзила когти в атлетический загривок.
Спок рассудительно хмыкнул.
— Здоров, друг! — прикрыв глаза, Кирк расплылся в гримасе боли, равно походившей на порочное довольство. — Как вы там, трудитесь? А мы вот отдыхаем.
При виде изобильных прелестей девичьего обрамления, хмурая клиндассианская рожа оказалась не такой уж костяной. Ороговелые бугры пришли в движение, перекладываясь в новые узоры.
— Ох, так устали приводить рабочие журналы в презентабельную форму, вы не представляете, — посетовал главарь пиратов.
— Да? Честное слово, нам и так сойдёт. Тут леди сердятся, что вы у нас гостили, а к себе не приглашали. Житья не дают... ай! Видели?! — Кирк, дёрнутый за ухо, ущипнул Ухуру. Та возмущённо дрыгнула ногами. Меввесеш вызволила, наконец, из-под Ухуры руку и красноречиво облизнула прищемлённый палец, втягивая щёки. Ы застенчиво пихнула Кирка кулачком в плечо.
— Лейтенанты, энсин, — поклонился пират. — Позвольте мне исправиться. Поверьте, вашей нерастраченной энергии у нас найдётся более интересное применение, чем тиранить ни в чём не повинного капитана.
Меввесеш захлопала в ладоши. Ы засемафорила глазами, всеми четырьмя. Ухура выразила взглядом всё, что сделала бы с
виновным капитаном, чем лишь раззадорила последнего.
— Ждём вас... скажем, через полчаса?
— Джон, Спок, пятисекундная готовность, — кивнул Кирк. — Пять… четыре… три…
И со словом «давай» стиснул фазер в руке.
Ещё при получении респиратора краем глаза он заметил нечто необычное. Что именно, он осознал в то затяжное мгновение, когда кванты его тела и сознания собрались воедино в трюме пиратского звездолёта.
Не было золотого мельтешения энергетического вихря, неотъемлемого спутника транспортации. Новая обстановка окружила Кирка сразу, пятнами и точками светотени наводя зрение на резкость. Лишь благодаря этому он — и Спок — сориентировались на долю секунды раньше, чем двое знакомцев со стрёмными зрачками, стоявших к ним вполоборота у запертого отсека.
Которым хирургический наркоз, на восемьдесят процентов заменивший воздух, оказался как слону дробина.
Охранники развернулись для атаки. Кирк рефлекторно нажал на спуск фазера. Луч, настроенный в режиме реза, ударил в центр груди инопланетника, одетого в мелковязанную кольчугу, и отразился под углом, едва не задев Спока. Вулканец в движении выстрелил во второго. По тусклым звеньям блеснула косая царапина.
Какая хрень была на вооружении у пиратов, Кирк не разобрал. Похоже, что-то микроволновое. Лёгкий десантный доспех отчасти поглотил энергию, но импульс, пробившийся сквозь него, оставил чертовски болезненный ожог напротив сердца. Спок отпрыгнул в сторону и, оттолкнувшись от стены, набросился на соперника. Кирк, следуя его примеру, поднырнул под новый выстрел, угодивший по касательной в плечо. Дулом фазера он крепко долбанул под подбородок крестоглазого, чем стратил режущий эффект, но первую кровь таки пролил, густую и коричневую. Выиграв секунду замешательства, он выломал из руки пирата пистолет и отшвырнул в проход. Фазером, для эффективности приёма, также пришлось пожертвовать.
В ответку он словил хук с левой и коленом в пах. Удар снизу поглотила «ракушка», а вот голову повело. Скулу заливало холодное пламя. Затылок ныл от поцелуя мозга с черепом, и там, где тот крепился к шее, противно, надорванно пекло.
Подопечный Спока лежал тихо, вырубленный знаменитым нервным захватом. Коммандер занялся освобождением заложников. В своей келье те были худо-бедно изолированы от наркоза, но с открытием двери повалились на пол. На остатках гаснущего сознания взрослые присели, перекатываясь на спину и принимая на себя вес детей.
