Мне редко снятся сны, но все же так случается. Я погружаюсь в мир, созданный моим подсознанием, и пытаюсь найти выход. Это удивительно, но находясь во сне, я осознаю, что сплю, и если сон хороший, я стараюсь его продлить, а если плохой — поскорее закончить. Весь этот месяц мне казалось, что все нереально. Создавалось ощущение, будто я сплю. И это было страшно. Потому что я боялся проснуться.
Я всегда считал, что лучше быть одному, что нет ничего важнее семьи. Но в тот месяц мне было так хорошо, как не было, по-моему, никогда.
Я влюбился.
Сокджин всегда говорил мне, что любовь — это игрушки подростков, что нет в мире такого чувства, которое заставило бы человека простить другому все, остаться с ним вопреки и быть при этом счастливым. Это лишь временное помутнение рассудка, которое пройдет, когда придет время.
Я не знал насколько он окажется прав, но вопреки его словам, поверил в обратное. Интересно, я был глуп?
Сентябрь, 27
***
Утром двадцать девятого августа должен был состояться мятеж, который готовился в течение трёх лет. Все это время Чонгук старательно переманивал членов их общей с отцом семьи на свою сторону, занимался поиском нелегального оружия со стороны, чтобы Минджун не заметил пропажи из собственных запасов. И это все бы продлилось ещё около полугода, потому что всеми поставками обычно занимался клан «Ромо», если бы не новые знакомства. Самим добыть нужное количество оказалось намного сложнее, ведь ромовцы были практически монополистами в своей области. Но тут Чону повезло встретить лично Ким Намджуна, который в обмен на уничтожение конкурентов с радостью согласился помочь с поставками. Теперь нынешнему главе миротворцев осталось лишь склонить голову перед своим старшим сыном. — Готовь людей, — произнес Чонгук в динамик мобильного. — Этой ночью твой маленький недобрый террариум потонет в крови своих же змеек. Чон замолчал, слушая вопрос, что прозвучал на другом конце, после чего холодно проговорил: — Намджун, — усмехнулся альфа. — мне нужен не просто его труп, и ты это прекрасно знаешь. А твои недоконкуренты падут быстро. Предоставь это нам с Хосоком. Положив трубку, альфа поддел двумя пальцами пиджак, что висел на спинке рабочего кресла, и направился к выходу из кабинета, по пути набирая номер брата. — Да? — произнес младший Чон. — Пробуждай свой гениальный мозг и действуй. Жду твоих указаний. На самом деле большинством операций всегда руководил Хосок. Он удивительно точно умел анализировать ту или иную ситуацию и подстраиваться под обстоятельства, поэтому альфа предоставлял решать все основные вопросы брату. Бета прекрасно продумывал все ходы наперед, только вот если что-то все же выбивалось из его стратегии, или появлялись какие-то ранее неизвестные факты, командование в свои руки всегда брал Чонгук. Как лидер. — Понял, — сухо ответил Хосок и бросил трубку. Добравшись до места встречи, альфа отметил, что все уже в сборе и ждут его команды. Довольно большое помещение, чем-то напоминающее ангар, было практически полностью заполнено людьми в черных классических костюмах. Двадцать девятое августа — день основания клана «Мир». Каждый член этой многочисленной семьи непременно чтит день, когда появился их герб с изображением четырехлистного клевера в раскрытой пасти змеи. Герб, который был выгравирован на кольце у каждого члена миротворцев. Этот день ежегодно дарил клану что-то новое, и не всегда это было что-то хорошее. Сегодня храм усопших глав, где обычно проходила церемония почитания, грозил превратиться в поле боя. Минджун окончательно лишится всего, что так жадно держал в своих руках. — Оружие готово? — сразу перешёл к делу мужчина, обращаясь к Намджуну. — Все по высшему разряду, — спокойно кивнул Ким. — Всем слушать внимательно! — весомо проговорил Чон, обращая на себя взоры всех присутствующих. — Сегодня тот самый день, когда сменится Ваша власть. Вы сами выбрали свое будущее со мной, поэтому я даю Вам первый приказ. Чонгук оглядел всех холодным взглядом и скомандовал: — Отдать честь. В этот же момент все как один опустились на одно колено, склонив головы в почтительном поклоне, за