Бегство от себя

Их взгляды пересеклись. Сложно было сказать, что читалось в её глазах. Они были холодны, и в то же время в них горел огонь, который сложно было не заметить. И он не был вызван боем, развернувшимся вокруг. Гермиона могла поклясться, что увидела в них страх, что было почти нереально, ведь речь шла о Мэлоди Блэк, которая всегда демонстрировала сплошную уверенность в себе и своих силах. Неужели Блэк испугалась её? Она показывала могущественную магию, вряд ли бы еë могла испугать какая-то маглорожденная девушка. Это лишь разозлило отличницу. Разбрасывая заклятия в разные стороны, она бежала к Мэлоди Блэк, думая лишь о том, как быстро отправить в неё заклинание. Вдруг неожиданно она почувствовала, как луч ударил её в бок. Она упала, поверженная силой заклятия на бок. Ребра неприятно саднило. Видимо, жажда причинить боль затмила действие зелья. — Нет! — услышала сквозь шум крик Блэк. — Оставь девчонку! Это не наша цель. — Она могла вам угрожать, Королева! — крикнул Пожиратель. — Подросток мне не угроза, Алекто! Нам нужно к башне! Моя королева? Почему пожиратель обратился к ней так? Гермиона кинула взгляд в сторону Блэк, приподнимаясь. Та что-то произнесла рядом стоящим пожирателям, отправляясь по лестнице наверх, и те беспрекословно подчинились ей. Но почему? С чем это связано? Разве молодая девушка может так себя вести с приспешниками Тёмного Лорда? А вдруг Королева не является сарказмом… А вдруг… Эти мысли пронеслись молниеносно в голове Гермионы. Она почувствовала, как силы оставляют её. Видела, как Блэк сделала мощный щит, накрыв пожирателей от заклятий Ордена Феникса. Слишком быстро, слишком мощно. Она никогда не была похожа на юную девушку. Слишком умна, сильна, соблазнительна… Последняя фраза невольно вызывала румянец на щеках. — Чертова Блэк! Она загородила проход какой-то темной магией! Видимо через него могут пройти только с чёрной меткой! — крикнул Рон, сражающемуся неподалёку Невиллу. — Но у неё нет метки, — произнесла Гермиона почти про себя. Или все же это были чары? Как и возможно весь её внешний вид. Гермиона встала с пола, держась за бок. Она знала, что это самое глупое, что сейчас может сделать, но она пронзительно закричала, вложив в этот крик всю свою боль: — Блэк! Я тебя ненавижу! Всю свою ненависть в виде заклинаний она направила в сторону Мэлоди. На лице брюнетки сначала обозначилась рассеянность, а затем появились насмешка и азарт, когда она отбивала заклятия Гермионы. Казалось, что чем больше отличница выходила из себя, тем больше это забавляло аристократку. — Как ты могла? — шептала Гермиона, продолжая посылать невербально заклинания в Блэк. Та не нападала, а лишь отбивала их при этом хмурясь. — Лестрейндж, что ты церемонишься с ней? Круцио её проучит, — проговорил кто-то из Пожирателей громко. Лестрейндж… Гермиона перестала бить. Шок, граничащий с безумством. Она ведь знала. Знала с самого начала. Догадывалась, что под маской Мэлоди скрывается совершенно другой человек. Но надеялась, что это не так и поддалась этой слабости. Своей единственной слабости, кроме запаха книг. И ведь в кожу впиталось это безумство с запахом кофе и мягкости кучерявых волос. Неужели она влюбилась в Беллатрикс Лестрейндж? В эту беспощадную женщину, убивавшую множество людей? Как она могла? Гермионе хотелось содрать с себя кожу, вытащить сердце, растерев его в порошок. Так было бы легче, чем чувствовать все это сейчас. И ужаснее всего было ощущать, что от осознания этого, чувства не испарились. Ведь она была морально к этому готова. Часть её сознания понимало, что все не просто так, что она не могла умирать от страсти к обычному человеку. Нет, только не в этой Вселенной. Она не могла так же сильно любить Рона. Ей нужен был кто-то сумасшедший, кто-то в виде безумной Лестрейндж. Гермионе казалось, что она сходит с ума. Теперь она понимала значение слова «грязнокровка», ведь девушка никогда не