За гулким плеском обмена ударами еле слышалось, как, электрически треща и щёлкая, перерезаются кабели от кандалов. Один, второй, третий…
— Джон, забирай шестерых, — прохрипел Кирк.
— #@**@ ~#*&??! — взревел, поднимая микроволновик, явившийся на шум кирпично-красный двухметровый рептилоид.
Хан перегревался. Практически вся его оперативная память была забита перебором частот, мешающим захлопнуться бреши во вражеских щитах. Он ещё смог перенести на «Энтерпрайз» пять неподвижных целей, но такая пустяковая задача, как локализация дерущегося Кирка, перерастала в настоящую головную боль.
Буквально.
В своём бионическом существовании Хан сохранил все зоны мозга, прежде связанные с органами чувств. Только теперь они были переподключены. Так же, как видел через камеры и слышал через микрофоны, он мог напрямую ощущать давление, вибрацию, сопротивление и повреждение материалов. Всё электронное он приучился пропускать через себя абстрактно-интеллектуально — вплоть до этого момента.
Не бомбардировка заряженными частицами, не напряжение силовых линий. Тотальная, живодёрская, разламывающая мигрень. Боль застилала видимость; разум увязал в ней, и казалось, его серебряная оболочка вот-вот лопнет навстречу милосердному покою космоса. Но нигде, от сердцевины до периферии, не было ему спасения. А на краю боли, мысли, труда и спешки зудел тихий настырный зуммер, заставляющий Хана безмолвно рычать на разрыв.
Кирк вызывал «Джона» из последних сил. Крестоглазый бандит удерживал его в удушающем захвате и, по-видимому, размышлял, дожать или сломать. Звук не шёл из горла, в большом пальце уже вмятина образовалась, а дух кольца словно отступился от него. Рептилоидный кирпич приблизился впритирку, изучающе рассматривая капитанью мимику. Из пасти у него разило тухлым мясом.
— АаАААА! — взвыло над ухом. Аж отшатнулся красный крокодил.
Со всей дури гахнув пяткой в голень и локтем под рёбра позади себя, Кирк вывернулся. Картинка начала мутиться. Красный согнулся в три погибели и тёр глаза, будто пытаясь выцарапать. Чешуя на переносице просела и дымилась, как от кислоты. Крестоглазый с бешеными воплями, приплясывая, силился оторвать что-то от шеи. Подробней Кирк не рассмотрел, потому что его транспортировало.
Поднаторевший в упражнениях по репликации паукообразных, Хан усовершенствовал последнюю версию робота с камерой, придав ему острые хелицеры, а по мотивам шуточек МакКоя — также и выделительную функцию.
*
— Капитан Джеймс Кирк и экипаж приветствуют вас на борту ЮСС «Энтерпрайз», — с жаром произнесла Ухура.
Женщина ответила, напевно и величественно, завершая свою речь кивком и плавным жестом от груди, которым обвела встречающих. Жест повторил мужчина, возвративший взгляд, как и она, к лицу переговорщицы, и дети, с любопытством озирающие всех и вся.
— Прошу прощения, кэлхэя,
это капитан Джеймс Кирк. Я — лейтенант Нийота Ухура, связист данного корабля, — ответно раскланялась та и, пока Кирк со товарищи, в свою очередь, поддерживали церемониал, пояснила: — Наши гости — из Таира-на-Каранже в системе Денеба. У них в стране матриархальная монархия, а кэлхэя — что-то вроде ненаследующей принцессы.
— Мы сожалеем о трудностях, которые вам довелось перенести. Готовы оказать любую помощь и содействие, — очень серьёзно заверил Кирк.
Благородная особа, ещё более уважительно, обратилась уже к нему. Ухура отсинхронила:
— Леди Ао-Си-Ганн с супругом и детьми летела на Талассию на отдых. Инкогнито, с малой охраной. Пираты разграбили их корабль сутки назад. Убили всех, кроме них четверых. Им ущерба не нанесли. Рассчитывали потребовать гигантский выкуп к тому времени, как королевская семья сойдёт с ума от паники. Леди и лорд благодарят всех нас за счастливое избавление и просят связаться с правительницей Таира для воссоединения и награды.
