Бегство от себя

Всю следующую неделю Гермиона наблюдала за тем, как Гарри ломал голову над тем, как уговорить Слизнорта поделиться своими подлинными воспоминаниями. Но ни одна блестя­щая мысль его так и не озарила. Он лишь беспрестанно перелистывал учебник по зельеварению в надежде, что Принц мог написать на его полях что-нибудь полезное. — Ничего ты там не найдешь, — твердо сказала ему поздним субботним вечером Гермиона. — Не заводись, Гермиона, — отозвался Гарри. — Если бы не Принц, Рон не сидел бы сейчас с нами. — Сидел бы, если бы ты на первом курсе повни­мательнее слушал Снейпа, — отмахнулась от него Гермиона, а Гарри покраснел. Они сидели у камина общей гостиной в окруже­нии других еще не разошедшихся по постелям шестикурсников. Когда они вернулись сюда после ужина, на доске объявлений висело новое, взбудоражившее всех извещение, — в нем указывалась дата испыта­ний по трансгрессии. Те, кому уже исполнилось сем­надцать или исполнится в день испытаний, двадцать первого апреля, могли записаться на дополнитель­ные практические занятия, которые будут прово­диться (под усиленной охраной) в Хогсмиде. Рон, прочитав извещение, запаниковал: транс­грессировать он так пока и не научился и боялся, что не пройдет испытаний. Гермиона уже дважды упра­вилась с трансгрессией и чувствовала себя немно­го увереннее, а Гарри, которому до семнадцатилетия оставалось еще четыре месяца, все равно проходить испытания не мог, готов он к ним или не готов. — Ты-то хоть трансгрессировать умеешь! — по­жаловался разнервничавшийся Рон. — Да и вообще тебе до июля беспокоиться не о чем. — Я всего лишь раз это и проделал, — произнес Гарри. Гермиона невольно пожалела рыжеволосого. Он действительно ни разу не смог трансгрессировать. Потратив кучу времени на волнения по пово­ду трансгрессии, Рон возился теперь с головолом­ной письменной работой для Снейпа, которую Гар­ри с Гермионой уже дописали. — Да говорю же я тебе, Гарри, на этот раз Принц ничем тебе не поможет! — на повышенных тонах произнесла Гермиона. Этот Принц её безмерно раздражал. — Заставить человека сде­лать, что тебе хочется, можно только одним спосо­бом — наложив на него заклятие Империус, а это незаконно… Глаза Гермионы застыли. Почему-то перед глазами шатенки предстала в этот момент Беллатрикс Лестрейндж, которая накладывает на неё Империус. Гермиона идет к ней, и Белла выдыхает ей в губы: «Соскучилась, грязнокровка?» — Гермиона? Герми, — Гарри осторожно помахал перед глазами рукой. Грейнджер перевела взгляд на него. Еë сердце билось интенсивно. Никогда ещë в жизни она не видела таких реальных видений. — Извини… Что? — спросила Гермиона, проводя рукой по лицу. — Ты в порядке? — нахмурился Поттер. Она кивнула. А он продолжил: — Ну так вот, я говорил, что в курсе и потому и ищу что-нибудь еще. Дамблдор говорит, что сыворотка прав­ды тут не годится, но ведь может же быть что-то дру­гое, заклинание или зелье… — Ты берешься за дело не с того конца, — сказа­ла Гермиона, окончательно придя в себя. О своём видении она подумает позже. — Дамблдор уверен, что подобраться к его памяти способен только ты. А это значит, что ты можешь уломать Слизнорта, как не может никто другой. Выходит, речь не о том, чтобы подсунуть ему какое-то зелье, с этим любой справится… — Как правильно пишется «агрессивный»? — спросил Рон, с силой встряхивая перо и не отры­вая взгляда от пергамента. — Не может же оно на­чинаться с У-Г-Е. — Нет, не может, — сказала Гермиона и подтяну­ла писанину Рона поближе к себе. — И «яростный» тоже не с «Ю-Р-И» начинается. Ты каким пером все это накалякал? — Со встроенной проверкой орфографии, я его от Фреда с Джорджем получил… Только, похоже, чары в нем уже выдохлись… — Да уж, — сказала Гермиона и ткнула пальцем в заголовок работы. — Потому что, во-первых, нас просили рассказать, как бороться с дементорами, а не с «дурындами», а во-вторых, я что-то не помню, чтобы ты сменил имя на Рундил Уозлик — Не может быть! — пролепетал Рон, с ужасом глядя на пергамент. — Только не говори, что мне придется все переписывать заново! — Ладно, это мы поправим, — произнесла Гер­миона, окончательно придвигая пергамент к себе и вытаскивая волшебную палочку. — Я люблю тебя, Гермиона, — сказал Рон, обмяк­нув в кресле и устало потирая глаза. Гермиона тяжело вздохнула. Кажется, ей стало абсолютно все равно на эмоции Рона. Если бы это сказала Мэлоди… И мысли снова вернулись к Беллатрис Лестрейндж. Она не могла не ассоциировать этих двух девушек… И это была одна из главных причин всего… Она и раньше замечала сходство, но если бы не Джинни… Бабочки внизу живота совершили кульбит, и Гермиона немного порозовела, но ответила все­го лишь: — Смотри, чтобы тебя Лаванда не услышала… — Да уж постараюсь, — ответил Рон и прикрыл ладонями рот. — Хотя, может, и не стоит… может, она меня тогда бросит… Это раздражало ещë больше. Рон не мог решиться на то, чтобы порвать с Лавандой. Мэлоди всегда была решительной и… И… Гермиона закусила губу. Как же она хотела к Блэк. Это было невыносимо. Но она терпела. Изо всех сил. Гарри настороженно наблюдал за ней. В последнее время он довольно часто спрашивал о Блэк, и каждый раз успокаивался, когда она ему говорила, что они не общаются. К чему бы это? Она могла ко всему привыкнуть. К отсутствию Блэк в своей личной жизни, даже к тому, что они спали в полуторах метра друг от друга. Но она не могла перестать на нее смотреть. Блэк делала вид, что не замечает еë, и это било хуже ножа. А ещë этот Коул. Что она в нём нашла? Хотелось наслать на него несколько сглазов, но нельзя. Она примерная ученица, староста. Как она будет смотреть в глаза Макгоногалл? «Ты сама в этом виновата, сама», — думала часть еë, а вторая часть ей противоречила: «То есть тебя устраивает постоянное сравнение с грязью и то, как она себя ведёт? Родство Мэлоди с той ужасной женщиной? То есть для тебя это все хорошо?» Она часто по ночам выла в подушку, ставя заглушающее на свою кровать. Ей снились сны, в которых Мэлоди и Беллатрикс становятся одним человеком. Эти кошмары… Эта жгучая смесь, от которой еë кровь плавилась в жилах, и она совершенно ничего не могла с собой поделать. Еë приоритеты и позиция всегда были непоколебимы. — Если ты хочешь с этим покончить, почему сам ее не бросишь? — спросил Гарри осторожно, будто в отдалении. И Гермионе пришлось обуздать свои эмоции. Конечно же, он говорил Рону. — Тебе-то кого-нибудь бросать приходилось, а? — поинтересовался Рон. — Вы с Чжоу просто-напросто… — Просто расстались, ты прав, — сказал Гарри. — Хорошо бы и у нас с Лавандой так же получи­лось, — уныло промолвил Рон, наблюдая, как Герми­она постукивает кончиком палочки по исковеркан­ным им словам, отчего они сами собой принимают правильный вид. Она уже не знала, куда себя деть. Сейчас ей больше всего хотелось занавеситься от мира. Несколько секунд персонального ада, когда она будет проходить мимо кровати Блэк. Впрочем, она на неë уже совсем не смотрит. А Гермиона потерялась в своих желаниях. Хотела ли она спокойствия или же желала