чувствовала себя такой грязной от осознания того, что ею пользовались, надеясь, вероятно, быть ближе к Гарри. Но самое ужасное, что это её сломало. Она была готова умереть. Конечно, не сейчас. Она не даст такой радости Блэк, не даст возможности ухмыляться пожирателям. Но лучше умереть, чем жить с такой болью, с ощущением, что предала Гарри, что не прислушалась к себе и окунулась в эту тьму по имени Беллатриса Лестрейндж, в которой было фальшиво все. Интересно каково ей было целовать её? Наверное, с отвращением рапортовала своему Лорду о том, что проходится терпеть ей во имя его. Злые слезы катились по щекам. Белла же не смотрела на неё. Она, казалось, сражаясь, находилась в другом мире, где выплескивала все своё безумие. Гермиона не знала, как долго длилась эта битва. Она потеряла счет времени, когда вниз спустился Северус Снейп вместе с Драко Малфоем. За ним следом шли пара пожирателе. В том числе и Фенрир Сивый, который плотоядно взглянул на неё. Однако Снейп одернул его, проследив за его взглядом: — Мы уходим. Дело сделано. Он сказал тихо, Гермиона прочитала по губам. Белла перестала сражаться, дав команду другим пожирателям. Они беспрекословно послушались её. Откуда такая покорность? Малфой прошёл в середине, между стреляющими в разные стороны пожирателями, но его глаза искали кого-то в толпе. Он столкнулся взглядом с Гермионой, которая была полна чистой ненависти к нему, но в большей степени к Лестрейндж, и, кажется, он содрогнулся от её эмоций. Блондин сжал губы и пошел дальше, поторапливаемый свитой. Но отличнице было не до него. Вместо со всеми уходила и эта женщина. Она побежала за ними, несмотря на крики Рона и увидела, что рядом бежит Гарри. Его глаза, как и у неё, были полны ненависти. Он смотрел в спину, удаляющемуся Снейпу. — Я убью его! — выплюнул Гарри. Глаза его были красными, в них застыли слезы. Состояние было похоже на истерическое. Гермиона кивнула другу, и они побежали следом за пожирателями. Кажется, в этот момент они были единым целым, потому что их обоих предали люди, которых они успели полюбить. Остановились Пожиратели только у лачуги Хагрида. Кто-то кинул «инсендио», и теперь хижина ярко вспыхнула. Клювокрыл отходил от ярко пылающего дома. Гермиона и Гарри переглянулись. Оба надеялись на то, что Хагрида там нет. — Остолбеней! Экспелиармус! Сектум… — Экспелиармус! — прозвучал голос Снейпа. Он был очень зол и с негодованием произнес: — Вы смеете произносить против меня мои же собственные заклятия? Гарри удивленно смотрел на зельевара. — Да, это я принц-полукровка. Гермиона Грейнджер не хотела слушать издевательства над Гарри и продолжила серию заклятий: — Бомбарда! Редукто! Петрификус… — Экспелиармус! — крикнула уже Лестрейндж в ответ. Палочек не было ни у неё, ни у Гарри. Они просто с ненавистью смотрели на кучу Пожирателей. В это время из хижины выскочил Хагрид, он явно хотел помешать пожирателям, однако некоторые из них оттеснили его заклинаниями ближе к лесу. — Убийца! Я верил тебе! — с ненавистью произнёс Гарри, смотря на Снейпа. Гермиона сжала плечо друга. Брюнет же перевёл взгляд на Лестрейндж, все еще находящуюся в обличии Мэлоди Блэк: — А ты… Как ты могла! Гермиона… — Гарри, не надо, — Грейнджер спрятала лицо, стараясь не смотреть на двух предателей. — Ох, маленькая грязнокровка, — проговорила, мурлыкая, Лестрейндж, смотря на отличницу. — Спасибо за познавательный опыт женских игр. Ты была очень… Грязной девочкой. Пожиратели загоготали рядом. Гермиона подняла глаза на Беллу. Та не смеялась, её взгляд был стеклянный, в её отточенной интонации было все так, как нужно. Как если бы она была Лестрейндж, но в глазах не хватало безумия. Женщина продолжала, будто бы действуя на потеху публике: — Неужели ты думала, что та, что носит фамилию Блэк, могла бы увлечься такой как ты? Святая наивность, Грейнджер. С этим ты можешь поссоревноваться с Поттером. Он тоже специалист по голубым