***
— Спасибо большое, — машина останавливается, и Диана тут же благодарит брата за поездку. — Было бы за что, — улыбчиво произносит Арлекин, вынимая ключи с чёрным брелоком. Они ждут меня около машины, разглядывая вход в школу. Как же мне хочется ошибаться: мне безумно страшно, что между моей лучшей подругой и единственным братом может возникнуть связь, которая приведёт обоих к плачевным последствиям. — Идём? — я подхожу к Диане сзади и, кажется, этим отвлекаю её от глубоких размышлений. Она поворачивается ко мне и задумчиво смотрит мне в глаза, словно изучает меня. Однако зрительное анализирование вызывает краску на моих щеках, и я просто пытаюсь всем своим видом подать, что нам пора в школу, в нетерпении покачиваясь и глядя на здание школы. — Пошли, Элейн, — мягко проговорила Диана, и мы направляемся в школу. Солнце светило очень ярко в этот день, но грело не так сильно, как хотелось бы. Но для нас, жителей Лондона, даже такое погодное проявление в радость. Арлекин молча идёт позади нас. Диана тоже ничего не говорит и просто равнодушно смотрит по сторонам. И поэтому я разглядываю каждый кустик, каждый цветочек школьного двора. Растения — мой источник вдохновения. И глядя на них, я могу придумать оформление для очередного школьного мероприятия. Мой взгляд скользил по каждой детали школьного двора. Мне было приятно рассматривать окружающий мир, который так осветляют лучи солнца. Подобное преображение города в эти золотые дни просто не может не привлекать внимания. Однако мой взгляд, как и тело, тут же замирает, когда в поле зрения попадает высокая мужская фигура. Мне кажется, я перестала слышать всё вокруг, лишь учащенный стук сердца. Но это было не оттого, что я встретила человека, в которого безответно влюблена. Это было от страха. Я боюсь, что компания Бана вновь начнём насмехаться надо мной, так ещё и упомянет Джейн в своих издевках. Я знаю, что Кинг и Диана не дадут меня в обиду, но мне бы хотелось, чтобы они меньше всего были осведомлены о том, что старшеклассники любят посмеяться надо мной. Моё сердце безудержно колотится, а по побледневшей коже пробегает стая мурашек, будоража моё тело. Мне хочется испариться, телепортироваться из этого места сразу в свой класс и не сталкиваться ни с одним из них. Бан стоит, прислонившись к тонкому дереву и скрестив руки на широкой груди. Белая рубашка, на которой были расстёгнуты первые три пуговицы, обтягивает его торс; подвернутые до локтей рукава подчеркивали крепкие руки. Бан не является качком, которые люди привыкли лицезреть на обложке журналов. Он не столь притягателен, как типичный казанова школы. Он выделяется за счёт своего высокого роста — почти два метра. И выше любого человека, которого я только знаю. Бан разговаривает с тремя парнями, которые чуть ниже его. Его собеседники заливисто смеются, но он хмур и серьёзен, словно на чём-то сосредоточен. Мне сразу же становится интересно, о чём он думает, что так погрузило его в раздумья. Но остатки здравого рассудка твердили о том, что я должна как можно незаметнее пробраться в школу. Спрятаться за Диану и Кинга и мигом проскочить? Весьма неплохо — только проблема в том, как именно это сделать. — Элейн, — раздраженный голос, который спустя некоторое время сменился на беспокойный, вывел меня из размышления. — Ты не заболела? — Диана в упор смотрит на меня аметистовыми глазами, отчего я стыдливо отвожу взгляд в сторону и просто молчу. — У тебя, вон, щёки порозовели. Температура поднялась? — Всё нормально, — тихо говорю я и быстрым шагом направляюсь в школу. Мне нужно просто моментально проскочить мимо них, не проворачивая никаких махинаций — мне не хочется отвечать на вопросы брата или Дианы, я хочу как можно скорее оказаться в классе и со спокойной душой приступить к занятиям. Оказавшись недалеко от компании