For You I've Waited All These Years

      Ширен Баратеон девять лет, и её мир переворачивается с ног на голову.       Война пришла в Вестерос, и это совсем не похоже на то, что в своих историях мейстер Крессен рассказывал ей и Девану. Эти истории были полны храбрых рыцарей, драконов и магии, но на самом деле война, казалось была о том, что одни события вытесняют другие, более значимые.       Сначала умер дядя Роберт, и отец вернулся домой, а потом матушка сказала ей, чтобы она больше никогда не думала про Джоффри, Мирцеллу и Томмена, потому что оказалось, что они ей вовсе не родня. Никто не сказал ей причину, а у Девана было идей не больше, чем у неё самой. Всё, что они знали, это то, что её отец решил стать королём вместо Джоффри, и многие поддержали его в этом. А потом появилась Красная Жрица, и леди-мать сказала Ширен, что ей больше нельзя молиться Семерым. Она должна поклоняться новому богу — Владыке Света, потому что он был настоящим богом. Ширен сделала так, как ей было сказано; Семеро всё равно никогда не отвечали на её молитвы, но это не означало, что она полюбила Красную Леди. Когда она рассказала мейстеру Крессену об этом, тот был очень расстроен, потому что любил Семерых, а потом однажды утром его просто не стало и матушка сказала, что он умер во сне. Мейстер был стар, и Ширен знала, что старики всегда умирают, но она всё равно проплакала весь день. Деван нашёл её в башне, глядящей на море, и с несчастным видом погладил по спине.       — Почему он должен был умереть? — спросила она его, — почему?       — Он был стар, — глухо ответил Деван, — просто заснул, вот и всё.       Что-то в его голосе заставило её резко посмотреть на него, и его лицо покраснело, а глаза решительно отвернулись от неё. Он говорил так, словно у него был секрет.       — Что случилось?       — Он был стар, — повторил мальчик, стиснув зубы, — старики умирают, миледи.       После этого Красная Жрица стала появляться всё чаще. Она не нравилась сиру Давосу, и это было странно, потому что она всегда считала, что тот любит всех. Она никогда не видела, что бы он напрягался рядом с кем-то, как это делал её отец или смотрел на кого-то так, словно хотел, что бы они просто исчезли, но он делал это по отношению к леди в красном. Иногда он даже спорил об этом с отцом, когда они думали, что никто не слушает это.       Единственное, что было хорошо, так это то, что её кузен Эдрик Шторм переехал жить к ним, так что, когда Деван был занят, ей всегда было с кем поиграть. Он был очень похож на дядю Роберта, громкий и шумный, но не злой как Джоффри. Он жил с дядей Ренли, но потом её отец поссорился с ним, и дядю Ренли убил один из его охранников, и было решено, что Эдрику будет безопаснее на Драконьем Камне.       А потом случилось самое худшее. Отцу было пора идти сражаться, и он, конечно же, возьмёт с собой всех своих людей, включая сира Давоса и Девана. В день отплытия новый мейстер Пилос сказал ей и Эдрику, что флотилии потребуется пять дней, чтобы добраться до Черноводной, а затем будет сражение за Королевскую Гавань. Однажды ранним вечером, пять дней спустя, матушка получила сообщение за ужином. Ширен наблюдала за ней, пока она читала письмо, и знала, просто знала, что бой начнётся этой ночью. Она знала достаточно историй о войнах, чтобы понимать, что не все люди, которых она видела уплывающими, вернутся.

***

      Мать сама уложила её спать в постель и немного посидела на краю.       — Они собираются начать сражение сегодня вечером, не так ли?       — Да, — ответила женщина, поджав губы, — но на нашей стороне Владыка Света и справедливость, так что они обязательно одержат победу.       Ширен не была уверена, что именно так устроена война, спорить с ней о Красном Боге было бесполезно, потому что она никогда не слушала её. Вместо этого она приняла поцелуй матери и откинулась на спинку кровати, уставившись в потолок. Она не была уверена, что сможет заснуть, зная, что происходит в Королевской Гавани. Лунный свет скользил по окну, отбрасывая на стены причудливые тени, и в конце концов Ширен встала. Тихо открыв дверь, чтобы мать не услышала, она на цыпочках спустилась по лестнице и постучала в дверь спальни кузена.       — Эдрик, это я, — прошептала она.       — Входи, — прозвучало в ответ.       У его постели горела свеча, и он сидел, подтянув колени к подбородку. Он выглядел более задумчивым, чем она когда-либо видела, и юная Баратеон поделилась эти наблюдением с ним.       — Я думаю о них, — сказал он, — Деван всего на год старше меня, но ему было позволено уйти, а мне нет. Это несправедливо.       — Я тоже не могу заснуть, — кивнула она, соскользнув в кровать рядом с ним и положив озябшие ноги под одеяло. Словно не думая об этом, он обнял её за плечи, и некоторое время они сидели молча.       — Я не хочу, чтобы Деван погиб, — сказала она, — или сир Давос. Или отец, — быстро добавила Ширен, чувствуя себя виноватой в том, что это прозвучало как запоздалая мысль.       — Я тоже, — пробормотал Эдрик, — но они этого не сделают. Не беспокойся. Дядя Станнис — великий полководец. Мой отец всегда так говорил. А сир Давос — лучший моряк в королевстве.       — Надеюсь, что ты прав.