исключением Намджуна, что стоял в стороне и с интересом наблюдал за этим представлением. Он усмехнулся своим мыслям и перевел взгляд на Чонгука, который держался перед своими людьми очень достойно. Ким сделал правильный выбор. А тем временем Чон продолжил свою речь. — Нас большинство. Но мы впервые собираемся в полном составе. Многие из Вас — лишь новички, обученные наспех. Вам не сравниться с опытными бойцами, знайте это и не лезьте на рожон. Старшее поколение Вас прикроет, если дойдет до боя. С моим отцом, пока ещё действующим главой, осталось довольно много его приближенных и тех, кто чтит традиции. Только они и сами забыли, как именно в былые времена в нашем клане передавался титул главы. Чон Минджун собирается передать его, когда выжмет из себя все соки, но как он в еле живом состоянии может руководить теми, кто убивает людей? Глава должен быть силен сам по себе, он должен быть молод и со свежей головой. Именно поэтому раньше этот титул получал сын только бросив вызов отцу и победив его. Я собираюсь забрать то, что по праву принадлежит мне. И если Вы готовы к переменам, если устали сидеть без дела в этот политический застой, то встаньте и поднимите оружие. А я дам Вам новую жизнь. После этих слов Чонгук сам склонил голову в поклоне, выражая уважение к своим людям и доверие. После своеобразной церемонии брюнет подошёл к Намджуну. — Можешь вернуться к себе и мирно ждать. Как только мы закончим с отцом, от этой твоей вшивой группировки не останется ничего.***
Храм памяти был заполнен людьми в костюмах, которые стояли ровно, каждый вытягивал перед собой сжатый кулак левой руки. На среднем пальце у каждого члена клана виднелась бронзовая, серебряная или золотая печатка с изображением герба. Ценность металла была равна рангу. Стены помещения были пусты, зато пол и потолок приковывали взгляды не только тех, кто был здесь впервые, но и бывалых вояк, что входили сюда каждый год. Пол Храма будто бы бугрился переплетениями гибких тел довольно крупных змей. И все это изображение было покрыто лаком, придавая ему ещё большего объема и реалистичности. Потолок же полностью был усеян цветами клевера и так манил своей красотой и простотой, что хотелось подняться к нему, сбежать от этого ада, сотканного из рептилий. На центральной стене торжественно располагался герб изображающий удачу, что сама попала в пасть к своему страху. Убийцы не щадят никого. Они бросают вызов любой жизни. И никакая удача не поможет глупцу, что попал под прицел клана Чон. Минджун стоял прямо перед гербом, держа в руках благовония. По правую руку от него стоял Чонгук, как наследник, а чуть позади — Хосок. У каждого на пальце виднелось платиновое кольцо с гравировкой герба. Внезапно гулкое помещение заполнил голос главы. — Отдаю свое почтение Чон Хансу, своему отцу, что сохранил и передал мне клан. Да будет он процветать, да не устанет сталь пить кровь неугодных нам, да не заржавеют наши клинки в ножнах, покуда враги наши вечны. После этих слов пожилой альфа поставил благовония в специальную чашу с песком и обернулся, чтобы увидеть всех своих людей на коленях. Однако большая их часть твердо стояла на ногах, направив оружие на своих братьев. — Что здесь происходит?! — яростно рявкнул Минджун, глаза которого остервенело бегали по лицам, что были серьезны как никогда. — Кто позволил вам пронести оружие в храм?! — Ты слишком размяк, отец, — усмехнулся Чонгук за его спиной, и мужчина резко обернулся к сыну, тут же натыкаясь на острие ножа. — Так ударила в голову политическая власть? Не брать оружия в храм. И ты это говоришь тем, кто с рождения живёт битвой? — Да как ты смеешь, сопляк? — прорычал старший сквозь зубы, яростно сжимая кулаки и начиная давить на сознание сына со всей силы. — Ты ничего не можешь мне противопоставить, ты всего лишь жалкое отродье своей мамаши! — смеялся Минджун, видя, как опускается рука брюнета с зажатым в ней ножом. — Ты и твой тупой братец, — продолжал мужчина, не замечая ухмылки на лице своего старшего сына. — Вы оба всего лишь слюнявые дети. А Хосок стоял в стороне, почти равнодушно наблюдая эту сцену. Он