— Какая награда, вы что, — непротокольно замахал руками Кирк. — Прямо сейчас связаться? Или вам нужно немного времени прийти в себя?
— Если можно, второе, — так же по-простому заулыбалась принцесса, а Ухура перевела.
Как жители альфа-квадранта, недо-венценосная чета и их потомки отлично умели обращаться с репликатором, которым оборудовалась каюта для VIP-персон. С мягкой непреклонностью отказавшись от медосмотра, примерно через час, причёсанные, сытые и отдохнувшие, переодетые в определённо более «дорожные» серо-зелёные комбинезоны, они уведомили о своей готовности пройти на мостик для трансляции.
Великая Мать Таира-на-Каранже и Его Высочество король-консорт выглядели вовсе по-земному, если не считать серебряных хламид, которые окутывали их тела сугробами драпировок, набегая даже на подножья тронов. Кожа, сухо обтянувшая монаршеские лица, была лилово-шоколадного оттенка; взбитые волосы, редеющие на просвет, выцвели добела, и — самый человечный штрих — одна прозрачная слеза скатилась по щеке заговорившей королевы.
— Господин Кирк. Госпожа Ухура. Пусть продлятся ваши дни и ночи. Как нам отплатить вам за спасение бесценных побегов нашего древа? — раздался голос бортового автопереводчика.
— Ваше Величество, Ваше Высочество, — выдержал паузу Кирк. — Поскольку их жизни бесценны, мы не просим ничего. Любое названное благо оскорбило бы ваш слух сравнением.
Королева покачала головой.
— Ответ, достойный истинного лорда, но в долгу мы не останемся. Леди Ао! Какой рассвет видеть вас благополучными. Вы намерены продолжить путешествие или вернуться?
Девочка что-то прошептала мальчику на ухо. Тот сердито забурчал. Отец одёрнул их обоих, а кэлхэя запечалилась и стушевалась.
— Мы бесконечно рвёмся к вам и виноваты перед вами. Но дети так мечтали о Талассии, так храбро держались в плену… Язык не поворачивается лишить их этого подарка.
— Но ваши захватчики! Кто даст гарантии, что вы не угодите в новую ловушку?
Вид тронного зала на экране перебило космосом, в котором одиноко дрейфовал пиратский звездолёт. Медленным и красивым взбрызгом разлетающийся на фотоны.
— Эм… Ваше Величество, — нашёлся Кирк. — Мы можем моментально транспортировать бесценные побеги прямо в номер на курорте. Бронь ещё действительна?
*
— Ну вот, — драматично сокрушался Кирк. — Один раз в жизни спас прекрасную принцессу, и та замужем.
— Будто бы тебя когда-то это останавливало. Ша! — одёрнул МакКой, с нажимом вмазывая порцию заживляющего геля в очередной синяк на капитанском торсе.
— Если бы ты не ухлёстывал за Кэрол Маркус, — морщась, огрызнулся Кирк, — я бы решил, что ты ко мне неравнодушен. Всякий раз устраиваешь сцену больших и малых императорских театров, как тебе обрыдло меня лечить, но никому не делегируешь.
МакКой критически осмотрел ссаженный контур от «ракушки» по верхней части бёдер Кирка.
— Дальше — сам, — и швырнул ему тюбик с регенератором.
— А детский сад на борту! — когда Кирк входил в раж автоколебательного режима хандры, он был хуже Боунса. На самом деле, его бередило неподчинение Джона, который, разнёсши пиратов без разрешения, встретил попытку начальственного разноса глухим игнором, и Джим отводил душу на лучшем друге. — Нафига ты предложил изменить курс? Мы, как ты выражаешься, флагман, а не паром для туристов!
— Ой, заткнись. По медицинским правилам обращения с пленными, их карантин займёт столько же, сколько и крюк до Талассии.
— Просто ты латентный ксенофил, — оптимизм Кирка возрождался прямо пропорционально заживлению ожогов. — Когда вы со Споком бодаетесь, аж искрит. Э-э! Беру свои слова обратно!
— Но гипо ты всё же получишь, — отвесил МакКой.