старшеклассников, я ощущаю, как моё сердце вновь бешено бьётся, а в висках стучит пульс. Кажется, им совсем безразличны люди, проходящие мимо них, поэтому на меня не взглянул ни один из стоящих около Бана парней. Я облегченно выдыхаю и благополучно захожу в здание школы, всё ещё сжимая в руках ремень желтого портфеля. Получилось! — Эти ребята отнюдь не похожи на старшеклассников. На взгляд они чуть взрослее, — я слышу голос брата у себя за спиной. — Многие из них оставались на второй год из-за завала экзаменов, мистер Джонсон, — спокойно поясняет Диана. Она знает лично каждого члена компании Бана благодаря её лучшему другу Хаузеру, парня из десятого класса, но специализирующийся уже на биологии, а не на физике, как она. Они с детства дружат, поэтому в любых его компаниях Диану легко принимают. — А Бан — это просто катастрофа ходячая! — с открытой неприязнью она отзывается о Бане, и в моём сердце что-то щелкает. — Который? — Вышка со светлыми волосами. Хулиган, какого ещё поискать нужно. Что не день, то потасовка. Плевать он хотел на каждого, поэтому неудивительно, что и его все недолюбливают в школе, и это ещё мягко сказано. — Да почему вы все считаете его настолько плохим? — не выдержав таких оскорблений, предназначенных парню, я резко разворачиваюсь к брату и подруге, в глубине души удивившись своей смелости. — Может, на самом деле он не такой, каким его оклеймляют… — Элейн, ты его совсем не знаешь, — На выдохе произнесла Диана, глядя мне в глаза. — Он не такой уж и хороший. Вернее, он совсем нехороший, Элейн! — Похоже, это ты его совсем не знаешь, — лишь это я и смогла ответить. Мои глаза щипало от нахлынувших слёз, а к горлу подступил тугой комок, проглотить который практически невозможно. Я не могла говорить с ней. Как только меня прижимают к углу, мне хочется плакать и убежать, что сейчас я и делаю. Развернувшись на пятках, я бегу в класс, попутно вытирая стекающую по щекам жидкость. Диана действительно знает Бана намного дольше и даже лучше меня, но это не означает, что она понимает его душу, его настоящего. Я видела… вчера его растерянный от проявленной мною доброты взгляд говорит об обратном: он не привык к тому, что к нему окружающие относятся с теплотой, не привык, что кто-то на его колкость способен ответить мягкой улыбкой и добрым словом. Бан способен творить благие дела — нужно лишь показать, что не все люди ядовиты. Я забегаю в школьный туалет и подхожу к зеркалу. Мои глаза раскраснелись от слёз, нос опух и порозовел — выгляжу я ужасно. Я умываю лицо холодной водой и освежаюсь, ощущая, как волнение и обида смываются вместе с жидкостью. Однако лицо по-прежнему красное, как и глаза. Я около минуты смотрю на своё отражение, пытаясь собраться с мыслями. Я знаю, что меня считают очень наивной и глупой девочкой, которая совсем не понимает жизнь. Люди живут по правилу: «Как относятся к тебе, так и ты относись к людям». Однако все давно забыли правило: «Относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе». Именно ему я и следую всю жизнь и не собираюсь отрекаться от своего жизненного пути. Как только я успокаиваюсь и шумно выдыхаю, смотрю на телефон и изумляюсь — урок уже три минуты идёт, поэтому так тихо за дверью. Я возвращаю телефон на место и буквально вылетаю из помещения. Я никогда не опаздывала на уроки, никогда ещё не была такой растерянной. Почему этого год начинается так странно? Заворачиваю за угол, однако мои балетки проезжают по гладкому полу, словно подо мной находится ледовая поверхность, и я даже не успеваю сгруппироваться перед столкновением с полом, которое так и не произошло: меня поддерживает за талию крепкая рука. — Ты на ногах совсем не умеешь держаться? — сверху я слышу грубый баритон, в котором прослеживаются ноты осуждения. — Как ты раньше без меня вообще ходила? — от насмешливого