уже привык слышать оскорбления в свой адрес. — Так ли это, отец? — спокойно произнес Чонгук и снова поднял нож, приставляя его остриём к чужому горлу. — Как ты..? Минджун мог лишь ошалело хлопать глазами, не понимая, почему не действует контроль. А младший приблизился к уху мужчины и произнес с улыбкой: — Я уже давно превзошел тебя, отец. Надо было меньше злоупотреблять своей силой, тогда бы я, может быть, не научился ей противостоять. Альфа отстранился от отца и повернулся к остальным, обводя взглядом тех, кто застыл на месте, вслушиваясь в разговор двух лидеров. На лицах старшего поколения читались смятение, злость, упрек, но ни на одном лице Чонгук не увидел страха. А ведь у виска каждого из них находилось дуло заряженного пистолета. — Чонгук, — заговорил уже полностью седой альфа. Он сидел на коленях под прицелом у новичка, обученного лично Чоном. На среднем пальце у мужчины была надета золотая печатка, а в глазах сквозил холод. — Зачем ты втянул в это детей? — прокряхтел он. — Как ты заставил их предать клан? — Пусть на этот вопрос Вам, господин Им, ответит сам Лион, — спокойно произнес Чонгук, продолжая держать отца не только под остриём ножа, но и под ментальным контролем. — Лион? — мужчина слегка повернул голову к собственному внуку, стараясь держать свою силу в руках и не дать ей коснуться единственного родного человека, что остался в живых. Парнишка был омегой и выглядел всего-то лет на шестнадцать-семнадцать. Джисан мог бы с лёгкостью сломать его и подмять под себя, но не делал для этого никаких попыток. Лион — единственное, что осталось у него от дорогого сына. И если его обманули, то мужчина пойдет даже против сына главы. — Мы идём за господином Чонгуком сами, — произнес парень с каштановыми волосами и озорными веснушками на улыбчивом лице. — Вы, дедушка, и все ваше поколение забыло истинные традиции нашего клана, но мы их узнали. Стоило всего-то прочитать пару древних книг из библиотеки рода. Как я понял, туда не заглядывали уже около века. А я так люблю читать. — Ты даже в клане не состоишь, — пробормотал Джисан, прожигая взглядом чешую змеи под собой. — И это тоже решил за меня ты, — серые глаза Лиона совсем похолодели, будто потеряли те искры жизни, что ещё мгновение назад дарили всем вокруг. — Я сам пришел к господину Хосоку ещё полгода назад. Ты отправил меня к дедушке О и даже не спросил, хочу ли я жить обычной жизнью. А я не хочу. Мои родители погибли на задании, выполняя приказ главы клана. Они считаются героями, их память чтят. Ты думал, что если я об этом не узнаю, то не захочу влезать в дела клана, который потонул в чужой крови. И ты был прав. Только к твоему сожалению я случайно наткнулся на ордена, выданные им посмертно. Красивая сказка. Мне понравилась. — Лион, ты действительно хочешь променять свою нормальную жизнь на долг перед кланом? Замарать свои чистейшие руки в крови? Джисан всё ещё надеялся, что внук играет, что все это лишь дешёвый спектакль. — Нормальную жизнь? — бесцветным голосом проговорил парень, опуская оружие и привлекая этим взгляд мужчины. — Чистейшие руки? Деда, — усмехнулся омега, глядя на старшего безумным взглядом. — Мне уже не сможет помочь даже дедушка О со своим дипломом психиатра. Детей тех, кто убил моих родителей, ты найдешь на центральном кладбище. Не волнуйся, похороны я оплатил сам, взяв для этого деньги, вырученные с заказа. Они тоже не были святыми. Джисан прикрыл глаза, с силой сжимая зубы и злясь на самого себя. Ни клан, ни Чонгук с Хосоком здесь не при чем. Во всем виноват лишь он один. И как он теперь будет смотреть в глаза своему мужу? Как расскажет о том, что маленький невинный Лион тоже стал убийцей? А ведь ему всего шестнадцать лет. — Чонгук. Раздался в тишине строгий голос, и пожилой альфа под прицелом теперь уже как минимум десяти пистолетов поднялся на ноги. — Ты молод и импульсивен, но я, представитель старого поколения, буду стараться тебя направлять, — посмотрел он прямо в глаза Чонгуку. — Я принимаю тебя в качестве главы. Джисан вновь опустился на колени, но уже не перед Минджуном, а перед новым главой. Его сыном. — Но, господин Им! — прокричал кто-то из заложников, тут же получая пулю в плечо. — Несогласные будут расстреляны на месте, — холодно констатировал Чонгук, опуская пистолет. — Я не промахиваюсь. Это лишь предупреждение. А теперь послушайте внимательно то, что я скажу. Это не предложение возможной кандидатуры, это захват власти. Принимаете Вы это или нет, роли не играет. У Вас есть выбор только в одном: продолжать исполнять свой долг под новым руководством или отдать свою жизнь за старого главу.***