еë внимания? — Но только чем чаще я намекаю, что хочу покончить со всем, тем крепче она в меня вцепляется. Все равно что с гигантским кальмаром дело иметь, — продолжил Рон. Гермиона мысленно вздохнула. Рон совершенно не понимал, каково это… Зависеть от человека, желать его, жить им… — Ну вот, — минут двадцать спустя сказала Гер­миона, возвращая Рону его труд. — Миллион благодарностей! — воскликнул Рон. — Можно я заключение твоим пером напишу? Гермиона кивнула. У неё перьев было довольно много. Она значала, что рано или поздно своё ей придется одолжить. Она хотела было уже удалиться спать, но Гарри завел какой-то ничего не значащий разговор. Симус только что удалился в спальню, кля­ня по дороге Снейпа с его письменными заданиями, и теперь в гостиной оставались только они трое. Единственными звуками, которые здесь слышались, было потрескивание поленьев в камине да скрип пера Гермионы, которым Рон дописывал последний посвященный дементорам абзац. Гарри, позевывая, закрыл книгу и тут… Хлоп. Гермиона негромко взвизгнула, Рон залил всю свою работу чернилами, а Гарри воскликнул: — Кикимер! Эльф-домовик отвесил низкий поклон и сооб­щил, обращаясь к своим корявым ступням: — Хозяин сказал, он желает регулярно получать доклады о том, чем занимается молодой Малфой, и потому Кикимер пришел, чтобы доложить… Хлоп. Рядом с Кикимером объявился Добби в криво си­дящем на голове стеганом колпаке для чайника. — Добби тоже способствовал, Гарри Поттер! — пропищал он, возмущенно поглядывая на Кикимера. — А Кикимеру надлежало сказать Добби, что он идет повидать Гарри Поттера, дабы они могли пред­ставить общий доклад! — Что все это значит? — спросила Гермиона, еще не оправившаяся от испуга, вызванного нежданным появлением эльфов. — Что происходит, Гарри? Гермиона увидела, как друг колеблется прежде чем ей сказать. Кажется, она начала сопоставлять факты. — Ну… я попросил их присматривать за Малфоем, — сказал он. — Днем и ночью, — прокаркал Кикимер. — Добби уже неделю не спал, Гарри Поттер! — похвастался Добби и слегка покачнулся. Гермиона возмутилась: — Не спал, Добби? Но, Гарри, ты же не приказы­вал им вовсе не… — Конечно, нет, — торопливо ответил Гарри. — Добби, ты вполне можешь спать, идет? И все-таки удалось вам хоть что-нибудь выяснить? — поспе­шил спросить он, опережая новое вмешательство Гермионы. — Молодой Малфой вращается в обществе лю­дей благородных, как то и приличествует его чис­той крови, — хрипло затараторил Кикимер. — Обличием он напоминает изысканные стати моей хозяйки, манеры же его… — Драко Малфой — дурной мальчишка! — сер­дито пропищал Добби. — Дурной мальчишка, кото­рый… который… Тут он затрясся от кисточки на чайном колпаке до носков ног и метнулся к камину, словно наме­реваясь прыгнуть в огонь; Гарри чего-то подобно­го и ожидал — он поймал домовика и крепко при­жал к себе. Несколько секунд Добби бился в его ру­ках, потом затих. — Спасибо, Гарри Поттер, — пропыхтел он. — Добби все еще трудно говорить о прежних хозяе­вах нехорошие слова… Гарри отпустил его. Добби поправил колпак и, обращаясь к Кикимеру, вызывающе заявил: — Но Кикимер должен знать, что для домового эльфа Драко Малфой — плохой хозяин! — Да-да, о том, как ты любишь Малфоя, нам слу­шать не интересно, — сказал Кикимеру Гарри. — Пе­реходи-ка побыстрее к тому, чем он занимается. Кикимер, выглядевший взбешенным, поклонил­ся еще раз, затем сказал: — Молодой Малфой питается в Большом зале, спит в башенной спальне и посещает уроки по раз­нообразным… — Добби, давай