тона по позвоночнику пробегает холодок. Я поднимаю голову, и меня снова пронзает взгляд алых глаз, отчего на руках формируется гусиная кожа. Он заглядывает меня в глаза, и я вижу в них отблеск тепла. У него такие красивые глаза, немного детские и завораживающие. От этого его лицо приобретает новый вид — он не кажется таким устрашающим и грубым. Неужели один взгляд способен кардинально изменить внешность человека? — Прости, — проговариваю я первое, что мне приходит в голову, на что получаю очередную усмешку. — У тебя программа в голову вставлена, что ты постоянно извиняешься? — Бан аккуратно ставит меня на ноги, но затем резко впечатывает меня в стену, склоняясь надо мной. Его бледное лицо находится в нескольких сантиметрах от моего. Под глазами я замечаю синяки от недосыпа, а на подбородке длинный тянущийся вниз шрам. Он слишком близко. Воздух накаляется, и я затаиваю дыхание, не отводя растерянного взгляда от него. Мы оба молчим и смотрим друг на друга продолжительно долго. Он приближается ко мне так, что наши носы соприкасаются. Я выдыхаю, приоткрыв ротик, и чувствую, что сейчас потеряю сознание от этой близости и жара, что окутал меня. — Элейн… — шёпотом проговаривает Бан моё имя. Это сводит меня с ума. Внизу живота я чувствую нарастающее напряжение, тянущее вниз. Я забываю обо всём, мною движет лишь желание оказаться ближе к нему. Я интуитивно прикрываю глаза, боясь пошевелиться и сделать лишнее движение. Мир вокруг замирает, а я оказываюсь в одном из самых ярких снов — я рядом с Баном. Однако в ту же секунду чувствую свободу движений. Слегка приоткрываю глаза и вижу выпрямившуюся фигуру перед собой. — До встречи, — небрежно бросает он и покидает меня. Так быстро, словно ничего сейчас не было. Я скатываюсь вниз по стене и прижимаю колени к груди. Щёки горят ярким пламенем от стыда и смущения, а сердце не прекращает отбивать чечётку. Я только что собиралась поцеловать Бана! Я, наивная дура, повелась на эту выходку и отдалась ощущениям, а он даже и не думал об этом. Дура. Дура. Дура. О чём вообще я думала, когда тянулась к нему? Правильно, ни о чём я не думала. Моё тело трясёт от волнения: вдруг это была шутка? Может, Бан хотел посмеяться надо мной? Но почему тогда он просто попрощался и ушёл, а не выкинул какую-нибудь глупую фразу? Вопросы вихрем крутились у меня в голове, а тело по-прежнему дрожало от всего, что только произошло. Мне хочется плакать от глупости, которую совершила. Я издаю тихий стон и вздыхаю. Прошло только два дня, а в моей жизни уже столько всего произошло. От моей привычной размеренной жизни не осталось ни следа. Что же я сделала такого, за что мою жизнь так меняют? — Элейн? — голос Энн в ту же секунду вынуждает меня поднять голову. — Тебе плохо? Я смотрю на русоволосую подругу, хлопая длинными ресницами, и пытаюсь придумать оправдание тому, почему я сижу на полу в промежутке между школьными коридорами. — Я неважно себя почувствовала… — тихо лгу я, вспомнив про существование уроков. — Может, тебя довести до медпункта? — подруга садится рядом и вглядывается мне в лицо с беспокойством и тревогой. — У тебя что-то случилось? — Энн умела читать душу людей, заглянув их в глаза. Это была её особенность, отличительная черта. — Всё уже хорошо, просто желудок побаливает. — Я постаралась выдавить из себя улыбку и приподнимаюсь с места. — Меня уже учительница потеряла? — Отряхиваю юбку и поднимаю взгляд на подругу. — Тебя ждёт мистер Браун, — отвечает Энн, поднявшись и сложив руки на груди. — Сегодня на первых двух уроках намечается собрание в школьных клубах. — В смысле? Почему тебя позвали, а не кого-то другого? Тебе же нужно самой в школьный клуб… И почему сразу не оповестили нас? — Я заваливаю подругу лавиной бессвязных друг с другом вопросов, теряя контроль над эмоциями. Мне было стыдно