— Ну что? Как все прошло? Намджун поставил кружку с ароматным кофе перед Чоном, который сразу после церемонии отправил всех праздновать в бар, который арендовал им, а сам скрылся в охотничьем домике на краю захудалой деревушки. — Я надеялся, что жертв будет меньше, но мой отец все же довольно харизматичный, — альфа сделал глоток кофе и устало откинулся на спинку дивана. — Шестнадцать трупов на кладбище клана. Десять золотых печаток и шесть — серебряных. — Что это значит? — с интересом посмотрел Ким на брюнета. — Это наша система рангов, — пояснил Чонгук, снова возвращаясь к кружке с ароматным напитком. — Придется переизбирать на их место новых. Радует, что остался господин Им, и настроен он весьма неплохо. Спасибо его любимому внуку. Ещё четверо золотых последовали его примеру. — В любом случае, рад, что все получилось без бессмысленного кровопролития, — Намджун протянул свою кружку с кофе над столом, и посмотрел на Чона с уважением. — Мои поздравления. Чонгук хмыкнул на такой жест, но все же протянул свою кружку в ответ, соприкасаясь с другой такой же. Просидев ещё минут двадцать, альфа достал телефон, набирая Хосока. — Собирайся, — скомандовал мужчина, глядя при этом в глаза Кима и предвкушающе улыбаясь. — Выезжаем на зачистку маленьких наглых подражателей.***
С тех пор прошел месяц. Тэхен перенес, казалось, бесконечную течку, которая сопровождалась нескончаемыми истериками и воплями о несправедливости судьбы, после чего наотрез отказался выходить из дома куда бы то ни было. Целыми днями парень сидел у себя в комнате на кровати, обняв колени, и смотрел на осень за окном безжизненным взглядом. Он не обращал внимания ни на что, даже Юнги оказался будто бы лишним для младшего. Это было впервые. Сокджин пытался расшевелить омегу, заходил к нему утром перед работой, приносил завтрак, после чего в течение десяти минут рассказывал одну из историй своих пациентов и уходил в клинику. Возвращаясь, бета обязательно заглядывал к младшему, обнаруживая нетронутый завтрак, и пытался мягко уговорить его хотя бы поужинать. Юнги не заходил к другу. Совсем. Единственным, что отмечал для себя Ким, была блондинистая макушка парня, который дожидался автомобиля каждый вечер в одно и то же время. Тэхен смотрел на Мина, стоящего на крыльце у подъезда, а в глазах его читалась боль. Он наблюдал за тем, как друг исправно садится в один и тот же автомобиль, но совсем не замечал фигуру того, кто выходил каждый раз на пару секунд и с надеждой заглядывал в темное окно на третьем этаже старого здания. На телефон омеги поступало множество звонков и сообщений с одного и того же номера, но парень не отвечал. Он даже не открывал их, лишь отбрасывал мобильный в сторону и откидывался на подушки, устало закрывая глаза и с завистью вспоминая дорогущую машину, в которой его привез домой «знакомый Мин Юнги». Тэхена бросили в пять лет его же собственные родители, потому что не понимали. Его эгоизм, «необоснованная» жестокость к тем, кто причинил ему боль или показался чем-то лучше, его частые истерики и неуёмное желание сделать больно другим — все это заставило единственных родных мальчика отвернуться от него. И тогда Ким попал в место, где правила диктовал уже не он. А большинство. Если ты не соответствовал определенному образцу поведения, то против тебя собиралась целая группа. Тэхен отличался. И получал за это сполна. После чего утирал слезы в одиночестве и продумывал свою месть. Все его обидчики получали по заслугам, а маленького парнишку никак не могли поймать. Мальчик проявил свою сущность ещё в полтора года, но с тех пор понял одно. Омегой