мечтам. Гарри дернулся как от пощечины, задыхаясь, словно его выкинули как рыбу на сушу. В глазах Снейпа промелькнуло сожаление, а желваки заходили ходуном. Но он молчал. Гермиона увидела это, однако Снейп быстро отвернулся. В это время к Лестрейндж подошел Драко: — Тетя, нам нужно идти… — Конечно, — Белла скривила губы, как если бы к ней обращался жалкий червь, а не племянник. — Тетя? — удивленно спросил Гарри. И тут в его глазах появилось понимание. — То есть ты… Лестрейндж засмеялась, и теперь в этом смехе было сложно разглядеть что-то от Мэлоди Блэк. Этот смех был смехом безумца. — Да, мой дорогой мальчик. Я Беллатриса Лестрейндж. Гарри хотел помчаться на неё и разорвать голыми руками, но Гермиона остановила. Его глаза встретились с полными боли её. Порыв Поттера ушёл. Давая сигнал пожирателям, Северус трансгрессировал. Белла же продолжала смотреть на Гермиону, которая беззвучно произнесла, глядя на девушку со слезами на глазах: «Я тебя ненавижу». Лестрейндж нервно усмехнулась, облизывая губы, а затем произнесла фразу одними губами, и это заставило бабочек совершить кульбит внизу живота. Фраза эта была: «Прости. Ты всё равно моя». Затем Белла рассмеялась, словно сумасшедшая, и трансгрессировала. Самой последней из пожирателей. Что это было за безумие? Единственное, что Гермиона понимала. Она не хотела бы больше никогда встретиться с Лестрейндж. Так издеваться над ней… Гарри сидел на холодной земле и плакал. Никогда Гермиона ещё не видела его в таком состоянии. Ей самой было ужасно плохо. Она обняла его, и слезы тоже покатились по щекам. — Нам надо потушить хижину, Гарри. Поттер поднялся, находя палочку в траве и кинул «агуаменти» в хижину, Гермиона повторила заклятие. Оба они тушили хижину. — Дамблдор… — всхлипывал Гарри. — Дамблдор. — Что Дамблдор? — не понимала Гермиона. — Он мертв! Снейп убил его! Убил! — Гарри плакал, бросая землю в разные стороны. Гермиона почувствовала, что привычный мир рушится. Гарантом которого был этот великий волшебник. В этот момент подбежал Хагрид, возле хижины которого произошло столкновение. — Ты цел, Гарри? Цел? Скажи что-нибудь, Гарри… Гермиона? И ты здесь? Как ты? Вы оба выглядите плохо. Огромное волосатое лицо Хагрида плавало над ними, закрывая собой звезды. Гермиона услышала запах го­релого дерева и подпаленной собачьей шерсти, про­тянул руку и нащупал успокоительно теплое, живое, дрожащее тело Клыка. Гарри сжал одежду Хагрида. — Мы целы, — выдохнул он. — А ты? — Да ну… меня так просто не возьмешь. Хагрид сунул ладони Гарри под мышки и поднял его с такой силой, что ступни мальчика на миг ото­рвались от земли. Затем он проделал то же самое с Гермионой. Она невольно всхлипнула в него на руках, разом вспомнив про раненый бок. Она ведь почти о нем забыла. Девушка увидел струйку крови, стека­ющую по щеке Хагрида, глубокий, быстро набуха­ющий порез над глазом. — Дамблдор тут все в мо­мент поправит… Звук этого имени отозвался жгу­чей болью. — Хагрид… — Гермиона всхлипнула, а Гарри закрыл глаза. Он явно не хотел видеть выражение лица Хагрида, когда бы сказал ему об этом. — Перевязываю я лукотрусу лапки, вдруг слышу — идут, — сказал Хагрид, с грустью оглядывая остат­ки своей хижины. — Они ему все прутики опали­ли, бедняжке… — Хагрид… — это уже произнёс Гарри. — Что случилось, Гарри? Как эти Пожиратели из замка удирали, я видел, но Снейп-то с ними какого рыжего дьявола делал? И куда он подевался — за ними погнался, что ли? — Он… — Гарри кашлянул. И Гермионе невольно стало жаль его. — Он… там убийство, Хаг­рид… — Убийство? — воскликнул Хагрид и уставился на Гарри. — Снейпа убили? Ты о чем толкуешь-то, Гарри. — Дамблдора, — с горечью произнес Гарри. — Снейп бил… Дам­блдора. Хагрид просто молча смотрел на него, та неболь­шая часть лица лесничего, какую не закрывали во­лосы, казалась пустой, непонимающей. — Дамблдора что… а, Гарри? — Он мертв. Снейп убил его… — Не говори так, — грубо