теперь не только перед Баном и учителями, но и перед членами клуба. Захотят ли они видеть такого безответственного председателя во главе, как я? Глубоко сомневаюсь. Энн берёт меня за руку, видимо, замечая панику на моём лице, и уверенно ведёт в направлении клуба. — Оповестили всех за десять минут до начала первого урока, а меня послали, потому что я случайно столкнулась с мистером Брауном около учительской. Он спрашивал у мистера Джонсона про тебя, но тот сказал, что ты давно ушла в класс. Потом я начала искать тебя по всей школе, встретила Бана, спросила, не видел ли он тебя, на что ответил: «Понятия не имею, о ком ты говоришь», — она изменила свой мягкий голос на более грубый, пытаясь скопировать тон Бана, но пародия получилась намного хуже реальности. — Ты разговаривала с Баном? — я тяну её за руку и тем самым останавливаю. Неужели он ничего не сказал? — Нет, после ответа он быстро куда-то пошёл, даже не посмотрел на меня. Злой такой был, — она хмурит брови, после чего резко переводит взгляд на меня. — Но тебе сейчас нужно думать о клубе, а не о том, что Бан не в курсе о твоём существовании. — Энн поднимает голову, и её губы расплываются в улыбке. — Мистер Браун, я нашла её, — более громко подаёт голос моя подруга. Последние слова о Бане остроконечным кинжалом вонзились мне в сердце. Он знаете обо мне, но правда в том, что я ему безразлична. Я разворачиваюсь и вижу идущего на нас учителя. — Мистер Браун, простите, я… — мямлю и тщетно пытаюсь выговорить слова. Мне слишком стыдно перед ним, чтобы нагло врать о причине своего опоздания. — Ей стало плохо, мистер Браун, но сейчас, кажется, стало лучше, — она вновь смотрит на меня и одаривает теплой улыбкой. В ответ я улыбаюсь, но в глубине души чувствую угрызения совести за сказанную ложь. — Точно всё хорошо? — подойдя к нам, учитель оглядел меня с ног до головы. Я киваю головой. — Замечательно, — радостно улыбается преподаватель и искренне благодарит Энн за оказанную ему помощь, после чего мы уходим с ним в кабинет ботаники. В разговоре с Энн я успокоилась и теперь могу приступить к работе, о которой думала весь прошедший день. По пути я слушаю подробности моих обязанностей: в первый день мне нужно будет лишь выбрать себе помощника, составить список членов клуба и разобраться с графиком мероприятий. На сегодня не так много дел, но я немного волнуюсь, ведь мне ни разу не приходилось быть главной в каком-нибудь деле. — Заходи, — мистер Браун открывает мне дверь, и я вхожу в кабинет, где нас ждут десяток учеников и завуч школы, рядом с которой стоит обладатель пепельных волос. Я замираю в проходе, а хищнический взгляд алых глаз устремляется на меня.Глава 4.
25 мая 2021 г. в 19:16
Солнечная и ясная погода — крайне редкое явление для жителей Лондона, которые привыкли к непрекращающимся дождям и сырости, пропитавшей серые улицы столицы. Диана называет это время «золотой осенью», и не согласиться с ней практически невозможно: город приобретает самые яркие цвета, что только можно встретить. Каждое здание отливает золотистым светом, синтезируя в себе все оттенки этого солнечного цвета. Проходя по красочным улицам Лондона, я не могу не заметить его преображение. Словно я нахожусь в сказке, которую мне перед сном всегда читал брат.
К слову о брате. Рано утром он покинул меня. Проснувшись, я не заметила его рядом, хотя вчера после нашей длительной откровенной беседы мы заснули вместе.
Вчерашний день, наполненный динамикой, испарился, оставив свежие следы в моей памяти.
— Доброе утро, принцесса, — отец, одетый в синий деловой костюм, облегающий его крупное телосложение, сидел за столом и смотрел в экран ноутбука. Папа особо не занимался спортом, не обращал внимания на фигуру, сколько я знаю его. Он просто большой и высокий мужчина с добрыми чертами лицами и светлыми волосами.