быть плохо. Они слабы и капризны, они не способны ни на что самостоятельно, и они зависимы от альф. Тогда Тэ решил, что этого маленького нюанса о нем никто не узнает. Бумаги с личной информацией парнишки пропали в тот же день, как родители подписали их. Поведение Кима было далеко от поведения нежного создания, а по запаху его распознать было сложно, поэтому каждый сделал свои выводы. Выводы, удобные Тэхену. Юнги сразу почувствовал в мальчике омегу, и это стало одним из факторов того, что он согласился с усыновлением. Мин предложил ему поддельные документы. И себя рядом. А большего Киму было и не нужно. Тэхен будет жить свободно рядом с Юнги. А Сокджина он, так и быть, потерпит. Так образовалась эта необычная семья, где выражение «общая кровь» было таким несущественным, а внешнее сходство абсолютно не играло роли. Они разные, каждый из них хранит в сердце секрет, который пугает даже их самих. Но они «семья». Друг для друга они те, кто не оставит, не предаст и всегда поддержит. Тэхена выбросили кровные родственники, как мусор. Юнги даже не знал своих настоящих родителей. А Сокджина просто вытащили с трассы, где уже в тринадцать лет он ублажал незнакомцев, стараясь заработать себе на жизнь. Они семья. Кто бы что ни говорил, крепче уз и быть не может. Поэтому Тэхен ещё какое-то время поиграет в отверженного, послушает пустую болтовню беты по утрам, понаблюдает из окна за человеком, которого он втайне называет «мое сердце», и вернётся. Вернётся к своей семье из двух человек. А сейчас омега устал. Он слишком устал, чтобы даже просто изображать активность.***
За этот месяц Юнги привык каждый вечер видеть Чонгука, готовить ему ужин и засыпать в его объятиях. Кем они приходились друг другу? В последнее время Мина интересовал этот вопрос слишком сильно, но озвучить его он боялся. Альфа не требовал от блондина ничего большего, чем простые объятия, но парень чувствовал в этом невинном жесте нечто сильнее и глубже, чем самый откровенный секс. Они даже отпраздновали вместе тридцатый День рождения Чона. Тихо за бокалом вина встретили рассвет с двадцать третьего этажа, укутавшись в один плед и разделяя один воздух на двоих. Чонгук тогда притащил настольную игру с карточками и фигурками, в которую они играли до самого утра. А Юнги понял, что проигрывать альфа совсем не умеет, поэтому каждый раз специально ошибался, делая вид, что не понимает этих ошибок, а в первый раз ему просто повезло. И это того стоило. Мужчина тогда крепче обнимал омегу за талию и ласково шептал на ухо Мину: — Дурашка. А парень таял в этих объятиях, растворялся в ночи за панорамными окнами и мысленно умолял время остановиться. Только утро безжалостно наступало, отнимая у Юнги такого желанного Чонгука. Ещё будучи Ким Мёнсу, омега всегда следил за молодым парнем, что вместе с отцом и младшим братом приходили в поместье к Пакам. Он подгадывал момент, когда Сокджин не видит, и чуть ли не прилипал к окну, стараясь разглядеть вдалеке красивое лицо незнакомца. Однажды бета зашёл в дом слишком взволнованным, и Мёнсу успел зацепиться за это его состояние. — Что такое, хён? — будто переживая, спросил омега. — Снова Чоны, — раздражённо проговорил Джин и упал на диван в центре гостиной. — Чоны? — мягко переспросил мальчик лет семи, подводя парня к интересующей его теме. — Минджун со своими сыновьями, — пояснил бета, устало потирая пальцами веки. — Младший ещё ничего, выглядит адекватным, а вот насчёт старшего я бы поспорил. Этот Чонгук настолько же гений, насколько псих. Ни за что не связывайся с ним, Мёнсу. Ты меня понял? — старший посмотрел на омегу, и тот согласно покивал головой. Только вот в мыслях он уже давно знакомился с самым интересующим его Чоном. — Хотя о чем я говорю, — невесело усмехнулся брюнет. — Ты и выйти-то отсюда не можешь без разрешения главы или его нового мужа. А мальчишка уже не слышал этих слов, с улыбкой вглядываясь за окно, где альфа играл со своей собакой. Как же открыто он тогда улыбался, думая, что его никто не видит. Только в воспоминаниях всплывает боль и разрезающий тишину отчаянный крик: — Мёнсу!!! А после земля