оборвал его Хагрид. — Снейп убил Дамблдора — дурь какая, Гарри. Зачем ты так говоришь? — Я видел, как это произошло. — Да не мог ты этого видеть. — Видел, Хагрид. Хагрид потряс головой. Гермиона ничего не говорила. У неë не было силы даже что-то произнести. — Там, наверное, вот что было: Дамблдор велел Снейпу пойти с этими, с Пожирателями, — уверен­но произнес Хагрид. — Чтобы, значит, они его не изобличили. Слушай, давай-ка в школу потопаем. Пошли, Гарри, Гермиона… Они не стали спорить. По щекам Гермиона текли слезы, а Гарри смотрел глазами в землю. Губы его были сильно сжаты, а руки тряслись. Хагрид и сам все скоро узнает, слишком скоро… Приближа­ясь к замку, ребята увидели: теперь в нем освещены многие окна, и ясно представил себе, что творится внутри — люди бродят по комнатам, рассказывают друг другу, что в замок проникли Пожиратели смер­ти, что над Хогвартсом висит Черная Метка и, зна­чит, кто-то убит… Парадные дубовые двери стояли настежь, из них лился свет на подъездную дорожку и лужайку перед школой. Медленно, неуверенно, на ступеньки крыль­ца выходили ученики и преподаватели в ночных халатах, нервно оглядываясь в поисках каких-либо признаков скрывшихся в ночи Пожирателей смер­ти. Но глаза Гермионы были прикованы к земле у под­ножия самой высокой из башен замка. Ей казалось, что она различает лежащую там на траве черную, бес­форменную груду, хотя, на деле, он находился еще слишком далеко от башни, чтобы увидеть что-то. Гарри тоже смотрел туда, и Гермиона заметила, что многие идут, а ту сторону. — На что это все они смотрят? — поинтересо­вался Хагрид, когда он, Гермиона, Гарри и Клык, старавшийся держаться поближе к ногам хозяина, подошли к за­мку. — Что там лежит на траве? — резко спросил он, сворачивая к Астрономической башне, у подножия которой уже собралась небольшая толпа. — Вы видите? Прям около башни? Под самой Мет­кой… ах, чтоб тебя… думаете, кого-то сбросили… Хагрид умолк, видимо, мысль, пришедшая ему в голову, была слишком ужасной, чтобы ее выгово­рить. Гермиона и Гарри шли пообок от Хагрида, чувствуя боль и жжение в лице и в ногах, там, куда в последние полчаса ударяли самые разные заклятия. Гермиона держалась за все ещё кровоточащий бок. По-настоящему реальным и неотвратимым было лишь страшное стеснение в груди… Все смешалось вместе: предательство, смерть, боль… Гермиона лишь хотела отмотать время назад, где бы она могла лично убить Мэлоди Блэк. Только вот она понимала, что обманывала себя. Ведь убить человека, от которого хочется биться в экстазе, очень проблематично. От собственных мыслей её отвлёк полувеликан. Неожиданно Хагрид застонал от боли и потрясения, но не остановился; он медленно шел вперед, пока не достиг тела Дамблдора и не опус­тился перед ним на землю. Слезы по щекам Гермионы понеслись интенсивно. Она всхлипывала, видя мертвое лицо всегда улыбчивого и уверенного в себе директора. Девушка обняла Гарри, который был подобен каменному изваянию, но он крепко обнял её в ответ. Она не знала, о чем думал её друг, но чувствовала, что они делят одну боль на двоих. Глаза Дамблдора были закрыты, и, если бы не странные углы, под которыми отходили от тела руки и ноги, он мог показаться спящим. Гарри осторожно высвободился из захвата Гермионы и протянул руку, поправив съехавшие с крючковатого носа очки-половинки, стер рукавом вытекшую изо рта струйку крови. Потом вгляделся в старое, мудрое лицо, пыта­ясь до конца осознать огромную, непостижимую ис­тину: никогда больше Дамблдор на заговорит, никогда не сможет прийти им на помощь… В толпе за их спинами негромко переговари­вались люди. Гарри что-то поднял возле Дамблдора. Что-то похоже на медальон. На лице у друга возникло потрясение, которое он постарался скрыть. Гермиона подошла к нему: — Что случилось? — проговорила она. Гарри покачал головой. Девушка кивнула. Она подождет. Видимо, разговор этот долгий. А им надо обоим прийти в себя.