— Доброе, — прохожу на кухню и сажусь за стол, на котором, к удивлению, уже всё было готово. — Спасибо, — благодарю его я за приготовленный завтрак и отпиваю апельсиновый сок из своего бокала.
— Как спалось? — не отрывая заинтересованный взгляд от мигающего экрана, поинтересовался отец. Он чем-то серьёзно озадачен, однако на лице не проступают ни капли сердитости, ни капли тревоги.
— Спокойно и безмятежно, с братом ночь быстро прошла — я даже и не заметила, — пожимаю плечами и подцепляю вилкой кусочек бекона. Аппетита у меня особо нет: я в предвкушении этого дня. Сегодня мне предстоит слишком много: разобраться с тонкими моментами клуба, сходить в гости к Джейн и Снежку, котенка, которого мы встретили на дороге, и навестить брата.
Перекинувшись с отцом ещё парочкой бытовых фраз, я загружаю посуду в посудомоечную машину и отправляюсь в комнату.
Снимаю пижаму, обнажая своё хрупкое бледное тело, и достаю из шкафчика идеально выглаженную форму. Застегиваю белый кружевной бюстгальтер, который подчеркивает мою маленькую, но аккуратную грудь.
Рядом со мной никогда не было женщины, которая смогла бы дать совет по поводу правильного выбора одежды, нижнего белья, хорошей прически. Я пользовалась лишь Интернетом и советами Энн. Однако одеваюсь я предельно хорошо, даже большую часть белья можно назвать сексуальной — любовь к кружевам и бретелькам я привила к себе ещё в детстве. Пусть мне ещё и рано носить подобную одежду, мне устоять перед красивым бельём крайне трудно — к тому же оно придаёт мне куда больше изящества и помогает почувствовать себя привлекательной девушкой, коей мне сложно себя назвать.
Закончив с нижним бельём, я натягиваю белые гольфы, застегиваю белоснежную рубашку и заканчиваю всё чёрной юбкой. Закрепив волосы с обеих сторон блестящими заколками, ещё раз смотрюсь на себя в зеркало и, довольная результатом, беру портфель и выхожу из дома, около которого меня уже ждал мой брат.
— Доброе утро, котёнок, — Арлекин стоит, облокотившись на свой автомобиль, и улыбается мне своей очаровательной и теплой улыбкой, которую заслуживают далеко не все люди этого мира.
— Доброе, Кинг, — я спускаюсь по ступенькам и целую наклонившегося ко мне парня. — Как давно ты ушёл?
Он открывает мне дверь и впоследствии пулей отправляется на своё место, словно вампир из знаменитого американского фильма об одних из самых странных любовных отношениях нечисти и человека.
— Поздно ночью, — отвечает брат, фиксируя своё тело ремнем безопасности. — Ты уснула, я ещё около часа пробыл у тебя, после чего уехал домой. — Он смотрит в зеркальце, и наши взгляды встречаются. Мой — немного растерянный и теплый, его — грустный и тревожный. — Я весь день себе места не находил из-за нашей ссоры, Элейн. И я безумно рад, что ты простила меня за ту глупую вспышку гнева… Я не должен был срываться на тебе. Тем более по такой мелочи, как красный блокнот твоей подруги.
Машина едет уже минут пять, но я даже и не заметила, как мы тронулись с места. Кинг смотрит на дорогу, иногда переводя взгляд на зеркало, чтобы понаблюдать за моей реакцией. Брат прекрасно понимает, что я уже не злюсь на него. Но ему стыдно — я это знаю. Из-за того, что я всю жизнь живу без матери — конфликтов между мной, братом и отцом практически не происходит. По крайней мере, они не ссорятся со мной, да и я поводов не даю.
Моя семья — практически идеальная семья, в которой отсутствуют самые худшие человеческие взаимоотношения. Но без мамы мне всё равно тяжело. Сколько бы ни было мне лет, я не перестаю думать о ней, представлять её в своей голове: как бы она реагировала на мои успехи, что бы говорила, когда я наживала беды на свою голову, ругалась ли или пыталась просто поговорить. Я скучаю по человеку, которого толком ни разу не видела. Я так мечтаю вдохнуть аромат её волос, мечтаю ощутить суховатость в связи с возрастной особенностью кожи, обнять её и прижаться к ней. Единственное, чего я хочу в своей жизни — маму. Но это мечта, которая не осуществиться никогда. И я безумно рада, что со мной рядом Кинг и папа, которые никогда не заставят меня почувствовать себя одинокой или брошенной.