меняется местами с небом, и в лёгкие мальчика врывается запах любимого горького шоколада. Темнота. Юнги медленно открывает глаза в едва освещенной комнате и слегка поворачивает голову. — Проснулся? — тихо шепчет альфа, поглаживая Мина по щеке большим пальцем правой руки. И парень вспоминает, как вымотанный утренними тренировками и постоянным безразличием Тэхена, лег спать, стоило ему только зайти в квартиру, где атмосфера была более живой и свободной. — Я не приготовил ужин, — спохватился омега, увидев перед собой Чонгука, и собирался было уже подняться, но Чон остановил его. — Ты выглядишь уставшим, — все так же спокойно произнес мужчина. — Отдохни. Я покормил кошку и даже убрал за ней, — с ноткой гордости успокоил альфа Юнги. — А ты? — не желал униматься омега, обеспокоенно заглядывая в черные глаза напротив. — Я сыт, — соврал он, усмехнувшись, и обнял парня крепче, подтягивая его ближе к себе. — Спи, — прошептал брюнет в самое ухо Мину, слегка касаясь губами нежной кожи. А в голове блондина был ураган из мыслей. Сколько же раз он уже поменял свое отношение к этому человеку? Маленькому Мёнсу нравился незнакомый парень, который иногда приходил на территорию поместья. Когда мальчику исполнилось семь — он узнал имя своего наваждения. Когда же альфа сорвался, омега навсегда изменил цвет волос и стал Мин Юнги, и дом, который был дан ему как единственный, мальчику тоже пришлось покинуть. Тогда блондин встретил Тэхена и перестал видеть Чонгука, даже имел счастье забывать о нем хоть раз в день, посвящая себя новому другу. Но вскоре альфа стал появляться на телевидении как самый молодой бизнесмен, и Юнги в тайне ото всех включал эти передачи, вспоминая времена, когда тот был ещё подростком. Мин и не заметил, как стал восхищаться брюнетом, но страх хоть когда-нибудь ещё встретить его лично никак не отпускал бедное сердце. Что же происходило сейчас? Неужели Чонгук изменился? Юнги уже давно не видел темной стороны Чона, ведь тот всегда был заботливым и нежным рядом с ним. Может ли это что-то значить? Рискнуть ли омеге позволить мужчине больше? За своими мыслями парень и сам не заметил, как потянулся к чужим губам, касаясь их осторожно так, едва-едва, и альфа против воли почувствовал, как сердце его сбивается с привычного ритма от такого невинного касания. Он мягко положил ладонь на щеку омеги, от чего блондин тут же распахнул глаза и отстранился, теряясь в ворохе собственных мыслей. Но Чон не дал ему блуждать там слишком долго, снова притягивая ближе и целуя нежно, посасывая сначала одну губу, затем — другую, и легонько прикусил нижнюю, чуть оттягивая. А Юнги никогда раньше не целовался по-настоящему. Он позволял себе только доверительные и нежные поцелуи по отношению к Тэхену и Сокджину. Но так — никогда. Мин смотрит прямо в горящие глаза альфе, ловит его прерывистое дыхание на своих губах и восторженно выдыхает. А Чонгук проводит ладонью по щеке младшего, убирая его тонкие волосы, заправляя их за ухо омеге, и снова тянется к губам, осторожно раскрывая их своим языком и проникая внутрь. Юнги на мгновение напрягается, не зная, что делать, но тут же расслабляется, позволяя альфе вести, доверяясь монстру, что пока спит глубоко внутри Чона. И парень уверен — подобный монстр живёт и в нем тоже, ждёт нужного момента, чтобы показать себя. Но пока все так, как есть. Они вместе. И, кажется, эта зависимость обоюдная. И называется просто, банально так. «Любовь».***
Юнги проснулся раньше альфы. Открыв глаза, парень пару минут просто лежал, разглядывая спокойное лицо напротив, и не думал ни о чем. Ему было хорошо. И это даже немного пугало. Вспомнив о времени, омега осторожно выбрался из постели, стараясь не потревожить спящего мужчину, и направился в ванную комнату. Умывшись и приведя себя в порядок, Мин взглянул на наручные часы, отмечая что у него в кармане был ещё целый час, и направился на кухню, чтобы приготовить Чону хотя бы завтрак. Чонгук проснулся минут через двадцать, по привычке вслепую ища рядом омегу, но ощущая лишь пустую простынь. Альфа начал было паниковать, что парень сбежал, испугавшись поступка