лучше ты, — перебивая Кикимера, сказал Гарри. — Посещал он какие-нибудь мес­та, в которых ему бывать не следует? — Гарри Поттер, сэр, — запищал Добби; огром­ные, точно шары, глаза его сияли, ловя отблески пламени. — Добби не заметил, чтобы мальчик Мал­фой нарушал какие-нибудь правила, но при этом он старается укрываться от чужих глаз. Он регуляр­но посещает восьмой этаж в обществе многих иных учеников, которые стоят на страже, когда он про­никает… — В Выручай-комнату! — воскликнул Гарри и хлопнул себя по лбу «Расширенным курсом зелье-варения». Рон и Гермиона смотрели на него во все глаза. — Так вот куда он ускользает! Вот где творит… что бы он там ни творил! Потому-то, поспорить го­тов, он и пропадает с карты. Если подумать, я же Выручай-комнаты ни разу на ней не видел! — Может, Мародеры и не знали о существовании комнаты, — сказал Рон. — Думаю, это часть ее магии, — сказала Гермио­на. — Если тебе требуется, чтобы она была ненаносимой на карту, она такой и станет. — Добби, тебе удалось пробраться в нее, посмот­реть, что делает там Малфой? — нетерпеливо спро­сил Гарри. — Нет, Гарри Поттер, это невозможно, — отве­тил Добби. — Правильно, невозможно, — сразу согласился с ним Гарри. — Но Малфой сумел в прошлом году пролезть туда, в нашу штаб-квартиру, значит, и я смо­гу проникнуть в Выручай-комнату и последить за ним, дело нехитрое. — А вот я так не думаю, Гарри, — медленно заго­ворила Гермиона. — Малфой тогда в точности знал, как мы использовали Выручай-комнату. Дура Мари­этта проболталась. Ему нужно было, чтобы комната стала штаб-квартирой ОД, вот она ею и стала. А ты не знаешь, чем становится Выручай-комната, когда в нее проникает Малфой, и попросить ее превра­титься в то, что тебе не известно, не можешь. — Что-нибудь придумаю, — отмахнулся от нее Гарри. — Блестящая работа, Добби. — Кикимер тоже поработал неплохо, — друже­любно сказала Гермиона, однако Кикимер вместо благодарности возвел большие, налитые кровью гла­за к потолку и прохрипел: — Грязнокровка обращается к Кикимеру, Кики­мер сделает вид, что совсем оглох… Гермиона невольно вздохнула. Домовика, прислуживающего чистокровным, сложно чем-либо перетянуть на свою сторону. — Катись отсюда! — грубо рявкнул Гарри, и Кикимер, отвесив последний низкий поклон, трансгресси­ровал. — А тебе, Добби, лучше пойти немного по­спать. — Благодарю, Гарри Поттер, сэр! — радостно писк­нул Добби и тоже исчез.  — Ну что, неплохо? — едва эльфы покинули ком­нату, с энтузиазмом воскликнул Гарри, обращаясь к Рону с Гермионой. — Мы знаем, куда скрывается Малфой! И теперь припрем его к стенке! — Да, здорово, — уныло подтвердил Рон, пытаясь отчистить пропитанный чернилами пергамент, сов­сем недавно бывший почти законченной письмен­ной работой. Гермиона отобрала у Рона пергамент и принялась волшебной палочкой высасывать из него чернила. — Интересно, что может значить «в обществе многих иных учеников»? — поинтересовалась она, облумывая слова эльфа. — «Много» — это сколько? Ты ведь не думаешь, что он мог посвятить в свои дела целую кучу людей… — Да, это странно, — нахмурился Гарри. — Я же слышал, как он говорил Крэббу: мол, то, чем он за­нимается, не его, Крэбба, дело. Но что же тогда он говорит всем этим… всем этим… Голос Гарри замер, он уставился в огонь. — Господи, ну я и дурак, — тихо произнес он. — Все же ясно как день! В подземелье стоит здоровен­ная бочка… Он мог во время урока стянуть оттуда немного… — Что стянуть? — спросил Рон. — Оборотное зелье. Малфой украл немного Обо­ротного