— Разве школьные автобусы созданы не для того, чтобы возить детей в школу? — резко задаёт вопрос Кинг, заинтересованно высматривая что-то в окне.
Я поворачиваю голову и вижу Диану, которая совершенно не спеша идёт в школу с поникшей головой.
— Давай подвезём её. До школы пешком ещё минут пятнадцать-двадцать идти. — Умоляю брата я, не отводя взгляда от высокой фигуры, облаченной в школьную форму. Мне сейчас необходимо отвлечься от грустных мыслей, а Диана мне сможет в этом помочь.
— Доброе утро, Диана, — Кинг медленно опускает боковое стекло и проговаривает каждое слово самым обворожительным тоном, который я только слышала от него.
Позёр.
— Мистер Джонсон? — в недоумении хлопая ресницами, Диана уставилась на моего брата. Она очарована. И это меня не удивляет. Однако я прекрасно знаю её и понимаю, что она ни за что не сядет в машину к мужчине. Даже если это будет такой «принц», как мой брат.
— Садись в машину, я подвезу тебя, — не отводя взгляда от неё, мягко проговорил Кинг.
Между этими двумя пробегает искра. И даже слепой догадается, в чём дело.
Похождения брата меня не интересуют от слова вообще. Нисколько. Но Диана в десятом классе, она такая же маленькая, как и я, пусть и выглядит намного старше. К тому же брат вполне способен разбить ей сердце…
Но тут в моей памяти резко всплывает картина вчерашней ссоры. Он был зол, когда услышал фамилию Дианы. Кинг терпеть не может семью Мейсон, а к Диане у него неприязнь особая.
Выходит, мои догадки ошибочны, и подвозит он её только по моей прихоти. Однако шестое чувство по-прежнему не даёт мне покоя. Я совершенно ничего не знаю об этой истории. Я должна…. Я обязана узнать, что конкретно происходит.
Шумно выдохнув, я откидываю эти мысли прочь и натягиваю на лицо радостную улыбку, чтобы хотя бы своим настроением оптимизировать обстановку.
— Поехали с нами! — я открываю боковое окно с задней стороны машины и выглядываю оттуда. — С тобой будет намного веселей!
Диана облегченно выдыхает и, улыбнувшись, собирается сделать шаг в мою сторону, при этом приоткрыв рот, чтобы что-то сказать.
Однако брат резко открывает переднюю дверь, что вводит меня в полнейшее недоумение.
Он собирается издеваться над ней? Там невозможно сидеть!
— Садись сюда, — повелительным тоном произносит брат, отчего моё тело вздрагивает, а на лице Дианы вспыхивает румянец, и переводит свой взгляд на дорогу.
Диана, наконец-то, садится. Когда дверца захлопнулась, она потянулась за ремнём безопасности, однако применить его функцию оказалось тяжёлой задачей. Я хмыкаю и перевожу взгляд на зеркальце, встречаясь с взором брата. Он резко поворачивает голову к своей соседке.
— Вот поэтому я и не сажусь вперёд, — монотонно проговариваю я, наблюдая за мучениями подруги. — Помоги ей, пожалуйста, Кинг, — я попыталась проговорить так же строго, как и брат до этого, однако у меня это вышло смешно и нелепо, на что, кажется, никто не обратил внимания.
С ремнём они возились долго. Томительно долго.
Всё это время я переписывалась с Энн, которая рассказывала о клубе и его участниках. Сегодня мне тоже предстоит встретиться с новыми участниками клуба. И не просто встретиться, но и познакомиться с каждым из них, представить себя в качестве их начальника. От одной только мысли об этом у меня пробегают мурашки по коже, и пересыхает во рту. Но я обязана справиться: от того, как я представлю себя, зависит весь мой учебный год.