мужчины, но тут на пороге показалась его пропажа со спокойной улыбкой на губах. — Доброе утро, — произнес блондин, складывая руки на груди и опираясь плечом на дверной косяк. — Доброе, — медленно проговорил альфа севшим после сна голосом и усмехнулся своим глупым мыслям. — Завтрак готов. Я пойду, надо ещё заглянуть к Тэхену, пока он не проснулся. Мин уже развернулся, собираясь уйти, но был остановлен торопливой просьбой. — Позавтракай со мной, — произнес Чон, и омега замер. — Я сам отвезу тебя домой, только побудь здесь ещё немного. И это совсем не было похоже на приказ. Мужчина действительно просто просил. А Юнги не мог противиться этому вкрадчивому голосу. — Жду на кухне, — обронил парень, наконец скрываясь за дверью, и Чонгук быстро поднялся с кровати, направляясь в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок. Когда альфа зашёл на кухню, на столе уже стояли две тарелки, в каждой из которых лежало по два яичных конвертика с сыром и ветчиной. Чон занял свое место и с вопросом посмотрел на блондина. — И как называется сие творение? — поинтересовался мужчина, беря в руки нож с вилкой, и отправляя в рот первый кусочек. — «Завтрак мужу», — спокойно ответил парень, следуя примеру альфы и наблюдая за тем, как вытягивается чужое лицо от осознания. Чонгук даже перестал жевать, глядя в тарелку неверящим взглядом, а Мин от души рассмеялся такому зрелищу. — Это Джин придумал, — с открытой улыбкой произнес Юнги, обращая на себя внимание Чона. — Не воспринимай ты все так серьезно, это просто завтрак. А мужчина почему-то почувствовал себя счастливым. Его ещё никогда так не ставили в тупик всего одной фразой. И это было ещё одно новое чувство, которое он испытал только рядом с Мином. — Да, — прошептал брюнет. — просто завтрак. «Это просто завтрак».***
Юнги сидел в машине, которую вел Чон, и какая-то тоска мелькала на краю сознания, не давая парню полностью расслабиться. Где-то на фоне играла приглушенная музыка, а омега разглядывал пейзаж за окном, что стремительно менялся. — Правда, за полмиллиона? — неожиданно спросил блондин, решив отвлечься от невесёлых мыслей и искоса поглядывая на альфу. — Что? — не понял Чон. — Машина, — пояснил Юнги, с внутренней улыбкой отмечая замешательство на лице мужчины. — Да, — осторожно согласился Чонгук, а в голове его стали зарождаться подозрения. — Настолько хорошая? — как бы невзначай продолжал выпытывать Мин, напрягая брюнета ещё больше. — Отличная. — Сколько лошадей? — младший снова отвернулся к окну, начиная разглядывать унылые осенние улицы. — Шестьсот пятьдесят, — почему-то продолжал отвечать Чон, играя по нотам, что выписывал для него блондин. — Нравится? — повторил омега вопрос, который когда-то несколько раз подряд задавал ему Чонгук, и мужчина усмехнулся. — Очень. — Подаришь? Салон погрузился в тишину, а Юнги в ожидании прикусил кончик языка. Он знал, что с мужчиной лучше не играть так опасно, но как же хотелось пощекотать ему нервы. — У тебя есть права? — осторожно поинтересовался альфа, стараясь затолкнуть свои подозрения как можно глубже, но ничего не выходило. — Нет. — Тогда зачем она тебе? — брюнет всеми силами старался сдержать раздражение, которое постепенно так и рвалось наружу. Он только было подумал, что Юнги находится рядом не из-за каких-то денег, а просто так, потому что хочет, но такой разговор давал ему повод для сомнений. А Мин ответил легко и с улыбкой: — Потому что тебе нравится. И Чонгук почувствовал, как внутри него будто распадается крепкий узел напряжения. Этот омега точно сведёт его с ума своими выходками.***