зелья, которое Слизнорт показывал нам на первом уроке зельеварения. И никакие «многие» ученики его не охраняют, просто Крэбб и Гойл, как обычно… Да, все сходится! — Гарри вскочил на ноги и начал расхаживать перед камином. — Оба доста­точно тупы, чтобы делать то, что им велено, даже если Малфой не посвятил их в свои планы. Но он не хочет, чтобы кто-то заметил, как они торчат вблизи Выручай-комнаты, ну и заставляет дружков прини­мать Оборотное зелье, чтобы они выглядели други­ми людьми… Те две девчушки, которых я видел с ним во время матча, — ха! Крэбб и Гойл! — Так он Крэбба с Гойлом в девиц превращает? — гоготнул Рон. — Ничего себе! Неудивительно, что ви­док у них в последнее время не самый счастливый… Странно, что они не послали его куда подальше… — Куда же они его пошлют, если он им Черную Метку показал? — спросил Гарри. — Хм-м… Черная Метка, которой мы даже не ви­дели, — скептически заметила Гермиона, скатывая письменную работу Рона в свиток, пока с ней не слу­чилось чего-нибудь еще, и вручая ее автору. Она не доверяла Малфою, но и метку он ей не показывал. Она была уверена, что если даже она и есть, то он еë интенсивно маскирует от других. Грейнджер вспомнила уставшие глаза парня, и ей невольно стало жаль его. — Увидим, — уверенно сказал Гарри. — Увидим, так увидим, — вставая и потягиваясь, согласилась Гермиона. — Но только, Гарри, пока ты не распалился окончательно… Я все же не ду­маю, что тебе удастся попасть в Выручай-комнату, не узнав предварительно, что там, внутри. И не думаю, — она забросила сумку за плечо, и лицо ее посерьезнело, — что ты вправе забывать о том, чем должен заниматься, — о памяти Слизнорта. Спо­койной ночи. Поттер что-то фыркнул в ответ ей неопределенное. Девочка не думала, что он с таким рвением кинется узнавать информацию о Малфое, ведь дело касалось и Северуса тоже. Сейчас она понимала, что его рвение было слишком усердным. Дамблдор был далеко не дурак, а значит, он в курсе того, что творится у него под носом. Пройдя быстро мимо кровати Мэлоди, она села на свою. Соседняя кровать была занавешана. Это значило либо то, что Блэк уже спала, либо то, что она не хотела видеть никого. Грейнджер вздохнула. Ей же было лучше. Когда она легла в кровать, ей снились кошмары о Беллатрикс, Слизнорте, Гарри и Роне, который говорил Лаванде «убей еë». На следующее утро Гермиона проде­монстрировала полное отсутствие интереса, когда Гарри шепотом сообщил ей о своих планах, которые включали в себя слежку за Малфоем. Поттер планировал проникнуть в «Выручай-комнату». Учитывая, что это дело абсолютно невыполнимое, она даже и не пыталась потакать ажиотажу друга. Гарри ра­зозлился, ведь Гермиона могла бы ему здорово по­мочь, если бы захотела. — Послушай! — вполголоса сказал он, наклоня­ясь к ней и кладя ладонь на свежий номер «Ежеднев­ного пророка», который только что доставила поч­товая сова. Гарри не хотел, чтобы Гермиона развер­нула газету и углубилась в нее. — Я вовсе не забыл о Слизнорте, просто у меня так и нет ключа к его памяти, а пока меня не осенило, почему бы не по­пытаться выяснить, что поделывает Малфой? — Я тебе уже говорила, ты должен уломать Слиз­норта, — ответила Гермиона. — Суть не в том, что­бы обхитрить или заколдовать его, иначе Дамблдор проделал бы это в одну секунду. Чем околачиваться около Выручай-комнаты, — она выдернула из-под руки Гарри «Ежедневного пророка» и развернула на первой странице, — ты бы лучше нашел Слизнорта и воззвал к лучшим сторонам его натуры. — Кто-нибудь из