***

      Эдрик оказался наполовину прав.       Когда остатки армии её отца вернулись домой, Ширен была в ужасе, увидев, как мало людей вернулись живыми, не то, что целыми. Она наблюдала за ними через ворота со своим побочным кузеном, нервно подпрыгивающим на каблуках. Раненных вывозили на телегах с кораблей, и она взвизгнула, увидев среди них Девана с большой повязкой на голове, закрытыми глазами и неглубоким дыханием. Эдрик поспешил к своему другу, но девочка осталась на месте. Отец и его личная гвардия подошли последними, все они выглядели измученными. Она оглядела небольшую группу в поисках двух лиц, которые были ей небезразличны. Отец был там, опустив глаза и скрипя зубами, когда мать подошла поговорить с ним. Ширен продолжала смотреть, и чем больше она смотрела, тем сильнее сжималось её сердце.       Сира Давоса с ними не было.       Ноги сами понесли её, прежде чем она успела их остановить. Она приблизилась прямо, как будто делала это всегда, и потянула его за рукав. Он посмотрел на неё сверху вниз, и его голубые глаза были мягче, чем обычно.       — Отец, — прошептала девочка, — а где сир Давос?       Его мрачное выражение лица было всем, что ей нужно было, для того чтобы подтвердить её страшные догадки. Прежде чем мать успела остановить её, она убежала. На мгновение остановившись, чтобы обернуться, она увидела, что отец наблюдает за ней, пропуская всё, что говорила ему жена. А потом подошла Красная Жрица, и он посмотрел уже на неё.       Ширен провела этот день и все последующие дни, пока Деван не проснулся, сидя рядом с ним читая ему его любимые истории. Раз или два заходил отец посмотреть как там его оруженосец, а однажды даже положил свою руку на плечо Ширен и некоторое время слушал как она читала. В тот день, когда Деван очнулся, она послала Эдрик за отцом и мейстером. Ей позволили остаться в комнате и держать его за руку, пока мейстер Полос рассказывал мальчику, что случилось с сиром Давосом и его старшими братьями. Отец ничего не говорил, просто стоял в углу и смотрел, и только когда взрослые ушли, Деван заплакал.

***

      В ту ночь Ширен не могла уснуть. Она пошла проведать Девана и погладила его по голове, когда он издал такой звук, словно ему снится дурной сон, а потом решила пойти в башню и немного понаблюдать, вдруг сир Давос и все остальные возвращаются домой через море. Услышав шаги, она отступила за колонну, зная, что ей нельзя вставать, и с удивлением увидела своего лорда-отцы, расхаживающего взад-вперёд по коридору. Его волосы были в беспорядке, и он был так бледен, что походил на привидение. Его голова была опущена, плечи сгорблены, руки сцеплены за спиной, когда он ходил взад-вперёд, взад-вперёд . Раз или два он покачал головой.       Лишь раз он поднял голову, чтобы Ширен смогла разглядеть его лицо, и она прикрыла рот ладонью, что бы не ахнуть. В этот момент он был сам на себя не похож. Отец был похож на Девана, услышавшего, что его отец мёртв. Отец выглядел так же, как Эдрик, когда думал, что она не смотрит, держал подарок дяди Роберта. Он выглядел как сир Давос, в тот момент, когда они спорили из-за жрицы. Или как мейстер Крессен, когда ему сказали, что они больше не будут поклоняться Семерым. И больше всего он выглядел испуганным.       Ширен не посла в башню.       Она вернулась в постель, и сама зная почему, плакала пока не уснула.