Когда Чон отвёз Юнги домой, то сразу же отправился в больницу. Новый секретарь уже был предупрежден о том, что мужчина появится лишь после обеда, и расписание было составлено соответствующим образом. Подъехав к черному входу, альфа достал телефон из внутреннего кармана пиджака и набрал нужный ему номер. — Я жду Вас, доктор О. Поторопитесь, если не хотите устроить забег до лаборатории на своих двоих, — сухо произнес мужчина и, не дожидаясь ответа, сбросил вызов. Уже через пять минут на соседнее сидение ввалился тучный бета, который пытался отдышаться после тяжёлого бега. Повторения прошлого раза он не хотел, поэтому торопился как мог. — Сегодня Вы быстро, — усмехнулся Чонгук, подавая мужчине платок, чтобы тот утер пот. — Постарайтесь не закапать мне салон своими недостатками, я собираюсь подарить эту машину, — с улыбкой произнес Чон, заводя мотор и выезжая с больничного двора. — Да, господин Чон, — принял подачку бета, тут же вытирая пот со лба и отмечая хорошее настроение брюнета. — Есть какие-то новости по последнему обследованию два месяца назад? — поинтересовался альфа, продолжая следить за дорогой. — Пока никаких улучшений, — вздохнул доктор. — Я Вам изначально советовал пройти лечение, говорил, что подобная проблема сама не решится... — Пока в этом нет необходимости, — остановил Чон мужчину, подъезжая к большим кованым воротам своего дома, которые стали медленно раскрываться. — Я нахожусь под наблюдением лишь для того, чтобы знать, что ничего не изменилось. Пока мне совсем не нужны дети. — Но если в Вашем возрасте не начать лечение, то может стать слишком поздно, — О в очередной раз старался вразумить беспечного Чонгука, думающего только о нынешней выгоде своего положения, но никак не о будущем. — А вот если станет поздно, то Вы лично придумаете способ это исправить, — улыбнулся брюнет, паркуя автомобиль и покидая салон, уверенный в том, что мужчина последует за ним. — Мальчишка, — фыркнул доктор в густые усы и тоже вышел из машины, направляясь за Чонгуком.***
Юнги зашёл домой около шести утра и сразу же направился в комнату Тэхена, даже не раздеваясь. Осторожно заглянув внутрь, Мин подошел к спящему парню, присел на пол перед его кроватью и с улыбкой посмотрел на умиротворенное лицо друга, которое освещал тусклый утренний свет из окна. — Малыш, — ласково прошептал старший. — Я так соскучился по тебе. Мне так много хочется рассказать, — Юнги сложил руки на кровати, не касаясь Кима, и опустил на них подбородок. — Ты знаешь, как я люблю тебя? Знаешь, как мне тяжело поддерживать с тобой холодные отношения? — Мин устало вздохнул. — Я хочу обнять тебя крепко-крепко, расцеловать с головы до пят, но я терплю. Мне важно твое состояние, важно сыт ли ты, улыбаешься ли... — омега резко замолчал. — Ты и улыбаешься-то только рядом со мной, — задумчиво пробормотал Юнги. Блондин потянулся к красным волосам парня и едва коснулся их пальцами. — Знаешь, мне нравятся его черные волосы. Они такие мягкие на ощупь и гладкие. А ещё у него сильные руки, которые обнимают нежно, и становится тепло, представляешь? У него голос такой, который заставляет хотеть жить, и слова его не звучат жестоко. Он особенный и настоящий. И, кажется, он мне нравится, Тэхен. Рядом с ним я чувствую себя так, будто качаюсь на огромных качелях. Дыхание перехватывает от эмоций, и внутри рождается желание получить больше. Юнги замолчал на пару секунд, решаясь на следующую фразу. — Кажется, я влюбился, — смущённо произнес омега и спрятал свое лицо в изгибе локтя. — Сегодня ночью я поцеловал его. Сам, — Мин улыбнулся. — Тэхен, мне так хорошо рядом с ним. Я готов петь и танцевать от эмоций. — блондин потянулся к спящему парню, оставляя на его волосах невесомый поцелуй. — Я приготовлю завтрак. Как только Юнги покинул комнату младшего, Ким медленно раскрыл глаза, устремляя ледяной взгляд в потолок, а из прокушенной губы его потекла алая кровь. «Влюбился...» Выйдя за дверь, блондин встретил сонного Сокджина, который только-только встал с кровати, чтобы сходить в туалет. — Доброе утро, — бодро произнес Мин, снимая с себя верхнюю одежду. Он прошел к порогу, убрал вещи в шкаф и открыто улыбнулся сосредоточенно нахмуренному бете. Джин пару секунд упорно пытался разлепить веки, которые не желали поддаваться воле своего хозяина, но все же сдался и фыркнул. — Ты меня бесишь, — сипло выдал Ким и скрылся за дверью в ванную комнату. Юнги лишь по-доброму усмехнулся на это и направился к раковине в кухонной зоне для того, чтобы вымыть руки перед началом готовки. — Давно я не брал в руки свои ножи, — задумчиво пробормотал омега, с ностальгией рассматривая старые мозоли на руках.