знакомых?.. — спросил Рон у просматривавшей заголовки Гермионы. — Да! — ответила она, отчего Рон и Гарри чуть не подавились. — Но ничего, он жив… Я о Наземникусе, его схватили и отправили в Азкабан! Что-то такое насчет попытки ограбления, при которой он изображал инфернала… А вот еще, исчез какой-то Октавий Перчик… Ужас! Девятилетний мальчик арес­тован за попытку убить своих деда и бабку, пред­полагается, что он действовал под влиянием Империуса. Завтрак они завершили в молчании. Гермиона сразу отправилась на урок древних рун. И опять она чувствовала себя словно на пороховой бочке. Идеально прямая спина Блэк и внимательный взгляд в сторону профессора. Все было в ней до невозможности прекрасно. Гермиона ощущала себя так, словно накачалась приворотным зельем. Чем больше проходило времени, тем больше она скучала по рукам и голосу Блэк. Когда она слышала еë ответы, то невольно закрывала глаза. Голос пропитывал её полностью. Выйдя из кабинета, она сжала руки в кулаки. Блэк вышла следом, как всегда в компании Коула. Мимолетный взгляд — впервые за полмесяца. В глазах насмешка и высокомерие. Ни следа от прежней Мэлоди. — Грейнджер, — холодный кивок. — Блэк, — старалась холодно, но голос подвел, а в глаза аристократки промелькнули эмоции и в момент исчезли. — Тяжело все знать раньше, чем преподаватель скажет? — пыталась поддеть. Гермиона оглянулась. За ними наблюдали. Пара слизеринцев и несколько Равенкловцев. Коул кашлянул. Кажется, он скрывал смех. Блэк хотела отыграться. Как может низко пасть человек… — Раньше тебя это не смущало, — отметила Гермиона, скрещивая руки на груди совсем как Мэлоди порой. Блэк усмехнулась и погладила по голове Коула, проведя ноготками по его затылку. Кажется, он наслаждался. Гермиона же была готова расцарапать его довольное лицо. — Раньше меня действительно это не смущало, — подтвердила Блэк, переведя взгляд на парня. — Но теперь у меня есть кое-кто получше. Кое-кто, кто не будет бежать по первому требованию к хозяину, услышав ласковые нотки его голоса, и ложиться под него, как игрушка для кобеля, во время течки. Коул засмеялся. Некоторые рядом стоящие люди прыснули в кулак, а щеки Гермионы резко налились красным. «Ты ей отдала свою девственность», — издевательским тоном пропел внутренний голос. — Иди к черту, Блэк! — О, поверь мне! Скоро я там буду, — рассмеялась Мэлоди ей в лицо. — Я презираю тебя, Грейнджер. — Я тебя ненавижу, — выдохнула Гермиона. — Продолжай и дальше ублажать своего цепного пса! Глаза Блэк потемнели. На мгновение Грейнджер показалось, что она вытащит палочку, но прошло ещë немного времени, и девушка совладала с собой. — Всего доброго, Грейнджер. Блэк оставила еë, взяв под руку парня, явно жаждавшего её убить. Гермиона была готова расплакаться. Никогда ещë в жизни она не чувствовала себя так униженно. Кто-то смотрел на нее с сочувствием, кто-то с нескрываемым злорадством. — Что уставились! Идите на уроки, — злостно проговорила Гермиона, наткнувшись на взгляды студентов. Ей хотелось сейчас лишь одного. Закрыться в ванной комнате для девочек. — Слизерин, на пары! И если я узнаю, что кто-то из вас опоздал… Молчание, а затем слова, адресованные именно ей: — Кажется, Блэк только что продемонстрировала свой настоящий характер? Не правда ли, Грейнджер? Гермиона услышала знакомый голос и повернулась на звук. Драко Малфой с небрежно закатанными рукавами стоял за еë спиной, облокотившись о стену, и с сочувствием смотрел на девушку. Гермиона взглянула на его руку. Метки не было видно.